Лаз, о котором ему сообщили змейки, действительно был узким, и если Гарри протиснулся в него довольно легко, то Трандуилу пришлось приложить больше усилий, чтобы проникнуть внутрь. Эти десять ярдов извилистой расщелины, скорее даже трещины в скальной породе, были нерукотворной случайностью, о которой мало кто знал. Использовали эту лазейку самые тщедушные орки, которым обычно не доставалась пайка от принесенной добычи — ее отбирали более крупные и яростные особи, им же оставалось охотится на крыс в самом Гундабаде или удирать наружу в самоволку за пропитанием. Среди орков процветали сильнейшие, а слабые жили, только пока были хоть чем-то полезны. Извилистый ход был засыпан костями грызунов и высохшими рыбными ошметками. Орки с голодухи смалывали все, что успели поймать, но неаккуратно, с летящими во все стороны брызгами крови и потрохов.
Шли хранители кольца налегке, захватив по паре лембасов, фляжки с водой и набор зелий. «Артефакты на всякий случай» тоже распихали по карманам одежды. Эльф с его слишком чутким обонянием то и дело морщился, понимая, что к смраду ему стоит привыкнуть побыстрее — в глубине гор свежести не найдешь, а сотни орков будут благоухать еще сквернее. Гарри тоже натянул на нос шейный платок, обычно укрывающий его нежное к простудам горло, но дышать легче не стало. Даже приятного запаха трав и хвои от князя не ощущалось — тот нашел в лесу корни, которые использовались эльфами для разведки и отбивали присущий им запах леса. А когда расщелина закончилась не менее тесным коридором, маг даже порадовался, что не завтракал, обойдясь половиной лембаса, иначе он оставил бы здесь или за углом всю съеденную пищу. Привыкнуть к запаху было сложно.
Гарри убедил эльфа в том, что целесообразнее надеть плащ именно ему — любая опасность с большей долей вероятности будет ликвидирована невидимым и прекрасно владеющим холодным оружием эльфом, пока маг отвлечет внимание на себя. Князь за это вытребовал себе право идти первым, и Гарри не стал противиться, посчитав, что эти малые уступки позволят ему выиграть спор в другой раз.
Прогулка пустынными заброшенными залами вызывала чувство дежавю, разве что сама архитектура неуловимо отличалась от залов Колдовского холма и чертогов Лихолесья или Имладриса. Схожим было вызываемое ею чувство собственной ничтожности и окружающего величия. Гномы с размахом компенсировали свой мелкий рост монументальностью построек с такими высокими потолками, что те порой терялись во мгле — до них просто не доходил свет факелов.
Гарри снова поймал это странное чувство печали за чужую разбитую судьбу. В этом месте — за судьбу целого гномьего рода Дурина, одного из немногих перворожденных. Знали бы строители, когда так заботливо вытесывали эти камни, какая судьба ждет их дом!
Ему всегда казалось, что опустевшие жилища хранят в себе воспоминания о поколениях тех, кто в них жил, и сами они отчасти живы, имея собственную индивидуальность и даже характер. Он, конечно же, не очеловечивал их, но ощущал атмосферу — тяжелую, гнетущую, или вызывающую светлую печаль, чувство неизбывной тоски или наоборот облегчения и радости от присутствия новых жильцов там, где ему доводилось бывать. Это ведь неспроста? Особенно в мире магии и волшебства. Гарри был в этом уверен. Каждое место хранило в себе что-то неповторимое, как и любая человеческая судьба.
Царящая здесь разруха была более пронзительной, чем в Дол-Гулдуре, а запустение и грязь резко контрастировали с величием былого. Орки, пришедшие на место гномов, не заботились о приютившем их месте. Вокруг валялись груды ржавого мусора, странные погнутые детали неработающих механизмов, обломки камней из выщербленных стен, опаленные огнем и копотью. Сами стены, казалось, рассказывали историю: с вмятинами от боев и драк, с сетками трещин, которые паутиной покрывали поверхности наравне с настоящей, искривляя четкие геометрические узоры, похожие на кельтские и одновременно на индийские в своем изяществе и простоте.
«Гномы, как бы ни противился этой мысли Трандуил, обладали собственным вкусом и стилем, и это место когда-то завораживало», — думал Гарри, осматривая зал за залом.
Он старался не задерживаться, но хотел отдать дань былому великолепию, которое скоро расплавится под действием вызванной им силы, и больше никто не сможет оценить эти своды с тонкой вязью орнамента, ни разу не повторившегося. Сейчас, находясь здесь, казалось кощунством уничтожить это место, которое тысячелетиями ждало своих истинных хозяев.
Гарри засмотрелся на барельеф вдоль одной из стен и не заметил, как в их сторону свернул патруль из десятка орков в полном боевом облачении, хотя, казалось бы, производимые ими шум и скрежет сложно было пропустить. К счастью, Трандуил в отличие от мага был предельно собран и вовремя оттолкнул его подальше от света, прижав к стене и укрыв обоих плащом. Застегнутый, он приобретал размер и длину, подходившие его владельцу в данный момент, и сейчас, в раскрытом виде, был достаточно велик, чтобы спрятать под струящейся тканью их обоих. Резкое движение и удар о стену выбили из парня дух, а прижатое к нему тело, такое же твердое, как гранит за спиной, но живое, заставило его наконец вернуться в реальность, перестать быть лишь наблюдателем в собственном теле. Увы, эта вредная привычка, которой маг обзавелся еще в Британии, уже неоднократно приводила его к неприятностям.
— Можно идти дальше, — шепнул над ухом одними губами эльф, когда орки скрылись в переплетении коридоров за их спинами. Теплое дыхание коснулось порозовевшего в смущении от глупой промашки уха, и Гарри поспешил выбраться из объятий спутника, поправляя одежду и скрывая собственную неловкость. Больше он не отвлекался, стараясь сохранить предельную внимательность, и сам отслеживал любые подозрительные звуки, шорохи и запахи. Хотя с последним было особенно туго — воняло везде.
Наконец пустынные коридоры закончились, и теперь шум раздавался почти со всех сторон, из каждого проема, так что уже нельзя было определить, откуда именно доносится тот или иной звук. Из-за этого идти приходилось осторожно, практически в обнимку, то и дело останавливаясь и прислушиваясь.
Они не один раз встречались с орками, и всех их объединяло то, что каждый был чем-то занят. Некоторые, сбившись в отряды, патрулировали подземный город. Другие разжигали огонь, заставляя работать паровые двигатели, которые в свою очередь с грохотом двигали странные и уродливые конструкции непонятного назначения. Надувались меха, огромные сооружения с мерзким скрежетом опускались прессом на заготовки, выдавливая железо в нужные формы, кто-то укладывал их под молоты кузнецов. Рядом плавился металл, сизый дым опускался и таял, а потом снова возникал клубами, скрывая в себе и морготовых слуг, и их механизмы, и пылающие печи. Орки создавали броню не только для себя, но и для каких-то немыслимых гигантов — с шипами, крючьями и торчащими во все стороны лезвиями. Может, здесь живут и тролли? Или великаны?
К сожалению, дым и пар скрывали даже звуки, отдаляя их, пока прямо перед Гарри и Трандуилом не выскакивал очередной орк, спотыкаясь о пустоту, чертыхаясь на грубом вестроне, и снова спеша по своим делам. В круговерти лязганья, стука и грохота путников было не слышно, а запах кипящего железа и разных химикатов удачно скрывал их присутствие. Идти через рабочие кварталы оказалось неудобно, но зато не так опасно. Главное, чтобы их не заметили все эти сотни занятых подготовкой к войне орков.
Трандуил крепко прижимал Гарри к своему боку одной рукой, положив другую на рукоять меча. Сердце эльфа стучало размеренно — ухо, почти прижатое к его груди, слышало каждый удар, и это вселяло спокойствие в Гарри, который был на взводе, едва скрывая дрожь в руках. Понимание, что от многочисленных врагов вокруг их отделяет лишь плащ, заставляло заполошное сердце биться почти в самом горле. Не то, чтобы он струсил или боялся погибнуть от ржавых алебард, которые изредка проносились над его головой — драться между собой орки определенно любили. Но очень не хотелось, чтобы его случайное действие или оплошность привели к смерти идущего рядом эльфа. А с Гарри всегда происходила какая-то хрень!
Они прошли около шести огромных залов, в которых порождения Моргота ковали себе оружие и создавали метательные машины, вернее, детали к ним. Орки были не настолько тупы, как ему казалось. Как минимум, об этом говорили все ужасающие на вид, но довольно функциональные инженерные сооружения. Да, в их основе лежали идеи гномьего наследия, но за прошедшие века что угодно рассыпалось бы в труху. На замену гномьим находкам пришли орочьи — стимпанковский антураж в самом худшем его очаровании — ужасный, гротескный и от этого не менее прекрасный в своем уродстве. Гарри казалось, что он в преддверии смерти сможет увидеть красоту даже в этом.
Близость эльфа его уже не так будоражила, как несколько часов назад. Сильные руки Трандуила, уверенные движения вызывали спокойствие и надежду, что до цели они дойдут. А там… все случится так, как ему суждено. Обманываться надеждой для себя он не хотел. Странно, если тогда, на Совете в Имладрисе, его жизнь казалась ему преувеличенной ценностью, то теперь он отчаянно хотел жить. Как глупо вышло!
Снова задумавшись, он пропустил поворот, и они попали в загоны, отведенные под логова варгов. Твари резко насторожились и вскочили. Мордред, этого еще не хватало! Единым слитным движением эльф вытащил зазевавшегося мага обратно в коридор и, перехватив поперек, отпрыгнул в сторону на десяток шагов, даже не запыхавшись. Гарри замер, стараясь не издать ни звука. Два лежащих с краю варга вышли в коридор и теперь принюхивались, настойчиво и тщательно водя носами у проема в зал.
Гарри плотнее прижался к эльфу, обхватив его обеими руками за талию, в то время как варги стали обходить помещение по кругу, к счастью, начав с другой стороны. Чутье тварей в разы превосходило орочье, которое было лишь немногим хуже, чем у эльфов. Пить Оборотное уже не имело смысла — они почти попались. Искать магические уловки, шутейки и дымовухи тоже было поздно — особенно, если горло уже перегрызено — в реакции волкодлаков сомневаться не приходилось. От обнаружения их отделяли минуты.
Сзади были инженерные залы с сотнями орков, а впереди уже насторожились до полусотни варгов, готовых броситься в атаку, стоило этим двум подать знак. И отделял их друг от друга лишь этот небольшой зал, в котором они застряли. Положение было, на взгляд Гарри, достаточно плачевным, а количество мелких тупиковых ответвлений и декоративных ниш ситуацию совсем не спасало — любое их действие могло привести к ужасным последствиям. Поттер стоял замершим сусликом, судорожно перебирая доступные варианты, но в его голове все заканчивалось одинаково — варги их обнаруживали, догоняли и вся стая разрывала эльфа на его глазах, потому что тот однозначно кидался спасать непутевого мага.
Тем временем Трандуил аккуратно поправил меч, сдвинув его в сторону, и чуть ослабил перевязь, а потом обеими руками подхватил Гарри за задницу, побуждая его обвить свои бедра ногами, скрестив их за спиной, благо длина позволяла. Сам он, слегка оттолкнувшись от стены, быстрым слитным движением застегнул чудо-плащ прямо поверх мага, поправив на себе капюшон и опустив голову, позволяя легкой ткани стечь вниз. Голова Гарри теперь плотно прижималась к плечу князя, а сам он напоминал себе панду, повисшую на мощном и гибком древесном стволе.
Сердце эльфа стучало так же размеренно, как и раньше, что безмерно удивляло мага. Такой контроль независимо от ситуации поражал, хотя он, определенно, и был отточен тысячелетиями. Если бы не дикость их положения Гарри засмеялся бы, но опасность дышала буквально в спину, позволив без возражений принять настолько тесное соседство. Ближе, чем сейчас, они с эльфом еще не были.
Трандуил снова вжал Гарри спиной в стену, прямо в гладкую мраморную поверхность с глубокими впадинами и выступами чертовых узоров. Острые углы больно резали выступающие кости лопаток и позвонков между ними. Маг поерзал, пытаясь сместиться чуть левее, так, чтобы его выступающие части совпали бы с пустотами за спиной. Трандуил задержал дыхание и медленно выдохнул, поправив положение Гарри руками, мимолетно огладив его задницу, опаляя жаром своих ладоней. Это привлекло внимание мага, а потом напомнило другую неловкую ситуацию, где его вполне обоснованные ситуацией движения привели к не менее закономерной реакции тел. Сейчас, на фоне очередной опасности и обостренного восприятия, любой жест, движение, вдох были заметны и будоражили взведенные на максимум чувства. Игнорировать физические реакции становилось сложнее: князь основательно вжимался в тело Гарри — они казались единым существом, сливаясь в каждом вздохе, горя одним жаром в двух телах.
Гарри попытался отвлечься мыслями. Отчего плащ вдруг посчитал их двоих одним целым и активировался? Раньше подобного не случалось. Впрочем, раньше он не был настолько силен, чтобы поднять на руки ту же Герми или тем более Драко, ему бы такое и в голову не пришло! Но, скорее всего, в школе у них просто не было настолько ужасной ситуации, требующей подобных действий. Факт того, что сейчас все свойства артефакта сработали, был очевиден, и Гарри оставалось лишь поблагодарить за удачу Высшие силы.
Варги прошли мимо них уже не один раз и не нашли их до сих пор. Поскорее бы они убрались! Морготовы твари! Словно на зов, к ним присоединились еще две особи, и теперь по залу гуляло четыре варга, медленно принюхиваясь и обводя взглядом пустое пространство, замирая в арках проходов, укладываясь лежать то здесь, то там, и вызывая у мага толпы тревожных мурашек.
Почему они никак не убрались до сих пор?! На этот вопрос маг ответа не нашел. Получалось, что твари изначально смогли учуять эльфа и этот ненавистный им запах никак их не отпускал, заставляя выполнять одни и те же действия «заданной программы». Мозг волколаков не был настолько развит, чтобы подумать, что им что-то показалось, или предположить уход врага. Запах уловили? Уловили. Теперь они ходили в поисках чужака, как привязанные — на одних инстинктах осознавая, что угроза здесь, никуда не исчезла, хотя все их чувства «не видели» ее. Ужасные создания!
Гарри почувствовал, что как бы крепко он ни цеплялся за князя, но все равно начинает медленно сползать вниз. Их прижатые друг к другу тела терлись друг о друга, промежности были слишком близко, а медленное скольжение вызывало явное возбуждение у обоих. Ощущения начали туманить разум, опаляя волной смущения, неуверенности, удовольствия, отодвигая в сторону, на другой план бытия и мордредовы подземелья, и чертовых варгов, оставляя лишь непреодолимое желание двигаться, ощущать ответный жар, слышать такое же сбившееся дыхание, как и чувствовать необходимость вжиматься в чужое тело еще сильнее. Одежда казалась лишней, ненужной и раздражающе мешала добраться до такой желанной плоти, прикоснуться наконец кожей к коже, гладить, целовать, исследовать руками и губами, чувствуя ответные ласки и касания, и снова дарить все больше и больше.
Гарри облизал пересохшие губы, положив голову на плечо князя, неосознанно лаская губами бьющуюся под нежной кожей венку, чувствуя своей грудью стук чужого сердца, уже не такой размеренный, как перед лицом опасности, но звучащий в унисон с его собственным. Трандуил большими пальцами обеих рук невесомо поглаживал ягодицы, удерживая в кольце рук гибкое и легкое тело волшебника, он чувствовал горячие губы на своей шее, прижатые к судорожно бьющейся вене, и ему хотелось повернуть голову и затянуть мага в долгий и нежный, а после в яростный и собственнический поцелуй. Эльфа околдовало льнувшее к нему с полным доверием вожделенное тело, а еще он был зол на тварей, мешающих отдаться ласкам полностью, а не отслеживать одним глазом лениво разлегшихся неподалеку варгов. Морготовы выползни! Думать о том, что именно они подарили ему возможность безнаказанно трогать его Габриэля, он не хотел.
Ноги совсем затекли, начиная сползать снова. Толпы мурашек пробегали от кончиков пальцев на ногах до самых бедер. Гарри напрягся, перехватывая руками эльфа уже за шею и подтягиваясь, пока сам Трандуил, едва повернув голову в сторону, следил за зверями. Он удачно подкинул повыше прижатого к нему волшебника, давая тому лучшую возможность перехватить его руками за шею и уложить голову удобнее, а для себя — возобновляя такое желанное трение между ними. Низ живота у мага свело в судороге желания, Трандуил был распален не меньше. Его горячее дыхание колыхало тонкие пряди волос возле округлого уха. Они молчали, боясь даже шумно вздохнуть лишний раз, и каждый молился о своем: Гарри — чтобы эта странная ситуация скорее прекратилась, а Трандуил наоборот жаждал продлить ее как можно дольше. Обнимать мага ему нравилось до одури.
Долгая дорога, отсутствие секса, постоянная угроза и вынужденная близость дали такой взрывоопасный коктейль, сводящий обоих с ума — так оправдывал их действия сам маг. К счастью, плащ их не подвел, скрывая такой отчетливый запах разгоряченных тел и почти неслышный шорох их неловких движений. Эльф не выдержал первым, сознательно начав сам медленные, сводящие от желания движения, растирая напряженную плоть о такой же жар и твердость в развилке бедер его Габриэля. Его наклоненная голова, опущенный вниз косой взгляд давали обзор только на край порозовевшего уха мага и яркий румянец на скуле, выделяющийся четким пятном; прикрытый глаз с росчерком длинных темных ресниц прятался в тени от плаща.
Варги снова потянулись и прошлись по залу, как акулы, кругами, и, не обнаружив ничего нового, с разочарованным тявканьем стали по одному покидать зал и возвращаться в свое логово. Уход последнего из них эльф сразу заметил, в отличие от Гарри, взбудораженного близостью и спрятанного за спиной князя.
Трандуил, не в силах отпустить его, не раздумывал и секунды: он чуть расстегнул верх плаща и наконец с легким стоном впился в манящие его яркие губы, одновременно с этим быстро ныряя в одно из тупиковых ответвлений — как можно дальше от варгов и от орков заодно.
Он целовал его так, как мечтал, как желал уже давно, решившись на это только сейчас, стоило опасности исчезнуть. Гарри сопротивляться не стал, отвечая с не меньшей пылкостью, удерживая в ладонях такое совершенное лицо и выгибая от наслаждения спину. Он отвлекся лишь на миг, чтобы удостовериться, что зал на самом деле пуст, а потом с увлечением вернулся к жарким и нежным поцелуям. Когда эльф перетек в горизонтальное положение, уложив мага на пол, Гарри не заметил. Его не смущала твердость пола под спиной — по крайней мере, там не было узоров! А вот прижимающееся с пылом тело эльфа наоборот вводило в краску и вызывало тихие стоны удовольствия сквозь закушенные губы.
Руки и губы Трандуила блуждали по его шее, плечам, груди, он целовал его за ухом, оставлял легкие поцелуи на открытой и беззащитно подставленной шее, особенно в тех местах, где раньше успел оставить ужасные отметины — на скуле, на шее, на груди и запястьях, на нежной коже живота. Пока ловкие пальцы расстегивали пуговицу потертых джинсов и вытаскивали подол рубахи, губы эльфа жарко просили прощение за прошлые прегрешения молчаливой лаской. Гарри потерялся в собственном удовольствии, снова выгибая спину, ерзая и прижимаясь к горячему и соблазнительному телу над ним, руками запутываясь в шелковистой гриве лунных волос, пока рот эльфа спускался все ниже, лаская его тело. Сейчас он уже клеймил живот жгучими, как укусы, поцелуями, пока одна рука задирала подол рубахи повыше и поглаживала чувствительный бок, а другая гладила и сжимала его бедра, наоборот стаскивая штаны к коленям, дразня и обходя стороной жаждущий прикосновений налитый член. Поглаживания сменялись поцелуями, и Гарри уже не мог определить, что приносило ему большее наслаждение, отдаваясь со всей отзывчивостью неофита, подставляясь ласке, ошеломленный, распаленный. Он чувствовал такое впервые. Никогда секс не был похож на это!
Чтобы не стонать в открытую, Гарри прикусил манжет рубахи, почти оторвав пуговицу зубами, а эльф, дорвавшись до такого отзывчивого тела своего фэа, не сдерживался. Он вылизывал раньше приходящие ему в образах, а теперь вполне реальные выступающие косточки, очерчивал языком кубики пресса, проводил влажные дорожки все ниже и ниже к паху и нежным складкам.
— Стой… нет… стой… — просипел едва слышно Гарри, напрягаясь в эпицентре чувственного урагана, пытаясь отодвинуться, — я сейчас… подожди…
Трандуил воспринял эту просьбу в ином ключе, переместив ладонь и пальцы к основанию члена, погладив поджавшиеся яички, губами снимая с головки и растирая выступившую смазку по всей поверхности, творя языком что-то невообразимое. Горячие губы на самой чувствительной части его тела после долгой прелюдии стали последней каплей, опрокинув Гарри за грань и даря освобождение. Руки в последний раз дернулись в прядях чужих волос и прижали голову Трандуила к паху, а потом обессиленно раскинулись на холодном полу. Одновременно с этим легкий полувсхлип-полустон сорвался с раскрытых губ, пока оргазм волнами проходил сквозь его тело, оставив его на полу, обессиленного и дрожащего. Трандуил поднял голову и с нежностью посмотрел на мага. Он пожалел о том, что не имеет возможности укрыть того теплым и легким одеялом, позволив понежиться в мягкой постели, в полной безопасности и с возможностью продолжить начатое. Жаль, как же жаль! Но упускать представленную ему возможность, чтобы перевести их отношения на совершенно иной уровень, он бы не стал.
— Тебе… нужно… — повернул голову Гарри, искоса посмотрев на вытянувшегося рядом с ним эльфа, — в смысле, я тоже могу…
— Ты не должен, Габриэль. С тобой мне уже было хорошо, — мягко улыбнулся Трандуил, без смущения коснувшись собственного влажного пятна на расстегнутых штанах. — Надеюсь, ты не жалеешь?
— Нет, на самом деле нет, — покачал головой маг, а на краю сознания мелькнула предательская мыслишка в том, что почувствовать такое за пару шагов до конца — это невероятная удача. Сожаление о невозможности изменить собственное будущее кольнуло горечью, а взгляд эльфа, уловившего в его глазах эту эмоцию, стал пронзительно синим.
— Я рад, — немного натянуто ответил Трандуил и, плавно поднявшись, отошел в сторону и стал приводить себя в порядок.
— Я не сожалею, — тихо, но чеканя каждое слово, произнес Гарри и тоже поднялся. — Было бы здорово оказаться сейчас в более подходящей для этого атмосфере. Каменный пол в орочьем городе, с варгами за стеной — не предел мечтаний, хотя именно это и подтолкнуло нас.
— Это точно, — согласился князь. — А теперь нам стоит подумать, как пересечь их логово и пробраться дальше. Удивлен, что у тварей настолько развито чутье, что даже твой волшебный артефакт с трудом нас укрыл.
Гарри поковырялся в карманах, достав пару фейерверков. Он решил, что химические пары́ от поделок близнецов помогут скрыть их запах. Варги вряд ли настолько трусливы, что кинутся бежать от шума, скорее наоборот, они выскочат в зал и помчатся за шутихами, дав им необходимую возможность быстро пройти опустевшее лежбище. Трандуил мысль одобрил, подтвердив, что более действенные артефакты лучше оставить на случай других опасностей.
Устойчивый запах секса с тел и одежды они заранее смыли платком с Очищающим зельем, заново натерлись корнем, перекусили прямо там и, подойдя к арке логова, выпустили сразу три салюта, сами прижавшись к стене. Варги кинулись в зал и дальше, в орочьи мастерские, пытаясь поймать призрачных летящих драконов и сразиться с ними. Химический дым от фейерверка заполнил собой весь зал, поэтому твари не смогли учуять ничего лишнего, а опустевшее логово было пройдено за пару минут.
После их встретили новые пустые залы и лестницы на нижние ярусы. Они спускались все глубже. Орков было уже не так много, и, если наверху обитали самые огромные, мощные представители этой расы, то в глубине жили те, кто помельче. И эти мелкие прятались по своим углам, оставляя коридоры пустыми.
«А они поумнее прежних», — добавил сам себе под нос Гарри, провожая взглядом две щуплые кривоватые фигуры с грудой свитков и чертежей. Он успел заглянуть в бумаги, заметив край криво нарисованного метательного орудия.
«Вот кто придумывает эти конструкции», — эльф тоже отметил для себя новую информацию. Он посмотрел вслед оркам и, окинув взглядом окрестности, неожиданно дернул на себя мага и нежно поцеловал его, придерживая за затылок. С чувством, тщательно пробуя на вкус и наслаждаясь каждым движением языка. Тот в ответ лишь тихо ойкнул, втягиваясь в это безобразие, а потом со вздохом отстранился, продолжая путь. Эльф последовал за ним, мимолетной лаской касаясь спины и плеча. Для этого, и правда, было не время.
Гарри же в это время снова погрузился в самокопание, размышляя о произошедшем между ним и князем. Поворот их отношений был неожиданным, но при этом не казался таким уж нелогичным. Весь ком событий вокруг них, тревоги, опасность… Он привычно перекладывал чувственные порывы на внешние обстоятельства. Ведь эльфу вряд ли нужен был именно Гарри? Скорее, тут сыграли роль долгая вынужденная близость и отсутствие других вариантов — родной лес Трандуила слишком далеко, не водить же ему романы с девицами, или, скорее, юношами из Имладриса и Лориэна? Слишком хлопотно завязывать отношения с чужими подданными. А тут только он под рукой, неказистый человеческий маг, который, как бродячий кот, жаждет ласки. Жаль, что именно сейчас все случилось. Не следовало доводить их отношения до этого уровня близости.
Все-таки Трандуилу будет больно потом, даже если он не чувствует к магу ничего особенного, и тот просто подвернулся под руку. Гарри не обольщался собственными прелестями — такой как князь мог позариться на него только от безысходности, но и он будет мучиться совестью, когда маг останется здесь навсегда. Эльф не был черствым, как бы Гарри ни казалось в самом начале их знакомства. Это врожденное благородство помыслов снова придавит его виной, теперь уже потому, что собирался охранять и не вышло, как у того же Снейпа. Драко успел дать ему подзатыльник за крестного и коротко рассказать, как его выбор повлиял на «бессердечного» зельевара.
А Трандуил, он ведь еще тогда, после Совета, решил набиться ему в спутники. Разве что его утешит мысль, что Гарри все-таки уничтожил кольцо. Пусть его выбор будет не напрасным! Это ведь цель их путешествия. Маг погрузился в тягостные размышления, удерживая на лице бесстрастную маску и иногда легко улыбаясь в ответ на нежные касания эльфа. Трандуил его особо не беспокоил за исключением редких тактильных ласк или украдкой сорванных поцелуев. Впрочем, их было немного за часы блужданий по новым и новым ярусам — этажами это язык не поворачивался называть! — в самую глубину. Они молчали все время, и это было для Гарри облегчением.
Неожиданно им встретились два орочьих отряда, подошедших одновременно с разных сторон, которые, к несчастью, их заметили. Пришлось прорываться, закидывая тех дурманящими бомбами, и уводить в пустые анфилады залов за собой. Уже там, надышавшись зельем, орки уснули вповалку, а Трандуил, даже не поморщившись, скинул их на три яруса ниже в какой-то тоннель на груду разломанных вагонеток. Спасибо антидоту — влияние бомб обошло их стороной!
Быт орков оказался прост и незатейлив — жизнь всех, кого они встречали, была нацелена на подготовку к войне. Жар и чад пропитали даже самые отдаленные залы. Как ни страшился Гарри, как не был поражен увиденным, но одно его радовало — пока он не встретил здесь орочьих отпрысков. Сложилось впечатление, что все виденные им особи были взрослыми и определенно мужского пола, напрямую созданными темной силой для единственной цели — покорить весь мир или предать его огню во славу своего господина. Это было неимоверным облегчением для самого Гарри, потому что, предлагая уничтожить Гундабад, ему в голову как-то не пришло, что ему придется самолично убить своим решением город, полный жителей всех возрастов. По его глубокому убеждению, любые дети всегда — всего лишь дети вне зависимости от их расы: о них должны заботиться и держать в безопасности. Кентавры, русалки, домовые эльфята, детеныши сфинксов или мантикор. Или вот… орки. К счастью, детей здесь быть и не могло, как просветил его князь.
На исследование всех ярусов им понадобилось еще полтора дня. Конечно, они не заглядывали в каждую комнату и закоулок, но успели найти и выбрать место для уничтожения крестража.
Гарри обрадованно улыбнулся — место для ритуала было идеальным. Широкая и ровная каменная площадка, на которую выходили целых двенадцать коридоров, примыкала к тоннелю центральной шахты — что могло быть еще лучше? Тоннель, снабженный витой лестницей и креплениями под тросы, находился справа. На разном расстоянии друг от друга в нем виднелись зияющие проемы заброшенных штолен, уходящие ввысь. Тросов же не было и в помине.
Больше всего Гарри порадовал в этом зале небольшой уступ почти у самого потолка напротив шахты. Казалось, что именно отсюда вещал Главный Гном свои речи всем соплеменникам, собранным внизу. Этот уступ немного напоминал балкончик, но без перил, и он очень гармонично вписывался в окружающее пространство. Гарри забрался туда по той же лестнице, что у самого потолка разветвлялась в две стороны: одна часть уходила к тоннелю шахты, спиралью ввинчиваясь в нее, а другая подходила к этому месту для «выступлений» или наблюдения, что бы гномы там ни делали. Сверху вид на узорчатый пол был примечательным — круглый узор не мешал, а скорее давал возможность аккуратно нанести все необходимые руны и подготовить ритуал, чем Гарри и был занят следующие три часа.
«Акела не промахнется», — думал маг, осматривая свои труды, пока эльф точил мечи, пользуясь минутами тишины и не отсвечивая.
Он справится. Осталось только Трандуила уговорить, что ему пора покинуть место бодрящего огненного веселья. Гарри, как только они нашли это место, повесил руны сокрытия и отвлечения внимания на все двенадцать коридоров, уходящих из этого зала лучами, чтобы ни один орк не забрел ненароком сюда и не помешал им. Теперь маг выжидательно смотрел на князя, примериваясь с чего начать его выпроваживать. Да так, чтобы тот ни о чем не догадался.
— Я обезопасил это место, Трандуил. Теперь мне не помешают, но я не смогу одновременно держать под контролем огонь и тебя в безопасности от него. Это очень чувствительные и требующие полной концентрации чары — твое присутствие может меня отвлечь, а это грозит бедой.
— Мне удалиться? — князь в недоумении сощурил глаза.
— Я думаю, сейчас самое время позвать Шай, чтобы она забрала тебя, а я прилечу следом, как только закончу. У меня будет очень мало времени, чтобы подхватить тебя и вылететь в шахту, как только расплавится кольцо. А здесь, на этом помосте для двоих нет места. Я бы не хотел, чтобы огонь тебе навредил, если я не успею тебя забрать. Из-за промедления мы можем сгореть оба. Через четверть часа тут будет огненное болото, сдерживаемое только моей волей. Я не могу себе позволить отвлекаться на твое присутствие, поэтому прошу, прислушайся к голосу разума.
— А тебе это не повредит? — уточнил эльф, также пристально следя за эмоциями на лице Габриэля.
— Я же его хозяин! — Гарри легко и открыто улыбнулся, будто сам вопрос казался несусветной чушью. — Ты хоть раз видел, как мое колдовство мне же и вредило?
— Нет, но… — помедлил эльф. Трандуилу не нравилось происходящее, но он не мог придумать разумных доводов, чтобы не послушать мага. Габриэль ему никогда не лгал, и он решил ему довериться.
— Тебе не стоит меня задерживать, Трандуил. Ты сделал свою работу — мы дошли сюда почти без проблем. Теперь я должен закончить свою — в магии я понимаю больше. Увидимся наверху.
С этими словами Гарри сжал кулон связи. Руна на кругляше тускло засветилась, передавая намерение, и через несколько минут они услышали тихий шелест огромных крыльев. Трандуил забрался на дракона и медлил, зависнув в воздухе почти под куполом подземного зала. Гарри отвернулся и взмахнул кинжалом, начиная ритуал. Первые капли крови упали в круг, маг поднял обе руки и перевернул их, сжимая в кулаки так, чтобы кровь могла течь непрерывно. Он начал петь формулу активации магического потока, льющегося напрямую из его ядра, через кровь, а не через магические каналы, прямо в рунический круг.
Символы на полу постепенно стали светиться алым, до рези в глазах, светом. Один за другим, соединяясь между собой, пока не загорелись все вместе с линиями границы, отделяющей круг от остального зала. Гарри вырезал пять рунных цепей на расстоянии менее ярда друг от друга, и теперь весь первый круг светился.
Маг раскинул руки и запел громче. Гортанные, но неуловимо певучие слова эхом отразились от стен зала, множась и усиливаясь. От символов стал подниматься вьющимися спиралями нежно-алый светящийся туман, под ним рождались багровые языки пламени. Они сливались в тонкие ручьи и загорались все сильнее, закручиваясь течениями, словно бурлящие водовороты в реке. В огне замелькали морды диких хищных зверей: раскрыл в беззвучном рыке свою пасть лев, тряхнув гривой; василиск длинным заостренным языком пробовал раскаленный воздух; дракон вытянул шею и оскалился, выдыхая языки пламени.
Пол под ними продолжал плавиться, лишь отдельные островки камня оставались дрожать среди лавовых ручьев. Гарри перевел взгляд на эльфа, улыбнулся ему, подмигнул и вернулся к творимому им волшебству. Трандуил сжал челюсти и, похлопав Шай по боку, сделал разворот и устремился ввысь. Он молился Эру, чтобы маг справился и присоединился к нему через короткое время на своих крыльях. Не зря же он взял с собой все накопители!
Гарри вздохнул уже облегченно и, открыв шкатулку, вывалил ее содержимое в центр огненного бассейна, постаравшись не запачкать кровью сами крестражи. С ало-огненным всплеском бассейн принял подношение, но не поглотил его. Кольцо надломлено тренькнуло, завертевшись в потоке лавы, но не погружаясь в нее. Оно потемнело, а символы наоборот засветились так ярко, что их было видно, несмотря на жар раскаленного пламени. Стены и остальной зал выглядели иллюзорными сквозь дрожание раскаленного воздуха.
Адское пламя, как он читал давно, после гибели Кребба, было опаснейшей магией призыва призрачных сущностей теневого мира, которые, получив волю и сознание в первостихии пламени, норовили победить мага, вырваться на волю, сжигая его. Вызвать можно было и на эмоциях, обладая средней силой — но тогда заклинатель погибал почти сразу, как только в пламени появлялись призванные элементали. Если же маг был силен и искусен, он мог не только удержать пламя, но и потушить его своей волей. При этом он отправлял духов обратно, а оставшийся огонь становился всего лишь обычным пожаром. Раньше Гарри надеялся справиться с этим — сейчас одушевленное пламя забирало всю силу мага и, напитавшись вволю, уходило само, забирая с собой и того, кто его вызвал. Медленно, не сразу, но своеобразная плата за риск и борьбу была очевидна — слабейший погибал.
Маг держал обе руки над огнем: из порезов медленно капала кровь, испаряясь до того, как касалась огненной поверхности. Казалось, чем больше ее падает вниз, тем ярче полыхают глаза созданий дикого огня — багровые и яростные. Морды диких зверей уже не мелькали в пламени, скорее само пламя все больше и больше обретало видимую и четкую форму хищников, отражая в них собственную суть и неистовость первородной стихии. Первый рубеж рун начал плавиться под натиском огненных зверей, а кольцо, хоть и истончилось, но никак не хотело растворяться в огне до конца. Гарри уставал — дышалось с трудом, руки налились свинцом, а голова кружилась. Второй рубеж. Кольцо только медленно истаяло по краям: слова черного наречия кривились, растягивались, меняясь в жарком мареве. Слышались злые потусторонние шепотки… Третий рубеж.
Волшебник стоял на одном упрямстве, удерживая набирающее мощь заклинание и не сдавался: кольцо тоже держалось из последних сил, как и он сам. Он чувствовал, что счет идет на минуты — кто кого. Или он удержит Адское пламя в его пиковой мощи, здесь, в этом зале, прежде, чем огонь вырвется из-под контроля и начнет уничтожать любые другие цели, а кольцо сдастся и, ослабнув, позволит себя уничтожить; или кольцо уцелеет, и все усилия пойдут прахом — элементали огня вырвутся на свободу и начнут поглощать все подряд, насыщаясь жизнью. Как видно, само «десятое» с его призрачной сутью этой пищи огню не давало.
Гарри закусил губу до крови и шире расставил ноги для большей устойчивости. Вокруг него полыхала невообразимая мощь. Магия бурлила в нем и изливалась во все стороны, а силы постепенно иссякали.
Адское пламя обрело псевдоразум и рвалось все яростней, пытаясь сбросить контроль. Кольцо стремительно проигрывало борьбу. Но даже так — слишком медленно!
Гарри отступил на полшага, спиной упершись в отвесную стену позади него, но рук так и не опустил, хотя они уже тряслись от напряжения. Его ядро, почти отдав всю магию, начало гореть, причиняя ему мучительную боль. По крайней мере, именно такое ощущение он ловил в себе, с трудом делая каждый новый вздох. Пот заливал его лицо, перед глазами было мутно, колени подкашивались, но он стоял, смаргивая влагу и пытаясь разглядеть, окончательно ли разрушено кольцо. Огонь, подчиняясь его желанию, раскрыл свое нутро, и Гарри увидел совсем прозрачный ободок, надпись на котором стала неразличима, превратившись в извилистую полосу.
Вокруг кольца нарезали круги звери, скаля зубы и сверкая ослепительно белыми когтями. Они вставали на задние лапы, махали хвостами или вскидывали копыта — с остервенением рвались за пределы последнего рубежа на свободу. Шесть сущностей, шесть элементалей — лев и дракон, мантикора и василиск, акромантул и нунду.
Гарри чувствовал, будто и сам плавится изнутри, сжигает сам себя. Его глаза следили за кольцом. Секунда. Вторая. Он не пропустит его разрушения! Тот маленький осколок-крестраж сдался уже давно, расплавился первым, взметнув пламя до самого края платформы, на которой стоял маг. Кольцо погибнет не менее зрелищно, главное — дождаться. Он умирал, не имея сил справиться с заклинанием и уже перейдя черту своих возможностей. Сил загнать духов стихии у него не было, а значит, откат его настигнет, если не сейчас, то скоро — они, наигравшись вволю здесь, вернутся обратно, утащив его за собой. Его эмоции уже стали пеплом. Милосерднее будет умереть от взрыва при уничтожении крестража. Мучительно, но быстро.
И взрыв последовал. Он ознаменовал уничтожение кольца всевластия, впечатал Гарри в стену, явив ему ангела смерти или саму смерть — силуэт в черном облачении с глубокими провалами черных от ярости глаз. Скрюченные в огне длинные руки тянулись к нему. А может, это были крылья…
Гарри с раскинутыми как в замедленной съемке руками опрокинулся с края уступа прямо в Адское пламя, пожирающее последнюю рунную вязь, удерживающую его в этом зале.
«Смерть, ты пришла? Хватит перерождений — я устал…» — мелькнула последняя мысль, когда Гарри посмотрел ей прямо в глаза, а потом отключился.
***
Шай шипела, жалуясь на жар, неудобный вертикальный тоннель и глупые человеческие задания — ее сильно испугал огонь, он показался ей живым и очень злым, будто мог думать. Она летела стремительно, спеша оказаться как можно дальше отсюда, пока наконец не добралась до реки. После всего пережитого в самый раз было охладиться в горном потоке, полежать в глубине вод и забыть, как яростно смотрели на нее ужасные звери, желая поглотить.
Трандуил диким зверем метался на берегу в ожидании Габриэля, сапогами сминая мокрый песок. Его резкие, порывистые движения совсем не напоминали привычную плавность и изящество. Он то и дело поднимал глаза к горам и вглядывался в сумеречное небо в поисках знакомого силуэта. Волшебника все не было!
Раздался грохот, потом взрыв, сильный взрыв — из шахты столбом вырвалось пламя и вскоре осело. Его чуткий слух определил, что под землей во всю ревет огонь, выходя наружу далеким раскатистым гулом. Эльф замер с запущенной в волосы рукой и широко раскрытыми глазами и смотрел в пустоту. Боль оплела его сердце и разум ядовитыми лианами. Кроме облаков в небе никого не было — маг так и не появился. Надежда увидеть его живым стремительно таяла.
Князь стек на мокрый песок — ноги его не держали — и перевел невидящий взгляд на бегущие воды реки. Вглядываться в горы было бессмысленно. Да, кольцо разрушено, но какова оказалась цена! Платить за это жизнью своего фэа он был не готов. От боли хотелось кричать. Если бы сердце могло плакать — оно бы сейчас истекло кровавыми слезами. Лицо самого эльфа ничего не выражало, застыв бесчувственной маской, и глаза, с каждой минутой проведенной в одиночестве, становились все более тусклыми и безжизненными.
Солнце давно успело зайти, а драконица, поворчав для порядка, улетела в Покинутый город. Говорящий обещал, что они с эльфом покажут ей путь к сородичу через три полных луны, как закончат уничтожать плохие вещи. Говорящий исчез, и Шай надеялась, что этот остроухий выполнит обещанное. Она хотела напомнить о себе, но он, этот двуногий с запахом леса, сейчас был таким горьким и тревожным. Ей не нравилось быть рядом с ним. Но если он забудет про обещанное, она сама прилетит в его лес и будет его жечь, пока он не вспомнит! Дракоша фыркнула, окатив оцепеневшего эльфа фонтаном воды, и отправилась домой.
Трандуил же в этот момент не только казался прекрасной статуей, но и чувствовал себя ею. Мертвый внутри, холодный и неподвижный снаружи. Неожиданное купание он даже не заметил. Ночь смотрела на него тысячей ярких звезд, но их свет его не радовал. В его сердце царил холод, дышать становилось все тяжелее. Князь приложил ладонь к сердцу и сжал пальцы, сминая ткань камзола, пытаясь растереть грудь, чтобы вздохнуть, почувствовать хоть что-то. Неожиданно он услышал хруст бумаги.
Он ведь выложил колдографии до погружения в Гундабад? Ночью они оставили большую часть вещей там, на опушке леса. Эльф расстегнул пару пуговиц и полез во внутренний карман, вытаскивая сложенный многократно лист бумаги. Князь медленно его развернул, пробегая глазами по словам, которые никак не хотели обретать смысл. Снова и снова, пока каждое из них не врезалось в память.
«
Трандуил,
я рад, что именно ты был со мной все это время. Знаю, что ты сейчас очень зол на меня, но я не мог поступить иначе. Кольцо нужно было уничтожить; выбора, иного пути у меня просто не было. Я давно простил тебя за причиненную боль тогда, в самом начале нашего знакомства, и сейчас очень прошу — не вини себя за принятое мною решение, как ты винил себя за тот поступок. Не стоит, я прошу. Хотел бы я узнать тебя получше, стать для тебя кем-то, но время, отведенное нам, оказалось недолгим, — я сожалею об этом. Ты бы не смог ничего изменить, я бы — не стал. Этот мир важнее жизни простого волшебника. Наверное, в этом и было мое предназначение: я научился умирать, не умея жить. С тобой я бы хотел познать второе.
P. S. Я отдал тебе плащ-невидимку, в моем рюкзаке лежат тонкая деревянная палочка и кольцо с черным камнем — они твои, дарю искренне и от всей души. Эти артефакты сами выбирают себе хозяина. Смиренно надеюсь, что кольцо примет тебя, как уже принял плащ. Поверни камень и пожелай меня увидеть — я смогу ненадолго вернуться из-за грани, чтобы попрощаться и лично сказать, насколько я сожалею. Будь счастлив, князь. Я рад, что был с тобой знаком.
Гарри».
— Габриэль. Гарри… — прохрипел эльф сдавленным от переполняющих его эмоций голосом, — что же ты наделал… фэа… моя песня… моя душа…
Он не знал, что ему делать дальше, и продолжал сидеть в песке, уперев локти в колени и сжав руками голову, а через пальцы струились до самой земли его длинные серебристые пряди. Душа его выгорела, как и весь Гундабад. Он ощущал только пепел.
