Гнет Титанов

POV Диона. – Слушай ты, малявка, – голос ласковый, высокий... – Если ты не отдашь нам дурь… Я оттерла тыльной стороной ладони что-то горячее, растекшееся по всему моему подбородку. Голову словно что-то сжало, не давая мне увидеть скудный свет, освещавший пустую комнатушку. Глупо. – Вы сами прекрасно знаете, что запасы кончились уже давно. Мой голос не дрожит, звучит твердо и решительно, но несколько… Невнятно. Я даже на секунду засомневалась… Нет, это точно сказала я. Металлический привкус соленой ржавчины стал сильнее. Наверно, я прокусила щеку… Или язык. Трудно понять. Тишина – вязкая и поглощающая, как мед, – длится около минуты. Я чувствую, как заторможено идут мыслительные процессы в их головах, переставших стимулироваться кокаином и винтом. Что-то ударяется оземь рядом со мной. Маленькое и жидкое. Капля. Странно… Здесь не было воды. Значит, вариант только один. Кровь. Моя. Неужели?... – Врешь. Серебристые переливы смеха, тонкого и девичьего, ртутью оседают на мою кожу. Неистово дергаюсь, чтобы стряхнуть налет с кожи, тут же ощутив удар ботинка в живот. Чувствую удар, как моя плоть на мгновение помялась под подошву. Но не боль. Глухой стук тонких каблуков, волнение воздуха – голос, на дне которого текут токсикаты, скрытые под бурным потоком серебристого горного ключа. Его вибрации щекочут кожу, мелодичное звучание, так часто слышимое в актовом зале, своим холодом вызывает мурашки. – Думаешь, мы настолько тупы, чтобы не понять, с такими травмами, как у тебя, можно не кричать?... Иней оседает в моих легких, покрывая их изнутри. Сердце мое, уже давно сбившееся на рваный ритм африканских барабанов, превратилось в одну бесконечную пульсацию. Я тихо простонала. Мой голос больше похож на хрип. Великие боги… – Это была последняя доза. Еще один удар – и снова. Безбольный комфорт. Не чувствую страха. И боли. Руку сводит судорогой. Кажется, что она – не моя. Не моя часть тела. Глаза неожиданно застилает багровая пелена. Обжигающий красный, вызывающе бордовый и тошнотворный алый. Голоса эхом доносятся сквозь толщу воды, а мое тело изгибается, сводится судорогой от бесконечных ударов. Я чувствую тело. Не боль. Не панику. Не страх. Спокойная уверенность в том, что я вдыхаю в последний раз, затапливает пустоту меня изнутри. В этом даже есть некий мазохистский кайф. Яркий свет ослепляет меня сквозь веки. Крепко зажмурившись, я попыталась пошевелить рукой. Движение эхом отдалось по телу, заставляя вздрогнуть от впервые испытанного за последние несколько часов болезненного ощущения тремора. Холодный пол студит мой бок. На нем лежать неудобно, плиты грязные, давно не блестящие из-за толстого слоя пыли. Мое тело горит, сухость во рту почти невыносимая. С трудом встаю с все еще закрытыми глазами, начинающими постепенно привыкать к подобному освещению. Найдя опору в виде стены, резко открываю глаза. Мой обзор тут же закрывает полупрозрачная пелена слез боли. Хватает просто скользящего взгляда, чтобы понять: в этот раз старшеклассники не отличились. Ни капли. Снова это самое крыло. Пустынное, его в этом интернате не используют с начала второго тысячелетия. Штор здесь нет, а растений – и подавно. Лишь запертые двери заброшенных классов, да несколько жестких диванчиков. Ноги кажутся ватными, мышцы – задеревенелыми, а сознание погружено в апатию. Плохо помню, как оказалась в туалете: в себя я пришла лишь тогда, когда к моему лицу прикоснулись холодные водные брызги. Тупым, невидящим взглядом я заворожено смотрела, как в фаянсовую чашу падают красноватые капли. Кровь и вода. Вода и кровь. С неким усилием поднимаю голову и вглядываюсь в свое отражение. Широкое, некогда округлое мягкое лицо кажется теперь узким и изнеможенным, серым и безвкусным. Подбородок и нижняя губа разбиты в кровь, бледная кожа покрыта болезненными красными пятнами. На щеке – несколько тонких ранок, на лбу – кровоточащая ссадина. Зрачки моих бледных, глубоко посаженных глаз на свет реагируют плохо. Кажется, будто от них отходит некое лунное свечение. Плохо. Беру кусок невесть откуда взявшегося здесь хозяйственного мыла негнущимися пальцами, намыливаю руки и обрабатываю раны, от каждого неприятного ощущения болезненно морщусь. Нужно хоть как-то их для начала продезинфицировать. Хлоргексидин находится в подсобном помещении, а до него надо пройти через активно использующееся коридоры. Учитывая мое состояние… Неумно. Теперь я хоть на человека похожа. Измученного, с почти выведшимся из крови наркотиком и избитого, но представителя Homo Sapiens. Напоследок бросая взгляд на отражение в грязном зеркале, я закрыла крепко-накрепко кран и, ощущая с каждым движением все нарастающий дискомфорт, вышла из ванной комнаты. Мысли мои текли медленно и плавно, да и напоминали они смятый ком. Идти, постоянно опираясь на стену, - в высшей степени неудобно. Но по-другому нельзя – хромота, появившаяся как-то неожиданно, не давала мне передвигаться свободно. Чувствую, как слипаются ресницы. Почти вижу, как неохотно напрягаются и расслабляются мышцы, как усталость наваливается цунами, как постепенно приходящий в норму кровоток заставляет сосуды расшириться. Последствие синдрома «бей или беги». Взгляд привычно устремлен в пол. Да, в забытом всеми школьном крыле встретить человека маловероятно, но не хочу испытывать судьбу. Каждый раз боль делает меня более ранимой. Брешь в щите все больше и больше. Мелкие трещины покрывают былую веру, ставшую вдруг тоньше слоя первого льда. Внезапно понимаю, что снова лежу на полу. Боль – яркая и на удивление отрезвляющая – ломит локоть и коленку, правый бок и плечо… Тихий хриплый стон вырывается из груди. Сознание неожиданно проясняется, а эхо, маячащее в глубине моих Чертог, всплывает на передний план, заполняет полностью собой весь мир… « Светлый, сияющий лик суров и ласков. Тень беспощадности падает на него, делая нежные черты острее и жестче, а образ – грознее и устрашающе. Чувствую, как в ладонях появляется нечто липкое и влажное, горячее и вязкое. Ослабляю кисти рук и отстранено смотрю на окровавленные, неровно остриженные почти под мясо ногти. Молчание кажется громче выступления Дрезденской филармонии. Во рту появляется странный, кисловато-пресный вкус, а по языку разливается горечь. Я больше не могу молчать. – Дар? Какой к черту дар? – тихо переспрашиваю. Мой голос звучит на несколько тональностей ниже и немного неуверенно. Совсем чуть-чуть… Богиня улыбается одними уголками губ. Мне хочется расцарапать ей лицо до мяса, до выпавших глазных яблок и разорванных мышц. Я спокойна. – Поминать черта всуе – не самая лучшая идея – в голосе, – громогласном, мелодичном и невообразимом – появляются насмешливые нотки. Будто в разговоре с неразумным дитя. Видимо, лицо мое как-то странно исказилось, поскольку она спешно добавила: – Дар твой очень важен. Для того, чтобы ты по-настоящему поняла, оглядись вокруг. Нахмурившись, я поворачиваю голову. На меня накатывает некое очень странное ощущение, будто я вынырнула из-под толщи жидкой прозрачной синевы. Словно снялся экран, не дозволявший мне увидеть то, что твориться вокруг меня. В реальности. Водоворот запахов и звуков захватил сознание. Так... неправильно. Стены полуразрушенного храма ионического стиля – легкая возвышенность и стремление ввысь было испорчено веками и заброшенностью. Мраморная облицовка колон, удивляющая своей кремово-сладкой белизной, облупилась, обнажая серые массивы бетона плохого качества, так сильно похожего на настоящий гранит. Плитка – голубоватая, из прочнейшего камня – треснула, располосовала пол на несколько частей. Будто ее исцарапали дикие звери в приступе яростной битвы. Но больше всего меня поразило не это. Статуя величественной молодой женщины позади жертвенного алтаря была произведением искусства. Тончайшая, если не ювелирная работа – каждый завиток вьющихся мелким бесом волос, каждая складка на одежде и на повязке, прикрывающей глаза, казалось почти невероятно настоящим – реальнее живых людей. Лицо с почти идеальными пропорциями, если бы не орлиный нос, настолько передавало присущее людям мимику, что выразительность даже с глазами невозможно было бы передать. Рука с музыкальными пальцами держала, наверное, самые точные весы в мире. Это творение, обложенное слоновой костью, покрыто копотью. Все здесь покрыто копотью! И запах... Искрящая проводка. Огонь. Пожар. Странное шипение, напоминающие касание языков пламени и воды... Так много вопросов и всего один ответ, который мне пока рано знать. Всего один ответ... В глаза начинают бросаться такие мелкие детали, как плющ, обвивающий произвольно колонны, блеклый пигмент красок, который не должен был выцветать долгие годы, странная липкая жидкость, покрывающая цепь весов… Ощущение крайней заброшенности. Грязи. Святотатства. С трудом сглатываю и перевожу взгляд на мать. На ее лице, так похожем на монументальное изваяние, цветет улыбка садов Гесперид, и выглядит она победительницей. Глаза, холодным айсбергом обжигающие врагов, сейчас светились гордостью. Колени дрожат. Внизу живота образовывается тугой узел беспомощности и страха. Кровь приливает к щекам. Словно сухим, ломающим кости и стягивающим с тела кожу, жаром дохнуло в лицо. Пустыня... Следующие слова ставят клеймо на моей судьбе. – Диона Корнере, готова ли ты принять великий дар Открывающий Справедливость? Я понимаю, что не могу отказать.» Наваждение исчезает также неожиданно, как и появляется. Бессмертные боги… Как же я изменилась с тех пор! Словно полотно, поверх которого живописец в расстроенных чувствах пишет куда более мрачный вариант пейзажа. Металлический привкус во рту чувствуется с необычайной силой. Сплевываю и поднимаюсь на ноги. Глаза привычно щиплет и покалывает. Не вижу, просто знаю, что зрачки сейчас дергаются из стороны в сторону, а радужка то сужается плотным туманным кольцом, то полностью исчезает. Как всегда... До моего слуха доносятся звуки школьного звонка. Ускоряю шаг. Иду вперед, не различая дороги. Где я? Плотная завеса окутала взгляд. Белый фильтр. Матовая пленка. Млечный путь. Туман... Тихо скрипнула дверь, давя на уши, словно каток. Мрачно что-то бурчу, не осознавая, о чем, и перехожу почти на бег. Надо успеть… Внезапно для себя понимаю, что иду в противоположенном направлении – туда, где видится далекий дверной проем класса. И сама не могу понять, почему. Свет. Миллионы крупиц пыли кружатся в старом добром вальсе на свету, проскользнувшему из дверного проема. Неожиданно мой взгляд встречается с какими-то теплыми-теплыми карими глазами. Глаза, в которых застыло непонимание и усталость. Зрачки расширились. Искорка света проскользнула, грозясь перейти в неконтролируемый пожар. Воспоминание – яркое, невероятное и какое-то фантастическое, вспыхивает в моей голове. Хотя, чему уж мне удивляться? Усталость накатывает на меня очередной гигантской волной. Я опять захлебнулась... И только доносится до уха тихий девчоночий вскрик. *** POV Коул. Пальцы крепко вцепились в края фотографии, от которой еще исходил слабый запах цветочных духов. В полутьме было сложно разглядеть черты лица, но я упрямо вцепился взглядом в изображение. Возможно, это последний раз, когда я ее вижу. Ее широкую улыбку. Ее глаза, цвета темного сапфира с проблесками бесцветного дождя. Ее темные кудри, тяжело падающие на плечи. В ушах отголоском памяти прошелестел ее тихий нежный голос: "Возвращайся, герой..." – Мы обязательно вернемся в лагерь, – сказал Перси. Он правда в это верит? В наши планы на входило вступать в открытый бой. Главная цель – установить взрывчатку и смотаться, пока не заметили. А если что-то пойдет не так (с нашим-то везением)... Двое против целого корабля... Не самый лучший расклад. Но черт возьми, проблем мы добавим точно! Гефест просто так не сдается. Я убрал фотографию в карман. – Кто бы сомневался, – уверенно улыбаясь, сказал я.– Ну что, идем порвем Кроноса на части? Я шел первым. Мы проследовали по узкому коридору до служебного трапа – точно как на учениях, но, услышав наверху шум, замерли. – Мне плевать, что там говорит твой голос, – прорычал полу человечий-полу собачий голос. Таких монстров я раньше не встречал. Остается надеяться, что у Перси больше опыта в общении с этими тварями. – Когда ты в последний раз почуял полукровку, на деле это оказался мясной рулет! – Мясные рулеты – отличная штука, – визгливым лаем отозвался второй голос.– Но сейчас я чую запах полукровок. Они на борту, уж можешь мне поверить. Каждый мускул напрягся. Если нас обнаружат и поднимут панику... Взгляд лихорадочно заметался по окружающему пространству. Ага! – Зато у тебя мозги не на борту, это точно. Она продолжили препирательства. Я указал вниз. Мы спустились, стараясь не шуметь. Каждый свой шаг я ступал с максимальной осторожностью, что довольно проблематично для ребенка Гефеста. Два этажа вниз – и голоса тех монстров стали едва слышны. Наконец мы оказались перед металлической крышкой люка. В голове привычно щелкнуло нечто, встроенное с рождения. Режим работы с механизмами и железками. Я одними губами произнес: "Машинное отделение". Люк был заперт, но я только усмехнулся, вытащил из рюкзака кусачки и перерезал дужку замка, словно та была из масла. Меня такие мелочи никогда не останавливали. Помнится, в пятом классе я взломал замок в учительскую и дописал свой тест по английскому. Правда, потом оказалось, что исправил я на балл хуже, чем было... Я говорил, что меня очень легко отвлечь? Внутри вращались и гудели желтые турбины размером с элеватор. Противоположная стена была утыкана манометрами и компьютерными мониторами. За одной из консолей сидел жуткий уродец, но он был так погружен в работу, что нас не заметил. Кажется, я припоминаю его из курса древней мифологии. Тельб... Тульх...Тельхин! Интересный, черт возьми, экземпляр! Ростом метра полтора, на коротких ножках, все его тело покрывал гладкий лоснящийся мех, как у морского льва. Голова – как у добермана, а вот руки хоть и когтистые, но вполне человеческие. Интересно, если создать его автоматон, сколько понадобится... Перси сделал шаг вперед, и он напрягся, вероятно почуяв что-то неладное. Тельхин прыгнул вбок к большой красной тревожной кнопке, но Сын Посейдона преградил ему путь. Монстр зашипел и бросился на него, но один удар мечом – и тельхин, взорвавшись, рассыпался в прах. Дьявол, как же Джексон сражается! Орудует мечом, словно фурия! Я даже не заметил самого удара. Был тельхин – и нет тельхина. Последний человек, который так бился, был... Лука Кастеллан. – Один – ноль,– констатировал я. – Осталось еще тысяч пять. Перси только слабо хмыкнул. Я сунул ему в руки контейнер с густой зеленоватой жидкостью – греческим огнем, одним из самых опасных в мире и одним из самых моих любимых волшебных веществ, и бросил клейкую ленту. – Закрепи этот на консоли. А я займусь турбинами. Шоу начинается! Мы принялись за дело. В помещении было жарко и влажно, и через несколько минут мы вспотели так – хоть отжимай. Корабль продолжал плыть вперед. Я продолжал возиться с турбинами, тихо перебирая про себя ругательства, преимущественно на древнегреческом. Кто у них механик?! Руки бы ему оторвать! А если... Есть! Я потянулся к приемнику, дело сдвинулось с мертвой точки. Внезапно раздался топот множества ног по металлическим ступеням – к нам спешило такое количество монстров, что их было слышно даже за ревом двигателей. Я встретился взглядом с Перси. – Сколько еще? – Долго. – я с досадой постучал пальцам по своим часам, которые служили дистанционным взрывателем.– Мне нужно еще подключить приемник и установить запалы. Минут десять – минимум. Судя по приближающемуся топоту, у нас оставалось секунд десять. – Я их отвлеку, – решительно заявил Сын Посейдона.– Встретимся в назначенном месте. – Перси... – Пожелай мне удачи! Я заскрипел зубами. Каким бы крутым бойцом он не был, против орды монстров... Весь первоначальный план треснул, словно хрупкий тонкий слой первого льда. Придется импровизировать. – Удачи, – обреченно выдохнул я. Перси бросился к двери. Я наконец-то закончил подключать взрывчатку. На лице сама собой появилась торжествующая улыбка. Да, сейчас не время, понимаю, но не могу сдержаться. Теперь только легкое касание к моим наручным часам – и это проклятое судно взлетит на воздух. Вместе с Повелителем Времени. Послышались чьи-то тяжелые шаги. А вот это совсем не во время! Нам нужно успеть смыться инкогнито. К тому же, если заметят, что я установил взрыватели... Думай, думай, думай! Так, главное – не попустить их в машинное отделение. А значит... Идея пришла неожиданно. Я молниеносно подхватил свой рюкзак, еще раз убедился, что греческий огонь надежно закреплен и бросился вверх по лестнице. Шаги наверху затихли. Я буквально почувствовал, как монстры замирают и с наслаждением втягивают носом такой желанный для них аппетитный запах полукровки. Уже в следующие мгновение раздалось алчное шипение и странный звук, будто кто-то захлебнулся слюной. Меня передернуло. Монстры уже явно перешли на бег. Ладно, детки, хотите вкусного полубога? Доставку вам оформлю. Я дождался, пока шаги приблизятся на столько, что уже слышалось хриплое сопение чудовищ, и только тогда бросился вниз, нарочито медля. Если мне повезет, то эти уроды особым умом не отличаются и не задумаются, почему им достался такой тормознутый сын Гефеста. Впереди показался знакомый металлический люк. Я успел сделать только один широкий шаг, как чья-то огромная потная ладонь схватила меня за плечо и толкнула со всей силы. Дальше я все происходило слишком быстро. Кажется, я впечатался в стену, неудачно ударившись запястьем левой руки. Ремешок на часах опасно ослабел. Я затаил дыхание, не смея пошевелиться. Если часы упадут и ударятся, то тут все взорвется. Противники воспользовались моим замешательством. Одним резким движением с меня, порвав все закрепительные ремни, сорвали доспехи. Чьи-то острые когти разодрали кожу рядом с глазом. Наверно, когти у этих тварей ядовитые... Я почувствовал ужасный жар в больном месте. Словно раскаленной проволокой. Грубым пинком меня заставили развернуться лицом к монстрам. На меня смотрели, оскалив желтые кривые клыки, два великана с узкими глазками несвежего цвета и жирными, напоминающими слипшийся комок макарон, волосами. Таких мне доводилось встречать. Интеллектом не блещут. Это хорошо. – Полукровка! – хрипло пробасил один и противно облизнул синеватые губы черным длинным языком. – У нас давно не было свежей божественной добычи! Добычи? Ну-ну. Мы еще посмотрим, кто превратится в барбекю. – Не трогать его! – резко оборвал гастрономический настрой монстра мужской голос. Великаны чуть отступили. Мне удалось рассмотреть фигуру молодого парня в греческих доспехах и с повязкой на левом глазу. Чем-то он мне не понравился. Своими следующими словами. – Он нужен нам живым. Пока. – Жить будет, – прошипел второй громила и рывком поднял меня в воздух. Я крепко вцепился пальцами в ремешок часов и кое-как сумел снова их закрепить. Великан с наслаждением провел когтями еще одну глубокую борозду по тому месту, где уже кровоточила царапина. Я стиснул зубы, чтобы не закричать. Глаз совсем поплыл. Было такое ощущение, будто мне в кровь пустили кислоту. – Что ты здесь делал? – пронизывая меня колючим взглядом спросил парень. – Гулял,– с шумом выдохнул я. Монстры вопросительно оглянулись на своего начальника. Тот только кивнул. Великан, который держал меня, криво улыбаясь, разодрал рубашку у меня на груди. И опять уже привычная боль. – Что ты собирался сделать? – повторил свой вопрос этот ублюдок, равнодушно взирая, как меня полосуют на части. Ни один мускул на лице у него ни дрогнул. А ведь он полукровка. На него так же охотились монстры. А теперь он просто стоит и смотрит, как другого полубога терзают те, кто мог так же издеваться над ним. Вот ведь подонок... – Думаешь, я так тебе все выдам? – меня хватило только на слабую, почти не похожую на саркастичную, улыбку.– Можешь замучить меня до смерти. – Замучаем. Если надо, – отрезал парень. – К тому же, у нас есть еще один пленник. Джексон же не такой выносливый, как ты? Сердце пропустило удар. Даже боль вдруг затихла. Ноги и руки онемели, но не от яда чудовищ. Они его нашли... Теперь точно придется выкручиваться. Есть один вариант... – Он еще жив? – голос хрипел от волнения. На лице парня в доспехах появилась кривая усмешка. Наверное, считает себя сейчас таким умным и коварным! Тошнит. – Все зависит от твоего желания сотрудничать. Будешь говорить? – я кивнул. Великан провел еще одну кровавую полосу по моему животу, рубашка на мне уже свисала плачевными обрывками. Я тихо застонал. На лице парня появилось лживое сожаление. – Зачем же, Трион? Он ведь согласился на переговоры. Великан презрительно сплюнул на пол. Не мне в лицо. Уже спасибо. – На всякий случай. Полукровки бывают очень шустрыми. Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Один сын Гермеса воткнул мне нож в живот, когда я почти насадил его на вертел! – монстр окинул меня укоряющим взглядом. Боги, можно подумать, это я сорвал тогда ему обед! – Ну, если так... – парень пожал плечами. Урод. – Что ты собирался сделать? – Взорвать корабль. – голос сквозит досадой и злой обреченностью. Отлично. То, что нужно. Единственный глаз парня округлился. Лицо окаменело. Пальцы великана на моих плечах чуть дрогнули. – Ты... – мой "собеседник" перевел дух. – Ты уже успел подключить взрывчатку? Я мотнул головой, но гад, удерживающий меня, не так понял этот жест и оскалил клыки. Ох, какие красивые зубки... – Я собирался это сделать, когда вы меня поймали. Шел в машинное отделение. – Что в рюкзаке? – немного помолчав, выдавил парень. – Греческий огонь, – коротко ответил я ему. Он кивнул, будто такого ответа и ожидал, с опаской покосившись на рюкзак. – Тащите его наверх. Нужно доложить обо всем повелителю. Громилы кивнули. Дальше я почувствовал сильный удар в затылок, словно меня припечатали раскаленным молотом, а потом... Тьма. – Очнись! – обдавая меня смрадным дыханием, прошипел монстр. Я с трудом разлепил веки. Глаз, по которому прошлись далеко не показательно чистые когти великана, отказывался видеть. Взгляд резал яркий солнечный свет, сливаясь с морской гладкой бирюзой. Меня за руки волочили те чудовища, которые и поймали. – Все в порядке, повелитель, – выступив из толпы полукровок и монстров, доложил тот самый парень с повязкой на глазу.– Мы его нашли, как вы и велели. Он хлопнул в ладоши и меня потащили вперед. По коже прошелся холодок от пристального взгляда хищных, но в то же время слишком величественных, золотистых газ со множеством мелких вкраплений. Глаза Повелителя Времени. Я перевел взгляд на... на моего друга. В глазах Сына Посейдона застыл немой ужас. Я указал взглядом на свою руку, на которой все еще находились часы. Перси никогда не был дураком. Он должен все понять. Ну же! – Мы нашли его в трюме корабля, – сказал один из великанов. – Он пытался проскользнуть в машинное отделение. Можно, мы его теперь съедим? – Уже скоро, – отозвался Кронос, с прищуром посмотрев на парня с повязкой. – Ты уверен, что он не поставил взрыватели? – Он шел в направлении машинного отделения, повелитель. – Откуда тебе это известно? – Гм… – он неловко переминался с ноги на ногу. – Он шел в том направлении. И потом, он сам нам сказал. У него рюкзак набит взрывчаткой. В глазах Перси промелькнуло понимание. Я чуть заметно кивнул, стараясь не выдать себя под тяжелым, давящем на сознание, взглядом титана. Кронос колебался. "Давай! Пожалуйста!" – Открой рюкзак, – приказал Кронос. Один из великанов сорвал мешок со взрывчаткой с моей спины. Заглянув внутрь, он зарычал и вывернул мешок наружу. Монстры в панике отхлынули в стороны. Если бы мешок и в самом деле был набит сосудами с греческим огнем, то мы все взлетели бы на воздух. Но оттуда вывалился лишь десяток банок с персиками. Я слышал, как тяжело дышит Кронос, пытаясь подавить гнев. – Может быть, вы схватили этого полубога у камбуза? – Гм… – парень побледнел. – И может быть, вы послали кого-нибудь проверить машинное отделение?! Он в ужасе подался назад, потом повернулся и бросился прочь. Дьявол! Ладно, задействуем экстренный план. Я снова встретился взглядом с Джексоном. Немой вопрос словно прозвучал у меня в ушах. "Какая задержка?" Я сложил большой и указательный пальцы кружком – нуль. Таймер детонатора был установлен без задержки. Если мне удастся нажать кнопку, корабль мгновенно взлетит на воздух. А уйти далеко, до того как будет нажата кнопка, мы не сможем. Монстры прежде убьют нас или обезвредят заряды. Или и то и другое. Видимо, Перси тоже это понимал. Кронос повернулся к нему с кривой улыбкой. – Тебе придется извинить моих неумелых помощников, Перси Джексон, но это не имеет значения. Ты теперь у нас в руках. Нам уже несколько недель было известно, что ты появишься здесь. Он протянул руку и показал маленький серебряный браслет с брелоком в виде косы – символа повелителя титанов. Мое сердце пропустило пару ударов. « Что это у тебя? – я шутливо нахмурился, разглядывая серебристый браслет.– Подарок от ухажеров? – Отдай! – вдруг занервничала девушка, но заметив мой недоумевающий взгляд улыбнулась и легко поцеловала меня в щеку. – Просто безделушка.» Как же так... Неужели... Все мое сознание прокрутили в мясорубке, а потом разбросали кровавыми ошметками. Она не могла. Нет, она... Глупая дочь Афродиты... – Устройство связи… шпион в лагере…– прохрипел Перси. Кронос ухмыльнулся. – Нельзя полагаться на друзей. Они непременно тебя подведут. Луке тяжело дался этот урок. А теперь брось свой меч и сдавайся. Иначе твой друг умрет. Великан обхватил меня ручищами за шею. Боль не показалась мне такой уж сильной. По сравнению с той, что я испытал пару мгновений назад. Вдвоем нам не выбраться. «Уходи!» – прошептал я одними губами. Перси покачал головой. Великий Гефест, он так предан друзьям, что совсем не включает мозг?! Опасное качество для героя. Но... Но бесценное для человека. За это я его по-настоящему уважаю. Но сейчас ему придется уйти одному. Кто-то из нас должен выжить. У меня это вряд ли получится. Второй великан продолжал перебирать банки с персиками, а значит, моя левая рука свободна. Я медленно поднял ее, поднося к часам на правой руке. Никогда еще такое простое движение не давалось мне с таким трудом. Мышцы, словно железные. – Шшшшто он делает? Шшшшито у него на руке? – прошипела одна из дракониц. Все. Я крепко зажмурился и накрыл ладонью часы. Последнее, что успело промелькнуть в голове – улыбающиеся лицо дочери Афродиты. *** Я сделал глубокий вдох и вырвался из плена глубоких светлых глаз. Колени подкосились. Я упал на пол, чувствуя, что мой левый глаз почему-то плохо видит, а все тело, словно разбросало на тысячи осколков. Будто сквозь одностороннее стекло, я услышал короткий вскрик Антеи и грязное ругательство ее «приятеля». Сознание поплыло. Прежде, чем окончательно провалиться в забытие, в голову врезалась одна четкая яркая мысль, которая, впрочем, тут же исчезла за завесой зыбкого черного тумана. Меня звали не Коул. Нет... Мое имя было Чарли. Чарльз Бекендорф. ------------------------------------------------------------------------------------------ За ваше психическое состояние авторы ответственности не несут...