Компромисс не для нас

Мальчик лежал на животе на высоком скалистом утёсе и смотрел вдаль, на тёмно-синий океан, в котором светлячками отражались ночные звёзды. Далеко внизу шумные волны бились о прибрежные камни, выплёскивая на них белую пену, а здесь, наверху, в сочных кустиках пыльной травы меж острых каменистых останцев звонко пели не то цикады, не то кузнечики. Их стрекот смешивался с глубоким дыханием океана, от которого густо пахло солью, йодом, водорослями и приключениями. На горизонте океан соединялся с высоким ясным небом, и вместе они превращались в единое пространство, бескрайнее, бесконечное и манящее. Мальчик перевернулся на спину и устремил в космос искрящийся взгляд карих глаз. Он долго смотрел на далёкие звёзды и ждал, когда же наконец из-за края горизонта появится крупная зелёно-голубая точка. Это небесное тело, которое было, скорее всего, планетой, появлялось очень редко, всего лишь несколько раз в год, и мальчишка не пропускал ни одной встречи с ней. Ни хвостатые кометы, ни причудливые созвездия, ни даже огненные всполохи сверхновых не вызывали в его душе таких чувств, как этот скромный крохотный шарик. Душа парнишки распахивалась навстречу Планете, и он всем сердцем, всеми кончиками нервов стремился туда. Мальчик никак не мог понять этой странной тяги и лишь вздыхал, наблюдая, как голубоватый шар быстро пересекает бархатно-чёрный небосвод. — Мигелито! — послышался приглушённый радостный шёпот, и из-за большого валуна показалась голова другого парнишки. — Я повсюду тебя ищу! — Зачем? — флегматично заметил мальчик и растрепал свои и без того лохматые тёмно-каштановые волосы. — Ты же знаешь, Буфон, в эту ночь я всегда здесь. — Да… Я забыл… — мальчик улегся рядом с товарищем, стянув с головы шутовской колпак, переливчато звенящий, и сказал. — Я пришёл, чтоб самым первым поздравить тебя с днём рождения. — Спасибо, — тепло улыбнулся Мигель, не отрывая взгляда от Планеты, что повисла прямо над ними. — Буф, а расскажи ещё раз, что это за штука в небе? — Это Земля, — стал неожиданно серьёзным Буфон. — Дедушка говорил мне, но я толком так ничего и не понял… Эта планета — что-то вроде колыбели, места, где придумалась сказка. — Какая сказка? — удивлённо распахнул глаза мальчик. — Да вот эта, в которой мы живём. — Получается, мы все — выдумка? — рассмеялся Мигелито. — Не совсем, — многозначительно подмигнул Буф, и мальчишки надолго замолчали. Мигель всё смотрел и смотрел на Землю, и будто видел в зыбкой пелене тумана, стеной поднимающегося от океана, странные очертания незнакомого города, в которых можно было различить шпиль высокой крепости, купола величавых храмов и колоннады дворцов. — Мне кажется, — задумчиво произнёс он, — я жил там. И меня до сих пор там ждут. Разве такое может быть? — Не знаю, — безмятежно отозвался Буф. — Дедушка говорит, что у нас здесь возможно всё. А там, на Земле, совсем не так. — Не так… — тихо повторил Мигель и вдруг вскочил. — Слышь, а погнали купаться? — Сейчас? Ты глянь, какие волны! — помотал головой Буфон. — И вообще, мне домой пора. Тебе хорошо, ты живёшь только с тёткой, а с моим отцом не забалуешь. А, кстати! На вот, держи! Мой подарок на твоё девятилетие. — Куриный бог? — Мигель взял в руки небольшой неровный камешек необычной расцветки с круглой дыркой внутри и зачем-то посмотрел через неё на Землю, что уже клонилась к своему закату. — Ух ты, спасибо! У меня ещё не было такого красивого! — Не за что! — крикнул Буф и поскакал домой, стуча подошвами и звеня колокольцами. Мигель сел, обхватил себя за колени и стал медленно покачиваться из стороны в сторону. Ночью перед днём рождения ему всегда было грустно, и никакое предвкушение подарков, гостей и празднества не могло скрасить это непривычное для ребёнка чувство. Он убегал из дома и до рассвета любовался прекрасной Землёй, на которой, кажется, оставил что-то важное. Мигелито вздохнул, в последний раз навёл на планету дырочку «куриного бога» и обомлел, увидев тонкий светящийся луч. Он поспешно убрал камень от глаза, но луч, похожий на свет от фонарика, остался. Мальчик аккуратно тронул его и ощутил будто натянутость струны. — Иди! — зашелестели кусты. — Иди! — прошумел океан. — Сегодня можно. Иди! — разрешило небо, и мальчик, не задумываясь, пошёл вдоль луча, держась за него левой ладонью. Он всё ускорял шаг и наконец побежал вниз со склона горы. Встречный ветер бил в лицо, трепал волосы и прерывал дыхание восторгом, а в душе разливалось чувство свободы. Мальчик долго мчался вдоль берега океана, не чувствуя усталости и оставляя на песке отпечатки босых ног, а потом резко затормозил, потому что луч неожиданно исчез, а на песке неподалёку Мигель увидел сидящую фигуру. Мальчик присмотрелся и понял, что перед ним взрослый человек, плотный, крепко сложенный, одетый в странные джинсы и красно-чёрную полосатую футболку. Его короткие тёмные волосы были слегка влажными от долетающих брызгов, но отодвигаться мужчина не спешил, в глубокой задумчивости изучая океан взглядом. Мальчик переступил ногами и из любопытства подошёл совсем близко. Мужчина повернулся, пристально посмотрел на него своими светлыми голубыми глазами, в удивлении изогнул левую бровь и часто заморгал. — Ты кто? — улыбаясь, решительно спросил Мигель. — Я тебя никогда здесь не видел. — Э. Ну… Дядя Андрей, — выдавил наконец из себя человек, во всю разглядывая паренька. — А ты, случайно, не оттуда? — Мигелито кивком головы показал на уже почти закатившийся голубой шарик. — А там что? — спросил Андрей, которому небесное тело показалось смутно знакомым. — Земля, — ответил мальчик и сел рядом, неожиданно доверчиво прижавшись к его локтю. — Эвона как… Слушай, ну-ка, ущипни меня! — попросил тот, и Мигель щипнул кожу, зацепившись взглядом за глубокий обширный шрам на правой руке. — О, так я сплю! Ну и сон… В таком виде и таком месте ты мне ещё никогда не снился, Мих. — Я Мигель, — непонимающе замигал паренёк. — И я ничё не пойму… Но мне кажется, будто я знаю тебя. — Конечно, знаешь! — громко воскликнул Андрей, но потом понизил голос. — Хотя… Сколько тебе лет? — Девять. Только что исполнилось, — снова улыбнулся Мигель. — Девять?! — почему-то поразился мужчина и, замолчав, окончательно впал в ступор. Мальчик долго растерянно крутил в руках камешек и вдруг, рассмеявшись, посмотрел через него на Андрея, который на глазах начал меняться и быстро превратился в тонкого и гибкого, совсем коротко остриженного забавного лопоухого пацана лет пятнадцати от роду. — Во, так-то лучше! — одобрил изменения Мигелито. — Ты теперь мне будто старший брат. Всегда мечтал о таком. Эй, да отвисни ты, Андре! — Чудеса… — пробормотал Андре, ловко переименованный мальчиком, и потянулся, ощущая в мышцах юношескую приятную силу. — Пойдём купаться в океане! — закричал Мигель, тормоша его за руку. — Буф струсил, а с тобой не страшно. Давай, помчали! Андрей несколько раз глубоко выдохнул и вдохнул, а потом засмеялся и побежал в холодную воду вслед за Мигелем. Они плескались как сумасшедшие в оранжевых предрассветных волнах, много ныряли, поймали непутёвого краба, насобирали перламутровых ракушек и вновь улеглись на крупном желтоватом песке, слушая, как перекрикиваются проснувшиеся чайки. — Я вспомнил тебя, — вдруг повернулся к Андре Мигелито. — Ты Князь. Папа раньше, когда служил в береговой охране и чаще бывал дома, читал мне странные рассказы о двух друзьях-музыкантах, что придумали свой сказочный мир. И там в книге были картинки. Понимаешь, да? — Да, точно, я Князь, — обрадованно согласился Андре и торопливо продолжил. — А ты… — А я Мигель, — оборвал его мальчик. — Я живу здесь. И буду жить всегда. — Конечно, — Князь счёл это замечание справедливым и лишь спросил почти что робко. — А можно… Можно я буду приходить к тебе в гости? — Валяй, — разрешил Мигелито и звонко расхохотался.