Компромисс не для нас

Ласковое дыхание океана накрыло угасший вечер бархатом тёплой, беспросветно тёмной южной ночи. Далёкие мерцающие точки бусами созвездий украшали бесконечный небосвод, отражаясь в непривычно спокойной водной глади как в зеркале. Мигелито, как-то быстро подросший и повзрослевший, стоял по колено в воде, наслаждаясь её освежающей прохладой, и с тихой грустью, старательно спрятанной от самого себя, смотрел на Планету, что круглым детским мячом висела в звёздной черноте. Тишину, прерываемую лишь почти неслышными вздохами океана, вдруг разрезали шумные радостные всплески: это бежал по песчаному мелководью Буф. — Мигелито, глянь, какого я краба поймал! Он будто светится. — Угу. Здорово, — ответил мальчик и даже не посмотрел на друга и его добычу. — Ну что ты грустишь? — проницательно спросил тот. — Андре опять не пришёл, — чуть помедлив, отозвался Мигель, не отрывая взгляда от зелёно-голубой Земли. — Занят, наверное. Он же там, типа, взрослый, — засмеялся Буф и тряхнул головой. — Дела, заботы. А что, ты хочешь?.. Он ещё не успел договорить, как Мигель резко повернулся к нему, сразу догадавшись, о чём пойдёт речь, и воскликнул: — Хочу, очень хочу! Но разве так можно? — Сегодня — может быть, — Буф нагнулся, отпустил краба, который резво уполз под лежащий рядом плоский камень, и встал рядом с мальчиком. — Попробуй так же, как тогда. Где мой подарок? — Да вот он, — Мигелито взялся за дырчатый камушек, который вот уже три недели висел на его шее на гладком и прочном шнурке, прищурил один глаз и посмотрел сквозь отверстие на светящуюся Землю. Никакого луча не появилось и Мигелито уже было расстроился, разочарованно опустил руку, оглянулся и изумленно застыл. Вокруг него шумел листьями смутно знакомый северный лес, а там, где деревья расступались, виднелся луг и бескрайние поля. Ночь была не такой тёплой, как там, у океана, и мальчик зябко повёл голыми плечами. На него тут же с радостью накинулись кусачие комары, и Мигелито пришлось сорвать ветку и активно начать отмахиваться от кровососущих тварей. — Что я здесь делаю? — вслух подумал он и шарахнулся от захрустевших кустов. Из-за них медленно показался невысокий, чуть сгорбленный старик, сплошь заросший седыми волосами так, что нельзя было понять, где у него начинается борода, а где — волосы на голове. Мигель сперва испугался и хотел дать дёру, но потом почувствовал в этом молчаливо смотрящем на него дедушке скрытую доброту, вспомнил сказочные сны, которые частенько снились ему, и замер на месте, тихонько прошептав: — Здрасьте. А вы, наверное, леший? — Леший, мил человек, леший, — вдруг скрипуче отозвался дед. — А ты, я вижу, не дурак. Не то, что тот парень, который давеча долбился головой в дверь моей землянки. Напугал меня, чёрт. — Вас напугал? — заливисто рассмеялся Мигелито. — Меня, — кивнул старик, улыбаясь в усы. — Ещё и к лешему послал, представляешь? Ой-йо… А другой просил освободить его от моего же капкана. Ох уж эти деревенские простофили… Дед покряхтел и, напевая себе под нос необычную песню, быстро растворился в лесной чаще. Мигель помигал, приходя в себя, и пошёл дальше, продолжая отгонять приставучих комаров. Далеко-далеко, где-то у кромки высоченных деревьев, завыли волки, и Мигель опять вздрогнул и ускорил шаг, чтобы побыстрее выбраться из-под сумеречного полога ёлок, всё норовящих ухватить его за голые руки. Пролетела над головой, страшно вскрикивая, ночная птица, и Мигелито, не выдержав, перешёл с быстрого шага на полноценный бег. Ему казалось, что там, в сердце дремучего леса, оживилась ужасная сила, которой он никак не должен попасться на глаза, и Мигель бежал и бежал, не оглядываясь. Он быстро пересёк неровный луг, едва не провалившись в овражек, стороной обошёл деревню, где дружно загавкали проснувшиеся собаки, и оказался на берегу реки, утонувшей в густом тумане. Здесь было гораздо спокойнее, на песке тлели ещё тёплые угли недавнего костра и аккуратной стопкой лежала одежда. — Тут кто-то есть, — решил Мигелито и сел неподалёку, тщетно вглядываясь в молочную пелену тумана. Сквозь неё слышались всплески воды, тихие шорохи, и наконец к берегу причалила лодка, из которой проворно выбрался мальчишка-рыбак. — Андре! — обрадовавшись, позвал его Мигель. Парнишка обернулся почти без страха и посмотрел на незнакомца. — Ты кто? — Я?.. Так это… Мигель. — Цыган, что ли? Нет, не похож. А чё у тебя имя такое странное? — Не знаю, — пожал плечами растерявшийся Мигелито. — Так назвали. — Мигель… А знаешь, будешь Мишкой. А я Андрюха. Ты меня тоже как-то странно назвал. Садись, — Андрей кивнул на длинное бревно, валявшееся возле костра. — Картошку печёную будешь? Слушай, а тебе не холодно? На, надень мою рубаху. Ты в гости к кому-то приехал? Я всех деревенских знаю, а тебя в первый раз вижу. Ты из Ленинграда сам-то? Мигель молчал, сражённый этим потоком вопросов, и трепал двумя руками свои тёмные волосы, исподлобья глядя на Андрея, живого и всамделишного. — Кажется, это не сон… — подумал Мигель, опять вслух, а Андрюха рассмеялся и сказал: — Думаешь, я тебе снюсь? Во дурачок. Ты обалдеть какой странный, но это даже… Забавно, что ли. А давай, — Андрей почесал нос, приподнял одну бровь и вот так вот запросто предложил. — А давай дружить? — Давай, — разулыбался Мигель и пожал протянутую руку, совершенно не заботясь о том, что будет дальше.