Рей просыпается с туманом в голове и сладким облегчением в теле.
Она поднимает голову с мягкой подушки, где та покоилась неопределенное количество часов, чтобы лениво сморгнуть лучи света, робко проникающие сквозь трещины в темных, тяжелых занавесках. На короткое мгновение ее накрывает тревогой из-за неизвестной обстановки, прежде чем она позволяет телу снова расслабиться на матрасе.
Потому что Рей точно знает, где находится. И что
произошло.
Она прячет лицо в подушку, чувствуя отголосок знакомого мускусного запаха и почти удивляясь, что румянец, без сомнения уже появившийся на щеках, не пачкает чистые, белые простыни —
его простыни. Потому что это
его кровать. В
его комнате. И Рей спала на ней.
Ее рука гладит мягкую хлопковую ткань.
Рей поворачивается на спину, шорох простыней заставляет ее задуматься, провел ли Бен ночь рядом с ней. Она обычно спит очень чутко и просыпается даже от самого слабого звука, поэтому она вполне уверена, что почувствовала бы его на кровати, если бы он остался, особенно из-за его величественного присутствия в Силе. Но прошлая ночь, очевидно, повлияла… и на это ее восприятие.
Она, должно быть, спала как убитая.
Рей чувствует, как на ее лице появляется глупая улыбка, пока она потягивается на хрустящих простынях.
Звезды, что за замечательная кровать.
Она оглядывает комнату. Помещение выглядит суровым в полусвете, как и остальная часть его квартиры. На виду почти нет личных вещей, которые можно было бы поизучать. Справа от нее — дверь от шкафа, с обеих сторон кровати — две тумбы с лампами, на стене напротив — скучные голочасы, а в углу — простое кресло с полным набором одежды для нее, аккуратно сложенной в стопку, потому что Рей, очевидно, все еще очень…
ох, точно.
Если бы она могла покраснеть еще больше, румянец с ее щек бы все-таки запачкал его белоснежные простыни. Потому что это буквально та самая ситуация, в которой она никогда в жизни не могла представить себя. Рей сдвигается больше на свою сторону и пялится на пустое место рядом, где, как ей представлялось, спал Бен. Подушка пухлая и мягкая, а покрывало — гладкое и без складок; ни единой волны на мягкой ткани.
Его сторона кровати осталась нетронута.
Что-то внутри нее обрывается.
Рей снова зарывается лицом в подушку, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, только не на крохотной иголке, болезненно воткнувшейся в ее сердце.
Снаружи комнаты раздаются голоса, а значит, в квартире Бена есть люди. Много людей, судя по звукам. Она не слышит его голоса, но догадывается, что он, должно быть, снова командует всем так, как ему заблагорассудится. Она знает это чувство не понаслышке.
Рей вздыхает.
Нет смысла скрываться в его комнате, пытаясь игнорировать обязанности, запланированные на день — или факт, что он прошлой ночью раскрыл ту ее часть, которой, она думала, даже не существует, только для того, чтобы оставить ее в конце одну. На самом деле, сейчас было бы наиболее здравой мыслью выбраться из его кровати, принять душ с настоящей водой — потому что она никогда не упустит такую возможность, — и надеть одежду, которую он так щедро отобрал для нее.
Она так же пытается игнорировать факт, что он копался в ее одежде.
Рей зажмуривает глаза, упрекая себя за то, что ее сейчас переполняет стыд. Вчера ночью он видел намного больше, чем ее одежду. Не нужно изображать теперь сдержанность и благоразумие. Верно?
Она снова вздыхает и встает с кровати, заворачивая тело в мягкое одеяло. Рей идет к его фрешеру, ее голые ступни беззвучно ступают по лакированному деревянному полу, одеяло шепотом стелется за ней, а сама она пытается сопротивляться любопытству бросить взгляд за полуоткрытую дверь шкафа. Внутри висят ряды дорогих костюмов и стильных плащей, все в привычных ненормальных цветах, которые ему нравится носить. Его персональный комлинк небрежно оставлен на туалетном столике рядом со стопкой датападов, а вчерашняя рубашка перекинута через спинку стула. Рубашка, к которой она прислонялась, когда была…
Рей бегом направляется к гранитному фрешеру, надеясь, что ощущения горячей воды будет достаточно, чтобы отвлечь ее от натиска воспоминаний.
На стекле душа все еще остались капли, а в корзине с бельем небрежно лежит использованное полотенце. Его набор для бритья выставлен на всеобщее обозрение и выглядит недавно использованным. Бен, должно быть, был в душе, когда она все еще спала. Рей с благоговением прикасается к его вещам, пальцами аккуратно возвращая их на свое место, гадая, что бы случилось, если бы она проснулась и увидела его в комнате. Возможно, выходящим из фрешера в одном только…
Она краснеет от представленной картины.
Это очень
приятная картина, но относящаяся к фантазиям, которым она не может позволить себе потакать. Она не может позволить своему разуму блуждать в воспоминаниях о моментах, которые — так для них обоих будет лучше — не будут повторены. То, что случилось прошлой ночью, должно остаться в прошлом. Она должна укрепить свою решимость и перестать поддаваться ему.
Звучит достаточно просто.
Но Рей знает, что легче сказать, чем сделать.
Как она встретится с ним лицом к лицу без покрасневших от смущения щек? Без ответной реакции своего тела на темные оттенки его голоса?
Она со звоном кладет расческу. Ее кожа кажется слишком тугой, а сердце снова начинает беспорядочно стучать, давая ей знать, что ущерб уже нанесен. Что-то внутри нее изменилось, и пути назад уже нет.
Рей заходит в душ, настроив температуру воды на холодную.
Через примерно двадцать минут она выходит из его комнаты, закрутив мокрые волосы в одиночную тугую шишку на затылке и натянув на лицо самое бесстрастное выражение из доступного ей арсенала — на всеобщее обозрение. К счастью, ее никто не замечает, так как все поглощены тем, что наворачивают круги вокруг своего наместника, поэтому нет необходимости разбираться с любопытными взглядами.
Несколько членов его команды уже в гостиной, а стилист суетится с его волосами, пока он сидит в кресле, увлеченный разговором с Эмилин Холдо и одним из корусантских министров — министром связи, думает Рей. Бен снова облачился в свои черно-фиолетовые одеяния, надев отточенный до безупречности образ наместника и заставляя Рей думать, что его мир стал обычным холодным барьером между ними.
Прошлой ночи не было. Она должна чувствовать облегчение.
Она не должна хотеть заползти обратно в его кровать.
Бен, должно быть, увидел ее или почувствовал, потому что его взгляд поднялся на нее сразу же, как она вошла в гостиную, заставляя ее сердце нестись галопом.
— Доброе утро. Я гадал, когда ты проснешься, — говорит он, его глаза знающе блуждают по ее чистой одежде. — Ты, должно быть, очень устала. Хорошо спала?
Рей более чем осведомлена, какой подтекст у этого внешне безобидного замечания.
— Матрас слишком мягкий, — бормочет она. — Моя шея затекла.
В его глазах мелькает веселье, и Рей не хочет давать ему еще больше пищи для размышлений, поэтому отводит взгляд. Холдо улыбается ей, министр кивает головой в знак уважения. Рей вежливо кивает в ответ и направляется на кухню, чтобы налить себе чашку кафа и в надежде что-нибудь поесть. Двое ассистентов уступают ей дорогу, и она слышит, как Кайдел уже обсуждает с наместником расписание сегодняшнего дня.
Рей хочет застонать.
Советы, встречи и интервью, весь день
напролет, пока она стоит в тени его притягательной силы, наблюдая, как он командует планетами и цивилизациями, будто они ничего не значат, и желая, чтобы он повернулся и одарил ее одним единственным
взглядом.
Она с силой открывает шкафчик, чтобы достать чистую чашку.
Что, во имя ветров Рии, с ней не так?
Рей нужно перестать так сильно сходить по нему с ума и найти что-то полезное, чем можно себя занять во время его долгих встреч. Например, цитировать джедайские заповеди, поименно называть все луны планеты Эндор или считать веснушки на лысых головах — что угодно. Иначе она совсем потеряет голову от этого мужчины.
Она уже потеряла из-за него свое сердце…
Рей раздраженно мотает головой и направляется к холодильнику, чтобы сделать себе завтрак, избегая полуфабрикатов, заполняющих стол.
Она как раз достает из холодильника эндорские яйца, козий сыр и овощи, чтобы сделать омлет, когда понимает, что Бен решил последовать за ней на кухню, провоцируя тем самым поток возражений от своих министров. Она слышит, как он входит с взмахом своих одежд и стуком блестящей новой обуви по полу. Она берет несколько свежих фруктов и с хлопком закрывает холодильник.
— В чем дело? — спрашивает он.
— Ни в чем. У меня болит голова.
Ему нужно привести в порядок волосы. И постричь ногти. У него нет причин находиться на кухне и докучать ей, когда нужно управлять галактикой.
—
Болит голова? — самодовольно посмеивается он. — Ты так хочешь это называть? Ладно. Что я могу сделать, чтобы помочь тебе справиться с
головной болью?
Надменный мужчина.
— Я думаю, ты сделал достаточно.
Он остается недвижим — ни единого шороха ткани. Рей вздыхает, потому что ее недовольство могло выйти более суровым, чем полагалось. Она поворачивается к нему лицом. Он стоит ближе, чем она рассчитывала, и смотрит на нее очень, очень сдержанно.
— Ты расстроена из-за прошлой ночи?
— Нет.
— Я надавил слишком сильно?
Она трет лоб и ставит еду, которая все еще находится у нее в руках, на кухонный стол. Она не хочет прямо сейчас разбираться с последствиями прошлой ночи. Очень не хочет. Но он, кажется, действительно переживает об этом, хоть она и никогда не может быть уверена в нем.
Она кладет руку на столешницу, уже чувствуя себя истощенной. Ей действительно нужно что-то съесть.
— Ты не надавил слишком сильно. Я никаким образом не возражала. Я в порядке.
— Очевидно, ты
не в порядке. — Он пытается разгадать ее настоящие мысли — но она ничего не дает ему. Его взгляд падает на ее руку на столе, и пальцы тянутся к ней, неловко рисуя узоры на рассыпанном сахаре на темной поверхности. — Для справки: за тем, что я вчера просил тебя делать, не было злого умысла.
Он поднимает глаза на нее. Что-то… очаровательное есть в его выражении лица, что-то, что напоминает ей о детенышах животных. Он никогда на нее так не смотрел.
— Что ж, это не особо важно, потому что это уже сделано и это был тот еще
опыт. Но это ничего не меняет между нами.
— Понятно… — замолкает он, что-то в его голосе заставляет ее чувствовать себя виноватой.
Она вздыхает и поднимает взгляд на кухонные лампы над головой.
— Я не особо представляю, что делать с прошлой ночью. Это может быть чем-то обычным для тебя, что-то, что не имеет особого значения. Но для меня…
— Кто сказал, что для меня это не имеет значения?
Она возвращается взглядом к его глазам. В них очень трудно что-то различить.
— Ты, возможно, постоянно участвуешь в такого рода мероприятиях со своими партнерами.
— И?
— И я не одна из них, Бен!
В ней все еще остается маленькая часть, желающая не пускать его так далеко. Но это не из-за Бена она на самом деле огорчена. Она зла на себя за то, что стала легкой добычей его обольщения. Он, очевидно, очень, очень хорош в этом.
Выражение его лица смягчается.
— Я знаю, что ты не одна их них. Ты очень отличаешься от любой женщины в моей жизни.
И это именно то, что она имела в виду.
— Не говори со мной, как…
— Как с кем?
— Будто я такая одна-единственная. Ты так говоришь всем трофеям в своей коллекции?
Он остается недвижим. Все так же недвижим. Только легкое покачивание кадыка.
Рей качает головой и смахивает сахар со стола, ногтем отковыривая засохшие частички. Что угодно, только бы взять эмоции под контроль. Его длинные пальцы все еще лежат на столе, в нескольких сантиметрах от нее.
Она чувствует, как он подходит ближе.
— Я знаю, что все эти ощущения и переживания незнакомы для тебя, и что ты любопытна и тебя тянет ко мне. И… я говорю это не в снисходительном ключе, — он поднимает руки в защитном жесте, когда она поворачивает голову в его сторону. — Я хочу сказать, что если ты захочешь изучить некоторые
мероприятия, я был бы признателен, если бы ты экспериментировала со мной.
— Почему с тобой?
— Потому что я не обижу и не буду давить делать то, что тебе не хочется, и…
— Может, ты уже сделал.
Он колеблется, и Рей чувствует его волнение. Так ему и надо. Она терпеть не может, как самоуверенно он ведет себя все время.
— Ты приняла душ в моем фрешере?
Неожиданная смена темы разговора заставляет ее искать отмазку. Ей что, нельзя было принять душ?
— Я не хотела, чтобы кто-то заметил, как я хожу из комнаты в комнату в том состоянии. Я надеюсь, ты не против?
Бен кивает, снова опуская взгляд. Он прочищает горло.
— Я подумал, что узнал запах своего геля для душа на тебе. — Он прикусывает щеку изнутри, собирая последние следы сахара в маленькую кучку на столе.
Рей клянется, что его пальцы стали ближе к ней.
— Ты свободна делать что угодно с моей собственностью, — продолжает он немного охрипшим голосом. — Готовить ужин или принимать душ в моем фрешере. Спать в моей кровати…
Он ухмыляется, и в этом видится что-то озорное. Рей трудно держать серьезное лицо.
— Я
не буду снова спать в твоей кровати. И тебе запрещено копаться в моих вещах.
— Я бы предпочел, чтобы ты спала в моей кровати, и я не копался в твоих вещах. Сойдет это в виде урегулирования?
— Это бессмысленно.
— Конечно, бессмысленно. Ты красиво выглядишь в моей постели, — улыбается он. — Намного лучше, чем в своей одежде.
Рей чувствует, как ее щеки краснеют. Бен может быть несдержанным время от времени, таким бессовестным, заставляя ее пульс стучать так быстро, что он трепещет во всем ее теле. Она не верит, что это их глупое взаимодействие, этот короткий неловкий разговор, возможно, будет изюминкой ее дня, прежде чем галактика снова утащит его. Рей быстро поворачивается и направляется к кафомашине, чтобы налить себе целый стакан горячей жидкости, пытаясь успокоить разогнавшееся сердце. Бен, конечно же, следует за ней.
— Я не могу снова спать в твоей кровати… — говорит она приглушенным голосом. Она не может допустить самой мысли о том, чтобы подпустить его так близко.
— Почему нет?
— У меня есть свои причины.
— Какого рода причины?
Она ничего не говорит в ответ. Он отводит взгляд, проводя рукой по волосам.
— Я сплю один в этой кровати, Рей. Я никогда… Я никогда не приводил…
Он делает паузу, хмурясь от неудобства. Проходит несколько мгновений, прежде чем Рей понимает суть недопонимания. Ощущение, будто ее ударили в живот.
Я такая дура.
Конечно же, она не единственная женщина, которую он приводил в свою квартиру.
Она подносит чашку с кафом ко рту, чтобы сделать глоток, пытаясь спрятать слабое дрожание губ. Его длинные пальцы осторожно обхватывают чашку, явно прилагая усилия, чтобы никоим образом не прикоснуться при этом к ней. Он забирает ее у Рей.
— Это не для тебя. Кайдел сделала другой, и он на вкус как сироп. Я свой чуть не выплюнул, когда сделал первый глоток. — Он ставит чашку на стол и берет другую в изоляционной упаковке. — Но я сделал для тебя еще один. Я подумал, что тебе захочется кафа, прежде чем мы начнем.
Рей чувствует, как сжимается ее горло. Это жест внимания, на который он не был способен, — как она всегда думала. Из ее глаз начинает течь.
— Это просто чашка кафа, — мягко говорит он. — Я не предлагаю тебе галактику.
— Я не расстроена из-за кафа.
— Я знаю, что не расстроена.
Он смотрит на нее карими глазами, нежными и текучими, с этой дурацкой чашкой кафа, что он сделал для нее, которая ждет между ними. Почти так, будто они снова могут быть чем-то особенным. Она пытается удержаться за этот всплеск праведного гнева, но он вырождается в ничто, даже не успев сформироваться.
Рей вздыхает.
Она подходит к нему ближе и обхватывает пальцами новую чашку и его пальцы, сдаваясь этому маленькому интимному моменту, которого жаждала с самого пробуждения этим утром. Того, в котором ей было отказано из-за избранных ими судеб одиночек и вставшей между ними галактики.
— Бен, послушай… Насчет прошлой ночи.
Он смотрит на их соединенные руки с раздувающейся в Силе эмоцией, которая, она клянется, так сильно похожа на ту, что она почувствовала, когда…
Кто-то кашлянул.
— Эм, сэр?
Бен, кажется, не замечает человека, стоящего в дверях.
— Сэр?
—
Бен, — мягко говорит Рей.
— Да! — Он поворачивается взглянуть на ассистента.
— Извините, сэр, но мы опоздаем на собрание Совета. Затем позже днем пресс-конференция, и посол Внешнего Кольца требует срочной встречи. Не говоря о…
— Да. Да. Я в курсе! Я сейчас буду.
Бедняга уносится прочь от его рыка в то время, как Бен возвращает свое животрепещущее внимание к ней.
— Продолжай. Ты собиралась что-то сказать.
Рей берет чашку из его рук и делает шаг назад.
— Не бери в голову. Это сейчас не важно. Тебе нужно вернуться. Ты нужен своей команде.
— Нет.
Нет! Они подождут. Скажи мне.
— Я собираюсь сделать яйца на завтрак и свежий сок, хочешь? — невинно спрашивает она.
—
Завтрак? — выплевывает он. — Кому есть дело до…
Крайне характерные фиолетовые волосы Эмилин Холдо появляются в кухонных дверях, и она взглядом кидает в Бена кинжалы.
— Если ты не придешь в течение двух секунд, то на заседании с Советом будешь один, — шипит она. — Ты понял?
— Черт возьми, Эмилин! Неужели человека нельзя хоть на секунду оставить в покое?
— Нет,
нельзя. Особенно если этот человек — наместник Корусанта. Тащи свой зад внутрь.
Сейчас же! Здравствуй, Рей.
— Доброе утро, Эмилин.
Голова Холдо пропадает так же быстро, как и появилась, оставляя их снова наедине. Рей делает глоток кафа. На вкус сладко и сливочно, именно так, как она любит.
Бен тычет большим пальцем в сторону двери.
— Мне нужно идти, — выдыхает он.
Рей кивает, сжимая чашку. Его взгляд задерживается на ее руках на мгновение, прежде чем он снова поднимает глаза. Он, кажется, о чем-то размышляет в своем сложно устроенном разуме, вращая мысль как новообретенный световой меч, пытаясь решить, что с ним делать. Рей терпеливо ждет.
— Я буду не против перекусить тем, что ты планируешь сделать на завтрак, — наконец говорит он. — Просто оставь мне немного, если ты не против.
Рей улыбается. Яркой улыбкой, которую не может сдержать.
— Конечно.
Он смотрит на нее еще одно долгое мгновение со странным новым выражением лица, затем кивает и резко разворачивается, чтобы присоединиться к своей команде.
***
Это по-настоящему долгий день.
Заседание Совета в здании правительства тянется целое утро. Бен меланхолично сидит во главе безупречно чистого овального стола, его правительственные чиновники собрались вокруг, министр защиты объясняет союз с чиссами и план атаки, сформулированный Республикой. По залу разносятся несколько шепотков, пара человек ерзают на своих местах, но наместник встревает в речь министра только тогда, когда что-то нужно прояснить или когда недовольство и напряжение в комнате начинают усугубляться.
Снаружи хмуро. В небе полно свинцовых облаков, и в воздухе висит предчувствие грозы. Молния разрывает небо на самом горизонте, далеко над горами Манараи, электризуя и так напряженную атмосферу в конференц-зале. Так темно, что светится большая часть городских огней, заставляя город сиять, как перевернутое вечернее небо.
Рей стоит позади наместника, одетая в свои излюбленные кремовые цвета и бежевый кашемировый плащ, с вечным световым посохом за спиной, и молча смотрит на бесконечное небо. Время от времени она чувствует на себе любопытные взгляды и всеобщее осознание беспрецедентности ее особого пребывания на совете. Но участники, кажется, смирились с ее присутствием.
Как и, кажется, смирились с решениями, принятыми их наместником.
Военные корабли — несколько колкая тема, так как стоимость будет колоссальной, и первая оплата Куату должна будет быть сделана единолично Корусантом. Бен потирает глаза, пока министр экономики берет слово, чтобы объяснить, как именно это будет достигнуто — путем поднятия налогов и использования избытка банковской системы для покрытия расходов.
Совет не то чтобы очень рад этому. Однако в конце концов наместнику удается собрать предельное количество голосов от правительства. Как он и ожидал.
Рей легко улыбается, когда в конце собрания Бен отодвигает свой стул, чтобы взглянуть на нее с, кажется, облегчением в темных уставших глазах.
Пресс-конференция, однако — полный бардак.
Огромная комната до краев заполнена репортерами, камерами голонета и съемочными группами, все они сидят на краях своих стульев, нетерпеливо ожидая появления наместника. Министр связи читает официальное заявление позиции Корусанта в предстоящей войне с Первым Орденом, но именно наместник — тот, кто выступает, чтобы ответить на всплеск вопросов.
Воздух душный, свет — ослепляющий. Рей изо всех сил пытается сохранить бдительность, осматривая комнату и листая поверхностные мысли присутствующих, потому что, если и будет еще одна попытка убийства, то сейчас — замечательная возможность. Она даже доходит до того, что использует Силу, чтобы превратить камеру в кучу металла, потому что та слишком близко оказалась к наместнику, по мнению Рей. Бен едва ли ведет глазом, но многочисленные вздохи и шепотки кружат по комнате от ее вмешательства.
Конференция продолжается, капли пота появляются на висках Бена, но он все еще продолжает красноречиво отвечать или экспертно уворачивается от безжалостных вопросов, которые репортеры кидают в его сторону. Он чудесным образом выглядит собранным и представительным, несмотря на напряженную атмосферу в комнате.
Пока не звучит один вопрос.
Он приходит от молодого, небрежно одетого гуманоида, который поднимает руку среди сотни других. Бен, слегка заскучавший, жестом указывает на него.
— Наместник, джедай, кажется, стал вашей новой тенью. Учитывая некоторые слухи, является ли она больше, чем просто телохранителем? И что ваша будущая жена говорит об этом?
Кажется, что затихли все звуки в то время, как каждый в комнате пристально смотрит на наместника с ожидающими ответа, широко открытыми глазами.
— Я не знаю, о каких слухах идет речь, — его глубокий голос разносится по комнате. — Следующий вопрос.
— Достоверный источник заявляет, что у вас с джедаем есть общее прошлое. Можете уточнить? — спрашивает другой репортер, и Рей замечает, как костяшки Бена, сжавшие края подиума, стали белыми. Она удивлена тому, что в такой тяжелый и важный момент, как этот, когда галактика на грани войны, люди интересуются личной жизнью Бена.
Это так поверхностно и совершенно жутко.
— На вашем месте я бы пересмотрел достоверность источников, — холодно огрызается он.
— Была ли она любовным интересом? — Третий вопрос появляется из ниоткуда.
Бен сжимает челюсть.
— Без комментариев.
Раздается хор голосов, вся комната, кажется, встает на ноги с взмахами рук и повторением предыдущих вопросов, раздающихся со всех сторон.
Бен бросает взгляд на Рей через плечо. Он выглядит очень, очень взбудораженным. Он отказывается принимать дальнейшие вопросы и жестом говорит министру занять его место, сходит с подиума в потоке протестов и мигающих огней. Он уходит со сцены, замедляясь на мгновение только для того, чтобы Рей присоединилась к нему. Она думает, что чувствует его руку на пояснице, когда он защищающе нависает над ней в попытке заслонить от камер, но ощущение пропадает так быстро, что Рей не уверена, почувствовала ли его вообще.
***
— Мерзавцы! — Он бурлит в коридорах здания правительства, сотрудники и должностные лица убираются прочь с его пути. Его длинные шаги поглощают весь путь, пока несколько человек его команды вместе с Эмилин изо всех сил пытаются поспевать за ним. Рей идет вместе с ними, чувствуя в Силе его разливающую подобно кислоте ярость. Он едва ли взглянул на нее, но что-то в том, как он идет рядом с ней, заставляет ее чувствовать, будто он пытается защитить ее от любопытных глаз.
Что довольно бессмысленно.
— А что ты ожидал? — признает Холдо, идя в нескольких шагах позади.
Он замирает прямо в центре коридора, черные одежды угрожающе разлетаются вокруг него, когда он резко поворачивается в ее сторону.
— Что ты сказала?
— В их словах есть смысл, знаешь ли, — продолжает она, не обращая внимания на его уничтожающий взгляд. — Твои привычки рано или поздно бы тебе аукнулись.
— Мои
привычки — не их дело, — глумится он.
Проходящие мимо люди отворачиваются от него. Несколько членов Совета, следующие за ним, хватаются за возможность незаметно разойтись, замечает Рей. Будто почувствовали бурную грозу со стороны наместника — сродни разворачивающейся снаружи.
— Ну же, Бен. Ты умнее этого. Это именно та информация, которую они просто жаждут заполучить в руки.
— Я — лучший наместник, который был у Корусанта за последние тридцать лет.
Этого должно быть достаточно!
Эмилин скрещивает стройные руки на груди, смотря на него голубыми холодными глазами.
— А также самый молодой и наиболее скандальный. Не важно, настолько блестящим наместником ты будешь, твоя личная жизнь для них всегда более интересна. Ты правда думал, что Рей из всех людей, твой
личный джедай, не окажется вовлечена в твой беспорядок?
Он сужает глаза.
— Рей
совсем не похожа на женщин, которых я трахаю!
Рей моргает, чувствуя горький привкус во рту.
— Им наплевать! Как ты можешь быть таким наивным? Если Рей когда-нибудь что-нибудь значила для тебя, ты не должен был впутывать ее во все это. Ты должен был быть более аккуратным!
Они должны знать…
Рей внезапно в ужасе понимает. Люди в его окружении, должно быть, знают, что они с Беном далеко не незнакомцы.
Его нос раздувается, и он подходит к Эмилин, оказываясь вплотную к ней.
— Моя мать имеет какое-то отношение к тому, что здесь произошло? — предостерегает он опасным голосом. — Она пытается забрать ее у меня?
— Теперь ты ведешь себя как параноик.
— Я бы этого не исключал.
— Бен.
Нет. Зачем ей поступать так с тобой?
— Тогда кто слил информацию?
— Кто знает!
— Тогда найди, кто знает! Вам платят не для того, чтобы вы стояли как имбецилы посреди коридора, глазея на меня с открытыми ртами.
Несколько секунд он грозно смотрит на Холдо, прежде чем вернуть свое внимание к Джеффу. Мужчина стоит без движения, его взгляд клятвенно прикован к какой-то статуе у стены. Рей верит, что он забыл, как дышать. Наместник оглядывает его сверху вниз, будто галактика, по спирали идущая к катастрофе, — вина его менеджера.
—
Исправь все это, — выдает он сквозь сжатые зубы. — И отмени оставшиеся дневные встречи.
— И куда это ты направляешься? — зовет Холдо уже удаляющиеся черные одеяния.
Он скалится через плечо в ответ, не снижая темпа.
— Ты же не хочешь сейчас подробностей моих
привычек, не так ли, Эмилин?
Холдо плотно сжимает губы, слишком раздраженная для ответа. Рей пытается проглотить горький привкус во рту. Она в течение нескольких недель не видела Бена таким злым, и это та самая его сторона, которую она очень кстати отодвинула в дальний угол разума, притворившись, что ее не существует. Как же она была не права.
— Как репортер узнал о нашем прошлом? — спрашивает Рей, прикованная к месту. Она видит, как наместник замирает в нескольких шагах, пораженно оборачивается, чтобы посмотреть на нее. Она полностью игнорирует его.
Эмилин Холдо вздыхает.
— Это их работа — откапывать такие вещи, — удрученно отвечает она. — Кто знает, как много кредитов этот репортер заплатил, чтобы найти такую информацию. Скорее всего, он многого не знает. Возможно, он понятия не имеет, что Бен когда-то был в академии Люка.
— Рей. Идем. Нам нужно уйти.
Она чувствует, как наместник подходит к ней. Его шаги эхом отражаются в коридоре с тяжелой окончательностью — такой же тяжелой, как и его требование. Но она глядит на мрачное лицо Холдо, пытаясь полностью увидеть невысказанные предположения. В голове Рей с самой пресс-конференции по кругу ходит вопрос, заставляя ее чувствовать себя очень неловко. Тревожно.
Запятнанно.
— Они правда думают, что я сплю с ним? — спрашивает она почти шепотом.
Холдо отводит взгляд.
— Рей, нет. Эти слухи ничего не значат. — Бен торопится вмешаться. — Они спрашивают такие вопросы все время. Они создают самые невероятные истории из чистого воздуха.
— Из-за этого ты не хотел, чтобы тебя защищала джедай-женщина?
Он облизывает губы, с трудом подыскивая ответ. Возможно, лживый.
— Частично.
— Я повлияю на соглашение с чиссами?
Он чувствует себя некомфортно. Она понимает это по тому, как дергается небольшой мускул под его левым глазом.
— Я не позволю этому случиться… — Его взгляд встревоженно бегает по ее лицу, и он понижает голос. — Почему ты задаешь эти вопросы?
Он чувствует. Нет. Он
знает, что она сейчас скажет что-то, что он не хочет слышать.
— Может быть, кто-то другой должен защищать тебя. Я не хочу ставить под угрозу тот труд, который ты уже проделал.
— Что? Нет.
Нет. Ты не ставишь ничего под угрозу. Все в порядке. Я придумаю, что сделать.
— Бен…
— Я сказал: нет! — Он зажмуривает глаза от расходящегося по коридору эха своего голоса. Рей знает, что они устраивают сцену. Они оба.
Он тянет ее к расщелине в стене неподалеку, подальше от посторонних глаз. Рей боится, что это ухудшит ситуацию. Все, что они делают, только ухудшает ситуацию.
Рядом с ними молния прорезает небо, видимое из высокого окна.
Бен встает прямо перед ней, заставляя остальной мир исчезнуть. Он смотрит на нее этим темным взглядом, который всегда кажется высокомерным и самоуверенным. Сейчас же он выглядит отчаянным. И напуганным.
— Рей? — Он наклоняется, чтобы поймать ее взгляд. — Давай не будем обсуждать это здесь. Хорошо? Что скажешь? Давай вернемся в мою квартиру и поговорим об этом там.
Его напор становится непреодолимым.
Рей никогда бы подумала о последствиях своего присутствия рядом с ним — но он, без сомнения, думал об этом. Даже задолго до того, как она приехала. Но теперь она понимает — его недружелюбие, граничащее с враждебностью, когда он первый раз увидел ее. Его неприветливое поведение с показной дистанцией, провоцирующее ее развернуться и уйти. Чтобы оказаться от него настолько далеко, насколько это возможно. Потому что оставаться рядом с этим человеком ненадежно. Опасно.
Но теперь он стоит так близко, топя ее в водовороте эмоций. Он не позволяет ей
думать ясно.
Бен проводит рукой по волосам и тихо ругается себе под нос низким голосом. Затем снова возвращает этот темный взгляд к ней. Его глаза цепляются за ее душу, отказываясь отпускать.
— Не оставляй меня. Я не смогу вести эту войну без тебя…
И вот именно это, именно эти слова — все, что ей нужно, чтобы знать, что уже слишком поздно. Для них слишком поздно пытаться вернуться к притворству, что они ничего не значат друг для друга. Что они — ничего больше, чем друзья детства, которые никогда не выросли. Что они — ошибка, которую нужно стереть.
— Давай вернемся в квартиру. Идем со мной обратно…
Потому что они имеют значение друг для друга — и, Сила помоги им, они больше ничего не контролируют.
— Скажи, что останешься…
Сила, помоги нам…
Рей кивает.
Он наклоняется, и Рей внезапно думает, что он собирается поцеловать ее. Прикоснуться этими мягкими губами к ее губам и обхватить руками ее тело. Прижать ее ближе к себе. Он такой большой и крепкий. Самое крепкое, что у нее когда-либо было, и Рей не знает, как обходилась без него все эти годы.
Все ощущается таким ярким и ясным в ее сознании и таким
настоящим, что ей нужно мгновение, чтобы осознать, что ничего из этого не произошло. Что Бен стоит в нескольких дюймах от нее, едва ли касаясь ее виска своим лицом. Он пахнет мускусом, потом и болью в сердце, и Рей ошеломленно пялится на его черные, шелковые одеяния.
— Спасибо… — выдыхает он в пряди ее волос, и Рей чувствует, как все ее тело оживает, будто его дыхание стало ее дыханием. Она откидывает голову, ища его тепла. Подаваясь к нему.
Он тяжело выдыхает в ее открытые губы. Она почти чувствует его вкус.
Дышит им…
— Не здесь, — говорит он.
Его голос хриплый, плотный и дрожащий по краям. Он ласкает крохотные пучки волос у ее уха и обращается желанием у нее в груди. Рей чувствует, как его тело отодвигается, но его темный взгляд хранит самые нежные обещания.
Посмеет ли она надеяться?
Бен уводит ее из расщелины обратно в коридор, держа между ними болезненную дистанцию.
— Подготовьте мой корабль, — приказывает он страже, стоящей неподалеку. Мужчина кивает, передавая приказ через комлинк.
Возможно, она и посмеет.
К тому времени, когда они подходят к выходу, разверзлись небеса и льет сильный дождь. Невозможно что-либо увидеть. Они бегут до шаттла, одежда промокает в считанные секунды. Они падают на противоположные места, мокрые пряди волос прилипли к лицам, вода с плащей капает на кремовую кожаную поверхность сидений. В его глазах кипит, когда он смотрит на нее в сером освещении, которое едва ли можно было бы назвать светом, падающим из окон. Дождь неустанно бьет по обшивке шаттла. Предвкушение уже закручивается у нее внутри.
Рей не знает, удастся ли им вернуться в его квартиру без его приказа подойти к нему.
Дождь холодный и щиплет ее лицо, пока они пересекают посадочную площадку. Гром гремит где-то вдалеке, площадка под их ногами мокрая. Рука Бена обхватывает ее за талию, удерживая ее на ногах, и его ладонь касается нижней части ее живота.
— Позволь мне дотронуться до тебя сегодня, — говорит он прямо ей в ухо. Это приказ и мольба в одном лице, и в его голосе есть что-то выбитое из колеи — то, как он смотрит на нее. — Не заставляй меня переживать еще одну ночь без прикосновения к тебе…
Рей смотрит вперед на грани сладкой паники. Дрожь пробегает по ее позвоночнику.
— Добрый вечер, сэр. Миледи. — Их приветствует Антуан, один из стражников. — Должен предупредить вас, сэр, — говорит он, когда перед ними открываются большие двери, позволяя войти. — У вас гость сегодня.
— Гость? — произносит Бен поверх ее головы. Он звучит встревоженно. — Я не жду сегодня никого.
Когда они заходят, уже включен свет, и тепло, приветствующее их, приятно. Но она чувствует, как Бен рядом с ней полностью замирает на месте. Потому что прямо в гостиной, в элегантном и очень дорогом платье, стоит женщина. Она ставит бокал вина на приставной столик и поворачивается улыбнуться Бену.
Рей чувствует, как ее сердце останавливается.
— Твою ж мать, — бормочет Бен.
