***
Гарри проснулся рано утром, он набросил чары гламура, чтобы хоть немного улучшить свой помятый вид. Он тихонько собрал свои вещи, а затем выскользнул из своей комнаты, чтобы приготовить Дурслям завтрак, последний, что он им приготовит. Он стиснул зубы, сервируя стол, приготовил яйца с беконом, морально готовясь к тому, что Дадли потребует другой еды, чтобы ещё больше досадить Гарри. Когда он всё ещё болевшими руками разбивал яйца, он чуть не подавился, заметив, что чары гламура спадают. «Я перенапрягаю свою магию», — подумал Гарри, частично сбрасывая чары гламура, чтобы его родственники видели его синяки и ссадины и не думали наносить ему новых. Петуния встала первой и, не обращая внимания на племянника, подняла газету с порога. Гарри теперь запрещали выходить на улицу в течение дня, если он не работал в саду. Он вздрогнул, когда газета опустилась ему на голову, как будто он был провинившимся щенком. Гарри пережил Ежегодное Прощание перед отъездом из семьи. Когда семейство Дурслей закончило есть (Гарри давным-давно осознал, что он никогда не будет есть вместе с ними), он убрал со стола и снова стиснул зубы от боли, пока мыл посуду. Это в последний раз. Он повторял эту фразу у себя в голове будто мантру. Дадли подошел сзади и опрокинул одну из кружек на пол. «Ой», — просто сказал он, уходя, пока его мать спускалась вниз по лестнице. Гарри наклонился, чтобы поднять разбитую чашку. Он не заметил, как дядя подошёл сзади и ударил его по ребрам. Осколки чайной чашки вонзились в ладонь, а один из них впился в руку ещё глубже остальных. «Хм… Это не больно», — подумал он, глядя, как кровь стекает на пол. Его дядя кричал на него, но Гарри, как заворожённый, смотрел только на кровь, отстранённо наблюдая, как она стекает по ладони к запястью. Механически он собирал осколки, думая о том, что не чувствует боли от глубокого пореза. Когда дядя убедился, что он уберёт за «собой» и ушёл, Гарри сунул один из осколков чашки в карман своих мешковатых штанов. Он тщательно затёр кровь, промыл рану и закончил с посудой, прежде чем поднялся к себе в комнату. Гарри подошел к Хедвиг и открыл ее клетку и окно. «Увидимся в Хогвартсе, дорогая моя», — прошептал он. Хедвиг ухнула на него, нежно потерлась об его синяк, а затем улетела. Как же Гарри хотел сделать то же самое! Зарычав из-за своей беспомощности, Гарри быстро повернулся, чтобы схватить свой чемодан, затем тихо выругался, от боли во всём теле. Я здесь больше не останусь. Гарри с грохотом спустил свой единственный чемодан и птичью клетку по лестнице, не обращая внимания на боль в теле. Вернон и Петуния, сидевшие на диване в гостиной, встретили его у подножия лестницы. «Ты куда собрался, мальчишка?» — Вернон зарычал на него, чьё лицо приобрело почти благородный пурпурный оттенок, а Петуния нехорошо ухмылялась. Гарри мельком глянул на них и спустился ещё на две ступеньки ниже. «По-моему, ясно, что я здесь быть не хочу, да и не нужен, и никогда не был. Я ухожу и вы меня не остановите». Он сделал шаг навстречу Вернону, пытаясь успокоить сердцебиение, смело глядя в глаза своему мучителю. «Уйди с дороги», — потребовал Гарри. «Если ты выйдешь отсюда, мальчишка, можешь никогда не возвращаться», — прорычал ему Вернон. Гарри почувствовал, как что-то щёлкнуло внутри него, как будто гора свалилась с плеч, а он даже и не знал о её существовании. Гарри улыбнулся и счастливо засмеялся, продолжая спускаться по лестнице, не говоря больше ни слова. Он распахнул дверь так резко, что в стене образовалась трещина, и Петуния завизжала, а он спокойно пошёл к тротуару. Он бросил свой чемодан на тротуар, затем пошел к сараю, в котором хранилась его метла. Гарри схватил её и, чувствуя опьяняющую свободу, вызвал Ночной Рыцарь. С треском, от которого Дурсли вздрогнули, прибыл автобус. Гарри запрыгнул в него и велел водителю отвезти его к Дырявому Котлу.***
После сумасшедшей поездки к Дырявому котлу Гарри заказал там комнату на ночь. К счастью, Гарри избежал суеты внизу и относительно легко смог затащить свои вещи в наверх. Гарри вытащил кошелек, в котором хранились его волшебные деньги, которые ему выдавали каждым летом. «Интересно, у кого мой ключ от сейфа в Гринготтсе?» — подумал он, выходя из гостиницы в оживлённый Косой переулок. Он сразу пошёл во «Флориш и Блоттс». Гарри не поднимал головы, пока покупал учебники для четвертого курса, пергамент, принадлежности для зелий (в этот год ещё и острый нож для нарезки корней) и перья. Тщательно пересчитывая свои деньги, он отправился за новыми мантиями. Заметив простые перчатки, он взял три пары, убедившись, что у него достаточно денег. Поблагодарив ведьму за прилавком, он вышел из магазина и надел перчатки, радуясь, что больше не видит уродливых порезов, доставшихся ему благодаря дражайшему кузену и дяде. В ту ночь, когда он доделывал свою летнюю домашнюю работу, Гарри пришлось как мог лечить свои раны, уже подумывая сдаться, глядя на кровь капающую с рук. Именно тогда он почувствовал боль от пореза осколком чашки. Будто в трансе Гарри поднес его к ране, прижав острый край к коже. Гарри бросил его, зная, что, если он порежет кожу этим осколком, она не заживет как надо. Он медленно повернулся в сторону своих покупок. И увидел набор для зельеварения, который должен был купить в этом году. Резко подойдя к нему, Гарри разорвал упаковку с новым ножом. Он был серебряным и острым, почти как скальпель. Гарри сел, подогнув под себя одну ногу и поднося левую руку к острому лезвию. Он ахнул, наблюдая, как лезвие чисто разрезало тонкую кожу, а кровь спокойно капала из пореза. «Я ничего не чувствую», — подумал он, нанося себе второй порез. Результат был мгновенным, спокойствие охватило его разум. Гарри блаженно вздохнул, протирая лезвие и забираясь на кровать, не удосужившись даже почистить свои раны.***
«Наконец-то, — сказал Гарри с фальшивой улыбкой, сидя со своими «друзьями» на пиру в Большом зале, — очередная дичь, в которой мне наконец-то не придётся участвовать», — обрадовался он, когда Дамблдор уточнил, что только совершеннолетние могут участвовать в турнире. «Ты, должно быть, шутишь, приятель, — прошептал Рон, жадно посматривая на Кубок Огня. — Я бы всё отдал, чтобы поучаствовать в Турнире. Это же такая честь! Да и денежный приз никто не отменял». «Я бы предпочел не встречаться со смертью в этом году, спасибо», — пробормотал Гарри, спрятав руки под столом, чтобы его «друзья» их не видели. Дамблдор представил профессора Грюма, нового учителя Защиты. «Ставки на то, сколько он продержится, кто-нибудь?» — прошептал Фред группе, окружавшей Гарри. «Всего лишь небольшое дружеское соревнование с друзьями», — подмигнул Джордж, оглядывая стол. Приветственный пир был гораздо громче обычного из-за присутствия двух других школ. Снейп выглядел особенно угрюмым при мысли о том, что ему придется иметь дело с ещё и с этими новыми детьми. Гарри слегка улыбнулся, соглашаясь с ним. Когда пир закончился, Гарри вместе с большинством гриффиндорцев пошёл попытать счастья с Кубком. Гарри беззвучно рассмеялся, когда нескольких учеников, включая близнецов, отшвырнуло от барьера. Той ночью, когда Гарри был в постели, навесив на полог заглушающие чары и закрыв их ото всех, он снял перчатки и вскрикнул, когда с его порезов содралась корка. Его кожа была твёрдой и ярко-красного цвета. Гарри тихонько ругнулся, встал с постели и промыл раны, морщась от воды, обжигающей руки. Несмотря на ноющую боль в руках, Гарри очень быстро заснул.***
Единственный урок, на котором Гарри боялся попасться с перчатками — это Зелья со Снейпом. К счастью для него, Снейп заставил их в течение всей первой недели носить защитные перчатки, пока они варили зелья. Гарри держал голову опущенной, как можно точнее следуя инструкциям, но Мастер зелий всё равно находил к чему придраться. В отличие от предыдущих лет, Гарри смотрел только в котёл, не споря и не огрызаясь с профессором. Когда Снейп понял, что Гарри не собирается с ним спорить, он, казалось, замер, сбитый с толку молчанием Поттера. Он отошёл от Гарри, забрав у Гриффиндора всего пять очков по какой-то, одному ему ведомой причине. Гарри продолжил варить своё зелье, стараясь, чтобы руки не слишком дрожали. Зельеварение было каждый день. Каждый день Снейп пытался расшевелить Поттера, его замечания становились всё более едкими и язвительными, но Гарри только молчал, чувствуя себя всё более одиноким, а его друзья так ничего и не замечали. К пятнице, последнему дню, когда ученики могли бросить свои имена в Кубок, Снейп уже оставил свои попытки задеть его. Когда Гарри сел за обеденный стол, он с облегчением отметил, что его четвёртый год будет годом, когда от него ничего не ждут, потому что он не может участвовать в Турнире. Поэтому, когда Кубок выплюнул его имя, Гарри чуть не упал в обморок. Один год! Единственный раз, когда я мог быть нормальным учеником. Почему это случилось со мной? Я не просил об этом. Так думал Гарри, идя за Дамблдором в кабинет. «Вы поместили своё имя в Кубок Огня?» — строго спросил Дамблдор, а учителя окружили его вместе с министром. «Нет», — твёрдо ответил Гарри. «Это абсолютно не важно, — серьезно сказал им Фадж, а Гарри смотрел на него с мольбой в глазах. — Он будет участвовать, Кубок выбрал его». Гарри застыл на месте, не зная, что ему теперь делать. Он вдруг отчётливо понял, что Дамблдор не пошевелит и пальцем, чтобы вызволить его из этой ситуации. Министр не собирался идти против правил, сохраняя свою репутацию, даже ради Мальчика-который-выжил он не мог поступиться ей. «Возвращайся в свою спальню, Гарри», — приказал Дамблдор. Гарри не потрудился ни кивнуть, ни что-то сказать, просто ушёл, опустив голову. Он проигнорировал насмешки и улюлюканье студентов, пока стремительно шёл к башне Гриффиндора. В гостиной его встретил кричащий Рон, а Гермиона разочарованно и укоризненно посмотрела на него. Гарри отшатнулся от гриффиндорца, а затем побежал по коридорам, чувствуя, что задыхается. Ноги Гарри сами привели его в туалет на втором этаже. «Откройся», — прошипел он, подойдя к нужной раковине. Раковина опустилась под пол и на этот раз вместо трубы появилась нормальная лестница. Гарри спустился на три ступеньки, приказав двери закрыться. Гарри открыл и следующую дверь, практически крича на неё, после того как разобрал обвал, оставшийся ещё со второго курса, даже не думая о том, что потолок может обвалиться и похоронить его под собой. Он был удивлен, увидев, что убитый им Василиск всё ещё в отличном состоянии. Загипнотизированный, Гарри подошёл к величественному даже в своей смерти существу, которое пыталось его убить, и медленно провел рукой в перчатке по его чешуе. «Мне очень жаль», — прошептал он, не чувствуя, что он должен сказать, но ему было нужно разбить эту тишину. «Ты не заслужил смерти, ты просто делал то, что приказал тебе твой Хозяин», — сказал Гарри, глядя на мёртвые, поцарапанные, а когда-то такие прекрасно-смертоносные глаза. «Я не должен был тебя убивать», — признался мальчик. «Было бы гораздо легче, не так ли», — пробормотал он. Гарри попятился от василиска и начал ходить по залу. «Мне никто не верит», — произнёс он, его голос стал громче и начал срываться. «Почему мою жизнь всё это время кто-то контролирует вместо меня?» — крикнул в пустоту. Гарри подошёл к статуе Слизерина, откуда, как он помнил, выполз василиск. Вход всё ещё был открыт. Он коснулся края входа, затем направил на него палочку, направив весь свой гнев через неё. Его палочка засветилась ярко-жёлтым, разбрасывая искры во все стороны. Гарри повернулся и направил её на колонны. Колонны, естественно, были зачарованы, Гарри не мог их разрушить, что ещё больше взбесило его. Пару минут спустя, сорвав злость на них, Гарри упал на четвереньки совершенно без сил. Кажется, у него было магическое истощение. Отдышавшись, Гарри сел на колени. «Если моих друзей не будет рядом, — сказал он между тяжелыми вдохами, — тогда мной больше никто не сможет манипулировать. Если никого не будет рядом, не на кого будет давить, чтобы воздействовать на меня». Внезапно успокоившись и собравшись с силами, Гарри поднялся. Он медленно начал исследовать Комнату в поисках других ходов, рассудив, что Слизерин точно имел своё уединённое место для исследований, вдали от других учеников и остальных Основателей. Ему понадобился ещё час, чтобы найти другой знак змеи на левой стене. Дико ухмыляясь, Гарри прошипел: «Откройся». Через мгновение змея проскользнула внутрь стены, и открылась дверь. Гарри снова усмехнулся и открыл её. Едва он вошёл в библиотеку, в камине вспыхнул огонь и загорелись факелы. Библиотека самого Салазара Слизерина. В кабинете Слизерина хранились сотни, тысячи книг. Была и зона отдыха, где уютные диваны стояли вокруг камина, а неподалёку от них был большой дубовый стол, на котором лежало множество открытых книг. Заинтригованный, Гарри подошел к открытым книгам. Он осторожно прикоснулся к ним, начал просматривать и вдруг зацепился взглядом за знакомый почерк. «Том», — подумал Гарри, которого почему-то совершенно не волновало, что этот человек, если его ещё можно так называть, когда-то здесь бывал. «Точно, он ведь наследник Слизерина», — думал Гарри, рассматривая слова на странице, очарованный тем, что они на парселтанге. Гарри прервал чтение, когда зевнул. Он вздохнул, понимая, что его не было дольше, чем следовало бы. Он листал страницы, на которых писал Том, очарованный тем, как почерк Тома заполнял пергамент, когда он делал заметки на английском, а затем на парселтанге — тех вещей, которыми он не хотел делиться ни с кем, даже зная, что в Тайную Комнату никому кроме него не пробраться. Гарри с сожалением вышел из Библиотеки, приказав ей закрыться. Он прошел мимо василиска, погладив его по голове, прежде чем вернуться к выходу из Комнаты. Ему ещё надо было вернуться в львятник и поспать перед очередным нежеланным приключением в Хогвартсе.