Про логиков, лис и алгоритмы

Донна приходит в себя после первой за последний месяц совершенно бессонной ночи. Результатом её полуночных бдений стала аляповатая несуразная карта, похожая то ли на абстракцию сумасшедшего художника, то ли на исковерканную схему столичного метро. Но если верить вчерашним рекомендациям Штирлица – так ведь она и должна выглядеть, разве нет? Так или иначе, когда часы на экране её телефона показывают без пятнадцати шесть утра, Ламанчская с чувством выполненного долга скидывает результат работы на почту Администратору и решает подремать пару часов, благо, сегодня ей можно приехать в НИИ попозже. В кои-то веки логику спится без кошмаров, да и без снов вообще. Так она и проспала бы всё утро – но, к счастью, всё тот же неугомонный мобильник напоминает о себе оповещением о новом сообщении. «Штирлиц,» - заторможенно думает Искательница, - «Наверное, получил моё безобразие». Но, как ни странно, она оказывается не права – в графе «отправитель» значится смутно знакомый номер, который она никак не может воспроизвести по памяти. Всё ещё зевая, отыскав кое-как очки и пытаясь взбодриться, Донна открывает письмо: «Донна, посмотри ссылку. Это приглашение на интересную конференцию. Она через три недели в северной столице. Успеешь подготовить материалы? Доц. Гамлет» -Тьфу ты! – Ламанчская в озарении хлопает себя по лбу, вспомнив лектора одного курса, чьи группы когда-то курировала, - А я-то думаю, почему мне номер знакомым кажется? Час от часу не легче… Вообще-то ей нравятся научные конференции. Но где гарантия, что, когда она уедет, отдел аспирантуры не повесит на неё заочно какой-нибудь косяк? Это всё надо хорошенько обдумать. А пока – ехать в НИИ, поговорить с Габеном, как и решила вчера, насчёт Лирика. Тогда эта история окончательно её отпустит, и она сможет сосредоточиться на действительно важном. Мастер безбожно опаздывает в лабораторию, на ходу пытаясь извлечь из портфеля отчёт по гранту и черновики для последней статьи. Сообщение доцента Гамлета, заботящейся о научной активности аспирантов, дошло и до него – только вот в его планы данное мероприятие не входит от слова совсем, и без того забот по горло. Одна подготовка к кандидатскому экзамену по иностранному чего стоит. С английским языком Габен ещё со школы был, мягко говоря, не в ладах, а если он завалит сейчас кандидатский минимум – прощай стипендия на семестр, а то и дольше. Придя, наконец, в родные пенаты и расположившись на рабочем месте со всем своим добром, он принимается за сосредоточенное изучение англоязычных статей о палеоботанических исследованиях, но тонет во всём этом безобразии буквально минут за пять. Столь сложные грамматические конструкции оказываются Мастеру не по зубам. Как Гамлет или та же Донна могут щёлкать их, как орешки? «Точно!» - внезапно вспыхнувшая в мозгу логика идея приводит его в восторг, - «А если попросить о помощи Искательницу? Помогала же она нам с Робеспьером в кураторских делах, когда наш институт захватили иностранцы…» Разумеется, в этот момент Мастер и понятия не имеет, что упомянутая им столь добрым словом Ламанчская тоже ищет его и как раз подходит к лаборантской решительной походкой – только вовсе не с миротворческими намерениями – и внешне напоминает разгневанную валькирию. Короткий стук в дверь раздаётся неожиданно. -Да-да, заходите, - приветливо откликается логик, думая, что кто-то не застал на рабочем месте доцента Гамлета и хочет передать ей что-то через него. Но, увидев на пороге кабинета крайне воинственно настроенную, упирающую руки в бока Ламанчскую, от изумления едва не теряет дар речи: -Донна? А я… Как раз только что о тебе вспоминал, не поверишь. А ты по делу или просто так? Если что, не могла бы мне помочь? Такая наглость возмущает полудуалку донельзя – едва не задохнувшись от гнева, она зло сверкает глазами и изливает на однокурсника целую отповедь: -Ах, помощь?! Да будь моя воля, я бы так тебе помогла, озабоченный ты Мастер, что уже через неделю тебя бы из аспирантуры вышвырнули! Что ж ты у Робеспьера содействия не попросишь, а? Или совесть не позволяет ему в глаза смотреть?! – такой грубости логик не ожидала от себя сама, но сейчас уже понимает, что её «занесло» окончательно и процесс уже не остановить. -Донна, да ты что? Что с тобой? Какая совесть? При чём тут вообще Робеспьер? О чём ты? -Он ещё дурачком прикидывается! – Искательница издевательски смеётся и закатывает глаза, - Как с чужими Есениными гулять – так всегда пожалуйста, а как за последствия отвечать – так в кусты? Ты хоть видел, что с Лириком по твоей милости творится? Про Аналитика вообще молчу. Я ведь не хотела в это лезть, это ваши проблемы – но имей в виду, я уже достаточно перед ними накосячила и ответила сполна. Была бы очень признательна, если бы и ты взял пример с меня, если уж вляпался по уши. Такая концентрация бреда в одном монологе просто-напросто лишает Габена хоть какой-то реакции на происходящее. Из всего услышанного ему с грехом пополам удаётся сообразить, что ему вменяют в вину какие-то неформальные отношения с робеспьеровской пассией. Но с какого перепугу, когда они вообще не общаются, кроме «привет-пока»? -Эээээ, Ламанчская, давай успокоимся, - осторожно начинает он, надеясь не спровоцировать очередную «бурю в стакане», - Я понимаю, что ты близко к сердцу принимаешь их неприятности, я помню, как ты извинялась перед Есей за всякие недоразумения – но при чём тут я? Сейчас к ним обоим лучше не лезть, они сами разберутся. -Я видела вас и своими ушами слышала вчера, как ты ворковал по телефону с... – не сдаёт позиций Донна, но Мастер перебивает её на полуслове, абсолютно не к месту смеясь и наконец-то догадавшись, откуда, собственно, у их «сеньориты-тридцать три несчастья» возникли эти нелепые подозрения: -…со своей Достоевской. Она вообще не из нашего института. Мы познакомились летом. Вот, - с этими словами он ищет что-то в своём телефоне и показывает бывшей коллеге фотографию. На фото рядом с ним действительно стоит стройная миниатюрная блондинка, чем-то похожая на Есю, но всего лишь похожая. Ламанчская чувствует себя просто трёхэтажной идиоткой, будто перенесшись на пару лет назад, в тот самый день, когда впервые увидела этика в преподавательской и, не разобравшись, с налёту спустила на неё всех собак. -Я кретинка, - произносит упавшим бесцветным голосом, не в силах поднять на Мастера виноватый взгляд, - Прости меня. Господи, хорошо хоть эти двое чудиков не в курсе, что я тут про вас всех надумала, а то бы точно поссорились из-за моей бестактности… Но честно не знаю, почему я так взбесилась. Наверное, правду говорят, что мне больше всех надо. -Да брось, проехали, - теперь, когда все недомолвки в прошлом, Габен беспечно машет рукой, - Ты просто неравнодушный человек. Если бы один из моих друзей изменял своей половинке – я бы тоже не остался в стороне. -Стоп. А почему тогда Есенина ходит сама не своя и плачет? Надо сказать Робеспьеру, - снова беспокоится Искательница, но в этот раз приятель мягко останавливает её: -А вот здесь лучше не вмешиваться. У них и так проблемы, думаю, тут никто кроме них двоих разобраться не сможет. -Ты прав. Извини, я пойду. Мне надо к доценту Гамлету, узнать о конференции. -Удачи. И всё хорошо, правда. Кабинет Мастера Донна покидает совершенно опустошённая, будто из неё разом выкачали все силы. Это же надо было так опозориться, быть такой неотёсанной бесцеремонной бестией, лезть в чужие дела… Хорошо ещё, что у неё хватило ума не пойти с этими глупостями к Аналитику – страшно представить, что бы тогда вышло. Поняв, что до Наставницы она сегодня всё-таки не дойдёт, Ламанчская сворачивает на боковую лестницу и застывает у окна, надеясь хоть частично восстановить силы. Но ей снова мешает надоедливый телефон, оповещающий о новом сообщении. Кого там черти принесли? Еся. Её Еся, боевая подруженция. Где вот её в выходные носило? «Как дела? Не вымерла ещё в своём НИИ?» «Даже если я вымру – меня всё равно будут заставлять пахать,» - с трудом попадая по кнопкам, набирает ответ логик, - «А тут я ещё и в историю опять влипла. А всё чёртов Габен!» «Господи, да дался тебе этот балбес,» - миражница не заставляет себя долго ждать, - «Влюбилась, что ли?» От такого нахальства Донна аж закашливается, подавившись воздухом: «Иди ты!» И тут её словно переклинивает – второй раз за последние пару дней. Миражная дурында не так уж и далека от истины. Или мир сошёл с ума, или она, непотопляемая и абсолютно спятившая Донна, действительно впервые после чёртовой многолетней ревизии влюбилась. Только вот вовсе не в Мастера… «Нет, Ламанчская, даже не вздумай!» - осознание произошедшего буквально оглушает её, как удар обухом по голове, - «Свяжешься с болевым сенсориком – будешь до пенсии работать на успокоительные. Оно тебе надо?» Но ехидная интуиция нашёптывает, что, как говорится, поздняк метаться. Теперь придётся как-то учиться мириться с происходящим. Утешает Искательницу, пожалуй, только возможность уехать куда подальше с Гамлетом минимум на неделю. Кто знает, может быть, за несколько сот километров она сможет если не вылечиться от новых и совершенно неуместных чувств, то хотя бы немного прийти в себя? Теперь у неё нет иного выхода, кроме как ехать…