Запретный / Forbidden

      Он находится в стазисе три стандартных дня.       Официальная версия, благодаря его команде, свелась к аварии шаттла, хоть и Лея Органа противилась такому заключению. Самая большая больница Канто Байт наблюдала за его восстановлением и выпустила для секретного перевода на Чандрилу под усиленным наблюдением сразу же, как только заключили, что он достаточно стабилен для перелета. Бен находится под тяжелыми успокоительными, когда его заводят на корабль, таким же и остается позже, когда его заносят в комнату на втором этаже дома его матери где-то в середине ночи.       Рей не оставляла его ни на секунду.       Она кусает ноготь на большом пальце левой руки, смотря, как доктор оценивает жизненные показатели Бена, убирая шнуры и внутривенные капельницы и вводя лекарство, которое поможет ему медленно проснуться. Комната простая и комфортная, с большой двуспальной кроватью, изношенной мебелью и толстым ковром посередине. Еще тут есть пара безделушек, личные вещи и украшения на стенах, указывающие на то, что в прошлом в этой комнате кто-то жил. Рей не может не гадать, был ли этим кем-то Бен. Диван с мягкими подушками и большой балкон, выглядывающий на спокойное озеро, дополняют картину. Это самая домашняя обстановка, в которой она когда-либо его видела.       Доктор заканчивает осматривать Бена и подходит к Рей проверить швы на виске. Он дает ей совет, как ухаживать за раной, который Рей полностью игнорирует. Не то чтобы это ее первое боевое ранение.       Лея показывает ей комнату рядом с Беном, куда Рей относит свои вещи и где принимает быстрый душ. Но не может отдыхать. Она сомневается, что когда-либо вообще сможет после того, как почти потеряла его.       Она проскальзывает в комнату Бена позже ночью проверить, как он, когда суета в доме утихла. Он все еще спит, лежа на спине на большой двуспальной кровати. Занавески в комнате разлетаются от каждого дуновения ветра, поэтому Рей подходит к балконной двери, чтобы ее закрыть. Он беспокойно спит, насколько она помнит, и, возможно, скинет покрывало во время сна. Повидается со смертью теперь, когда едва ли вышел живым после второго покушения на свою жизнь…       Рей задергивает занавески и поворачивается посмотреть на Бена, который продолжает мирно спать.       Она не может противиться желанию подойти к его кровати. Садится рядом с ним и убирает прядь чернильных волос от лица в шрамах. Мягко следует за черными швами вплоть до верха груди, где они исчезают под рубашкой.       Бен вздыхает.       Рей отдергивает руку. Она не хочет, чтобы он проснулся. Ему нужно отдохнуть после всего того, что случилось.       После…       Воспоминания сливаются вместе. Они закручиваются и становятся странной смесью мужчин в черных доспехах и переплетенных женщин. Смесью комнаты с люстрами, которые превращаются в горящие обломки металла и разбитого стекла. Смесью поглощающих глаз и умоляющих взглядов в ночи.       Рей потирает больную голову.       Слишком много.       Всего этого было слишком много.       Бен стонет, его расслабленные брови хмурятся, а тело напрягается. Рей смотрит, как он крутится под покрывалом, и вдруг чувствует себя девчонкой, которая проснулась посреди ночи от стонов мальчишки. Она кладет руку ему на лоб так, как всегда делала, — от старых привычек трудно избавиться — и смотрит, как его тело расслабляется на матрасе через несколько минут.       Когда она убирает руку, его темные глаза открыты и смотрят прямо на нее.       — Рей?       Рей паникует и взмахом руки вырывает его сознание и отправляет обратно в сон. Потому что не может справиться с тем, что произошло.       Она не знает, как…       Рей встает, потирая глаза. Они опухшие и уставшие, и она знает, что ей тоже надо поспать. Потребности поднять покрывало и проскользнуть к нему в кровать, обернуть руки вокруг его широкого тела и сдаться теплоте его объятий трудно сопротивляться.       Вместо этого она сжимает челюсть. Ее эмоции в отношении его становятся непосильными. Она теряет контроль. Ей нужно взять себя в руки и установить между ними подобие расстояния.       Только вот она не знает, как…       Она в последний раз кидает взгляд на спящего мужчину, прежде чем оторваться от его присутствия. И направляется в свою собственную комнату.

***

      Рей чувствует его, когда он просыпается. Она в кухне Леи готовит каф для себя и него, потому что знает, что ему нужно будет минимум три чашки, прежде чем он соизволит заговорить с кем-нибудь в хотя бы наполовину любезной манере. Кухонный дроид готовит завтрак, пока Лея пьет чай за столом около главного окна кухни, смотря на чудесный зеленый сад.       Она, должно быть, тоже его почувствовала, потому что с тревогой кидает взгляд в сторону Рей через стол. Она кладет датапад на стол.       — Лучше, если ты увидишься с ним первая, дитя.       — Я схожу, — кивает Рей, смотря на потолок так, будто может видеть место, где стоит Бен.       Она направляется к лестнице, пальцы легко касаются дерева перил, а глаза смотрят вперед, чувствуя его первый порыв тревоги, превращающийся в страх, а затем сменяющий его более привычной эмоцией раздражения.       Он не особенно рад быть здесь.       Рей доходит до его комнаты и насторожено стоит снаружи, ожидая, пока его эмоции улягутся. В конце концов она легко стучит.       Он выглядит ужасно, когда открывает дверь. Черные швы, рассекающие его лицо, по цвету почти совпадают с мешками под глазами, которые на несколько тонов темнее, чем обычно. Щетины стало больше, а волосы растрепаны. Он ничего не говорит, когда видит ее. Но все же хватает ее за подбородок и поворачивает голову в сторону, чтобы посмотреть на швы на виске.       — Я в порядке, — бормочет она в его хватке. — Даже не чувствую их.       Он нежно ее отпускает, но продолжает молчать. Разворачивается, оставляя дверь открытой, чтобы Рей вошла, и направляется внутрь. Его тяжелая походка исчезает за другой дверью внутри комнаты. Возможно, это рефрешер.       Рей не знает, должна ли она сказать первое слово. Она не уверена, что именно он помнит.       Она стоит у входа во рефрешер, прислонившись к косяку двери и скрестив руки на груди.       Бен расстроен. Рей не нужна Сила, чтобы понять это. Он уже скрыл свои чувства, но его движения судорожные и напряженные, когда он стягивает рубашку через голову и остается в темной майке. Он наклоняется к зеркалу, чтобы осмотреть шрам. Его пальцы сползают туда, где черные швы идут вниз по лицу, но он тут же отдергивает руку с шипением.       Он открывает кран с водой и тянется до зубной щетки.       — Если ты хочешь повторения вчерашней ночи, то вынужден расстроить тебя. Я раздеваюсь только для того, чтобы принять душ, — говорит он хриплым голосом, смотря на свое отражение в зеркале, но говоря с ней.       Приятно знать, что с его памятью все в порядке.       — Если бы я хотела повторения вчерашней ночи, мне бы жить надоело.       Он фыркает в ответ на ее нездоровую шутку. Заканчивает чистить зубы и полощет рот водой из-под крана.       — Тогда почему ты здесь?       — Убедиться, что ты в порядке.       — Я в порядке.       — Для того, кто только что пережил крушение шаттла, — наверняка.       Он игнорирует ее комментарий, ополаскивая лицо водой и аккуратно вытирая полотенцем. Он глядит на себя в зеркало и двигает челюстью. Рей начинает чувствовать себя лишней. Будто этой ночи никогда и не было. Будто она не спасла ему жизнь. Она хочет встряхнуть головой, потому что серьезно – что она вообще ожидала от него?       Она поворачивается, чтобы уйти.       — Останься. Тебе еще не нужно уходить, — говорит он, открывая шкафчик.       — Я подумала, что ты захочешь уединения. Честно говоря, я порой не знаю, что с тобой делать.       Его темные глаза наконец останавливаются на ней, впервые за сегодня. Рей поймана врасплох и вынуждена противостоять напряжению, присущему им. Холодный политик, для спасения которого она сделала все возможное, безусловно не пропал за ночь.       — Я дам знать, когда придет время твоего ухода. — Это все, что он сказал.       Рей хочет, чтобы у нее было достаточно силы воли, чтобы возразить ему, развернуться и уйти, так, как она много раз делала до этого. Но что-то между ними поменялось с той ночи.       Она замечает, что не способна оставить его одного.       Бен достает из шкафчика набор самых странных предметов, пока она поднимает подбородок, чтобы рассмотреть поближе.       — Что это?       — Увидишь. — Он смешивает воду с порошком, превращающимся в пену. Затем осторожно наносит ее на челюсть и вокруг губ.       Рей поднимает бровь. Она никогда ничего подобного не видела. Весь процесс выглядит очень церемониально и требует пристального внимания, замечает она, смотря, как Бен скользит чем-то маленьким по щеке.       — Ты не ответил на мой вопрос.       Бен вздрагивает с выражением боли на лице и подносит палец к месту на подбородке. Там, должно быть, появилось кровотечение.       Очевидно, не самый безопасный прибор.       Он ругается и пробегает им под водой.       — Это набор для бритья, — информирует он ее. — Он использовался для сбривания щетин и бород в менее цивилизованных обществах.       Это хотя бы объясняет щетину и ее появление и исчезание ежедневно.       — Почему ты не воспользуешься подавителем роста волос, как делают все остальные?       Бен снова морщится, и еще одна капля крови появляется на его коже. Он снова промывает инструмент, и Рей замечает, что его руки немного трясутся. С таким успехом ему нужно будет покрыть все лицо пластырями с бактой к концу утра. Она качает головой и входит внутрь рефрешера.       — Давай помогу тебе.       — Нет, я вполне способен побриться самостоятельно.       — Ты способен порезать свое лицо в дополнение к уже имеющемуся шраму. — Она сигналит ему двумя пальцами. — Давай.       Он пристально смотрит на нее со сжатой челюстью, в то время как слезы начинают мерцать в его покрасневших глазах. Рей никогда не видела этого мужчину на грани срыва.       — У тебя нет причин злиться на меня, Бен… — нежно говорит она.       Он двигает челюстью и возвращается глазами к зеркалу, пытаясь провести бритвой по шрамированной стороне лица. Но его рука все еще трясется, а глаза затуманены, и Рей знает, что он в конце концов порежет себя. Она тянется к его руке, держащей маленький инструмент. Он сжимает его так сильно, что кончики его пальцев белеют.       — Бен, — мягко говорит она, обхватывая своей рукой его. Он сглатывает, и его глаза падают к их соединенным рукам.       «Он выглядит таким напуганным», — понимает она. И он так сильно пытается скрыть свой страх за одной из своих масок.       Второе покушение на его жизнь было бы успешным, если бы там не было Рей. Невозможно, чтобы шаттл упал в целости. А если и так, и он покинул бы его невредимым, те убийцы закончили бы работу. Кто-то, должно быть, знал, что наместник находится на вечеринке, не охраняемый джедаем. Кто-то спланировал атаку.       И Бен знает это тоже.       — Позволь мне помочь тебе, — шепчет она, вытаскивая маленький инструмент из его руки.       И он позволяет ей.       Рей тянется вперед, ставит маленькое лезвие на его челюсть туда, где все еще есть пена, и медленно ведет инструмент, убирая полоску воздушного вещества. Так, как видела, что делает он. Она ополаскивает бритву под струей воды и продолжает уже на другом месте, действуя аккуратно, стараясь не порезать родинки на его лице.       Так странно, что она наизусть знает, где расположена каждая из них. Она трогала их так много раз, будучи ребенком, визжа и хихикая, когда он поворачивался игриво укусить ее за руку. Но сейчас он сидит смирно, прямо под бритвой, его глаза прикованы к ее лицу. Наблюдают за ней. Возможно, изучают — изменения на ее собственном лице.       Ему нравится то, на что он смотрит?       Мысль пролетает сквозь ее разум и падает в нутро живота. Мог бы он счесть ее хоть немного привлекательной? Она так отличается от женщин, окружающих его.       Его дыхание вырывается из горла более шатко, когда она поднимает его подбородок, чтобы провести бритвой по горлу. Он снова сглатывает, тревожно, и Рей чувствует, как его руки тянутся к раковине за ее спиной, чтобы судорожно вцепиться в ее край. Между их телами все еще остается пространство, потому что он такой большой и широкий в сравнении с ней, но ощущение, что она в клетке его тела все еще здесь.       Рей останавливается.       Его взгляд снова поднимается к ее. Темный и расплавленный от непролитых слез.       И внезапно его теплые, большие руки оказываются на ее бедрах, и большие пальцы кружатся вокруг ее выступающих тазовых косточек. Затем, будто она ничего не весит, он поднимает ее на раковину.       — Что ты делаешь?       — Ты не можешь нормально дотянуться, — хрипло говорит он. Подходит ближе и встает между ее расставленных ног. — Так будет удобней.       Рей продолжает брить под его непоколебимым взглядом, пытаясь игнорировать бешеный стук сердца.       — Ты никогда не говорил, почему предпочитаешь бриться с помощью бритвы, — говорит она, пытаясь приподнять настрой, потому что улавливает, как тяжело ему, должно быть, чувствовать себя настолько не контролирующим ситуацию. Ему нужно немного времени, чтобы собрать себя по кусочкам. Как и любому другому человеку.       Это срабатывает. Потому что кончики его губ изгибаются.       — Тебе правда хочется знать?       — Я спросила дважды, разве нет?       — Так и есть. — Он пафосно фыркает. — Итак, раз ты настаиваешь. Дай подумать… — Он мычит, зарывшись в мысли. — Мне нравится скользить бритвой по коже, пока та забирает с собой предыдущий день.       Рей размышляет об этом пару секунд.       — Ну, если у тебя был бы хороший день, не пришлось бы его отпускать.       — Если у меня был хороший день, обычно для бритья не остается времени.       Рей замирает посмотреть на него. Выражение его лица попросту возмутительное. Она мотает головой.       — Ты шутишь надо мной. Какая настоящая причина?       Она наклоняет его голову, чтобы попытаться выбрить половину лица, покрытую шрамами. Это будет непросто. Но Бен выглядит так, будто не особо переживает об этом.       — Ладно, — сдается он. — Как насчет такой. Я ненавижу делать так, как делают все остальные. Хочу выделиться.       Рей улыбается.       — Уже лучше. Придумай еще одну.       — Еще одну? — Он выгибает брови в насмешливом удивлении, и Рей думает, что никогда не видела его таким… звезды, ее сердце хочет выпрыгнуть из груди от того, насколько хорошо он выглядит в ее руках. — Ты маленькая жадина сегодня. Дай подумать…       Одна из его рук обхватывает ее бедро. Рей чувствует, что ее собственная рука начинает дрожать.       — Мне нравится шероховатость щетины в конце дня. То, как предметы ощущаются при прикосновении. — Она снова замирает, чтобы посмотреть на него, не уверенная, намекает ли он на что-то, о чем она должна знать. Но его взгляд на ней необъясним, а рука на ее колене большая, теплая и жутко недвижимая.       — Ты дразнишься со мной?       — Может быть.       Кончики его губ дрожат, а его глаза расплываются в улыбке — выражение такое захватывающее и такое, такое болезненно красивое, что она не может отвести взгляд.       — Процесс дает мне время посмотреть на себя в зеркало каждый день и взвесить вещи, которые я сделал, — добавляет он мягким голосом. Его тон очень серьезен. Рей больше ничего не говорит, и он тоже замолкает, пока она проводит бритвой по коже над его верхней губой.       Его рука медленно ползет вверх по ее ноге, и большой палец поглаживает внутреннюю сторону бедра. Мягко. Аккуратно. Нежными маленькими кругами. Пробегая по ткани ее леггинсов. Идя выше…       Рей нужно сказать что-нибудь, что угодно, чтобы отвести внимание от его блуждающего прикосновения.       — Что это за вещи, с которыми, ты считаешь, тебе нужно сталкиваться лицом к лицу?       Он смотрит на нее этими темными глазами, и Рей знает, просто знает, что уже заходит на запретную территорию.       — Я не буду судить тебя, — пожимает плечами она, пытаясь выглядеть равнодушной, потому что ей настолько сильно любопытно, что он скажет. — Скажи мне.       Он облизывает губы. Но колеблется еще момент.       — Уверена?       — Да. — Звезды, да, она хочет знать. Хочет знать, что он видит в зеркале. С чем, по его мнению, ему нужно столкнуться. Хочет знать все, что только можно о нем узнать.       — Мои аппетиты…       Рей замирает. Аппетиты? Какого типа… Ох.       Ее сердце перезагружается с сильным ударом, и она чувствует приливающее к щекам тепло, когда определенные воспоминания проскальзывают в разум. Рей отводит взгляд, притворяясь, что занята мытьем бритвы. Остался всего небольшой участок с пеной под подбородком, но каким-то образом он самый трудный, потому что широты его плеч и мышц рук внезапно стало так много под тонкой майкой. Рей нужно было дать ему самому с этим справиться. Он — тот, кто выбрал этот безумный способ бритья. Она правда не понимает, почему продолжает затягивать себя в эти ситуации и пытаться спасти его от самого себя.       Она поднимает руку, чтобы выбрить последний участок, немного шатко, и, когда бритва скользит по его шее, его рука обхватывает ее запястье.       — Спасибо, — говорит он, поглаживая внутреннюю часть ее руки этими нежными круговыми движениями. Ему, видимо, сильно нравится так делать, и Рей, возможно, в прошлом не придала бы этому так много значения. Но после той ночи, после того, как она видела, что он делает на той вилле — весь мир перевернулся с ног на голову и начал медленно подкрадываться к ней.       Рей чувствует, как в ушах гремит, когда ее сердце начинает болезненно биться в груди.       — За то, что спасла мою жизнь…       И то дикое состояние, в котором он был, когда искал ее. И ощущение его горячих губ на ее шее. Рей не думает, что сможет находиться так близко к нему без того, чтобы ее кожа покрылась мурашками.       — Рей… Ты была великолепна.       Она отдергивает руку.       Его удивление так остро, что она чувствует его через Силу.       — Рей? — Он сгибает два пальца под ее подбородком и наклоняется, чтобы поймать ее взгляд. Но она отшатывается от него.       — Не трогай меня.       Повисает одно нескончаемое мгновение, пока она думает, что он схватит ее за подбородок и заставить посмотреть вверх. Но нет. Он этого не делает. Бен отступает назад с поднятыми руками. И она внезапно понимает, как много он прикасался к ней. Его ноги не давят на внутреннюю сторону ее бедер, а его тело не обхватывает ее своим теплом. Рей чувствует себя такой пустой, что хочется заплакать. Что-то в нем постоянно поддерживает ее на грани слез.       — Извини. Я не хотел расстроить тебя, — говорит он.       Рей сползает с раковины, стараясь не вступать с ним в контакт.       — Я думаю, что тебе нужно помыться и смыть ночной запах с тела.       Он секунду смотрит на нее растерянный.       — Это все из-за той ночи?       — Нет.       — Да ведь?       — Я сказала нет.       — Ты лжешь.       Она непреклонно мотает головой, но ее голос предает ее.       — Я не…       — Тогда посмотри на меня.       Ее взгляд поднимается к нему, прежде чем она успевает остановить себя. У Бена всегда была эта сила относительно нее. Он стоит в двух шагах от нее, с этим темными глазами в огне и ужасным шрамом на лице. Рей хочет думать, что он выглядит злым или пугающим, но есть что-то сломанное в том, как он смотрит на нее.       — Это из-за виллы?       Боги…       — То, что ты видела?       — Бен…       — Из-за меня?       — Пожалуйста, просто…       — Из-за женщины, которую я трахал, или из-за того, что поцеловал тебя?       — Хватит! Просто остановись. Ладно? — Она поднимает руку ко лбу. Звезды, этот мужчина когда-нибудь уважал чьи-либо границы? Уважает ли он вообще кого-нибудь? Он умело вертится в ее эмоциях, читая ее, как открытую книгу, и Рей чувствует, будто не осталось места, чтобы спрятаться.       Шторм его поисков вскоре успокаивается, и он ведет пальцами по волосам, болезненно тянет за кончики.       — Я не прикоснусь к тебе снова, — заявляет он в конце. — Только если не попросишь.       — Я никогда не попрошу тебя прикоснуться к себе. Ты мне отвратителен!       Она тут же сожалеет о произнесенных словах, о своей ребяческой выходке — но уже слишком поздно. Выражение лица Бена скрывается сразу же, как слова вырываются на свободу.       — Так я снова отвратителен тебе… Не должно быть сюрпризом, так ведь? — Рей ненавидит, как тон его голоса напоминает ей наместника. — Хорошо. Пусть будет по-твоему. Больше не будет прикосновений… Но давай сначала проясним одну вещь, — предостерегает он. — Если — вернее, лучше «однако», — когда ты решишь, что мне позволено дотронуться до тебя? Тебе лучше быть в этом уверенной.       Рей понимает, что не может сглотнуть.       Он берет полотенце и медленно отходит назад, не отводя взгляда.       — Я думаю, что тебе лучше уйти. Только если ты не настолько отвращена, как заявляешь.       Она сжимает кулаки.       — Я уйду.       — Как благородно с твоей стороны, — смеется он. Его руки тянутся к пижамным штанам, лениво дергая за завязки. Прежде чем Рей успевает остановить себя, ее глаза оказываются на дорожке волос под его пупком, которые исчезают под одеждой.       — Ну, и чего ты ждешь?       Она разворачивается, чувствуя, как ее щеки краснеют. Возможно, от злости. Возможно, от смущения. Она уже готова уйти, как останавливается у двери. Ей горько и больно, и она хочет уйти настолько далеко от его переполняющего присутствия, насколько только возможно, но с трудом скрывает это, когда начинает говорить.       — Просто потому, что я не поддаюсь твоим ласкам, как другие женщины, не означает, что я стою меньше. Я заслуживаю, чтобы со мной обращались лучше, — говорит она, ее пальцы зарываются в деревянную панель.       Однако, он не упускает и этого. Ничто никогда не проходит мимо этого мужчины.       — Мы поговорим позже, — это все, что он говорит, опуская взгляд.       Рей кивает и быстро выходит из комнаты.