Запретный / Forbidden

      Эта ночь беспокойна.       Рей ворочается в кровати, проваливаясь в сон и пробуждаясь с образами недоверчивых взглядов и коварных улыбок, сигарет и бокалов, полных вина. Их сопровождают ослепляющие огни и чёрные перчатки, тёплые руки и тонкие пальцы, пробегающие по мужской груди. И среди всего этого — глубокий голос, тяжело дышащий и шепчущий, говорящий ей не бояться...       Она просыпается на рассвете, потрясённая, её рубашка вся в поту, а сердце бьётся, как у загнанного животного. Она пытается нащупать на своих плечах полуночную накидку; её разум ещё не проснулся. Но накидки нет. Нет и тех пожирающих глаз и бледного лица, которые держали её под своим крылом во время тёмного сна.       Бен ушёл и оставил после себя только мускусный запах.       Рей ютится в кровати, пока утренний свет не разгоняет последние тени в комнате.       Рей проводит невообразимо много времени в душе, прислонив больную голову к прохладной плитке, позволяя воде смыть прошлую ночь с кожи. Но, когда она выходит, то чувствует себя как угодно, только не лучше.       Это последняя ночь на Хосниан Прайм. Кайдел уже дала расписание на неделю. И оно очень загруженное. Рей неохотно собирает вещи и решает пойти позавтракать в ресторане отеля. Не было и дня, чтобы еда в животе не помогла ей почувствовать себя лучше. Хоть даже и немного.       Джефф уже сидит там за маленьким столом около одного из больших окон комнаты, жуя рогалик и стуча по датападу. Рей усаживается с подносом, заполненным под завязку фруктами, пирогами и яйцами, а также со стаканом голубого молока и своим новым фаворитом — чашкой кафа. Она надеется, что этого будет достаточно для целого дня в том случае, если не удастся поесть ещё.       Джефф удивлённо поднимает бровь.       — Ты планируешь всё это съесть?       Она смотрит на него так, будто у того выросла вторая голова.       — Почему бы и нет? — Рей открывает банку йогурта и опускает туда ложку с мёдом. И ещё половину.       Джефф улыбается, и Рей принимается за еду. Только съев половину порции с подноса, она решает, что чувствует себя лучше. Она вытирает рот тыльной стороной ладони и спрашивает его о том, что застряло у неё в голове с самого утра.       — Сможешь помочь мне найти кое-какую информацию?       — Касательно?       — Некоторых людей, которых я встретила вчера, — отвечает она со ртом, полным хлеба с маслом. — Хотелось бы посмотреть в их файлы.       Джефф колеблется, ставя на стол чашку с кафом.       — Возможно, мне придётся обсудить это с наместником. Некоторая информация может быть слишком личная.       — Ты говорил, что у меня есть доступ ко всему, что понадобится.       — Да, но...       — У наместника полно других забот. Ему не нужно знать об этом.       Джефф всё ещё колеблется и скрипит вилкой. Рей могла бы (или не могла бы) использовать Силу, чтобы подтолкнуть его к согласию. Он, возможно, всё равно бы уступил в итоге. Зачем тратить время?       — Что ты хочешь узнать?       Рей озаряет его самой яркой улыбкой.       — Премьер-министр Кореллии, президент Плексуса и... — определённо, — Верховный правитель Арканиса.       Джефф кивает, улыбаясь в ответ.       — Я думаю, что смогу устроить это. Не бесплатно.       Рей хмурится.       — Какова цена?       Он наклоняется, скрещивая руки на столе.       — Ты сходишь со мной на тур по Канто Байт. Это наша следующая остановка. Изменились планы.       Ложка Рей замирает в воздухе, пока она пристально смотрит на него. Это странное предложение. Она думала, что он попросит научить её чему-нибудь вроде пары приёмов движений с посохом или одной из джедайских форм боя. Но она слышала и более странные вещи.       Рей пожимает плечами. Она полагает, что ничего плохого не случится.       — Согласна, — она кладёт ложку и вытягивает руку для закрепления сделки. Но удивляется, когда Джефф дотягивается, чтобы убрать крошки с уголка её рта кончиком большого пальца.       — Тогда замётано, — говорит он.       Его жест почему-то заставляет Рей почувствовать себя неуютно, будто он пересёк невидимую черту без её разрешения. Но, по правде, ей нравится Джефф. С ним весело, и она хорошо проводит время. Нет причины беспокоиться из-за его дерзости так сильно. Рей не может этого объяснить.       Она отодвигается от его прикосновения и смотрит в сторону.       И замирает.       Потому что у самого входа в ресторан, дискутируя с Эмилин Холдо, стоит никто иной как наместник. И его тяжёлый взгляд уже прикован к ней.       Рей чувствует себя так, будто её поймали на каком очень, очень плохом деле.       Что в действительности не имеет никакого смысла. Она просто завтракает с Джеффом, его менеджером по связям с общественностью, который помогает ей найти некоторую информацию для его же защиты. Всё в полном порядке.       Наместник отводит тёмные глаза, чтобы взглянуть обратно на министра, и Рей чувствует, будто с собой он забрал частицу её. В животе появляется закручивающаяся боль, которая не имеет ничего общего с голодом.       Она глядит на свою тарелку, растеряв весь аппетит.       В нем что-то поменялось, но Рей не может понять, что именно. На нём уже не политическая мантия, а гражданская одежда – это, во-первых. Хотя она всё ещё чёрная и наверняка очень дорогая, но та добавляет ему простоты и грубости, которых Рей не видела до этого. Он выглядит почти... приземлённым. Возможно, поэтому она не замечала его раньше. Кто знает, как долго он там стоял. Глядя прямо на неё.       Она смотрит на него в ответ.       Но он уже ушёл...       Джефф даёт знать, что пришло время выдвигаться. Корабль наместника, вероятно, уже готов улетать.       Она быстро соглашается.       Прыжок в гиперпространство проходит без происшествий, и Рей проводит время, просматривая информацию о людях со вчерашнего ужина. Надеясь найти какую-нибудь подсказку.       Она почти не видела наместника, потому что тот буквально закрылся в конференц-зале, погружённый в дискуссии и бесконечные совещания по голосвязи. Он не просил её присоединиться. Рей не хочется признавать, что она чувствует при этом, после проведённого вчера времени в компании друг друга. Всё было не так пугающе, верит она. Хотя он не был особо радушен с ней. Большую часть ужина он не обращал на неё внимания, делая это только тогда, когда она просила помощи. Но он предложил ей свой плащ позже вечером, чтобы она согрелась — что должно что-то означать.       Рей зажмуривает глаза.       Она очень сильно старается отогнать образ, на который наткнулась в голове той женщины. Это не её дело, — так она пытается убедить себя, — что он делает со своей личной жизнью. Не важно, как сильно она не согласна с его решениями. Он помолвлен, в конце концов, хотя едва ли ведёт себя соответственно своему статусу. Рей недовольна его неверностью и полным неуважением к той, кого он предположительно любит.       Он так сильно изменился...       Она вздыхает и потирает виски. Она не может представить, что могло пойти в его жизни настолько неправильно. Рей начинает сомневаться, осталось ли что-то хоть наполовину приличное в нём.       Громкий звуковой сигнал раздается в тишине комнаты, и Рей подпрыгивает на стуле.       Он пристально глядит на комлинк и на сообщение, мигающее на экране.

***

      — Вы хотели видеть меня? — задаёт вопрос Рей по приходу в конференц-зал. Она быстро закрывает рот, потому что на столе находится голограмма женщины, которая, видимо, говорит с наместником.       Его глаза устремляются к Рей и быстро возвращаются к женщине. Рей плохо видит проекцию с места, где стоит, но замечает, что у женщины длинные тёмные волосы и та одета в подобие традиционного официального платья. Она повёрнута к ней спиной.       — Я не могу больше разговаривать, — мягко говорит он, и тон его голоса неуютно укореняется внутри неё. — Джедай только что пришёл.       — Свяжись со мной перед тем, как пойдешь спать. Я должна вернуться к тому времени, — проговаривает голограмма.       — Ты выглядишь потрясающе. Надеюсь, что всё пройдёт хорошо.       — Прошло бы, если бы ты был здесь...       Он улыбается, и сердце Рей останавливается. Она не видела, как он улыбается. Ни разу с того момента, как...       Она хочет развернуться и уйти. Чувство, что она вторгается во что-то личное, что-то, что она лучше бы не видела, болезненно крутится вокруг неё. Но нет. Её ноги остаются прилеплены к полу, а глаза — к нему.       Он прощается с женщиной, прежде чем отключить проекцию.       Рей сглатывает большой ком в горле.       — Кто... кто это был? — Рей вдруг чувствует себя глупо ни с того ни с сего, потому что очевидно, что эта женщина...       Он сводит брови в её сторону и не отвечает.       Свет приглушён, и в Силе чувствуется беспокойство. Он сидит за столом с датападом в руке, и его чашка с кафом наполовину пуста. Пиджак накинут на спинку стула, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты. Рукава закатаны до локтей, а волосы растрёпаны до неузнаваемости. Это самый неопрятный и незащищённый вид, который она у него видела за всё время. Без плащей и тяжёлых накидок. Без строгих пиджаков и перчаток. Без стилистов, менеджеров, ассистентов и хитрых политиков.       Только он.       Это заставляет её чувствовать себя ещё более беспокойно.       Он ставит чашку на стол, но всё ещё не смотрит на неё. Вместо этого он прислоняет пальцы к вискам, будто обдумывая свои следующие слова. Рей переминается с ноги на ногу. Когда вчера их пути разошлись, он выглядел как никогда холодным, несмотря на их маленький, неожиданно тёплый момент на посадочной площадке. Тогда он, казалось, почти заботился о ней — но сейчас тот прогресс, которого они тогда якобы добились, растворился в воздухе, словно его и не было.       — Нам нужно установить кое-какие правила, — говорит он, вставая со стула. Его шаги выверены и осторожны, когда он подходит.       — Какие правила?       Он стоит перед ней, но каким-то образом остается далеко. Даже если бы она хотела дотронуться до него, он всё равно был бы вне досягаемости.       — Ты здесь для моей защиты — и только для этого. Что означает, что наше прошлое ничего не значит. Ты будешь вести себя подобающе.       — И что это должно означать?       — Это означает, — он делает шаг вперед и тут же останавливается, прежде чем окажется слишком близко. Он сжимает челюсть. — Это означает, что ты не будешь вмешиваться в мою личную жизнь или...       — Я такого не делала...       — ...Или выражать своё мнение касательно моих действий. Ты всегда будешь рядом, но не будешь общаться с кем-либо из моего ближайшего окружения, если только...       — Как я не буду общаться, если...       — Если только нет угрозы моей жизни. Ты будешь незаметной. Тихой. И эффективной. Как и остальные, кто работает на меня. Я ясно выразился?       Она мотает головой в смятении.       — Я правда не понимаю, почему это так важно...       — Я ясно выразился?       Его широко раскрытые глаза пылают гневом, к которому Рей уже неплохо привыкла, но она всё равно ловит себя на том, что смотрит на него полностью ошеломлённая.       — Но Бен...       — Не называй меня по имени!       Он делает ещё шаг вперед. Теперь он нависает над ней, и Рей видит тёмные круги под его глазами. Глазами человека, которому давно не хватает сна.       — Почему ты держишься от меня на такой дистанции? Я не понимаю... — шепчет она.       — Потому что тебе не место в моём мире, и я не должен был втягивать тебя в это. Вчерашняя ночь была ошибкой.       Рей чувствует, будто их неё выбили дух. Ошибкой?       — Какая её часть была ошибкой?       Бен отводит взгляд в сторону.       — Я позабочусь, чтобы тебе предоставили приличный гардероб, так как ты будешь сопровождать меня во многих мирах с разнообразным климатом. Ты будешь держаться рядом, когда мне понадобятся твои услуги и...       Рей сжимает руки в кулаки.       — Я спросила, какая часть была ошибкой.       — В своё свободное время ты можешь...       — Бен!       — Всё! Довольна? — Он рычит. — Вся проклятая ночь с того момента, как ты зашла в лифт, до того момента, как я высадил тебя у твоей комнаты. — Его лицо в дюймах от неё, и Рей в прямом смысле видит, как Сила пульсирует вокруг него. Он проводит рукой по волосам и отходит, шепча проклятия.       Рей смотрит на него так, будто он сошёл с ума.       — Что я сделала? Ради святой Силы, что я сделала тебе, что ты не можешь терпеть моё присутствие?       — Ты заставляешь меня вспоминать! Ты заставляешь меня вспоминать время, которое я хотел бы забыть.       — Но я всегда думала... — она мотает головой, пытаясь понять, о чём он говорит. — Я всегда думала, что тебе нравилось в академии Люка. Я думала, что ты хотел стать дж...       — Именно, — ворчит он. — Но, видно, не этому было предначертано стать моим путём.       «Бен не может остаться в академии, Лея. Ему нельзя продолжать познавать Силу. Это не его путь...»       Рей никогда не забудет отчаянный взгляд на лице мальчика, когда Люк сказал ему, что тот должен уйти. Чувство уходящей из-под ног земли преследует её до сих пор. Бен был её неизменным учителем и спутником почти два года, потому что Рей больше никому не верила. Даже Скайуокеру.       Бен был её миром.       Она сокращает дистанцию между ними. Рей не может свыкнуться с тем, что всё, что осталось от неё, это болезненные воспоминания.       — Я всегда хотела только лучшего для тебя.       — Ты не должна была говорить Люку о кошмарах.       — Я не думала, что он отошлёт тебя! Я была просто ребёнком. Всё, чего я хотела, — это помочь. Ты не можешь винить меня за это!       Его челюсть сжимается, и он смотрит на неё сверху вниз. Рей желает, чтобы был способ повернуть время вспять.       — Мне жаль, Бен. Мне так жаль...       — Думаешь, извинения всё исправят? Как удобно для твоей совести.       Так вот как он теперь обо мне думает?       Все эти годы она провела, беспокоясь о нём, спрашивая мастера Скайуокера, когда Бен вернётся, подслушивая разговоры, чтобы лишь убедиться, что он в порядке — всё это впустую. Она слышала, каким он стал — но до сих пор она тайно надеялась, что это были всего лишь сплетни. Недопонимания, которые были бы разрешены, если бы она только увидела его снова — но она неизменно, раз за разом была вынуждена сталкиваться с правдой лицом к лицу. Неужели все эти годы переживаний были зря?       — Ты отталкиваешь меня, — говорит она и ох, как правда этого откровения ранит.       Он наклоняется ближе.       — Мне слишком наплевать, чтобы ещё и отталкивать.       Его тёмные глаза пристально изучают её, спрятанные за политической маской, которую он носит так умело. И Рей хочет сорвать её и найти мальчишку-подростка, который определённо должен быть там — где-то там.       — Раньше тебе не было наплевать.       — Это всё в прошлом. Ты — в прошлом. Для тебя больше нет места в моей жизни. Чем раньше ты примешь это, тем проще будет твоё пребывание здесь.       Сдавленный всхлип исходит от неё.       Бен нависает над ней, и её сердце болит, и он смотрит на неё горящими глазами, и ничто, ничто не ранит так глубоко, как только что произнесённые им слова. Мне слишком наплевать, чтобы ещё и отталкивать...       Что-то внутри неё ломается.       — Как ты можешь быть так жесток? — Теперь её глаза начинают щипать, и, конечно же, слёзы катятся вниз по щекам, и Рей ненавидит всё это, потому что она не плакала годами. С тех пор, как он ушёл...       К чёрту его.       Она поворачивается, потому что не хочет, чтобы он увидел. Она не может позволить этому мужчине увидеть слёзы, которые она проливает о мальчике.       Внезапно она чувствует его позади неё, его тело почти прижимается к её спине. Оно твёрдое, тёплое и большое, и заставляет мир сжаться до незначительного пятна. Рей чувствует, что её колени вот-вот её подведут.       — Извини. Я не имел в виду то, что сказал... — он выдыхает ей в волосы, и её собственное дыхание готово испариться.       — Ты не обуза, Рей. Прости меня. Я не имел в виду то, что сказал...       Она видит призрак мальчишки-подростка сквозь туманящую пелену слёз, в то же время отчётливо ощущая мужчину за своей спиной. Она не понимает, почему её постоянное присутствие рядом так сильно беспокоит мальчишку. Она тихая, она делает, как он говорит, и не пинается во сне. Она не понимает, почему он не хочет находиться рядом с ней.       Рей моргает, снова возвращаясь в большой и пустой конференц-зал. Прошлое, видимо, так легко переплетается с настоящим.       — Но ты сказал это, — шепчет она.       Он фыркает, недовольно смеётся и отходит назад. По спине Рей бегут мурашки от холода, которым тотчас же сменяется его недавнее присутствие.       Рей борется с собой, чтобы не повернуться и не посмотреть на него. Не поддаться острому желанию смыть, оставить в прошлом его жестокие, ранящие слова. Он выглядит так, будто действительно сожалеет, но она больше не знает, чему верить. Он подаёт ей крохи привязанности — но только чтобы тут же забрать их.       Она ненавидит это.       Ей требуется несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. Когда она наконец поворачивается, он уже отошёл к окну, где гиперкосмос пролетает мимо, вихрясь и закручиваясь в бесконечность. Он кладёт ладонь на гладкую поверхность транспаристали. Рей смотрит на мужчину, подсвеченного лазурными волнами. Он выглядит так, будто держит всё бремя мира на своих сгорбленных плечах, и она желает, несмотря ни на что, чтобы она могла хоть как-то помочь ему с этим.       — Пожалуйста, уйди, — говорит он через плечо. — Мне нужно побыть одному.       Рей сглатывает, желая смыть последние слёзы.       — Извини меня. Извини, что я предала твоё доверие много лет назад. — Она пытается сделать свой голос отстранённым, так, как часто делает это он, но терпит сокрушительный провал. — Я никогда не хотела причинить тебе боль.       В дверях раздаётся внезапное шипение, заставляющее их обоих вздрогнуть. Кайдел без приглашения заходит внутрь, держа в руке датапад. Она замирает, стреляя глазами попеременно то в него, то в неё.       У них обоих, должно быть, тот ещё вид.       — Не хотела помешать вам, сэр... — Она прижимает датапад к груди почти как щит. — Мы прибыли на Канто Байт. Подумала, что должна вам об этом сообщить.       Бен быстро кивает.       Рей уходит так же тихо, как и обычно.