Не бойся, когда ты один

      Мо Жань проснулся в серой мгле. Болело всё тело, будто он ночь провёл, лёжа на постели из гвоздей, но больше всего — голова, которая по ощущениям готова была расколоться на части.       Он помнил, как вчера пришёл на работу, хотя вечером до этого был ещё один непродолжительный провал в памяти, и он отчего-то чувствовал безотчетную то ли тревогу, то ли грусть. Но дальше, после вчерашнего утра — ничего. Или сегодняшнего? Он понятия не имел, сколько прошло времени. И это точно была не его квартира. Оглядевшись и узнав в тусклом свете из-за решётки на двери железную кровать с твёрдым матрацем, на котором сейчас и лежал, и унитаз с раковиной в углу, Мо Жань мог лишь предположить, что находится в следственном изоляторе. Но как? Тасянь-цзюнь… Он знал, что однажды это плохо кончится, но ведь не мог предугадать, что это «однажды» наступит именно сегодня. «Агрессивный, неуравновешенный, представляет угрозу для окружающих, — вспоминал Мо Жань слова врачей. — Для вашего блага будет лучше подавить эту личность». И он пытался, правда старался изо всех сил, и вроде бы получилось запереть его в подсознании на пять долгих лет, но не избавиться насовсем. Тасянь-цзюнь не любил общества людей, знал Мо Жань, и то отвечало ему взаимностью. Но до сих пор, хоть провалы в памяти и случались, серьёзных последствий от них не было… Или были? Чем Тасянь-цзюнь занимался всё это время?  — Начальник? Кто-нибудь! Можно мне узнать?.. — Мо Жань прижался лицом к решётке и позвал: — Можно узнать, за что я здесь оказался? Никто не откликнулся. Из скудного наблюдательного пункта можно было рассмотреть только стены какого-то коридора и светильники под потолком. Одежды его не было, не говоря уже о телефоне, забрали даже часы, и в отсутствии солнечного света ориентироваться во времени было совсем невозможно. Прошло несколько минут или часов, и дверь, наконец, открылась. В неё вошёл полицейский, молодой мужчина, возможно, на два или три года старше его самого, с наручниками, которые защёлкнул на его запястьях.  — Идём, тебя ждёт адвокат.  — Вы можете сказать, за что я тут оказался? — с надеждой уцепился за него Мо Жань. — Прошу!  — Дурачком заделался? — его грубо подтолкнули в спину. — Вчера ты что-то не казался таким вежливым.  — Но я правда не помню…  — Судье будешь рассказывать сказки. Шагай и не отнимай почём зря моё время.       Полицейский, больше не обращая внимания на его попытки расспросить, довёл до ещё одной комнаты. За небольшим столом Мо Жаня ждал пожилой мужчина с добродушным и в то же время хитроватым лицом, в аккуратном костюме.  — Ли Усинь, ваш адвокат, — представился старик, когда их оставили вдвоём. — Слышал, молодой человек, у вас весьма крутой нрав, хе-хе, но со мной постарайтесь его сдерживать и слушаться, ради вашего же блага. Я здесь на вашей стороне.  — Здравствуйте. Вы-то хоть мне расскажете, за что меня упекли? — устало посмотрел на него Мо Жань.  — В самом деле не помните? Поразительно! — старик смотрел с каким-то странным восхищением, будто на запертого в тесной клетке хищного тигра из зоопарка. — Чу Ваньнин говорил, что у вас, как это называется, раскроение личности? Простите, я не силён в медицинских терминах. Никогда бы не подумал.  — Чу Ваньнин?.. Откуда он знает? — растерянно пробормотал парень.  — Убийство, мой дорогой, вас задержали за убийство, и при том, я бы сказал, жестокое. А ещё открытые угрозы, причинение лёгкого вреда здоровью, но это так, по мелочи.  — Что?.. Может, это какая-то ошибка? Я, правда, ничего не помню, но это не мог быть я! Зачем мне кого-то убивать? У вас есть доказательства? — услышанное казалось Мо Жаню жестокой шуткой, а всё происходящее — кошмарным сном.  — Доказательств как раз предостаточно: целых четыре непосредственных свидетеля, готовых нести показания, плюс запись камеры наблюдения. Погодите-ка, где-то она у меня была, сейчас сами всё посмотрите, — Ли Усинь зашарил в отделениях дорогого кожаного дипломата и достал оттуда флешку. На экране планшета, развёрнутого в его сторону, Мо Жань смотрел запись, нечёткую, но суть происходящего сложно было не понять. Человек с его лицом по очереди приставлял нож к горлу его коллег, его друзей, пока не пырнул насмерть кого-то. Только перемотав, парень понял, что убитым был почти незнакомый ему Сюй Шуанлинь.  — За что?.. Я его даже не знал?  — Это уж вам виднее, голубчик, — старик забрал планшет и задумчиво подкрутил ухоженные седые усы. — Если уж с вопросом, за что вас посадили, мы разобрались, перейдём к следующему. В вашем, как бы сказать, состоянии, непременно проведут судебно-психиатрическую экспертизу, и я бы вам настоятельно советовал договориться с вашим внутренним другом, чтобы он на ней не появлялся. У нас есть очень неплохие шансы доказать, что вы совершили не хладнокровное убийство, а находились в невменяемом состоянии, то есть, являетесь больным человеком и нуждаетесь, соответственно, в лечении. Другими словами, или тюрьма или больница, и если вы спросите этого старика, я бы ни в коем случае не рекомендовал первое.       Или тюрьма или… Чёртовы опостылевшие палаты… Он снова должен был вернуться туда?  — Что ж, скоро будет допрос, — вновь заговорил уставший ждать его ответа Ли Усинь. — Не стоит рассказывать там о наших с вами соображениях. И вообще лучше не отвечайте ни на один вопрос без моего на то одобрения. А пока оставлю вас отдохнуть. Мо Жаня таким же конвоем сопроводили обратно в тесную камеру изолятора. В голове не укладывалось случившееся. Только вчера в его жизни царила гармония и почти пугающее счастье. «Ну и где ты сейчас?! — Мо Жань мысленно воззвал в голове к единственному, кто мог хоть что-то объяснить. — Что за представление ты устроил и свалил, поджав хвост, как трусливая псина? Почему из-за тебя я должен туда возвращаться? Почему из-за тебя я должен терять Ваньнина? Почему ты не можешь просто сдохнуть и не занимать место в моей чёртовой голове?!» Но Тасянь-цзюнь ему никогда не отвечал.

***

Допрос прошёл как в тумане, и ни следователи, ни он сам так внятных ответов и не добились. А спустя ещё некоторое время пришёл Чу Ваньнин. Лицо учителя выглядело усталым и осунувшимся. Мо Жань испытал приступ жгучего стыда: хоть видеть любимого человека было приятно, он бы предпочел, чтобы учитель не знал и не присутствовал при том, что он сделал. Разве не он давал себе обещание позаботиться об этом человеке, стать достойным его и сделать счастливым? И в итоге лишь доставил проблем. Учитель был прав — он не может по-человечески любить.  — Простите, что втянул вас в это всё… Господин Ли показал мне запись, и я… понятия не имею, зачем… — юноша с трудом сдерживал подступающие слёзы — не хватало ещё позорно разреветься.  — Ты, фактически, не виноват в этом, — ответил Чу Ваньнин. — Но, по правде говоря, я ожидал увидеть не тебя.  — Вы давно знаете о Тасянь-цзюне? Он говорил с вами раньше? На той записи, конечно, нет звука, но такое ощущение, что он хотел что-то именно от вас, — Мо Жаня пугали мысли о том, что его альтернативной личности могло понадобиться от учителя. Чу Ваньнин медлил с ответом, задумчиво рассматривая его закованные в наручники руки.  — Не слишком давно. Я думаю, мы встречались раньше, в тот момент времени, который ты сейчас не помнишь. И он хотел кое-что у меня спросить. Я не ожидал от него таких действий, — Чу Ваньнин предупреждающе поднял руку, заметив, что Мо Жань хочет спросить что-то ещё. — Не забивай сейчас этим голову. Слушайся господина Ли и не делай глупости.  — Этот господин Ли, — Мо Жань задумался, — откуда он взялся? Он не похож на штатного бесплатного адвоката, у меня нет на него денег.  — Ли Усинь — хороший друг Сюэ Чжэнъюна, — пояснил Чу Ваньнин. — Часть его услуг по контракту оплачивает фирма, остальное вполне можно покрыть вычетом из твоей зарплаты. Не переживай на этот счёт.  — Неужели это вы попросили директора Сюэ?..  — Не я. Сюэ Мэн.  — Сюэ Мэн?! Но я же даже его… — Мо Жань совсем не ожидал, что его своенравный и высокомерный товарищ по работе решит оказать помощь в трудной ситуации, особенно после того, как он его сам чуть не пырнул. — Учитель, вы знаете, сколько раз я пытался? Если бы я только мог уничтожить Тасянь-цзюня…  — Может быть, не стоит? — очень тихо проговорил Чу Ваньнин. Мо Жань, удивлённо округлив глаза, посмотрел на него. — Постарайся взять себя в руки и не думай слишком много. Сделанного не воротишь, но будущее ещё поправимо.

***

Дни проходили муторно и однообразно, каждым мрачным утром в камере, где сжалились и позволили оставить простой будильник, напоминая, что всё это не было одним длинным кошмаром, от которого однажды просыпаешься. Допросы проводились один за другим, вскоре к ним прибавились беседы с психиатром и разнообразные тесты, большая часть из которых Мо Жаню была знакома. Он регулярно встречался с Ли Усинем, и адвокат одобрял его поведение, советовал ни в коем случае не спорить и не провоцировать следователей, и настаивал на том, что ему лучше отправиться в клинику. Опостылевшее заведение совсем не привлекало Мо Жаня, но тюрьма поставила бы на его жизни ещё больший крест. Вскоре была назначена дата суда. Мо Жань понимал, что вновь увидит своих коллег по работе, в том числе и Е Ванси, и придется как-то им всем смотреть в глаза. В конце концов, настал день слушания дела и вынесения приговора с учетом результатов судебно-психиатрической экспертизы. Мо Жаня под конвоем сопроводили в зал суда. Рядом с адвокатом он узнал врача, с которым уже доводилось беседовать. Психиатр не отличался мягким нравом и явно смотрел на юношу свысока. Судья, женщина средних лет с уставшим, измученным лицом, объявила о начале процесса. По очереди вызывали свидетелей. Сюэ Мэн, Наньгун Сы и Чу Ваньнин пересказали историю произошедшего практически идентично, на большом экране прокрутили опостылевшее и до тошноты отвратительное Мо Жаню видео. Выяснилось, что у Сюй Шуанлиня не было близких родственников и наиболее тёплые, выходящие за грани работы наставнические отношения сложились у него с Е Ванси. Принимая во внимание, что именно она сильнее других пострадала от действий Мо Жаня, Е Ванси определили статус потерпевшей. На шее девушки был заметен заживающий след от пореза. Показания Е Ванси не разнились с остальными, но рассказ о смерти Сюй Шуанлиня был более импульсивным, а взгляды, которыми она одаривала Мо Жаня — полными ненависти. Та самая девушка, которую он искренне уважал и считал своим добрым другом — разве мог Мо Жань сейчас её упрекать? Следом слово взял Ли Усинь, являющийся законным представителем обвиняемого. Адвокат изъявил картину произошедшего, которая сложилась лично у него, и внёс все соображения по наказанию, которое должно последовать, коими он уже не раз делился с Мо Жанем.  — Кроме того, продолжал Ли Усинь свою речь, — на камерах видно, а также и свидетели, я думаю, могут подтвердить, что господин Сюй напоролся на орудие убийства по собственной неосторожности. Если бы господин Мо хотел причинить серьёзный вред барышне Е, у него была масса на то возможностей. Ясно видно, что в момент вмешательства господина Сюэ Мо Жань уже опустил нож. В связи с этим в данном случае по закону следует применять не статью «предумышленное убийство», а «причинение смерти по неосторожности». Также, как я уже говорил ранее, мой подопечный болен и ранее проходил лечение в психиатрической клинике, и все вышеописанные действия совершал в невменяемом состоянии, а потому наказание его требует принудительных мер медицинского характера. У меня всё, ваша честь.  — Чу Ваньнин, — судья устало посмотрела на сидящего в углу мужчину. — По записям мы не можем утверждать наверняка, но вы в тот момент находились ближе всех. Что вы можете сказать? Обвиняемый действительно опустил нож? Вы знали о существовании второй личности? Что именно она от вас хотела?  — Я действительно уже встречался с Тасянь-цзюнем, — ответил Чу Ваньнин. По залу пробежалась приглушенные шепотки удивлённых столь странным именем людей. — Некоторое время назад он рассказал мне о болезни Мо Жаня. Кажется, он уверен, что встречал меня в прошлом, и хотел узнать что-то из того времени. Что касается его действий — я подтверждаю, он опустил нож до того, как вмешался Сюй Шуанлинь.  — Что насчёт вас? Вы помните, где встречались раньше? Что именно он от вас хотел? — судья уставилась на мужчину с некоторым интересом.  — Я не мог точно понять из его слов. Разве это имеет какое-то отношение к делу? — голос Чу Ваньнина начинал звучать раздражённо.  — Хорошо, — женщина вернула вновь соскучившийся взгляд на бумажки на столе. — Обвиняемый ранее не причинял вам вреда?  — Нет, — твёрдо ответил Чу Ваньнин. Мо Жань облегчённо вздохнул. Хвала богам, хотя бы учитель не пострадал.  — Е Ванси, — продолжила судья, — вы подтверждаете слова свидетеля? Обвиняемый действительно опустил нож? Девушка ответила не сразу, задумавшись и вспоминая:  — Да, опустил, — врать она не умела.  — Тогда нам осталось только выслушать результаты экспертизы, — судья обратилась к скучающему в углу доктору.  — Да, верно, — сонно пробормотал тот и неохотно уставился в бумажки. — Мы связались с клиникой, где раньше проходил лечение Мо Жань, и получили подтверждение о ранее поставленном диагнозе «диссоциативное расстройство идентичности». По всем проведённым тестам можно с уверенностью сказать, что обвиняемый не притворяется — он действительно не помнит произошедшие события и действовал в состоянии невменяемости. Личность, называющая себя «Тасянь-цзюнь», представляет опасность для общества и требует изоляции. После речи доктора суд удалился на перерыв. Мо Жань мало понимал в льющихся на его голову терминах и просто отрешённо ждал, попытавшись подготовить себя к любому исходу. После окончания перерыва всё длилось, к счастью, недолго. Судья с явным облегчением, после некоторого свода обязательных строк, зачитала окончательный приговор: принудительное лечение в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях с интенсивным наблюдением. Мо Жань слышал звуки сирены и думал: зачем? Неужели они могут туда опоздать? Или боятся, что он взбесится прямо здесь, в машине, в наручниках? Мо Жань действительно ненавидел до тошноты всё, что связано с больницами, людьми в белых халатах и белыми стенами больничных палат. Но медицинская сирена раздражала особенно сильно, напоминая что-то неприятное, что навязчиво вертелось в мозгу и никак не хотело вспоминаться. Дорогу сложно было не узнать — она вела к его старой клинике.