Хякки Яко

Тяжёлые свинцовые тучи низко нависли над Конохой, но дождь всё никак не желал покинуть своё убежище, прячась в тёмной завесе облаков. Пронзительный, сухой и холодный воздух неприятно резал язык и обжигал лёгкие, из-за чего все жители плотно закрыли ставни своих домов, надёжно укрывшись за ними от ранних морозов, что предвещали собою скорое наступление зимы.       Хаширама сделал ещё один глубокий вдох, равнодушно наблюдая как очередное облачко пара стремительно истаивает под натиском ледяного ветра, что щедро лился из распахнутого настежь окна.       Кроме него никого в кабинете не было. Ни посетителей, ни телохранителей, никого. И пожалуй впервые в жизни Величайший из Сенджу радовался своему одиночеству.       С момента нападения Девятихвостого прошло уже пять дней. Деревня медленно возвращалась к привычному укладу, насколько это вообще было возможно в реалиях войны, ведь не далее чем день назад он получил от Дайме три официальных ультиматума, каждый из которых был заверен печатью и гербом трёх других Великих Стран. Все они затребовали себе огромные территории и просто неподъёмные суммы в качестве компенсации за выдуманные обиды и надуманные оскорбления. Конечно Тоётоми-сан не согласился на подобное, да и даже если бы он этого хотел, то никто бы ему не позволил.       Вот так просто, из-за трёх бумажек, и началась Война, которую излишне болтливые языки уже окрестили Первой Мировой Войной Шиноби. И это было донельзя символично, ведь именно во время его правления разгорелся самый страшный конфликт за всю историю человечества! Миротворец… Тоже мне! Жалкий слабак, ничтожество! Что даже друга не смог спасти!       Резко встав и буквально вырвав один из подлокотников своего кресла, Хокаге молниеносно оказался возле окна, с головой окунаясь в морозный воздух.       Это всё была его вина. Каждая смерть, каждая потеря на его совести и Мадара… — Всё продолжаешь себя жалеть? — вдруг раздался из-за спины тихий, но глубокий голос. — Нет… я просто… нет. — А по-моему, да. Чтож, дело многими любимое, хоть и бесполезное. Как закончишь дай мне знать, разговор есть, только не затягивай, а то вечером меня здесь уже не будет. Наконец обернувшись Хаширама встретился взором с Тэкеши-саном. Намётанный взгляд шиноби сразу приметил чуть иной крой уже привычного белого кимоно, с извечными алыми узорами облаков, другие гэта и чуть выпирающий из-за поясницы массивный свиток с фуин.       Потратив ещё несколько секунд на то чтобы осознать и обдумать увиденное, Хаширама с удивлением и едва заметной ноткой страха вымолвил: — Уже? — А ты что думал? На фронте началось настоящее веселье! Кагуя такую знатную заварушку ни в жизнь не пропустят! — весело пробасил его товарищ, но тут же серьёзно добавил. — Эти твари из Камня и Облака совсем берега потеряли. Как только прознали о том, что эта Девятихвостая Мразь нас потрепала, так сразу ринулись на границы всей толпой. Если их срочно не осадить, то Траву и Водопад просто сметут, а там и за нас примутся, так что медлить нельзя. — Понимаю… просто… я не… Неожиданно тот кто по праву мог назвать себя Сильнейшим из всех живущих ныне Шиноби тяжело вздохнул, медленно подошёл к опешившему Сенджу, развёл руки и… отвесил тому такой подзатыльник, что от близкого знакомства с полом юношу уберегли только врождённая крепость тела, да годы тренировок. Впрочем звон в голове они заглушить не смогли. — За что!!!??? — обиженно взвыл Сенджу. — Чтоб меньше думал о всякой ерунде. — спокойно ответил ему Кагуя, явно примеряясь для второго удара. — Е… ерунде? — опешил Хаширама. — Да как ты можешь такое говорить?! Мадара?! Воины Кланов и простые жители! Это по твоему ерунда?! Все они погибли по моей вине! По моей вине!!! Вновь тяжелая рука Главы Клана Кагуя обрушилась на пребывающего на грани истерики юношу, но в этот раз он был готов. Приняв атаку на блок, Первый Хокаге не сдерживаясь ответил ударом на удар, но не попал. Единым текучим движением Тэкеши-сан обогнул его руку, плавно зашёл за спину, сжав при этом его голову в тисках своих пальцев, и что есть мочи вбил многострадальную часть тела прямо в добротный, отделанный красным деревом каменный пол, от чего содрогнулась вся Резиденция, а в выше описанной детали интерьера появилась сквозная дыра.       Вновь на мгновение растерявшись, но быстро совладав с собой, Хаширама вскочил на ноги, на ходу отплевываясь от каменной крошки, побелки и принимая боевую стойку, как вдруг его глаза встретились со спокойным взглядом Повелителя Костей.       В этих тёмно-зелёных глубинах он видел себя — взъерошенного, забитого, в помятой и грязной одежде, с тёмными кругами под покрасневшими глазами и звонко плещущимися в них же отчаянием и страхом. Он был откровенно жалок, не потому что не спал и не ел последние пять дней. Не из-за того что скорбел по другу, чью жизнь ему пришлось прервать, и не по причине тоски о павших товарищах, что доверили ему свои жизни, нет, он был жалок из-за того что наплевал на всё это, подменив достойные уважения и понимания чувства жалостью к самому себе и своим несбывшимся мечтам. И только лишь непреклонный Кагуя осмелился сказать ему это в лицо.       Медленно дошагав до своего рабочего места, Хаширама рухнул на сломанное кресло и прикрыл глаза. Через несколько минут он вновь распахнул очи и уже иным голосом произнёс: — Спасибо. — Для этого и нужны друзья, парень. — расслабленным голосом ответил ему Кагуя. — Для этого они и нужны. — Вы отбываете вечером? — Как только солнце сядет. За Деревней наблюдают, не явно конечно, но уж больно быстро разошлись слухи о наших бедах, Мэдока не хочет рисковать и в этом я с ним согласен. — Понятно. Группы уже набраны? Я не получал отчёта. — Тебе было не до этого, упивание собственным горем отнимает слишком много времени. Ещё раз коротко кивнув Хаширама продолжил: — План тот же? — Почти, разве что на помощь Траве и Водопаду придётся отправить больше людей. — А это значит что другие фронта будут ослаблены. — Таковы реалии жизни. Против нас Три Великие Деревни. Каждая из которых может выставить где-то тысяч тридцать-сорок обученных шиноби. Воюй мы с одной, то тогда проблем бы не было — за нами был бы внушительный перевес как в количестве, так и в качестве, но их три, а значит надо дробить силы. — При лучшем раскладе на одного нашего бойца придётся два их. В худшем — три. Не самые обнадёживающие новости. — Наши бойцы сильнее — у них нет шансов. — возразил ему Кагуя. — Даже с двукратным превосходством в живой силе они не перекроют этот разрыв. Тем более у нас есть союзники. — Которые больше сосредоточены на защите своих домов и семей, чем помощи нам. — Винить их в этом сложно, но за то с мотивацией у каждого из них всё в порядке. Выше нос, уверяю тебя, не пройдёт и года как мы разобьём одну Деревню, а после расправимся с двумя другими! — Но какой ценой? — Необходимой, малец. Только так можно достичь мира… хотя бы на какое-то время. Хаширама промолчал вновь устремив взгляд в окно. Кагуя ему не мешал. Наконец, спустя десяток минут глава Клана Сенджу твёрдо заявил: — Тогда я возьму на себя Кумо. Чем быстрее эта война закончится, тем меньше людей погибнет. — Ну уж нет! Ты нужен мне здесь! — С чего бы? — А с того, что если ты запамятовал, на Коноху напали всего пять дней назад и нет никаких гарантий что это не повторится снова. — Девятихвостый запечатан, а Мадара… мёртв. — Это так, но истинный виновник всего этого жив и мы понятия не имеем что он планирует делать дальше. Да и к тому же, ты ведь не думал что мы одни такие умные, верно? Другие страны точно так же отправят к нам своих рейдеров и наверняка попробуют ударить нам в самое сердце. Потому ты должен остаться в Конохе. Только так мы все можем быть уверены что наши близкие в безопасности. — Пока что с ролью защитника я плохо справляюсь… — Опять на жалость напрашиваешься? Так я сейчас тебе её выдам, а потом догоню и ещё раз выдам! А ну выбрось эту дурь из головы и заруби себе на носу — люди умирают, таков уж наш удел! Триумф смерти неизбежен и именно потому жизнь и имеет ценность, ведь она так или иначе оборвется. И как бы ты не старался, что бы не делал, всех тебе не спасти и не уберечь… во многом потому что большинство вовсе не желает быть спасёнными. — И что… что мне тогда делать? — вопросил Сенджу. — Жить. — просто ответил ему Кагуя. — А как и ради чего — решай сам. Я тут тебе не советчик, да и никто не советчик. Потому что это твоя жизнь, твои решения, твои ошибки и твоя судьба. — Но я не знаю как быть! Всё о чём я мечтал, всё это… … сейчас эти мечты кажутся мне недостижимыми… Как ты это делаешь? Почему из раза в раз встаёшь и идёшь дальше, что бы с тобой не произошло и и как бы не была сильна боль? Прошу, я хочу знать! Мне правда… надо знать это… Кагуя вновь тяжело вздохнул. Хаширама чуть вздрогнул, ожидая удара, но вместо этого ему на голову легла тяжёлая рука, что за несколько движений окончательно растрепала его и так порядком потрёпанные последними днями волосы. — Нет тут никого секрета, малыш. И тайны нет. По началу я просто боялся смерти. Банальный инстинкт… разве что в моём случае он был подкреплён знанием… Хех, мудрецы говорят что неизвестность внушает наибольший ужас, но в моём случае всё иначе. Именно чёткое понимание того что меня ожидает за гранью заставляло меня выгрызать себе право на жизнь, а потом… Кагуя вдруг замолчал, словно бы обдумывая что же он сам имеет ввиду под этим потом.       Хаширама не смел его перебивать, он терпеливо ждал, затаив дыхание, а тяжёлая когтистая лапа всё также покоилась на его макушке. — …Потом моя жизнь стала иной. В ней появились другие люди, которые доверились мне. И тогда я впервые начал понимать, что я должен жить не ради себя, но ради кого-то другого. Со временем это чувство крепло, а мой давний страх таял, ведь за место него пришёл новый, намного более сильный. Я всё так же боюсь умереть, малец. Но теперь я боюсь не самой смерти и того что меня ждёт по ту сторону бытия, но содрогаюсь от мысли о том, что же будет с теми кто останется здесь. Одинокие, беззащитные и уязвимые… Я просто… не могу позволить себе такую роскошь как смерть, не раньше чем буду уверен, что дорогие мне люди, те кто шли и идут за мной, смогут продолжить этот путь в одиночку. Тогда и только тогда я встречу свою смерть, но не как давнего врага, нет, когда настанет тот самый час я улыбнусь Костлявой как другу и сам пойду с ней. Вот и вся моя нехитрая мотивация, парень. Всего лишь страх, немного любви да капля гордости. Это может найти в себе любой. Рука Тэкеши-сана соскользнула с его головы, а сам он не спеша направился в сторону двери, на ходу бросив: — Ты не обязан повторять мой путь, малыш. Ты куда лучше чем я когда-либо смогу стать и в этом я уверен наверняка. Так что просто вспомни с чего всё началось, что сподвигло тебя впервые совершить невозможное и сам найдёшь ответ на свой вопрос. Дверь за Главой Клана Кагуя тихо захлопнулась. Хаширама вновь был один, но теперь одиночество не казалось таким уж приятным и безмятежным. Перед глазами молодого Хокаге проносилось его прошлое, всё то что он отчаянно стремился сохранить и то, о чём предпочёл бы забыть: радость и боль, потери и находки, успехи… и поражения.       Чувствуя как по щеке скользит одинокая слеза Хаширама подошёл к до сих пор распахнутому настежь окну и закрыл ставни. Дел было невпроворот, а он и так уже потратил слишком много времени впустую.

***

Медленно шагая по вечерним улицам Конохи, пробегаясь глазами по разноцветным вывескам и ярким огням фонарей, я не спешил домой, нарочно оттягивая час расставания.       Покидать тех кого любишь всегда больно, но покидать их с чётким осознанием того, что эта встреча может быть последней больнее в сто крат, ведь над тобой довлеет осознание того на какую боль и муку ты обрекаешь тех кто остался за спиной, но даже понимая всё это я никогда не обещал что вернусь. Поначалу потому что не был в этом уверен, а затем… по той же причине. Пусть это жестоко, но кому как не воину знать, что лучше сразу выдавить гной и прижечь рану, чем позволить ей годами кровоточить и гнить.       Но даже чётко осознавая всё это, ноги упорно отказывались нести меня прямой дорогой. Я долго петлял по переулкам и улочкам, краем уха улавливая смех прощальных пирушек, всхлипы и плач скорых расставаний и тишину горького одиночества тех кому не с кем было проститься.       Вся Коноха провожала своих защитников на бой, который вероятно может стать первым или последним в их жизни, но каждый надеялся на скорое возвращение.       Надежда… глупое чувство. Оно лишает воли, отнимает силы и связывает крепче любых пут. Я тысячи раз видел это своими глазами и каждый раз лишь больше убеждался в своей правоте.

***

На прощальный ужин собралась вся моя родня. Праправнуки и праправнучки, внуки и внучки, их жёны и мужья, их братья и сёстры. В этот вечер мой дом был как никогда полон.       Все смеялись, пели, танцевали и улыбались. И ни в ком не было и капли фальши. Кагуя всегда ходили бок о бок со смертью, а потому умели ценить редкие моменты мира.       Однако солнце село и гости разошлись. Многим из них предстояло сегодня покинуть родной дом и проститься с теми кто останется. Этот ритуал, эта традиция… сказать что она была очень личной и сокровенной значит не сказать ничего. Прощаться всегда больно, но эту боль необходимо вытерпеть да бы приобрести кое-что невообразимо ценное — понимание. Того что всё конечно, того что жизнь нельзя остановить или повернуть назад, ведь никакого назад попросту нет. Есть только сейчас, только оно имеет значение, потому что лишь оно реально.       Едва ли возможно описать словами каково это — прощаться навсегда. И уж точно это не сможет сделать столь косноязычный рубака как я, но одно мне ведомо наверняка. Проститься не значит забыть и вырвать из сердца. Вовсе нет. Ведь прощаясь с кем-то навсегда ты прощаешься не столько с ним, но скорее с самим собой. А после уходишь и никогда больше не возвращаешься, ведь заместо тебя всегда приходит кто-то иной.       Быть может именно поэтому, даже спустя столько лет, мои чувства к Умеко нисколько не утихли? Ведь тысячи раз я уходил прочь, и каждый раз она встречала другого меня на пороге дома, и он вновь в неё влюблялся, как и она в него. И так из раза в раз.       Резко встряхнув головой я постарался отогнать пошедшие в разнос мысли. Ожидание изрядно действовало на нервы, ровно как и уже разгорающиеся внутри угли ярости, что скоро грозили обратиться в бушующее пламя. Но не здесь и не сейчас.       Всматриваясь в хмурое ночное небо я продолжал сидеть на пороге своего дома, с трепетом и толикой облегчения ожидая развязки.       Тихий звук шагов я услышал загодя, а потому когда те кого я ждал показались на веранде, то всё уже было готово. Вернее я был готов.       Они шли почти идеально ровно. Две женщины, с которыми я связал свою жизнь. С одной я прожил вместе более века, а с другой меньше года, однако в своей семье я никогда и никого не выделял. А Мито теперь такая же её часть как и Умеко. — Дорогой. — Суженый. Тихо поприветствовали они меня. А я просто смотрел на них, стараясь запомнить каждую деталь. Хм, а ведь между ними что-то изменилось. Нет, они по прежнему едва ли переносят друг дружку, но… что-то определённо поменялось. Быть может общая беда помогла им прийти к компромиссу или же они как следует пустили друг дружке кровь на одном из полигонов. Оба варианта имели право на существование, ровно как и имел место быть простой разговор по душам, но детали сейчас были не важны. Главное что они смогли хоть немного примириться с фактом взаимного существования, остальное придёт... со временем.       Вот теперь точно всё. — Пора. — Да. — несмотря на то что подобное происходило уже сотни раз Умеко была бледна как полотно. — Прощай… Дорогой. По её щекам текли слёзы, но приложив всю свою волю я смог повернуть голову и встретиться взглядом с Мито.       В отличие от Умеко она держалась стойко и спокойно, но эмоции… Она не была готова к подобному, вот только едва ли вообще к такому можно подготовиться. — Я… — вскинулась было Принцесса Узумаки, но тут же замолкла и лишь когда на её плечо легла маленькая ладошка Умеко она, едва ворочая языком, смогла произнести: — Прощай… Любимый. — И вы прощайте. Сказав эти три слова я тут же развернулся и направился к выходу. Я всегда поступал именно так, но… Когда створки ворот уже были распахнуты я остановился и прошептал: — Я вернусь. Обещаю. И лишь затем покинул родной дом.       Надежда — глупое чувство. Я считал и считаю так по сей день. Но как я уже сказал одному юнцу — мой взгляд на мир не обязательно должен быть единственно верным. Да и даже если я всё-таки прав, из любого правила бывают исключения, и порой глупое и бессмысленное чувство именно то что нужно для того чтобы найти в себе силы идти вперёд.

***

Пять месяцев спустя

***

Кэтсеро равнодушно смотрел на то как несколько новичков в его отряде изливают содержимое своих желудков прямо на землю.       Да уж, когда ему обещали усиление речь шла о матёрых воинах, а не об этих салагах. Впрочем другие ловчие партии и этого не имели, так что жаловаться было грешно.       Отвернув в голову от всё ещё переводящих казённые харчи юнцов, старый шиноби вновь обратил взор на деревню… вернее на то что от неё осталось.       Итиномия была небольшой деревушкой, что раскинулась прямо на берегу реки Могами, всего в нескольких сотнях километров от Страны Когтя. Достаточно удалённое и ни чем не примечательное поселение, что даже после объявления Войны продолжало жить своей обычной жизнью, не задумываясь о том что происходит на фронте. Местным это не было нужно, они не хотели идти воевать, однако Война сама пришла к ним.       Неспешно прошагав прямо к чудовищному мемориалу Кэтсеро всё же не смог удержать лица. Вид десятков трупов, нанизанных на костяные пики прямо посреди некогда процветающего селения мог оставить равнодушным только законченного психопата, а сам Кэтсеро таким себя не считал.       Он видел подобное уже не единожды. За последние четыре месяца вся Страна Земли познала на себе гнев и нечеловеческую жестокость Клана Кагуя и прочих отродий Конохи, что словно тараканы расползлись по всем её концам. Но именно Демоны Проклятого Перевала зверствовали особенно рьяно и часто. Насаженным на колья ещё повезло, иным отрубали руки и ноги, но сохраняли жизнь, дабы те как следует помучались перед кончиной, прочих хоронили заживо, оставляя торчать из земли только пальцы, из-за чего такая могила издали была похожа на луг укрытый странного цвета травой. Но хуже всего приходилось попавшим в плен шиноби и в особенности тем отрядам что были посланы ликвидировать эту угрозу. Их тела находили изувеченными настолько, что их зачастую невозможно было опознать, а порой они и вовсе представляли из себя просто огромный комок пульсирующей плоти, причём те кто находил подобное клялись, что в этой массе явно были видны множество искорёженных рук, ног и лиц. Да, местным определённо ещё повезло.       Быстро осмотрев трупы, на ходу отбиваясь от полчищ мух, что слетелись на запах мертвечины, Кэтсеро пришёл к выводу, что отряд Кагуя был здесь дня три назад, а значит они вновь их упустили. Повелители Костей никогда не гнушались путать следы, разделяться на ещё более меньшие отряды и особенно сильно любили осыпать путь своего отступления всевозможными ловушками и засадами. И если те же Подземные Мины и Каменные Тернии ещё можно было заметить загодя, то вот печати на основе фуин нет.       Старый воин своими глазами видел как одна такая заставила идущего впереди него бойца буквально сжаться в один крошечный мясной шарик, а затем заляпать собой всё в радиусе нескольких метров, и это ведь тоже далеко не предел. В садизме и жестокости рогатым воистину не было равных.       Встряхнув головой Кэтсеро постарался выбросить прочь ненужные сейчас мысли. Они были на задании и рядом орудовал страшный враг, недооценивать которого было смерти подобно: — Уходим. Здесь нам больше нечего делать. — Так точно! — раздался ему в ответ нестройный хор голосов.

***

По прошествии восьми часов его отряд встал на ночёвку, не потеряв по пути ни одного бойца, что было странно. Он выбрал не то направление? Или наоборот то? Или всё это ловушка и они прямо сейчас стремятся в западню? Не спеша пережёвывая вяленое мясо и запивая его водой, Кэтсеро всё думал о том, что же им делать дальше, в то время как в лагере царило тяжёлое молчание. Собравшись у крохотного костра, те кому выпала вторая смена на дежурстве тупо пялились на крохотный язычок пламени, попросту не зная что сказать.       Наконец один из новичков, Хизока, кажется, не выдержал и прошептал: — Кем вообще надо быть что бы сотворить такое? — Кагуей. — так же тихо ответил ему Ючи, коренастый мужичок, с короткой бородёнкой и тёмными глазами, что уже третий месяц ходил под его началом. — Но это же бесчеловечно. — всё не унимался салага. — Я понимаю просто убить, но зачем… так? — Потому что это Кагуя. — зло прошептал Ючи, остервенело вгрызаясь в собственный паёк. — А они к людям отношения не имеют. Проклятые нелюди, ненавидящие род людской. Чтоб эти мрази сдохли. Последняя фраза сопровождалась смачным плевком. А перед глазами Кэтсеро вновь предстала картина сорокалетней давности.       Его родная деревня. Яркое солнце и Шика — дочка травника, что жил по соседству. Они часто играли вместе, когда были детьми. Тот день тоже начался с забав, но… потом… он помнил всё урывками. Несколько силуэтов в белых одеждах с красными пятнами. Собравшаяся на улице толпа. Крики, ругань, спор и… кровь. Когтистая лапа что пронзила грудь старосты и равнодушный взгляд зелёных глаз, чей обладатель лениво перешагивал через кровоточащее мёртвое тело. А потом вновь крики. И паника. Звук падающих тел и плач Шики. Он видел как её отца и её саму волокли прочь. Слышал как она молила о помощи, звала его. А он просто закрыл уши руками, спрятавшись под забором, и смотрел на то как её уносят. В тот день многие погибли. Его мать была в их числе. Он потерял всё, но: — Они нас не ненавидят. — Капитан? — Кагуя, они не ненавидят нас. Чтобы испытывать ненависть ты должен хотя бы воспринимать того кого ненавидишь, пусть и не как равного, но как достойного этой ненависти. В твоих глазах он должен что-то значить. А мы для них ничто. Просто муравьи, пыль под ногами. — Но тогда… зачем они всё это творят, Кэтсеро-сан? Ветеран бросил взгляд на до сих пор чуть трясущегося от увиденного новичка: — Что бы ты не мог спать по ночам. Что бы лишь при звуках их имён твоё сердце переставало биться. Что бы ты и не думал сражаться против них. Страх — вот причина этих зверств. Они сеют его по всей нашей стране, для того чтобы мы и не думали сражаться дальше. Эти нелюди надеются таким образом нас победить. Скажи, Хизока, у них получилось? — Н-нет, К-кэтсеро-сан. — Хорошо если так. Всем отбой. Тушите костёр. Завтра нам предстоит долгий путь. — Хай!

***

Они вновь опоздали. Очередная деревня была объята пламенем, в котором сгорали мёртвые и кричали в агонии немногие выжившие. Однако огонь ещё жарко пылал, а это значит что они у цели. — Кэтсеро-сан. На востоке. В трёхстах шагах, я что-то чувствую. — тут же подтвердил его догадку их сенсор. — Вперёд. — Но разве мы не должны помо… — Вперёд! Группа из двадцати шиноби Камня тут же ускорилась и взяла курс на восток, оставляя неизвестный посёлок на милость пламени.       Их капитан словно безумный вёл их за собой, порой вырываясь вперёд на десяток метров, оставляя остальных далеко позади. Он слишком долго ждал этой встречи и не мог упустить свой шанс.       Уход из разорённого дома. Скитания. Открытие в себе силы и долгий путь наверх, что закончился предложением от которого нельзя было отказаться. Теперь он — Кэтсеро Ито, так же известный как Лютый Кэтсеро, когда-то лидер собственного наёмничьего отряда, а ныне элитный шиноби Ивагакуре но Сато, не мог отступить. Он обязан отомстить тем кто отнял у него всё, он должен узнать что стало с Шики!       Их уже ждали. Прямо посреди лесной чащи, небрежно оперевшись на ствол высокой сосны, стоял один единственный шиноби — чьи длинные белые рога скрывались в пелене кроваво-алых волос. Старый воин мгновенно осознал кто стоит перед ним, как и прекрасно понял то, что живыми они отсюда не уйдут, но это не означало что он отступится. Впрочем, этим молокососам не стоило умирать из-за его демонов. — Уходите. Это не ваш бой. — Но Капитан! — Я сказал уходите! Я его задержу. Доложите в штаб о том, что Тэкеши Кагуя здесь и тогда моя смерть не будет напрасной. Это приказ! — Х-хай! — Забавно. — вдруг раздался из-за их спин тихий, но глубокий голос. — Ты звучал так уверенно, что я сам почти поверил в то что ты сможешь меня удивить... почти.

***

Сознание вернулось к Хизоку резко, ровно как и боль. Всё тело ломило, а глаза засыпала земля. Чуть повернув голову молодой шиноби увидел испещрённую прожилками поверхность дерева, у которого, очевидно, и закончился его непродолжительный полёт. В памяти начали всплывать воспоминания последних минут. Звук незнакомого голоса, взрыв, крики, а после удар и темнота.       Вдруг на лицо юноши что-то упало. Через силу подняв непослушную дрожащую руку он провёл ей по щеке и с ужасом увидел на своих пальцах кровь, но она была не его. Он не хотел смотреть. В тот момент мальчишка, которому едва исполнилось шестнадцать, всё бы отдал за то чтобы не видеть, но словно заговорённый он поднял взгляд к кронам деревьев и закричал. На их верхушках были его товарищи. Каждый из них был нанизан на толстые ветви словно насекомое на щепку, их потроха, будто гирлянды тянулись от одного трупа к другому, а на мертвенно-бледных лицах застыли непередаваемые гримасы ужаса и боли. — Не стоит так орать. Прояви уважение к павшим. Крик тут же оборвался. Хизоку чувствовал что он по-прежнему есть где-то в глубине его глотки, но звук, ровно как и он сам, просто не мог ослушаться обладателя этого голоса.       Воздух наполнился едким запахом аммиака. — Это было ни к чему. Тебе ничего не грозит, напротив, я могу помочь тебе выбраться. Что? Не хочешь? Ну как знаешь. Я просто хотел отплатить услугой за услугу. Но раз ты против, то как на счёт безвозмездной помощи? Хизока просто кивал. От охватившего его страха он едва мог разобрать речь этого монстра, что возвышался над ним огромной адской фигурой, но он кивал и молился всем Богам. — Отлично. Я рад что мы пришли к компромиссу. — оскалившись продолжил аловолосый великан. — А то твой Командир был не так сговорчив. Всё кричал про какую-то Шизуку… или Ширу? Нет Хику... Впрочем не суть важно. К согласию мы с ним так и не пришли, рад что с тобой всё иначе. Так вот, касательно моего поручения. Можешь кое что передать своему Каге от меня, слово в слово. Хизока продолжал кивать, кровь с изувеченных тел его товарищей продолжала капать на его лицо, а его некогда тёмные волосы всё быстрее покрывались сединой. — Отлично. Тогда слушай — Я разочарован. Похоже вы не поняли моего посыла. Чтож, тогда я постараюсь донести его до вас иначе. Увидимся в Ивагакуре. Запомнил? Хорошо. Тогда беги прочь, парень, и постарайся найти себе другое ремесло. Для этого ты совсем не годишься.

***

Смотря в след убегающему юнцу я чувствовал удовлетворение. Хоть что-то пошло по плану. Однако теперь пора переходить к следующему этапу. Резко рассеяв всю чакру, что хранилась в этом теле, я заставил своего клона распасться на бесполезную биомассу, в то время как моё сознание вновь вернулось в исходное вместилище.       Моя маленькая победа. Всё же освоить эту технику было действительно не просто, правда я не до конца уверен что овладел именно клонами, ибо на исходный вариант моё творение мало походило. Всё же использование стихии ян сильно исказило итоговый результат, а сендзюцу только усугубило процесс. Но техника всё равно интересная, надо будет обязательно показать её Хидеки по возвращению — Владыка. — обратился ко мне Сэдэо, заметивший что я пришёл в себя. — Воины готовы. Ждём только вашего приказа. — Другие группы тоже на месте? — Так точно. — Хорошо. План все помнят? — Мы атакуем центр. Остальные добивают с флангов. Прорываемся через линию фронта и идём на соединение с основными силами. — И самое главное делаем это быстро, Сэдэо. Негоже опаздывать на собственную же свадьбу.