Про логиков, лис и алгоритмы

Прошло полтора месяца. -Мама – Америка, папа – декан филфака, - Донна кружит по квартире, напевая с какого-то перепугу крутящуюся в голове переделку со студенческого выпускного, расплёскивая воду из кружки, - Сейчас-сейчас, нечисти фотосинтезирующие, я про вас не забыла, - подбегает к подоконнику и начинает почти по-матерински ворковать с давно и прочно укоренившимися на нём растениями, - Ведите себя хорошо, не ссорьтесь, пока я в отпуске, - добавляет с гомерическим хохотом, выливает полкружки в видевший ещё всемирный потоп любимый фикус, купленный ею на втором курсе с рук в подземном переходе и тут же проглатывает вертящийся на языке мат: с кухни, а, конкретнее, с одной из конфорок, доносится подозрительно знакомое «шшшш!». -Чёрт… Кофе! – в два прыжка Ламанчская оказывается на непосредственном месте происшествия и, вооружившись тряпкой, за две секунды ликвидирует его следы, - Порядок. Мммммм, - тянет носом и блаженно улыбается, почуяв полюбившиеся нотки корицы и базилика в привычном напитке. Сей сомнительный шедевр искусства бариста логик изобрела сама и окрестила почему-то «бедный Горький» - видимо, сочла, что им можно отпугивать пожилых академиков. Ей же получить хоть какой-то заряд позитива сейчас необходимо срочно – завтра отпуск, она едет в полюбившийся ей город, встретится с хорошими знакомыми, а настроение ниже плинтуса и голова вот-вот взорвётся. Кофеиновая эссенция делает своё дело – кажется, отпускает. Всё хорошо. Кругом дурдом, против неё диверсия и её ни одна душа не хочет видеть в НИИ – но четыре месяца до окончания всего этого аспирантского безобразия у неё есть, а значит, белый флаг поднимать рано. -Кто ваша мама, ребята? Кто папа и научрук? – всё так же вертятся в голове слова незатейливой песенки. Донна, закончив поливать домашнюю ботанику, скептически оглядывает помещение. Поле Трафальгарской битвы и то отдыхает. Кругом пакеты, бумаги, тряпки, папки – сразу видно, иррационал собирается в отпуск впервые за полгода. Ещё немного – и она будет трястись в поезде и ехать куда подальше от всех этих Горьких, Габенов и Штирлицев. Надоели хуже горькой редьки, господи прости. Хорошо хоть Аналитик адекватен и в зоне физической досягаемости, когда только не ведёт пары. Но, к сожалению, с её главной головной болью даже он бессилен ей помочь. -Допуск к экзамену, кофе да ночь до сдачи, - да что ж такое-то?! Ей успокоиться надо, подумать хоть о чём-то кроме благословенного НИИ, а он преследует её двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю и никуда от этого, кажется, не деться. Хорошо хоть в северной столице её ждут извращенская Досточка и литературная дива Макси Горькая. Кстати, собираясь в гости к последней, надо бы захватить лекарства от аллергии – живности у Инспекторши дома столько, что, едва надев хоть какую-то вещь, она уже переносит тонну кошачьей-собачьей-мышиной-один чёрт разберёт чьей ещё шерсти на себе. Но зато она, Ламанчская, до жути любит этих двух дурынд и счастлива вырваться к ним хотя бы на неделю. -Выезжаю утром. Ждите. Люблю. И только попробуйте затыкать уши от моих рассказов про карты, Робеспьера и цены на оптику, - набирает на экране мобильного и отправляет в мессенджере группе «Гуманитарные дурынды». Суеверно поправляет на переносице приобретённые месяц назад очки. Тогда, приехав в оптику забирать срочный заказ, Донна увидела себя в зеркале и сквозь дикий ржач еле выговорила «я Бетти Суарес* или Гарри Поттер в юбке?» - настолько её шокировали огромные чёрные окуляры. Зато, по крайней мере, так она снова может передвигаться по НИИ и городу, не путая Штирлица с Робеспьером или трансформаторной будкой, не нанося другим и себе увечий и не сталкиваясь со всякими Гамлетами из прошлого в общественных местах – последнее ей сейчас точно ни к селу ни к городу. Тут логик вспоминает ещё кое-о-чём, хлопает себя по лбу и набирает сообщение другому абоненту, записанному в памяти её телефона как «Эфирное создание»: -Тебя тоже люблю, раздолбайский Лирик. Не ревнуй, с тобой поедем в столицу осенью, если меня не выкосит паника или зараза вроде моего дурацкого Штирлица. Пиши мне, я всё равно всегда на связи. Раздав инструкции всем подругам, логик с чувством выполненного долга откладывает допотопное чудо китайской техники в сторону и копается в рюкзаке. Так, успокоительные на месте, значит, жить можно. Вот только она захочет жить нормально, без вспомогательных фармакологических средств – обязательно произойдёт какая-нибудь чехарда. Получила письмо о принятии третьей статьи к публикации, нормально поговорила с Аналитиком, даже помирилась с Габеном – теперь её научный Администратор чудить начал… Ну и как тут сохранять буддийское спокойствие, когда у тебя идея-фикс насчёт работы в НИИ и бонусом к этому паническое расстройство? -Отставить, - говорит сама себе Ламанчская и пытается подумать о чём-нибудь отвлечённом. На ум как по заказу приходят слова зеркальщика о её иногородних дурындах: «ты так ждёшь этого отпуска – у тебя что, новая любовь в том городе?». Кажется, она тогда отшутилась чем-то вроде «да куда уж мне?». Не выдавать же себя этому доморощенному гению, являющему собой нечто среднее между чудом в перьях, головной болью и ходячим катарсисом. Да и ни к чему это сейчас – вдруг им ещё работать вместе? Если случится восьмое чудо света, конечно, и Администратор с Горьким перестанут чинить ей препятствия. -Четыре месяца, - напоминает Ламанчская самой себе, застёгивая скромный чемодан с немногочисленным добром и взглянув на настенный календарь, - Всё ещё может сложиться хорошо. Запах «бедного Горького» всё ещё витает в комнате, за окном весна, а завтра отпуск. Красота… Искательница с наслаждением плюхается на узкую, но добротную кровать, избавив переносицу от очков и вытянувшись во весь свой скромный рост. Чего ещё желать? Если только восьмого чуда света. А чудеса, бывает, всё же случаются…