***
— Поттер! — из полусна его вырвал знакомый окрик, и Гарри вскочил, пытаясь оправить скособоченный галстук, и только спустя мгновение понял, что на нем нет ни галстука, ни помятой залатанной мантии, да и Хогвартс остался в забытой прежней жизни. Он расслабленно плюхнулся в траву и укоризненно посмотрел на стоящего перед ним мужчину. Раньше эта угрожающая поза и палец, указывающий прямо на его круглые очки с сеткой трещин на стеклах, вызвали бы лепет и нервный тик, но времена его неуклюжего школярства давно прошли. — Профессор! — с той же укоризненной интонацией повторил Гарри, зеркально изогнув такую же черную и выразительную бровь. — Ты опять по уши увяз в какой-то мутной истории и снова решил героически сдохнуть, спасая мир, — и это «спасая» прозвучало так знакомо и издевательски, что Поттер поморщился. Будто он сам не знал, как оно выглядело со стороны. Блеять снова «Но, профессор!» ему не хотелось. Смысл оправдываться и снова ставить себя на место глупого мальчишки? Будто в новом мире судьба бросила ему другие карты! — Я рад видеть вас, проф! Это вы были Русом, то есть вороном? — поправился Гарри, неловко взъерошив пальцами упавшую на глаза спутанную кудрявую челку. — Не смей называть меня этим куцым прозвищем, Поттер! — Как от зубной боли поморщился профессор, мимоходом глянув на дрогнувшие веки эльфа. Абориген явно пришел в себя и теперь прислушивался к интонациям незнакомой речи, пытаясь понять, стоит ли ему сразу хвататься за клинки или дождаться развития событий. Но попытку прихватить оружие Снейп для себя отметил. — Молчи и слушай, мальчишка! — так же грозно рявкнул на мага зельевар, исключительно, чтобы парень не расслаблялся и покорно согласился на выдвинутые условия. Еще в бытность их совместного существования после лабораторий невыразимцев Снейп понял, что виноватый и оправдывающийся Поттер покладист, а чувствующий обиду и вселенскую несправедливость — наоборот создает море лишних проблем. — За это время ты довел себя до края и успел не один раз, как я вижу, едва его не перешагнуть. С судьбой игры плохи! В том мире ты уходил от смерти три раза, и в этом — не меньше. Так не терпится отправиться на тот свет, или с твоей удачей — снова спасать новый мир? На вскинувшего глаза в молчаливом протесте Гарри он не обратил внимание и продолжил, дожимая парня до полной капитуляции, жестом отметая любые возражения: — Значит так, сейчас ты рассказываешь мне полностью и обстоятельно обо всем, что с тобой произошло. Три Укрепляющих, которые гуляют в твоей крови, как раз помогут тебе справиться с этой задачей, а потом ты молча и без возражений выполняешь все мои указания по приведению тебя в порядок. Я ясно выразился, Поттер? — Предельно, профессор, — хмуро, исподлобья посмотрел на него мальчишка и чуть надул нижнюю губу, не заметив этого. Смешной. С этим выражением лица он напоминал обиженного ребенка. Снейп даже умилился походя, но тут же грозно глянул на парня и недовольно поджал губы, всем видом демонстрируя нетерпение и чуть показное раздражение. Впрочем, он не обольщался, за время, что они провели рядом, Поттер научился его неплохо читать и часто просто подыгрывал, сдаваясь и выполняя все, что требовал профессор. Во благо и на пользу лечения, разумеется. Тот испустил глубокий обреченный вздох и принялся рассказывать обо всем четкими рубленными фразами. А Снейп сунул ему в руки наколдованный стакан с горячей водой и сам присел на траву, скрестив длинные ноги в высоких походных ботинках. А эльф, так и не открывая глаз, продолжал вслушиваться в незнакомую речь и думать о своем. Угрозы пришлый его Габриэлю не нес. — И ты решил, что крестраж можно уничтожить только Адским пламенем, насколько я понял, — уточнил Снейп, задумчиво теребя в ухе обод серьги в виде двойного перекрученного кольца с грубоватой резьбой. Артефактор в Гарри встрепенулся и он стал с интересом разглядывать символы и саму форму незнакомого ранее артефакта: в школе Снейп носил стандартные зельеварческие мантии — и ни одного украшения. — А вы думаете, я смог бы найти тут яд василиска? — хмыкнул Гарри, не отводя пристального взгляда от зельевара. — Я думаю, что в твоем случае сказывается недостаток образования в виду печально известных обстоятельств… Недоучка дел наворотил, другой недоучка смог чудом его остановить, но так неучем и помер, — поморщился от досады мужчина, разминая в пальцах стебель душистой травы с резким, но приятным ароматом. — Уж вы один старались, не щадя своего сарказма и желчи, обучая неуклюжих болванов, — с добродушным смешком съехидничал Поттер, совсем уж расслабившись. Он лежал на одеяле, опираясь на локти и умостив голову на выпяченные корни огромного дерева, такого же, как и сотни других, окружающих их со всех сторон. — И я, и Синистра, и Флитвик с Минервой, но чего уж тут говорить, этой кошке преподавать стоит не в школе, а в Академии, куда ее неоднократно звали, а она все заладила свое «как я брошу Альбуса» и мучила студентов зубодробительной теорией, — ностальгически отвлекся Снейп, но тут же оборвал себя и, скрестив пальцы, снова стал сверлить взглядом разомлевшего парня. — Продолжай давай, я слушаю резоны твоей героически самоубийственной эскападе. — Да что говорить, у меня не было больше вариантов, как убить эту мерзость, — повесил голову Гарри, чувствуя себя невероятно глупо. Но знаний ему на самом деле катастрофически не хватало, в этом Снейп определенно был прав. Как и всегда. — К твоему сведению, есть ритуалы, позволяющие объединить в одно разорванные куски целого. Альбус не хотел такой применять к крестражам Волдеморта, потому что боялся, что сам не удержит такой магозатратный обряд, а другому его перепоручить или разделить ношу он тоже не желал. Мне — не доверял. А другим? Как же… великий маг да сам не справится… К тому же... На Гарри накатила внезапная злость. Он вскинулся, сжимая кулаки и зубы, но увидев, что его вспышка встревожила эльфа, с трудом разжал ладони и с извиняющейся улыбкой кивнул и вернулся на прежнее место. — Прошу прощения, проф, иногда при мысли о Дамблдоре на меня накатывает, — пояснил он Снейпу и так очевидную вещь и, оглядевшись по сторонам, сорвал травинку и засунул ее в зубы. — Держи вот эту, — Снейп протянул ему другой, более темный и жилистый стебель, — она обладает легким успокаивающим эффектом и помогает прояснить голову. Сам он уже с час вертел в руках именно эти стебли, вдыхая запах истерзанного в пальцах растения. Даже его крепкая выдержка давала сбои во время рассказа мальчишки. — Спасибо, проф. — Ладно, хватит меня профессором величать, Поттер, — махнул рукой мужчина и тоже откинулся на дерево позади. — Мы не в школе, да и ты давно вышел из того возраста, когда надо было каждый раз напоминать себе об уважении к старшим и авторитетным преподавателям. — А как еще, не Снейпом же? — чуть удивленно спросил Гарри, в уме примеривая варианты. — Можно Северус, но никак не Рус и не Сев, будь любезен, — пояснил зельевар, прикрыв глаза. Он мысленно составлял новый список уточняющих вопросов к рассказу Гарри. Да и познакомиться с эльфом стоило. Вон, тот уже сидел в той же позе, что и они, расслабленно запрокинув голову, но Снейп не обманывался — мечи тот держал недалеко от себя и слушал внимательно, ловя все невербальные признаки их общения. — Так ворон, это все же был ты, Северус? Кстати, тебе, может, тоже пора перестать меня величать Поттером, а? — неожиданно для себя попросил парень. — Да, Гарри, это отчасти был я, но твое определение не совсем верно. Я иногда мог вытеснять сознание птицы, усыпляя ее разум, а сам через нее мог проникать в этот мир и наблюдать, скорее приглядывать за тобой и пытаться понять, что тут у вас заварилось, и куда ты вляпался, — невозмутимо пояснил зельевар. — А потом там, в Британии, изыскивал с Люциусом возможность переместиться с наименьшими потерями. — Да что нового, — криво улыбнулся Гарри и зевнул, — те же беды только в профиль: крестражи, двинувшиеся маги-демиурги, захват мира и жертвенный баран в лице меня… А я могу попасть обратно? — Да уж, баран ты и есть баран, — снисходительно пояснил Снейп, сцепив руки на колене. — Нет, ты не можешь вернуться, потому что умер там на самом деле, кстати, ты сам, между прочим, чуть не стал этим двинувшимся магом. Повезло, что поделки старого Карлуса были выше всяких похвал: силу убеждения твоего кольца они сдерживали, но ты не подумал, что кроме магии разума, там была и сила божества? Особенно вот такая, отрицательно-разрушительная. Она же твою ауру, которая после всех твоих эскапад чудом сохранилась, в клочки разрывала, пока ты был в аниформе. Удивлен, что эльф твой смог продержаться. Сила воли или вложенное в них создателем благородство души... Снейп привычным жестом сложил руки на груди, потирая подбородок. — Понятия не имею, отчего его не коснулась тень зла. Еще бы с месяц поносил на себе эту шкатулку, ты или он, оба, и вот — готова новая болванка-вместилище для силы вашего Моргота. Эльф не был бы так опасен, как спятивший волшебник из нашего мира... Ты бы даже имени своего не вспомнил, разве что в виде информационной отсылки, не особо нужной, а любые человеческие привязанности и привитая с рождения мораль стали бы непонятны как иероглифы — видеть видишь, а что они означают — невдомек. И притом, насколько я понимаю, твоя магия сейчас может потягаться с мощью того изначального Саурона, хоть он из этих Айнур, а ты — человек-волшебник, который смог пройти сквозь время, через смерть и чужие миры, что теоретически равноценно возможностям Айнур, потому что такое могущество определенно сверхъестественно. Гарри глаз не мог оторвать от такого привычного ему Снейпа, который будто лекцию ему читал. Хотя тот не летал перед ним будто по классу, а сидел, расслабленно сложив руки, и вертел в пальцах сочную травинку. — Я так понимаю, — тем же тоном продолжил Северус, задумчиво нахмурив брови, — Дары Смерти Певереллов ты успешно собрал и смог применить, мою догадку подтверждают твои слова о том, что время для тебя уже остановилось, бессмертный ты наш. Но ума, к моему глубокому прискорбию, эти твои приключения не добавили, и если бы ты не уничтожил сейчас эту мордредову шкатулку, то стал бы скоро бессмертной куклой, марионеткой для исполнения чужих желаний, без чувств, собственной воли и памяти. Вернее, воля у тебя сохранилась, да вот что творить — тебе стало бы все равно. Или тобой овладела бы какая-то безудержная идея, как Волдемортом, которому помешали все магглы. Ладно, это все пока неподтвержденные теории и мое мнение. Не нервничай зря, вместе разберемся, что тут с магией происходит, и что за катаклизмы местного масштаба нам грозят. — Ой-ей… — протянул Гарри, прикрыв глаза ладонью и в масштабах представив, что он творил бы. Вернее, не он, а Моргот, завладевший таким неплохим подарочком в виде его тела. — Ой-ей, — передразнил его Снейп, снова затронув тревожащую его тему, — а ты заметил, что с каждым твоим возвращением «оттуда» ты чувствуешь мир как сквозь пелену, что ли… Эмоции неяркие, слабые, преобладают безучастность и равнодушие, и только сильные чувства позволяют ощущать себя живым: гнев, боль, страх, ярость… А вот радости, счастья, удовольствия, удивления или жажды узнать новое — их почти не осталось. Только вспышками, которые быстро гаснут. Даже сейчас ты не испытываешь ужаса от того возможного поворота событий, о котором я тебе рассказал. — Почему? — запротестовал Гарри. — Я же как раз и согласился убить кольцо радикально, из-за чего ты на меня сейчас сердит. Да и он тоже. Гарри едва заметно кивнул в сторону эльфа и тут же отвел глаза. Ему предстояло еще переварить те чувственные и трепетные обнажения их душ друг перед другом. «Может, сделать вид, что не помню?» — малодушно подумал Гарри, постепенно осознавая, что сейчас, и правда, не способен ни на какие сильные чувства — ни испытывать их, ни выражать. Он бы раньше терзался этими мыслями неделю минимум. — Потому что, бестолочь, само пребывание в твоем Вневременье именно такое влияние и оказывает! А ты еще Адский огонь применил. Двойной эффект налицо. Если первый раз тебя из эмоциональной пустоты вытащил именно этот Трандуил и ваше, скажем прямо, неудачное знакомство, то сейчас ты скорее безучастный наблюдатель, и эмоции твои, возникая, едва удерживаются в твоей выгоревшей душе. Вспыхивают и гаснут тут же, как болотные огни. Вот сейчас ты, если представишь, что Моргот тобой завладел, что почувствуешь? — Это мерзко… кошмар же… — возразил Гарри, прислушиваясь к себе, но внутри не ощутил ничего, кроме легкого неприятия от такой ужасной картины. И задумался, прикусив губу, перебирая внутри все важные для него события, людей, места — что-либо, что вызывало в нем сильные и чистые чувства. Печаль от разлуки с друзьями, боль от потери Луны и горечь от известия о смерти Невилла, ярость и презрение от предательства Рона и близнецов, выворачивающее наизнанку отвращение от пребывания в разуме Тома. Память про них есть, а ведь не цепляет заживо, как раньше. Гарри расстроенно застонал, стискивая голову руками, приводя волосы в полный беспорядок, сжимая их тонкими пальцами в кулак. Он с силой потер лицо ладонями и даже кожа рук показалась ему чужой, пластиковой, как у куклы. Он с отвращением откинул руки и вскочил, принявшись мерить шагами поляну: пять в одну сторону и пять в другую. На втором круге все одолевающие эмоции снова растворились, и душа его, суть его, показалась Гарри безмятежным мертвым озером, в котором ничего никогда не росло, а любые чувства, события были мимолетны, как рябь на его поверхности. Будто не он только что метался по поляне. Он растерянно обернулся к Северусу. Тот сидел на траве недалеко от него, поджав ногу и сложив на колене обе руки, внимательно наблюдая за парнем. — Понимаешь, о чем я говорю? Именно поэтому сведущие маги не рисковали применять такие заклятия и проводить сомнительные обряды. Адский огонь может на пике эмоций вызвать и школьник, а расколоть душу — с этим справится и недоучка, каким оказался Волдеморт. Но какова цена? Это кощунственное для души действо, которое Том провел неоднократно, именно так и повлияло на него — довольно бесчувственный и эмоционально недоразвитый, хоть и талантливый маг, после раскола души стал личем, умертвив себя в процессе. Поэтому и мучил, и убивал, и жаждал господства — в его голове не задерживалось никаких мыслей, кроме одной маниакальной идеи, и разум работал на ее достижение любыми путями, а самыe кровавые и жестокие его поступки еще и дарили ему наслаждение, потому что ничего другого он испытывать уже не мог. Он перестал быть человеком. Снейп выговаривал ему размеренно, но слишком многословно и довольно сумбурно — слова и предложения не отличались привычным изяществом — видать, он сам волновался слишком сильно. — Мне светит стать таким? — бесцветно спросил Гарри, отвернувшись от мага, и сложив руки на груди. Закат в этом мире казался необычайно ярким, но вот прежнего детского восторга он не вызывал. Под ложечкой поселилось неясное гнетущее чувство новой, надвигающейся лично на него беды. — Не думаю, — потеребив костяшкой пальца губу, произнес Снейп, наблюдая за парнем, — ты в крайности не бросайся пока. Не все так трагично, как ты, несомненно, уже успел себе вообразить. Для серьезного разговора сейчас не время: ты устал, да и эльф твой едва на ногах держится, а все туда же — за тобой присматривает, будто я обидеть тебя собираюсь. Кстати, ты же с местными общался с помощью амулета? Дай мне его пока. Мои вещи слишком мудрено спрятаны, и сегодня я не способен их доставать, да не место им посреди леса. Гарри молча поковырялся в рюкзаке и протянул Снейпу миниатюрное колечко-пирсинг. Зельевар хмыкнул, разглядывая артефакт: — Говоришь, простенькое? — Сначала так думал, оно с виду казалось таким, потом уже разобрался, что мне Герми подарила. Отличный артефакт, на самом деле. — Ты давай спать ложись, а я с твоим эльфом познакомлюсь. Вижу, ты пока общаться с ним не горишь, и правильно, такое совместное приключение слишком сближает и обнажает, а твоя, извини, отмороженность сейчас только испортит любое общение. Я вон за резкие слова твоей матери долго себя корил, и ведь не простила. Так что спи давай, болван малолетний, — со вздохом развернул и подтолкнул в спину Гарри зельевар, а сам, взмахнув палочкой у своего уха, прицепил к нему еще один артефакт, чуть выше своего. И, махнув эльфу рукой, направился к излучине реки, серебрящейся в просвете деревьев.***
Трандуил проснулся от звуков разговора на незнакомом языке. Его рука двинулась в сторону привычно лежащих рядом мечей и только спустя миг он вспомнил, кто находится рядом с ним. События вихрем пронеслись в его памяти, освежая весь ворох пережитого. Он задохнулся от их силы и вздрогнул, на миг зажмурившись, но глаза не открыл, прислушиваясь и заставляя сердце вернуться к прежнему спокойному ритму. Маги говорили между собой, голоса их то повышались, то снова текли медленно, как тягучая на солнце древесная смола. Глухой мальчишеский и местами скрипучий, но в остальном густой и низкий голос незнакомца с черными полуночными глазами. Этот маг был опасен как тонкий, испивший много крови клинок, не праздничный, для приемов, а самый что ни на есть боевой, надежный и проверенный. Князь приоткрыл глаза и сквозь ресницы незаметно наблюдал за спутниками, чутко и привычно вылавливал вспыхивающие эмоции, паузы, жесты, мельчайшую мимику и редкую дрожь в голосах, поэтому он мог догадываться, о чем говорят маги, хоть и не знал слов. Разговор был не из простых, но одно эльф уяснил четко — за внешней показной холодностью бурлили привязанность, забота и общее непростое прошлое. Трандуил подтянулся на локтях и присел, уже в открытую наблюдая за магами. Один был высоким, как эльф, с несвойственной людским воинам изящностью, но Трандуил знал, что маг будет молниеносным и смертельным, без бахвальства и пафоса, скупым на движения, но точно разящим врага, причем не только магией, но и холодным оружием. Мага выдавала выправка. Определенно воин. Его же Габриэль — эльф на миг залюбовался тонкой фигурой — был стройным, даже худощавым, невысоким, но хищным, как дикий кот. И временами таким же порывистым или лениво плавным. Его до боли захотелось прижать к себе, провести губами по подставленной для ласки шее, выпить стоны удовольствия и желания, убедиться, что вот он, рядом, живой и разомлевший, довольный и в безопасности, такой же отзывчивый, как в холодных подземельях Гундабада, и это все ему не почудилось. Не приснилось. Мужчина мотнул головой, прогоняя пленительные образы и пряча в сумерках заалевшие щеки. Не время. Габриэль заснул, стоило голове коснуться подушки, а маг, проходя мимо, приглашающим жестом махнул в сторону берега. Трандуил и сам хотел поговорить с пришлым, не тревожа парня. На память эльф не жаловался, поэтому узнал этого мужчину в воспоминаниях Габриэля, хоть видел он лишь редкие стычки с ним в темных коридорах замка или в ученической лаборатории среди бурлящих котлов и малолетних детишек. Ранние воспоминания, редкие осколки-образы. Что еще связало так крепко этих двоих, что волшебник не побоялся пересечь миры ради его Ри? Кем они друг другу приходились, он не знал. — Я благодарен тебе за то, что ты спас Габриэля, — нарушил тишину эльф, подойдя к человеку, который задумчиво смотрел на быстрый речной поток. — Ты был рядом с Гарри до этого дня. Спасибо за то, что хранил его, как мог. Неприятности любят этого мальчика, а он не проходит мимо чужих бед, — усмехнулся зельевар, окинув взглядом высокого статного эльфа. Ну, вылитый официальный Малфой на ежегодном приеме. — Он не будет один перед их лицом, — твердо сказал эльф, сразу расставив необходимые акценты. Зельевар усмехнулся и еще раз окинул взглядом собеседника. Князь был весьма красноречив и умудрился одной фразой и взглядом предельно четко объяснить свою позицию и очертить права. «Даже так? Удивительно, но в этом мире теперь можно не бояться опоздать и не спасти бедового ребенка», — подумал Снейп. Да и Гарри, насколько он понял, прибыв сюда, дров не наломал и действовал в силу обстоятельств весьма обдуманно. Снейп не ожидал от парня такой предусмотрительности. Впрочем, несмотря на то, что мальчик рос перед его глазами, он знал его настоящего мало. Слишком раздражающая внешность и неприятные личные воспоминания мешали разглядеть самого ребенка, а не его избалованного и заносчивого отца. Пока не стало слишком поздно. — Но дело еще не сделано, — уточнил маг, блуждая взглядом по горным вершинам, — кольцо уничтожено, но остальные крестражи и сподвижники вашего демиурга могут доставить много неприятностей. — Шесть Назгул из девяти были убиты под Имладрисом, крестражей уничтожено только два, и кольцо Всевластия. Я надеюсь, что с его уничтожением осколки потеряют часть сил, но рассчитывать на это не стоит. — Меня беспокоит этот ваш ангмарский колдун, память о котором вы так неосторожно, но тщательно уничтожали. Знать врага, его привычки и слабости важно. Он не последнюю роль играл при Сауроне, насколько я понял. Да и у того в его обители еще хватит мощи смести любого с лица земли. Тут нужны тонкий расчет и информация. И время, чтобы все спланировать. Лесная поляна — неподходящее для этого место. — Габриэль планировал вернуться в Имладрис, — начал эльф и стиснул зубы, вспомнив, что все разговоры мага касались только Трандуила. Сам же Габриэль четко знал, что не вернется. Желваки четко обозначились на скулах эльфа при этой мысли. Он вздохнул прерывисто и едва слышно, опустил глаза, укрощая гнев и обиду. — Не думаю, что пока стоит. Вы оба еще не оправились. Не возражайте, князь, я знаю, о чем говорю, как дипломированный целитель и зельевар. К слову, мы не представились официально. Северус Тобиас Снейп, лорд Принц, маг из Британии, к вашим услугам. Снейп непринужденно поклонился. — Трандуил Ороферион, Владыка Эрин-ЛасГалена, приветствую тебя, маг из Британии, в своем королевстве и со всем уважением приглашаю посетить мой дворец. Называй меня князь, или Трандуил при личной беседе. — Принимаю твое приглашение, Трандуил Ороферион. Хоть я и предпочитаю сейчас твой дворец чертогам Элронда, не понравилось мне там в последний визит, но стоит утром обсудить это с Гарри. У него может быть иное мнение. На этих словах Трандуил помрачнел, вспоминая, что у Габриэля есть причины избегать его дворца. — Что произошло в Имладрисе? — поинтересовался эльф, переключаясь на насущные проблемы. — Прибыл белый маг. Я его читать не мог, но вот эмоции уловил очень ярко. Белобородый был очень раздосадован вашим отъездом и сам засобирался очень быстро. И так же быстро вернулся снова. Мне нечего вменить ему в вину, но моя интуиция кричит, что его цели и планы не совпадают с надеждами Прекрасной дамы и Владыки Имладриса. — Прекрасная дама…? Галадриэль? — Думаю, да, если ты имеешь в виду царственную эльфийку, обладающую таинственным и невероятно мощным артефактом-зеркалом. — Чашей. — Да, Чашей. — Галадриэль последние недели часто гостила у Элронда, они дальние родственники. А сейчас, в это тревожное время, у них с Элрондом общие заботы, как обезопасить долины и сохранить их. Подготовиться. Не все их подданные — воины, а зло в лице Моргота и Саурона подступает все ближе к благословенным краям. — И как Гарри умудрился с разбегу в этом увязнуть… Вот скажи, вселенский заговор и судьба мира решается, и парень сходу влетает в главные события, закручивая все вокруг себя… — Снейп удрученно вздохнул и тоскливо посмотрел на звездное небо. Здесь оно было необычайно пленительным. Если бы не новые беды на старый лад…***
— Ни за что, — мотнул головой Гарри, — у нас сейчас совсем другие дела, и ехать во дворец нет ни времени, ни причин. Тем более, что скоро должен прибыть от Валар Гэндальф, а его приезд — новая и чрезвычайно важная информация. Да и книги мои все там, как и вещи. Не вижу принципиальной необходимости… Он сидел, подпирая спиной дерево, вытянув руки и умостив локти на согнутых коленях. Казалось, травинка в руках занимала все его внимание. — Я бы с тобой согласился, Гарри, но не доверяю я тому, как добросердечно и близко принимал этот ваш Элронд Сарумана. Ты же сам рассказал мне о ваших подозрениях, поэтому прежде, чем соваться туда, нам стоит разведать, не изменилась ли там обстановка. Этот белый, как я почувствовал, неплохой легиллимент-интуит. В голову он не лез — вы, эльфы, со своей мыслеречью слишком тонко чувствуете чужое вмешательство — а вот исподволь на чувства он влиять мог, только очень слабо и долго. А ведь они, как я понял, приятели издавна. Чем ближе знакомство и связь, тем тоньше и незаметнее это влияние. Нет, я не говорю, что он это делал, но определенно мог. Не зря легиллиментов называют чтецами и лекарями душ. В узком кругу, разумеется. — Что ты предлагаешь, Северус? — не стал ходить вокруг Гарри, вскинув голову и спросив прямо. — Предлагаю воспользоваться гостеприимным приглашением князя и посетить дворец. Надо же мне и вещи распаковать… зелья… книги. Будем сообща думать над вашими проблемами. Не прельщает меня эта перспектива — метаться по всему Средиземью в поисках крестражей, ломать крылья, наперегонки с ангмарским колдуном и его подручными, водить за собой хороводы из орочьих отрядов. Нет-нет, я не в укор вам, — хмыкнул зельевар на возмущение в глазах Поттера. — Но, касаясь неразумных решений, понять не могу, зачем ты полез к морскому змею, а если полез, не стал его вести перед собой в неизведанные катакомбы, раз уж ты его подчинил? Или зачем поехал в тот брошенный город на встречу с новой рептилией. Тебе драконов мало? Как еще к этому Смаугу не сунулся, ума не приложу. — Кстати, дракоше я помочь обещал! Мне ее аппарировать к Дол-Гулдуру надо. Это много времени не займет, — встрепенулся Гарри. — Вот как был бестолочь, Поттер, так и остался. А проблески разума у тебя, как у сумасшедшего — редкие и внезапные. И сейчас это явно не тот момент, — протянул Снейп с привычным сарказмом. — Что не так? — нахмурился Гарри, непроизвольно сжав ладони в кулаки. — А то, что аура у тебя едва светится, и своей магией ты пользоваться не можешь, я прав? Гарри с удивлением понял, что за время, прошедшее со своего пробуждения здесь, в обществе Снейпа, он так ни разу и не колдовал, будто забыл, что сам являлся волшебником. Впрочем, немудрено: все те сбои магии отучили его рассчитывать на волшебство. И в мелочах он обходился привычным физическим трудом. Он прислушался к себе, и с неохотой кивнул, подтверждая диагноз Снейпа. — Не магичь пока, — распорядился Снейп, — прибудем во дворец, я на тебя посмотрю еще. Но все же, Гарри, ты удивительно везуч. Зельевар покачал головой и взмахом палочки упаковал те немногочисленные пожитки, что у них были. — Где везет, если магии снова нет, — буркнул Гарри расстроенно. — Я даже не знаю, могу ли еще превращаться. — Сможешь. Если не сейчас, так потом точно, — кивнул Снейп. — С драконом решить еще успеете, раз уж обещал. Подождите меня несколько минут. С этими словами он взмыл в небо, превращаясь в аниформу так мгновенно, текуче, и закружил черной точкой среди облаков, стремительно ныряя к кронам деревьев. Гарри со вздохом проводил его взглядом и обнаружил, что закономерно, но от этого не менее неожиданно для себя, оказался наедине с Трандуилом. Князь смотрел на него долгим и абсолютно нечитаемым взглядом. За время их совместного общения Гарри определенно старался не поворачиваться в сторону князя и отводил взгляд в сторону, стоило ему наткнуться на стройную фигуру в темно-зеленом камзоле и увидеть золотящиеся в вечернем свете длинные волосы, собранные в высокий «дорожный» хвост, как его называли нандор. Широкие плечи, длинные ноги и развитая мускулатура мечника завораживали, но вот заглядываться на князя было чревато скорым неловким разговором. И Гарри всей интуицией предчувствовал, что он вот-вот должен состояться. Слишком говорящим казалось это молчание. Что сказать, он не знал, поэтому снова отвел взгляд и, сдвинув дорожные рюкзаки в одну кучу, направился к реке. Ожидать неизбежного. Наконец, после всей спешки и грозящего неудачей путешествия, он мог расслабиться — кольцо уничтожено. Но не мог он не тяготиться предстоящим с эльфом разговором. Да и что сказать… спросить… и стоит ли говорить о том, что было за гранью, а сейчас казалось тяжелым зыбким сном. Взаимное притяжение между ними было закономерно: опасный путь, накал эмоций, адреналин и отсутствие любой иной компании… Это бы пережить, переждать. Тем более сейчас, когда они направляются во дворец. Гарри боялся, что там на него нахлынут все те ужасные воспоминания и заставят забыть, насколько нежным и заботливым оказался эльф на самом деле. Да и у самого князя хватит забот — длительное отсутствие, красивые знакомые эльфийки, бывшие спутники или спутницы Владыки дремать не станут. И Гарри в сравнении с ними покажется блеклым неказистым мотыльком, случайно влетевшим в роскошные апартаменты, где его никто не ждет. Все это пронеслось в вихрастой голове, оставив на душе неприятный осадок. Собственные чувства тоже вызывали вопросы. Кому нужна такая любовь, что только вспыхивает и дальше тлеет жалкими углями. А притворяться — ему претило это, да и князю он бы не пожелал такого — видеть рядом с собой безучастную куклу. Ворох мыслей мешал сосредоточиться, а уж тем более не давал согласиться с новыми неизведанными отношениями. Гарри знал, что он вообще был мастером испортить что угодно, а уж сейчас... — В чем твоя печаль, Габриэль? Я сделаю все, чтобы визит в мой дом стал для тебя приятным во всех отношениях. Голос Трандуила на последних словах заиграл новыми бархатными нотами, которые прозвучали так интимно-предвкушающе, что Гарри непроизвольно вздрогнул. Тон эльфа незаметно изменился и спустя минуту тишины зазвучал иначе. — Я виню себя за то, что тебе довелось испытать в моих чертогах, но клянусь, ничто более не омрачит твое пребывание там. Будь моим драгоценным гостем, останься рядом нежным другом, если душа твоя того желает. Мое сердце стало твоим давно, и я не откажусь от своих слов, даже если говорил их тебе там, на дороге ушедших, — голос эльфа был печальным и очень серьезным, и Гарри понял, что князь, затаив дыхание, ждет его ответа. А у мага внезапно исчезли все подходящие слова. — Я знаю, Трандуил. Я верю твоему слову, — Гарри криво улыбнулся. — Я принимаю твое приглашение, и ты больше не найдешь монет платой за гостеприимство. Между ними воцарилось молчание. Эльф будто ждал, что еще скажет ему парень, что-то откровенное, близкое, личное, но Гарри растерянно молчал с неловкой извиняющейся улыбкой, не зная, куда деть нервные руки, с трудом удерживая их в одном положении. «Будто девица», — с досадой поморщился он и огляделся, но эльфа рядом уже не было. Только тонкие ветви ивы качались на ветру там, где стоял Владыка. Гарри вздохнул облегченно и смущенно. Ему не хотелось, чтобы все закончилось так, но найти в себе силы, чтобы пойти и объясниться, он тоже не мог. «Не сейчас», — малодушно отложил он на потом сердечные вопросы. За деревьями уже звучал привычный баритон Северуса.***
Дорога во дворец оказалась прозаически быстрой. Зельевар определил местоположение дворца и, ни секунды не сомневаясь, аппарировал их прямо к воротам. Стоило князю подойти к ним, как створки приветливо распахнулись, приветствуя своего Владыку. Взволнованная и радостная стража забегала, прижимая ладонь в порыве чувств к груди и кивая так, что Гарри удивлялся целости шейных позвонков, не отводя взгляда от спины Владыки. То, что сзади него шел Снейп, вселяло уверенность и дарило странную защищенность. В присутствии профессора ему точно не грозила здесь никакая беда. Иррационально, но разуму не прикажешь. Впрочем, уже скоро Гарри привычно стало все равно. Прогнозы Северуса оказались, как всегда, точны: он заметил, что явно выпадает из реальности, чувствуя себя посторонним наблюдателем, а свое тело — одеждой с чужого плеча.