Компромисс не для нас

Андрей просыпается на заре. Тонкая алая полоса просвечивает через незашторенное окно и блестящими отблесками лижет сосновые доски пола. Вдалеке горланят петухи. Они приветствуют новый день и будят деревню, но здесь, в доме на самом отшибе, никто не спешит вставать. Андрюха кряхтит, поднимается с твёрдого пола, потягивается, хрустя позвонками, и мелкими шажками пробирается на кухню. Уже почти достигнув цели, он поскальзывается на пузатой мутной бутылке, эпично взмахивает руками, как перепуганный попугай крыльями, и падает навзничь. Андрей готовится услышать треск своей черепушки, но вместо этого в ухо ему влетает трёхэтажный мат Горшка. — Прости, — сипит Князь, задыхаясь от смеха. Удачно же он упал. Прямиком на спящего под порогом Мишку. До чего же костлявый он, просто Кощей Бессмертный. Мат затихает, сменяясь мерным похрапыванием. Андрей кое-как перекатывается на бок, придаёт своей тушке вертикальное положение и продолжает тернистый путь к водопою. На пути к заветной цели валяется ещё одно пьяное тело, но Князь, наученный горьким опытом, смотрит под ноги и замечает Шурика издалека. Тот спит, свернувшись калачиком, как кот. Андрюха еле сдерживает порыв почесать его за ухом. Похмельный Шурик вряд ли оценит такое проявление дружеской любви и зарядит шутнику в жбан, поэтому Князь огибает Балунова и прислоняется к косяку. Дрожащими руками он зачерпывает деревянным ковшом воду из ведра и жадно пьёт. Студёная прохлада живительной влаги орошает рот. Андрей довольно жмурится. Он ждал её, как ждут дождя засушливые пустыни Австралии. — Хор-рошо, — блаженно выдыхает Князь, перекатывая на влажном языке раскатистую букву «р». Обратный путь по накатанной дорожке даётся легче. Князь снова падает на доски возле окна и погружается в крепкий здоровый сон. Во второй раз он просыпается от шумного разговора и морщится от головной боли. Колодезная водичка спасла его от засухи, но не от набата в дурной башке. — Шурка, ты уверен? — Гаврила, когда весь вечер глушишь самогонку, наутро ни в чём нельзя быть уверенным, но… Я не помню никаких драк. — Какого ж хуя у меня рёбра болят? — задумчиво вопрошает Горшок и растопыренной пятерней проводит по волосам. Андрей припоминает утреннее падение, приглушенно смеётся и кривится от впивающихся прямиком в мозг острых гвоздей. — О, ещё одно тело восстало из ада, — флегматично замечает Шурка, распахивая окна. — Чего ржёшь? — интересуется Мишка. Глаза его поблёскивают. Он всегда ждёт от Андрюхи приколов и радостно гогочет над ними, пряча смущённую улыбку. — Да это… Вспомнил кое-что. Неважно, — Князь проглатывает хихиканье и выходит во двор. В тени навеса на берёзовой чурке сидит Поручик и перочинным ножиком вытачивает из деревянного бруска неизвестное чудище. — Андрюха, смотри, бля. Похож на Хозяина леса? — Эм. Ну, вполне, — Андрей удивлённо присматривается к вырезанному идолу. — Это тебя так с похмелюги торкнуло, что ты взялся нечисть ваять? — Не, — Пор сплёвывает в пыль двора и трясёт головой. — Просто такая хуйня тут… Атмосфера, видишь? Яркое ослепительное солнце сияет полуденным жаром. В воздухе разливается запах позднего лета. Ровно жужжит шмель, кружится вокруг поленницы дров и, не найдя ничего вкусного, перелетает через забор в заросли Иван-чая. Среди них вьётся узкая тропка, ведущая в смешанный лес. Невысокие кусты боярышника соседствуют там с берёзами и высокими стройными соснами. Кроны деревьев переплетаются, даруя лесу лёгкую прохладу, и манят к себе, приоткрывая двери в сказку. Андрей кивает. Атмосфера, что надо. Пор прав. — Ну и чё вы тут расселись, ё-моё? — на скрипучее крыльцо выходит Миха с зажатой в зубах сигаретой и гитарой под мышкой. Он подставляет жаркому солнцу бледные ребристые бока и чихает. — Мы сюда приехали демку к альбому записывать, или штаны на дровах просиживать? — Эй, Мих, погоди! — кричит ему с веранды Балунов. — Давай пожрём сначала. Сходи в деревню за молоком. Миха хмурится и вредничает, но Андрей встаёт рядом и задорно подмигивает. — Пошли вместе. Заглянем в сельпо, пивком затаримся. Там разливное классное. — Ну а чё ты молчал-то, ё-моё? Пошли быстрее, — Миха аккуратно оставляет гитару и натягивает кеды. Они идут рядом по вьющейся тропинке, почти касаясь друг друга плечами, иногда в шутку толкаются и смеются ни о чём. — А всё-таки прикольно, что мы сюда выбрались, да? — спрашивает Андрей, останавливаясь на пригорке. — Здесь не хуже, чем в моем родном Голубково. — Здесь лучше, — утверждает Миха и, не глядя, садится в траву. — Там тебя каждая собака знает, а здесь мы сами по себе. И такого вот домишки на отшибе в твоей деревне я не припомню. Князь не спорит. Он рад, что исполнилась их мечта: уехать на пару недель из города, затаиться в слиянии с природой и сочинять новые песни, ни от кого не завися. Андрюха окидывает взглядом деревушку, что раскинулась под ногами, и задумчиво смотрит вдаль. Миха внезапно с орами вскакивает и прыгает, как посаженная в стеклянную банку блоха. Князь вопросительно выгибает бровь, переводит взгляд в траву и чуть не падает от смеха, увидев разворошенный муравейник. — Снимай штаны, ты их по-другому не вытрясешь. Эх, Миха, — Князь даёт дельный совет и всё же заливается смехом. Красный Мишка показывает ему фак и раздевается. — Кусачие твари. Чтоб им пусто было. Да ёбаный же в рот, — бормочет он, давя здоровенных лесных муравьёв. — Скотины… — Не ругайся на них. Ты сломал им дом. Представляешь, на твоё жилище сядет огромная задница? — Надо мной и так всё время эта самая задница, — неожиданно признается Миха, натягивая хлопковые брюки обратно. — Но меня всё устраивает. Понимаешь, да? — Понимаю, — Андрей быстро спускается вниз, на просёлочную дорогу. Не затем они сбежали из города, чтобы и здесь думать о всяких дурацких проблемах. Миха догоняет его, незаметно почёсываясь от муравьиных укусов, и вскоре они уже идут обратно, гружёные бидонами с молоком и пивом и корзиной с куриными яйцами. Довольный Миха уже приложился к пиву и теперь рассказывает Андрею об анархии. Князь слушает вполуха и смотрит под ноги. Он не хочет превратить в месиво два десятка яиц, поэтому идёт предельно аккуратно. Миха о таких приземлённых вещах не думает и с силой хлопает Князя по плечу. Корзинка падает, но каким-то чудом не переворачивается. Разбивается лишь одно яйцо. Андрей вертит пальцем у виска, а Миха ржёт и глубокомысленно задвигает жутко пошлую шутку. Князь тоже смеётся и облегчённо выдыхает, когда передаёт свою ношу Балу. Шурик, с молчаливого согласия избранный шеф-поваром, жарит омлет, сдобрив его помидорами, только что сорванными с куста. Горшок, узнав об этом, тут же убегает в теплицу и методично обшаривает тёмно-зелёные заросли. Андрей идёт следом и с непонятным наслаждением смотрит, как Миха вгрызается в спелую сахарную мякоть. Сок стекает по его подбородку, путаясь в щетине, и Андрей, не успев затормозить, стирает капли своим большим пальцем. — Хочешь? — Миха, заманчиво чавкая, показывает на соседний куст. Андрей срывает красный помидор, откусывает и улыбается. — Мих, а тут, может, и огурцы есть? Они обследуют огород и находят парник с огурцами, а в нём Поручика. Тот хитро улыбается и показывает им загнутый плод. — На чё похоже? Парни опять ржут до колик и успокаиваются, лишь когда Балу орёт с веранды, что жрать подано. Насытившись, они перемещаются в полутёмную прохладную баню. Опытным путем ребята выяснили, что здесь самая лучшая акустика, поэтому превратили парилку в подобие студии. Протянули от дома удлинитель, подключили многоканальный магнитофон и пишут песни. Балу в сотый раз наигрывает рифак, а Миха пытается нанизать на него мелодию. Андрей сидит рядом, на полу, слушает их и гоняет в голове слова для стихов. — Нет, не то! — Мишка вскакивает и пинает кадку для холодной воды. — Хуйня какая-то. — Пошли на речку? — предлагает Поручик, перестав звенеть крышками от кастрюль, которыми он заменил тарелки. — Остудиться не помешает, — Балу вытирает пот со лба и откидывает назад волосы. Пару часов они валяются на пляже у реки, зарываясь в песок и вдоволь бултыхаясь, утоляют жажду пивом, возвращаются в импровизированную студию и записывают сразу несколько песен. В кудлатой Мишкиной голове что-то щёлкает, и он воодушевленно херачит по струнам, выхватывая из воздуха мелодии. — Ну, мужики, мы сегодня молодцы, — Миха, наконец, вытягивается во весь рост на полу и беззубо улыбается. — Погнали отдыхать. Поручик спускается в погреб, достаёт оттуда припрятанную водку и банку солёных огурцов. Балу отваривает картошку, а Мишка с Андреем сидят во дворе и валяют дурака. — Андрюх, а пошли-ка со мной! — вдруг встаёт Мишка и косится на перистые облака, позолоченные надвигающимся закатом. — Куда? — В одно местечко, — Мишка чуть мнётся, но договаривает. — Я его в первый день нашёл, и мне показалось, оно такое… Заколдованное немножко, понимаешь, да? — Ну, пошли, коль не шутишь, — в Андрее загорается любопытство, и он идёт за Михой к лесу. Они проходят по самой кромке, раздвигая высокие папоротники, и сквозь кусты выбираются к обрыву над излучиной реки. Деревня остаётся позади, за поворотом. Впереди, куда только достаёт взгляд, шумят зеленью бесконечные поля, луга и леса, а река переливчато журчит, искрясь пресными брызгами. Душа Андрея распахивается навстречу этому раздолью, и он уверен, что если бы был птицей, сию же минуту раскинул бы крылья и полетел в бескрайнем пространстве, во всю мощь лёгких распевая песни о торжестве жизни. Мишка достает из кармана пачку сигарет и садится на поваленное дерево. — Андрюх… Я вот сидел вчера тут наверное час. А время будто остановилось. Застыло. Понимаешь, да? Здесь всё какое-то… Другое. Не как там. Чувствуешь? Если присмотреться, — Мишка тянет Князя за руку и усаживает рядом с собой, — тут можно много чего увидеть. Видишь? Андрей переводит дыхание и упирается взглядом в линию горизонта. В груди холодком предвкушения замирает сказка. Через реку перекидывается призрачный мост, а в месте слияния неба и земли проступают контуры старинного городка. — Там наша с тобой страна. Я точно знаю, — спокойно говорит Мишка, и Андрей верит ему. Это чистая правда. Он нисколько не сомневается, что вот в этом лесу за рекой растёт огромный дуб, возле которого собираются все, от шута до короля, что именно на этом холме ловит молнии дурак, а в том городе выскакивает из-за угла непризнанный Продавец кошмаров. — Андрюх, — Мишкин голос становится ниже и проникновеннее. — Знаешь, пройдут годы… И мы с тобой… Ну, по-любому, будем уже не те, да? Может, и меня уже не будет. Андрей пытается возразить, но Миха жестом останавливает его. — Не спорь, ё-моё. Сейчас не время. Короче… Я стопудово говорю тебе, что всегда буду возвращаться сюда. И что бы не случилось там, в нашем будущем… Ну, мало ли, какая хуйня может приключиться, понимаешь, да? Я хочу, чтоб ты тоже приходил сюда. Обещаешь? Андрюха кашляет, смахивает вдруг накатившиеся слёзы и твёрдо говорит: — Обещаю. — Вот и заебись! — радуется Мишка и притягивает Князя ещё ближе к себе. — Пошли теперь обратно. Их многое ждёт впереди, но что бы ни случилось и куда бы они не пришли, на заколдованном обрыве, рядом со входом в сказочный лес, всегда будут вечером сидеть, обнявшись, двое друзей и смотреть вдаль, на мир, что создали они вдвоём.