Против всех

Я был очень рад вернуться к работе. Пришлось многократно пересказывать историю о помощи десяткам раненых и принятых родах — профессору, преподавателям, сокурсникам, будущим коллегам. Но теперь я уже сразу попал в кардиологический центр, лучший в стране, центральный. Здесь работал мой научный руководитель, здесь буду работать и я, если покажу себя достойным специалистом. Мне предстояло две недели стажироваться, отрабатывая алгоритм операций, обработку анамнеза и опрос пациентов, заполнение карт — все, что будет в моей будущей работе, кроме операций. На операции меня пока что собирались допускать только в качестве наблюдателя. И в конце стажировки будет моя собственная, первая полностью самостоятельная операция. С прозрачным диагнозом, крепким и молодым пациентом, самая безопасная из всех возможных операция. И я все смогу. Я справлюсь. Мне так нравилось в этой атмосфере, в четко регулируемом распорядке, где каждый вел своего пациента, по строгой форме заполнял бумаги, работал в свои часы. Все были со мной, вроде бы, искренне приветливы, всегда помогали, объясняли, отвечали на вопросы. Я чувствовал себя почти как дома в белоснежных коридорах и чистых, светлых кабинетах. Дел было так много, что я просто приползал домой спать, не более того. Мой сосед переживал, уговаривал меня поберечь себя, но я не собирался себя беречь, жалеть и лелеять. Я стану кардиохирургом. От меня будут зависеть жизни. Я просто обязан научиться всему, что только можно ухватить сейчас. Конечно, потом меня тоже без помощи, совета и присмотра не оставят, но создавать имидж нужно сразу же. Леон мне часто снился. Выхватывая взглядом светлую макушку в толпе, я всегда глупо надеялся, что это он. Ждать его так рано не стоило, но я все равно ждал. Надеялся, что у него получится приехать раньше, ждал и верил, как мальчишка. Не хотелось разочаровываться, не хотелось расстраиваться, если он всё-таки не приедет. Я уговаривал себя, что и ему это тоже нужно, ведь хотел же в большой город, да и от Хэвлоктауна, наверное, толком и не осталось ничего. Мне оставалось только беспомощно ждать, и большая занятость помогала не замечать, как пролетают дни. Возвращаясь домой, я завернул в булочную и взял вкуснейший мясной пирог. И на ужин, и на завтрак тоже останется. Завтра мне в принудительном порядке дали выходной. Рекомендовали сходить погулять, выспаться, отдохнуть, почитать что-нибудь отвлеченное, художественное. А все потому, что послезавтра будет моя первая операция. Сегодня я познакомился с пациентом, провел осмотр, изучил его карту, анализы и снимки. Отключу будильник и проваляюсь в постели до обеда, попрошу соседа не шуметь утром. Потом, действительно, схожу в парк, возьму с собой методичку по операции и что-нибудь ещё для чтения. Подышу свежим воздухом, пройдусь у пруда, зайду пообедать в кафе. Просто отдохну. — Боже, Тим, что за график у тебя, — произнес бархатный бас совсем рядом, за плечом, — я уж думал, и не дождусь сегодня. Я не мог поверить, что правда его слышу. Осторожно обернулся, надеясь только, что не упал в обморок посреди улицы, а этот высокий, мускулистый блондин с приятными чертами лица — не мое бредовое видение. Но таким я его ещё не видел, в гражданской одежде, самой обычной. Леон улыбался. Спокойно и мягко улыбался мне, стоял рядом. Я недоверчиво протянул руку, и он взял меня за запястье, притянул к себе поближе и крепко обнял. — Наконец-то, — пробормотал я, закрывая глаза. Теплый, мощный, я даже слышал, как бьётся его сердце, — я так ждал. — Я тоже соскучился, — шепнул мужчина, целуя меня в макушку, — может, зайдём куда-нибудь поужинать? — не хочу я ужинать, хочу обниматься, целоваться, секса тоже хочу! Куда бы мне деть соседа? Будет очень грубо, если я попрошу его уйти на пару часов. — Или, если хочешь, пойдем ко мне? Я закивал, но отстраняться не хотелось. Впрочем, так вот, обнимаясь, далеко мы не уйдем. Пришлось отлепляться, идти с ним рядом. Лишь бы не сон, лишь бы не растворился, остальное и не слишком важно. Поселился Леон недалеко, в отеле буквально в квартале от центра, там часто останавливаются родственники пациентов. И к моей съемной квартире близко. Видимо, других ориентиров ему и не требовалось. — Ты будешь хмуриться, — уже в лифте вздохнул он, разглядывая потолок, — но я уже третий день в столице, — да, я буду хмуриться! Почему не пришел? Из ума, что ли, выжил? — я за это время немного разобрался с сокровищем, с работой. Не хотел, знаешь, с поезда к тебе завалиться. Ох уж этот Леон... Помыться, побриться и намарафетиться надо, денег раздобыть, а уже потом идти завоёвывать мое сердце, да? С одной стороны, да нахрен оно мне не надо, с другой — молодец, приятно. — И что получилось? — вздохнул я, следуя за ним по коридору к нужному номеру. Я был готов принять его любым, но меня даже радует, что авантюрист самостоятельно позаботился о своем проживании в столице, о заработке. — Ну, сокровище я продал, — почесав затылок, он отомкнул дверь и впустил меня в довольно просторный и, на удивление, вполне уютный номер, — сам не ожидал, реально дорого вышло. И в процессе мне предложили работать в экспедициях, сначала в охране, конечно, но я в этом году поступаю в университет и потом буду археологом. — Это же здорово! — искренне улыбаясь, я ухватил его за руку. — Я очень рад, что все так удачно получилось! Он ведь хотел учиться в колледже, когда закончил школу, если согласился на археологию, значит, ему должно быть интересно. Так ещё и от своей первоначальной профессии не сильно резко отрывается, будет переходный период, разве не чудесно? — Я ещё не осознал, — усмехнулся Леон, подхватил со столика какие-то бумаги, — но это вот для тебя, а то ты так переживал. Я сначала не понял, причем тут я. На первом же листе была вполне стандартная таблица с результатами анализов, я привычно пробежал ее взглядом, а потом дошло. Это результаты тестов на заболевания, передающиеся половым путем. Все — отрицательно. — Боже, Леон! — вздохнув, я положил листы, где лежали. — Но не думай, что я соглашусь на секс без презервативов. — Обижаешь, — он ухмыльнулся, отобрал у меня пакет с пирогом, который я машинально таскал за собой, отставил его. И до меня дошло, что я же после работы, — иди ко мне. — Нет, — твердо сказал я, упираясь ладонью ему в грудь. Мне тоже хотелось поскорее упасть в его объятия, но секс требует подготовки, — мне нужно в душ. Леон закатил глаза, проворчал, что начинает к этому привыкать, и повалился лицом в постель, изображая вселенское отчаяние. Стараясь хихикать потише, чтобы не ранить его чувства, я бросил на кресло куртку, снял ботинки и отправился в ванную. Тщательно вымывшись после целого дня если не беготни, то быстрой ходьбы, я ещё немного растянул себя, чтобы нам обоим не пришлось долго ждать. Хорошо, что у меня завтра выходной, как раз, наверное, высплюсь. По крайней мере, получилось отвлечься, я и думать забыл о своем волнении перед операцией. Одеваться я не стал, так и вышел к нему. Леон зашевелился, стащил футболку и перевернулся на спину, ну я на живот ему и уселся. Он ласково огладил мои бедра и приподнялся на локте, немного наклонил меня, чтобы поцеловать. — Я до смерти соскучился, малыш, — промурлыкал блондин, целуя меня в шею. Я спокойно опирался локтями на его плечи, и, кажется, ему было все равно, так что я позволил себе расслабиться, навалиться на него и просто наслаждаться прикосновениями мокрых и холодных от смазки пальцев к заднице. Но нежничать и тянуть не стоит, я даже почти не мастурбировал эти две недели, кончу в два счета. — Ну так продемонстрируй, — пробормотал я, ещё немного прогибаясь. — Если решил дразнить льва, — чуть прищурился Леон, опрокинул меня на постель и навис надо мной, — то и пощады не проси. Смеясь, я обвил руками крепкую шею и притянул его к себе. Что-то не верится, что у нежного, чуткого и последовательного любовника есть какое-то представление о беспощадности. Разве что, будет трахать меня, пока сам не устанет, а не пока я выбьюсь из сил, но и это меня не особенно пугает. Он слишком мягкий для таких наказаний. Авантюрист ласково, без лишней спешки растянул меня, не обделив и себя минетом. Его горячий рот на члене снился мне столько раз, что я сам за собой заподозрил нездоровую фиксацию. Но разве можно не сходить с ума по тому, как кто-то плотно и медленно насаживается ртом, дразняще и лукаво поглядывая вверх из-под светлых ресниц? Его серо-голубые, бледные глаза лучше любого стояка показывают, как он возбужден, в них великолепно видно, как у него расширяются зрачки, ему так идёт. — Ох, Леон... — не могу, не могу больше ждать! Уже три пальца, уже можно, скорее! — Пожалуйста... — Ну, только если ты так просишь, малыш, — хрипло ухмыльнулся мужчина, целуя мое бедро. Он подтянул меня ближе, пристроил у себя на бедрах, выудил из кармана упакованный презерватив. Отлично, можно расслабиться. О, стоп, нет, нельзя, я должен ещё кое о чем предупредить. Я ведь переодеваюсь на работе. — Только не оставляй засосы, — попросил я, поглаживая его по широкой, совершенной груди. Леон кивнул и тут же мягко толкнулся. Неторопливо, потихоньку, осторожно вошёл, не переставая целовать меня. Его горячие руки были везде, обнимали, гладили, даже пощипывали. Цепляясь за крепкие плечи, я только подставлялся под поцелуи и ласки. Мне ужасно нравятся такие мужчины — находящие свое удовольствие в чужом. В основном, потому, что сам я избалован и люблю, чтобы все внимание доставалось мне одному. — Твои стоны мне снились, веришь? — тихо усмехнулся Леон, целуя меня в плечо. — Только и думал, как приеду и выебу тебя раза три-четыре. — Все... Все вы так говорите... — поддел я, проглатывая очередной стон. — Нарываешься, обломщик, — с улыбкой пригрозил блондин, подхватывая меня под спину и садясь на колени. Мне пришлось двигаться самому, зато выходило, что я всем телом тёрся о него, о горячую кожу, жёсткие мышцы. Леон держал меня почти на весу, крепко обнимая. Дыхания и на стоны, и на поцелуи не хватало, я чувствовал, что вот сейчас, совсем скоро... Он жадно прижал меня ближе, почти стиснул, властно поцеловал, и мне оставалось только вцепиться в него, кончая. — С ума сводишь, — проворчал Леон, целуя меня под ухом и придерживая, позволяя распластаться на себе, — что, пять минут и продолжим? — Я кивнул, вполне ещё чувствуя в себе силы на второй раунд. И, возможно, всё-таки на третий. — Хочешь, поменяемся? — М? — мне было тепло и уютно у него в объятиях, так что я даже не задумался, что именно он предлагает поменять. — Если хочешь, я могу быть снизу, — мужчина легонько, почти щекотно скользнул кончиками пальцев вдоль моей спины. Чего? Чего-чего? — я предпочитаю активничать, но и принимать не против. Леон? Вот этот шкаф? Снизу? Нет и нет, представить даже не могу. Ему так идёт амплуа актива, он с ним отлично справляется, а сам я быть сверху не люблю, слишком много мороки. — Меня надо ласкать и нежно трахать, — я вцепился в него покрепче, чтобы не начал исполнять свои крамольные задумки, — мне не нравится вести, так что отказываюсь. — Как хочешь, — тихо засмеялся он, укладывая меня на постель и пристраиваясь рядом, — мое дело — предложить. Я немного откинул голову, подставляя шею под поцелуи, и закрыл глаза. Попытался представить, как он будет выглядеть, принимая, и не получалось толком. Он ведь такой... Ну, активный, крупный, самой природой предписано быть сверху. Это, конечно, стереотип, но ничего не могу поделать. Я и сам стереотипно невысокий и тонко сложенный, что уж тут поделать. — А каким был твой актив? — все же спросил я, потому что любопытно же. — Хм, ну... — подперев голову ладонью, Леон почесал кончик носа. — Раньше, когда я много таскался в дальние рейды, часто пересекался с другими авантюристами, среди них и находил партнёров. Естественно, не милых худеньких парней, которые мне нравятся, а здоровых мужиков, пыльных и потных, — даже звучит не очень приятно, повезло мне, что он чистоплотный, — там было особо не до упорства, как получилось, так и перепихнулись, в основном, на привале в пустоши где-нибудь. Кстати, не рекомендую, пыль, песок, насекомые, холодный ветер за жопу щиплет, хрень, короче. Я не выдержал и рассмеялся. Как представил двух серьезных мужиков, возящихся и пыхтящих от всех этих неприятных факторов на спальнике у костра — так и покатился. Это как сильно надо хотеть, чтобы столько вытерпеть? Пока я пытался отсмеяться, Леон встал, достал из мини-бара бокалы и бутылку вина. От смеха я начал икать, но пара глотков прохладного полусухого помогла успокоиться. — Ладно, обо мне поговорили, а у тебя какие планы? — непринужденно, будто в продолжение какого-то разговора, поинтересовался он, попробовал аккуратно вино и, кажется, оценил. Я непонимающе приподнял брови. Работать после стажировки, какие ещё могут быть планы? — Я думал, ты простой врач, а твой профессор писал про кардиологический центр. — Я в процессе учебы поменял профиль, — пояснил я, делая ещё глоток, — послезавтра у меня заканчивается стажировка, и я приступаю к работе кардиохирурга, — вообще-то, я даже толком не пообедал, а теперь вино удумал пить, вечер может кончиться раньше, чем мы задумали, — подай пакет, там пирог. — Так круто, — вздохнул Леон, послушно встал, достал тарелки, порезал пирог и принес нам по кусочку, — мне всегда казалось, что такие узкие специалисты как небожители, столько надо уметь и знать. Ты охуенен, Тим, правда. Похвала, вроде бы, незамысловатая, но я немного смутился. Подтвердить бы ещё это все, не накосячить бы послезавтра... Я перекусил вкусной выпечкой, выпил два раза по половине бокала хорошего вина и обнаружил, что нахожусь в прекрасном расположении духа. Ещё и в обществе чудесного мужчины, привлекательного, обаятельного, ласкового. Вечер, определенно, удался. Чудесный мужчина отставил бокалы на тумбочку и потянул меня ближе к себе, поцеловал. Во мне проснулась игривость, я обнял его и куснул за язык. — Балуешься? — усмехнулся он, стрельнув на меня красивыми глазами и собственнически сжимая ягодицу. — Как хочешь? Какая у тебя, вообще, любимая поза? — Сзади, — сходу честно признался я, зарываясь пальцами ему в волосы. Шутливо отсалютовав, Леон не стал сразу меня переворачивать, только целовал, прижимая к себе и мягко, без жадности смазывая. Наверное, он так ответственно относится к подготовке потому, что сам знает, как можно все испортить излишней спешкой. И его пальцы были так глубоко, весь он был так близко, что мне уже не терпелось поскорее приступить к продолжению банкета. — Что, уже стонешь, малыш? — промурлыкал блондин, лизнул меня в ухо и с шуршанием распаковал презерватив. Но зачем-то вручил его мне. Отодвигаться мне не хотелось, так что я, наоборот, притиснулся ещё ближе, закинул ногу ему на талию и, заведя руки за спину, аккуратно раскатал резинку по прекрасному горячему члену. На боку не очень-то и удобно, но я не стал сопротивляться, когда Леон покровительственно подпихнул меня ниже. Я немного сполз, придерживая член и без лишней осторожности насаживаясь. Растянут я уже отлично, так что можно не тянуть. Он подался бедрами вверх, помогая мне, подхватил меня под колено и ласково погладил внутреннюю сторону бедра, будто проверяя, не слишком ли сильно оно натянуто. Мистер Забота, как чудесно. Леон двигался сам, целовал меня и, что непривычно, тихо и хрипло постанывал. Наверное, это его любимая поза? Я тоже чувствовал, что все немного иначе, он входит неглубоко, но зато сильнее трёт анус, из-за натяжения все время словно мы только начали, будто я ещё не разработан. От каждого движения у меня поджимался живот, я цеплялся за партнёра, за его руки, подставлялся под поцелуи, жадно хватал воздух ртом и отчаянно не хотел открывать глаза, не хотел, чтобы это кончилось. Но оно кончилось. Я кончил, крепче прижимаясь к Леону, потираясь о его живот и выстанывая его имя в поцелуй. — Ох, ну Тим... — прохрипел он, опрокидывая меня на спину и нависая надо мной. Я с готовностью обнял его, принял ещё один поцелуй, горячий, глубокий, слыша и чувствуя, как он торопливо стягивает презерватив и додрачивает, гладя меня другой рукой по бедру. — Прости, — шепнул я, поглаживая его по плечам, пока он с тихим стоном кончал мне на живот. — Прощаю, обломщик, — с улыбкой прошептал Леон, целуя меня. И ничего я не обломщик, просто не успел предупредить, было очень хорошо, вот и все. Наскоро вытерев нас обоих, кажется, своей футболкой, блондин улёгся рядом, сыто потянулся и пристроил голову у меня на плече. Я рассеянно поглаживал его по волосам, думая, что, собственно, не против и заснуть. Проспать спокойно всю ночь, потому что в его объятиях мне шикарно спалось, потом сходить куда-нибудь позавтракать, а может, и пообедать. Прогуляться. Целоваться. Насчёт секса завтра я сомневаюсь, мне пригодится ясная голова и отсутствие дрожи в коленях, да и, наверное, ночевать пойду домой, чтобы без всяких... — Ну что, какие планы? — поинтересовался Леон, поглаживая меня по боку. Я только брови приподнял. Он что, мысли читает? — Я о нас. О тебе и мне. О наших отношениях, что ли? Откуда мне знать? Я в отношениях редко что-то планирую, все же, детей у меня не будет, квартиру планирую покупать позже и сам, не втягивать в это никого, включая родителей. Я никогда не строил долгоиграющие планы именно на отношения, скорее, планировал, как впихнуть отношения во все то, что я хочу сделать в своей жизни. — Не знаю, — я пожал плечами, прикрыл глаза, — как пойдет. Вдруг мы ещё характерами не сойдёмся? — Я не могу жить без четкого плана, — поделился он, чмокнув меня под ухо. Наверное, это уже профессиональная деформация, — но и сбываться он не обязан. Хочешь, расскажу? — я кивнул, потому что почему бы и нет. — Мой университет тут недалеко, так что подыщу квартиру, чтобы деньги просто так не болтались, — видимо, все же, действительно хорошо заплатили за информацию о космосе, — мы с тобой повстречаемся месяцок, как нормальные люди, со свиданиями, ухаживаниями и так далее, — не удивлен, учитывая его романтичную натуру, один только сюрприз с бурбоном и бескрайним звездным небом чего стоит, — потом, если все будет хорошо, начнем жить вместе, ещё потом, если всех все будет устраивать, я тебе через полгодика сделаю предложение, а там уж дальше понятно, да? Упрощённо, но неплохо. Постепенно пройдем все этапы, и, если правда друг другу подходим, поженимся. Никогда не планировал жениться, все же, как мне кажется, это важнее для гетеросексуальных пар, дети и все такое. Но, если нам будет хорошо вместе, то почему бы и нет. — Звучит логично, — я улыбнулся и поцеловал его в висок, — давай попробуем. Мы закрепили это дело поцелуем, и Леон активизировался, переключился на шею, обстоятельно расцеловал плечи. Сразу после таких увеселений у меня снова не встанет, но почему бы не поласкаться пока что? — Тебе завтра нужно на работу, да? — с сожалением уточнил он, поднимая на меня взгляд. — Нет, завтра выходной, — я зарылся пальцами ему в волосы, погладил по виску, и мужчина подался к руке, как ласковый котенок, — а послезавтра у меня первая самостоятельная операция. — У тебя все получится, — мягко произнес Леон своим глубоким, бархатным низким голосом. Да уж, теперь я уверен, что у меня точно все получится. Меня целовали, с ног до головы гладили, и я просто наслаждался. Сегодня, вчера, целую неделю, да даже две недели каждый день была беготня, суета, операции, вопросы, я все старался записывать, запоминать. Заполнял карты, вместе с будущими коллегами рассматривал кардиограммы, ходил с ними на опросы, профессор гонял меня по теории, в каждую свободную минуту я читал методички. И так будет продолжаться даже после окончания стажировки, мне ещё многому нужно научиться, но зато уже будут выходные, будет время сходить в библиотеку, может быть, послушать какие-то лекции, с друзьями, наконец, встречусь, а то с этими стажировками... — Да быть не может, — тяжело вздохнул Леон, одновременно рядом и где-то далеко-далеко, — я знал, я же, блять, знал, что так будет. — Чт' сл'чил'сь? — я с трудом разлепил глаза, потянулся к нему, чтобы узнать, что такого плохого произошло, почему он ворчит. — Ничего, малыш, ничего, — уложив меня обратно, он обнял меня, накрыл нас одеялом, — спи, все хорошо. С ним было тепло, у меня под щекой было его твердое плечо, сильные руки надёжно обнимали. Я так ждал этого чувства, хотя мы спали вместе всего раз. Или два? Я проспал всю ночь, как младенец. Проснулся довольно рано, в девять, наверное, потому, что мы рано же и легли. Ну... Я. Вспомнив, что опять подло вырубился посреди отдыха между прелюдиями, я вздохнул и повернулся к Леону. Он уже не спал, что-то читал в коммуникаторе, покорно изображая из себя неподвижную подушку. — Прости, — пробормотал я, почесывая бровь. — Да ладно, — улыбнувшись, он освободил руки и обнял меня покрепче, — устал, понимаю, работа у тебя сложная и важная. Доброе утро. — Доброе, — я пристроился у него на плече и снова закрыл глаза. Наконец-то, он здесь. Фактически, у меня была возможность помечтать о нем только утром и вечером, и я много раз представлял себе, как мы будем просыпаться вместе. Как партнёры, спокойно, неторопливо будем валяться вместе, завтракать, договариваться о планах на вечер. А не та ерунда с оглядкой на запертую дверь, его исчезновениями в вентиляции и прочими гомофобскими штучками. — Пирог твой, кажется, того, — сообщил мужчина, ероша мне волосы. Какой пирог? Ах, пирог... Да, надо было убрать его в холод. Ну, что уж тут, ничего не поделать, — тут неплохой ресторан в отеле, может, там позавтракаем? — Хорошо, — зевнув, я и не подумал шевелиться, да и он не торопился никуда. Я люблю утром понежиться, подремать, так получается только в выходной. И я не собирался упускать шанс медленно просыпаться. Потом приму теплый душ, немного разомнусь, чтобы не беспокоила так многострадальная натертая задница, оденусь, возьму своего партнёра под руку, и пойдем завтракать. Хорошо, что уже лето, уже тепло. Кстати, странно, сейчас ведь лето. Насколько я знаю, в конце лета будут экзамены в колледжах и университетах, а Леон собрался в этом году поступать. Там ведь явно должен быть высокий уровень знаний по теме, в его случае, по истории, да? — А ты успеешь подготовиться к вступительным экзаменам? — снова зевнув, я потянулся и обнял его поперек груди. Большой, теплый, фактурный такой, чудесно. Ещё и нежный, прекрасный любовник. Как же мне повезло, такой сувенир притащил себе из пустоши, настоящее сокровище... — Ну, я учу сейчас, — хмыкнул блондин, почесывая мне затылок, — меня оформят в университет для экспедиций, от этого будут дополнительные баллы, но основы все равно надо будет подтянуть, уже многое из школьного забыл. Ладно, в общем, руководство факультета хочет, чтобы он поступил, и он поступит, с этим все понятно. И хорошо. Даже если он больше не захочет бродить по пустоши, с образованием ему всегда будет, куда податься. А если нет — в стриптизеры. Прославится же. Ужин был очень номинальный, так что я вскоре почувствовал голод. Пришлось выползать из теплых объятий и уютной постели, брести в ванную. Душ меня немного взбодрил, я оделся, пригладил влажные волосы и уселся в кресло — ждать, пока Леон приведет себя в порядок. Несмотря на то, что он здесь уже несколько дней, как сам сказал, следов присутствия немного. Только рюкзак стоит у шкафа, пропыленный и очень знакомый, да кровать переворошена, остальное — как сразу после уборки в номере. Никаких мелочей на столике и тумбочках, в шкафу пусто, одежды нигде не видно. Наверное, привычка уже все сразу пихать обратно в рюкзак. Не сомневаюсь, вместе с ним приехало много походных привычек. Вообще, по сути, он же деревенщина. Надо будет присмотреться, как ему в городе, может, подсказать что-нибудь. Но Леон кажется таким свойским, он отлично вписывается в любую обстановку, по крайней мере, мне так показалось, думаю, освоится. В коридоре я хотел исполнить свое давнее желание и взять его за руку. Почти каждый раз, когда шел в центр или домой, я представлял, как буду идти по улице с этим примечательным блондином. Но он отдернул руку, я уж успел было подумать, что он не хочет афишировать наши отношения, которые сам же и предложил, фактически, а это уже звоночек. Но потом он почти затравленно оглянулся через плечо, и я все понял. — Леон, — с улыбкой позвал я, снова протягивая руку, предлагая. Ему хватило пары секунд, чтобы осознать — он уже не в Хэвлоктауне. Здесь всем плевать, кто с кем спит, никто не обращает на геев внимания больше, чем на гетеро пары. — Боже, мне понадобится время, — выдохнул он, улыбнулся и взял меня за руку, сплел наши пальцы, притянул меня поближе и поцеловал, — прости, я забылся. Немудрено, столько лет прожить, зная, что ориентация кому-то неугодная. Даже если кто-то будет недоволен, я не отступлюсь. Это мое законное право — держать за руку своего партнёра, чувствовать его рядом, поддерживать и искать в нем ответную поддержку. Если общество захочет выбирать, с кем мне встречаться и кого любить, то нахер такое общество. Мы плотно и вкусно позавтракали, без спешки выпили кофе, я предложил пойти в парк. Тут рядом чудесный парк, мне всегда нравилось там гулять, в любое время года. — Кстати, я тут уже был, — отметил Леон, касаясь ствола молодой сосны, — знаешь, это так странно. — Что именно? — я прижался к нему поближе и обнял его мускулистую руку. Классная такая, жёсткая, рельефная, сильная, ух... — Ну, деревья, — пояснил выросший в пустоши авантюрист. Я только покачал головой, смеясь, — они такие красивые. — Что-то мне подсказывает, что тебе нужно съездить в отпуск к океану, — подкинул идею я. Сам же говорит, что продал сокровище дорого, вот и потратился бы на новые впечатления и любование бескрайними водными просторами. А пока что мы дошли до пруда и осели на лавочке. Я закрыл глаза, подставляя лицо солнцу и слушая щебетание птиц. Хорошо просто посидеть, никуда не бежать, не суетиться. Пусть все тревоги дня завтрашнего нападут на меня только завтра. А сегодня у меня просто будет длинное и очень приятное свидание с чудесным мужчиной. — Я хотел поболтать, но что-то кажется мне, что ты опять решил заснуть и обломать меня, — тихо засмеялся Леон, поглаживая мои пальцы. — Может быть, очень может быть, — я прислонился к нему и получил ласковый поцелуй в макушку, — а о чем? — Тут столько всего интересного, — вздохнул он, немного пошевелился, — всякие музеи, памятники галереи, я все хочу посмотреть, — к своему стыду, я только пару раз был в палеонтологическом музее, у нас была выездная лекция по антропологии, ну и со школой ездили как-то в картинную галерею. Но, похоже, я ещё много где побываю, это звучало очень похоже на приглашение, — только меня до сих пор немного нервирует, что надо по улице ходить. Мы вместе смеялись. Вместе болтали обо всяких мелочах. Держались за руки и бродили по парку, кормили уток и воробьев, пообедали в уличной кафешке. Наверное, для него после Хэвлоктауна и других поселений в пустоши тут все очень расслабленно, но столицу потому и переносили. Старая была как раз там, где теперь пустошь. А тут чистый воздух, нормальное земледелие, даже зимы не слишком суровые, хоть и не очень жаркое лето. Впрочем, долго гулять я не рискнул, чтобы завтра ничего не болело, не ныло и не отвлекало, предложил сворачивать наше свидание. — Может, посидим у меня? — предложил Леон, самую малость жалобно приподнимая брови. И как ему объяснить? — Я понял, никакого секса, просто я так соскучился, ну правда. С одной стороны, он ответственный, если я скажу, что не надо, то у него должна быть выдержка. С другой — у меня с ней проблемы. Но и мне расставаться не хочется, я так долго ждал его приезда. Но Леон не обманул. Мы валялись вместе на кровати, обнимались, целовались, неторопливо болтали. Чем-то напоминало мои первые свидания с первым партнёром, когда мы оба были ещё неопытными и не решались начать приставать, так мило. Я, как и хотел, просмотрел заново методичку, даже немного почитал отвлеченную литературу, а будущий студент читал свои учебники. Было тихо, спокойно и очень, очень уютно. — Пора вставать, Тим, — тихонько сказали мне в ухо. — М-м-м... — я попытался плечом отпихнуть источник звука, чтобы досмотреть чудесный сон, где я делал трансплантацию сердца. — Ты же говорил, что у тебя сегодня важный день, — усмехнулся все тот же мягкий низкий голос. Я вспомнил, что до трансплантации мне ещё, как до небес, но сегодня будет моя операция на закрытом сердце, подскочил, испугавшись, что уже проспал, и чувствительно врезался во что-то затылком. Тихо застонав, Леон прикрыл лицо ладонью и бросил на меня такой недовольный взгляд, что даже в жар бросило. Ему так идут такие строгие взгляды исподлобья. — Целуй! — резко потребовал он. И сам же засмеялся, притягивая меня ближе и подставляя красное пятно на скуле для извинительных поцелуев. Я принял душ, мы вместе позавтракали — и я ещё успевал зайти домой переодеться, а то не хочется третий день ходить в одном и том же. — Слушай, — мягко сказал Леон, когда мы прощались в холле отеля, — я уверен, что ты подготовился, ты же трудоголик, — я усмехнулся и сжал его руку покрепче, чтобы не было видно, как дрожат пальцы, — удача тебе не понадобится, так что просто делай, что считаешь нужным, и все получится. Я в тебя верю. Пожалуй, это именно те слова, которые мне были нужны. За такое чудесное напутствие я его поцеловал и все же попрощался. Я одновременно волновался, как никогда в жизни, и был уверен, что все получится. Это странное состояние выматывало, но я не позволял себе отвлекаться. Следовал необходимому алгоритму, коллеги легко шли на взаимодействие, анестезиолог даже подколол, что я его десятый уже по счету хирург. Если понадобится, я всегда смогу вызвать кого-нибудь из более опытных коллег сюда. Но мне не понадобится. Я все смогу сам. После операции мне потребовалось некоторое время — я посидел немного на стуле прямо в операционной, пока пациента увозили. Завтра мне нужно будет подойти к его семье, рассказать о результатах. Если он уже придет в себя, то и с ним пообщаться немного, хотя вести его уже будет его кардиолог, а не я. — Ну что, доктор Бирн, — я даже вздрогнул от такого обращения, до этого меня называли только стажёром, — сегодня вы проставляетесь за новое назначение. Вымучив улыбку, я все же встал. Действительно, на сегодня мой рабочий окончен, осталось только заполнить бумаги. Всё-таки, все получилось. Стажировку прошел, на работу устроился, сувенир из пустоши сам приехал. Пока что все мои планы сбываются, пусть так будет и дальше, я постараюсь.