Против всех

Мой день снова начался с жуткого будильника для всего поселения. Кошмар! А если вот мне бы не было нужно вставать рано? Если бы у меня был выходной? Интересно, у них тут вообще есть выходные? И, раз уж я запланировал осмотреть всех, у меня самого свободных дней не предвидится. Кряхтя и потирая поясницу, я сделал лёгкую зарядку, принял прохладный душ, чтобы взбодриться. Плотно позавтракал в столовой, обдумывая, что нужно сделать за день. Сначала осмотреть калек и лежачих, которых упоминал мэр, а потом начать с группы риска — стариков, в первую очередь, и тех, у кого есть хронические заболевания, а может быть, и жалобы. — Слышь, доктор, — без особого уважения окликнули меня. Я поднял голову, — ты какого хрена вчера мою жену лапал? — Прошу прощения, но вчера я никого не лапал, — спокойно ответил я. Немного ложь, ведь успел вечером хорошенько ощупать одни мускулистые плечи, но вряд ли Леон приходится этому мужчине женой, — вчера я проводил осмотр. — И с каких это пор для осмотра надо раздеваться, а? — ревнивый муж ухватил меня за воротник, пришлось послушаться и встать, чтобы сохранить одежду в целости. — Дэн, я же объясняла... — беспомощно пробормотала девушка, которую я сразу узнал. Мистер Дэн рявкнул на нее, чтобы помолчала. Да уж, если она не начнет хотя бы хорошо питаться, ни о каком молоке и речи не может быть, с таким-то мужем. — Я обследовал вашу супругу, чтобы определить причины недомогания, — точно проблему я не стал называть при всех, это неэтично, да и вдруг она станет предметом насмешек из-за того, что не может выкормить ребенка, кто их знает, эти архаичные общины, — когда вы придете ко мне на прием, скорее всего, я и вас попрошу раздеться. Это стандартная процедура. — Эй, ты что творишь! — наконец-то, кто-то вмешался. Оказалось, мистер Майерс. — А ну, пусти! Совсем озверел! А ведь все остальные просто смотрели. Видимо, неверность жён здесь не редкость. Или просто никто их не спрашивает, хотят ли они быть верными. Как же мне здесь не нравится, даже подумать не мог, что будет так противно! Без аппетита доедая, я слушал, как мэр вполголоса распекает ревнивца. И не за то, что он хотел меня ударить, а за то, что он хотел ударить единственного врача в Хэвлоктауне. Вероятно, он рассчитывает, что я останусь. Как же, откажусь от перспектив стать кардиохирургом и работать в столице, и останусь здесь, среди всех этих мерзких людишек, обязательно. Мечта всей жизни. До ушей донеслось, что, если бы господину доктору и приспичило трахнуть эту даму, то нехрен было бы и выпендриваться, потому что это ведь доктор, он всем поможет. От такой попытки выставить девушку, жену на торги, меня затошнило, и остатки еды пришлось бросить. Переговорив с мэром, я сообщил, в каком порядке хотел бы принять пациентов сегодня. Вернулся в медицинский пункт, протер все поверхности, вымыл пол, переоделся и выглянул в коридор, чтобы позвать первого по очереди. У обоих калек не было одной ноги, оба передвигались с помощью костылей, но были, в целом, здоровы, работали посильно и нормально питались. Старики тоже оказались ухоженные, оказалось, они жили в церкви, где их опекали прихожанки по очереди. Правда, от назначения медикаментозного лечения наотрез отказывались, несмотря на имеющиеся проблемы с артериальным давлением и кровоснабжением — сказали, что молодым нужнее. Я не стал доказывать, что молодым обычно не требуются препараты для нормализации давления или тонуса сосудов, просто сообщил, что назначаю курс, а придут они за таблетками или нет — дело уже не мое. Будь это в городе, я бы настаивал, обращался к родственникам, но здесь такого же мнения придерживались даже сиделки, которые сопровождали стариков. Они просто доживают свой век, и стоит радоваться, что в тепле, сытые и под присмотром. Может быть, не все так уж плохо с этой их церковью, дети и старики под надёжной опекой, но отношение к женщинам... Потом пошли пациенты с жалобами, тут уже пришлось повозиться. В основном, это были мелочи — воспалившиеся царапины, респираторные заболевания простудного характера, мигрени, кишечные расстройства. Пришлось вскрыть два фурункула. Я едва успел пообедать, а потом все продолжилось. Но теперь я стал откладывать карты осмотренных пациентов в отдельный ящик, чтобы можно было вести подсчёты и рассчитывать нагрузку. Когда поток жалующихся иссяк, я упал на стул и пересчитал карты взглядом. Четыре стопки по десять штук и ещё шесть. Что же, только второй день работы, а я уже подбираюсь к сотне, неплохо. Такими темпами смогу и пару выходных себе устроить за этот месяц. — Как дела, док? — окликнули от двери. Мэр. Пусть только не говорит, что что-то случилось. — Завтра тоже будете принимать? — Конечно, — я встал, подошёл к шкафу с амбулаторными картами. Раз уж он тут, осмотрю его сразу, все равно осталось немного времени до официального конца рабочего дня, хотя бы не буду испытывать угрызения совести за отлынивание от дел, — проходите, раздевайтесь до пояса. — Кстати, об этом, — сказал он, подходя ближе и бросая куртку на кушетку. Весь пол затоптали... Скоро буду заставлять их снимать обувь на входе, — простите за Дэна, он неплохой парень, просто... — Ничего, все в порядке, — спокойно прервал я. Не хочу ничего слышать про неплохого парня, который бьёт свою жену до синяков по самым уязвимым частям тела. Осмотр прошел гладко, жалоб у мистера Майерса не было. Да и видимых причин для каких-либо сложностей — тоже. Крепкий, коренастый, подтянутый мужчина средних лет, видимо, бывший шахтер. Лёгкие чистые, пульс ровно шестьдесят ударов в минуту, лимфоузлы не увеличены, давление и содержание кислорода в крови в норме. Переодевшись из униформы в повседневные вещи, я хорошенько вымыл полы, причем дважды. Нужно что-то сделать с пылью на их ботинках, невозможно просто, аж глаз дёргается. Сходив поужинать, я с трудом запихнул в себя содержимое тарелок, вполне вкусное, и вернулся в медицинский пункт. Принял теплый душ, осознал, что умру, если не прилягу. И, раз устал, сразу переоделся в пижаму, укрылся хорошенько. Скорее всего, так до утра и просплю. Я уже задремал, когда меня вдруг обняли, вздрогнул. — Спишь? — тихо мурлыкнул Леон, прижимаясь ко мне со спины. Не отвечая, я повернул голову и поцеловал его. — Если устал, то сделаем один раунд. Фыркнув, я пихнул его в живот локтем, развернулся и надавил на широкое плечо, чтобы откинулся на спину. Конечно же, он просто позволил мне сделать это, но зато я смог его оседлать. Наклонившись, я снова подставился под поцелуй, большие руки хозяйски сжали мою задницу, и это было прекрасно. Если он говорил, что давно не мог ни с кем нормально переспать, пожалуй, следует ответить любезностью на его вчерашнюю любезность. Хочу услышать, как ему может быть хорошо, так хочу сделать ему приятно. Леон совершенно не возражал, когда я взялся расстёгивать его ремень, задрал на себе футболку до груди, заложил руку за голову. И наблюдал, чуть-чуть щурясь, улыбаясь уголком губ. Член уже ждал внимания и ласки, но я повременил с этим, чтобы достать из тумбочки презерватив. Как бы ещё мои презервативы малы не оказались... Блондин цокнул языком и закатил глаза, но не сопротивлялся. Да, минет в презервативе не так хорош для обоих, но мне будет спокойнее. — О-ох, блять... — хрипло и низко застонал мужчина, стоило только взять в рот. От этого чувственного звука у меня все волоски на теле встали дыбом. — Я уж и забыл, как это охуенно. Запустив пальцы мне в волосы, он ласково перебрал их, не мешая мне двигать головой в удобном для себя темпе. Тело отзывалось на чужую реакцию, я немного приспустил одежду, чтобы не давила на член. Поглаживая его по напряженному животу, я взглянул вверх, на лицо, проверяя, нравится ли ему. Леон явно наслаждался, внимательно за мной наблюдал и покусывал костяшку пальца, видимо, чтобы не стонать. Судя по размеру зрачков, вид ему тоже нравится. — Ох, блять, Тим... — почти прошептал он, чуть сжимая мои волосы. — Я сейчас кончу. Я от изумления чуть не сжал зубы. Уже? Да пяти минут не прошло! Но кто я такой, чтобы препятствовать, могу только помочь. Сам тоже не слишком долго нахожусь на плато, минут по десять, с хорошим-то любовником и вовсе ни на что более продолжительное толком рассчитывать нельзя. Тем более, если ему давно никто не отсасывал, как тут не перевозбудиться. Его бедра конвульсивно напряглись, подсказывая, что оргазм уже близко, так что я как можно плотнее зажал головку между щекой и языком, чтобы ощущения были поярче. И Леон кончил, с тихим стоном закрывая лицо ладонью, немного оттянул мою голову за волосы, я протестующе замычал. — Иди сюда, — прохрипел он, ухватив вдруг меня за плечи и потянув наверх. Я попытался приподняться на руках, не понимая, что ему приспичило, потому что он явно не о поцелуе мечтал. Уж очень сильный мужчина перехватил меня за бока и поднял ещё выше, буквально усадил себе на грудь, обхватил ягодицы руками и заставил подняться на коленях. Прикрыв глаза, он с довольным стоном втянул мой член в рот, и я расслабился. Даже не столько от внимания к своей эрекции, сколько от того, что понял смысл маневров, а то я его ещё совсем не знаю, мало ли, что в голову взбредет. Зарывшись пальцами в его мягкие волосы, другой рукой я придерживался за изголовье. Леон полностью доверил мне активность, даже понукал немного, и я осторожно двигался, стараясь не толкаться слишком глубоко. От великолепного вида и непривычной позиции перехватывало дыхание, я облизывал пересохшие губы, неосознанно пытаясь заменить этим поцелуй. Я хочу, чтобы он поцеловал меня. Медленно трахая его в рот, я смотрел на покрасневшие тонкие губы и с ума сходил от желания поцеловать их. — Леон... — невольно выдохнул я, когда он поднял руку выше и снова принялся дразнить мои соски. Блондин глухо застонал и бросил на меня взгляд, будто бы даже слегка недовольный. Но от его брутальной хмурости у меня, определенно, ещё сильнее подскочил пульс. Оргазменная дрожь без предупреждения коснулась спины, и я едва успел отстраниться, чтобы не кончить ему в рот. — Прости, — прикусив губу, я сполз по нему ниже, на живот и потянулся к тумбочке за салфетками. — Всегда рад, — ухмыльнулся он, облизывая перепачканные спермой губы. Да и не только рот испачкан, на все лицо попало, даже на волосы. Но, кажется, Леон не был возмущен, прикрыл глаза и позволил мне все вытереть, обнимал меня за талию. Придется немного отдохнуть, мне понадобится некоторое время, да и ему, думаю. Так что я не сопротивлялся, когда он потянул меня за локоть, улёгся на него сверху. Такой большой и теплый, даже странно осознавать, что мы так сильно отличаемся габаритами. Спохватившись, я поправил пижаму, да и Леон тоже вспомнил о том, что не стоит лежать с гениталиями наружу. Правда, что-то холодное и острое упиралось мне в бедро, я поерзал, пытаясь избежать этого неприятного ощущения. — Что? — он погладил меня по спине, попытался удержать на месте, когда я сел. — Пряжка, — констатировал я, переложил ее так, чтобы не мешалась, и снова лег. Уютно, правда. Кажется, я даже мог чувствовать его сердцебиение, не говоря уже о размеренном дыхании. — Называть меня по имени в койке просто жестоко, кстати, — с усмешкой отметил Леон, забрался тёплыми руками под мою футболку, — я отвык от его звучания. Видимо, здесь с ним никто не разговаривает? Вряд ли можно говорить о какой-либо дружбе с местными, судя по тому, что я за вчера и сегодня успел услышать. — Тогда почему ты тут живёшь? — спросил я, пристроив голову у него на плече. — Переехал бы куда-нибудь. Глаза закрывались, так хотелось немного отдохнуть после оргазма и целого дня суеты. Просто полежу немного, а потом — второй раунд. — Ищу сокровище в окрестностях, — пробормотал он. Да, основной мотиватор авантюристов — сокровища, которые можно найти в пустоши, заброшенных городах и прочих малопригодных для для жизни и труднодоступных местах. Это или старые высокоточные приборы, или драгоценности, или всякие части животных, которые можно выгодно продать. Но на то они и сокровища, чтобы каждый второй не мог найти подобную вещь. И они умирают за них, буквально пачками, авантюрист — самая опасная профессия. Впрочем, в таких городишках вряд ли можно ещё чем-то заработать на жизнь, или шахта, или поиски сокровищ. — Да ты, никак, спишь, подлый обломщик? — донеслось до меня, как сквозь вату. Я хотел открыть глаза и не смог, веки будто склеились. — Н-нет, я 'щё не... — язык не слушался, но я постарался вцепиться в теплые плечи покрепче, чтобы он не уходил, мне так не хотелось снова спать одному в холоде. — 'станс... — Остаюсь, остаюсь, спи, — совсем тихо прошептал Леон, я почувствовал сверху тяжесть одеяла, — не привязывайся только ко мне, дурашка. Не собираюсь я...