Сорочьи перья

Ночью на кладбище приходить — безумие. Это Рогнеда уж сама поняла, да только кинулась она хоть куда-нибудь, чтоб спастись от увязавшихся за ней мужиков, которые шли явно с недобрым намерением; она слышала пьяный смех и будто бы шелест ножа, выскользнувшего из чехла. Это был верный миг, чтобы броситься опрометью, и Рогнеда побежала, задыхаясь. Она оказалась за оградой, потому что нужно было где-то схорониться. Бросилась между крестов, пытаясь затеряться, но даже тонкий стан девушки не могли заслонить эти старые памятники… Она рухнула наземь у какого-то лохматого куста, истово надеясь, что темной ночью ее никто не заметит; луна сияла наверху тоненьким серпом, а звезды казались страшно далекими. — Ах, какая испуганная пташка! — протянул кто-то у нее над ухом, и Рогнеда замерла. Она поверить не могла, что разбойники оказались рядом так быстро, но усилием воли не отважилась закричать. Уж если они ее схватят, она не доставит им удовольствия и не станет вопить, как до ужаса напуганная скотинка, которую ведут на убой. Однако что-то не ладилось… Рогнеда поняла, что человек над ней стоит всего один, в то время как преследователей было трое — хмурых, неказистых мужиков, один кривой. Вскинув голову, Рогнеда увидела бледного в лунном свете парня, который ждал, терпеливо улыбаясь. И коль он захотел бы учинить над ней насилие, едва ли дал бы ей столько времени. Парень подал ей руку, помог подняться. В его движениях было что-то странное, однако Рогнеда никак не могла понять, что именно. — Они не смогли тебя увидеть, — пояснил он, успокоив девушку, которая принялась испуганно оглядываться, ища преследователей где-нибудь рядом. — Я смог отвести им глаза, это было несложно. — Ты… чародей? — нахмурилась Рогнеда, оглядывая его. Ей внезапно показалось странным, что этот парень, открыто улыбавшийся ей, одет легко, совсем не для прохладной осенней ночи. — Вроде того, — сказал ее спаситель. — Покойник я. Рогнеда ахнула и шарахнулась в сторону. Ей хотелось тут же броситься прочь, однако приступ испуга притушил неожиданно трезвый рассудок: там ее ждали разбойники, а покойник пока не спешил бросаться на нее с желанием растерзать и съесть. Прижавшись спиной к кресту, Рогнеда торопливо забормотала молитву к Белобогу, однако парень не пропал, не рассеялся темным духом, а лишь спокойно наблюдал за ней. Рогнеда зажмурилась. Потом выдохнула и раскрыла глаза. — Что за девушка ходит этой дорогой по ночам? — спросил мертвец. Она вспыхнула; уж укоры от покойника ей выслушивать было как-то странно. — Я от тетки возвращалась, — вздохнула Рогнеда, — она работу дает, платит исправно. А мне брата с сестренками кормить. Невольно заговорила тем скромным жалостливым тоном, как и с теткой, чтобы вымолить у нее лишнюю полушку. Однако ясноглазый покойник лишь покачал головой: — Ты им живой нужна, уж поверь, я лучше знаю. Рогнеда все пыталась к нему приглядываться, угадать, может, она когда-то знала этого человека еще живым, но никак не могла нашарить в памяти. В этом городке все друг друга знали, однако она лишь подумала, что у их священника похожие глаза — быть может, они были родственниками. Покойник глядел на нее снисходительно, почти ласково, и Рогнеда спросила неловко: — Для чего ты спас меня? Теперь я тебе должна? — Что ты, — легко рассмеялся он. — Помог — потому что могу. Веришь или нет, но когда-то я был честным хорошим человеком и истово поклонялся Белому богу. А меняться после смерти — последнее дело. Рогнеда едва ли часто видела людей, которые могли великодушно помочь кому-то просто из своего желания. Неужели не было в этом никакого расчета? Ей показалось, что покойник может прочитать ее спутанные мысли, потому как он улыбнулся и неожиданно сказал ей: — Только тебе придется до утра тут со мной остаться. Если выйдешь за ограду, я ничем помочь не смогу… А с утра пойдут люди в церковь, — он кивнул куда-то вправо, — так что тебя при них обижать не отважатся. Несмело кивнув, Рогнеда устроилась рядом; села на землю, подобрав юбку. Старалась не думать, что они, очевидно, стоят на могиле ее славного спасителя. Но заметила, что он не отбрасывает тени — даже в неровном лунном свете за Рогнедой тянулось темное пятно, а вот за покойником ничего не было. Да и движения его были медленными, размеренными, но не как у пьяного. Как будто он был под водой и преодолевал поток. Он правда казался добрым. Рогнеда не чувствовала, что ее принуждают остаться, покойник наверняка отпустил бы ее на все четыре стороны, но ей не хотелось оказаться в лапах насильников, которые, вполне возможно, рыщут где-то рядом. И кто бы подумал, что ее последним спасением стал жуткий погост… Но в то же время мертвец выглядел радостным — от того, что может поговорить с человеком. Рогнеда попыталась представить, каково ему тут проводить тоскливые глухие ночи в одиночестве и почувствовала, как по спине пробежал холодок. Никому такой судьбы она бы не пожелала. — Коль ты хороший человек, почему не нашел себе приют у Белобога? — спросила Рогнеда пытливо. — Люблю я этот мир, — бесхитростно отвечал тот. — Да брось, я и сам знаю, что все не так просто… Отец мой священником был, и брат в попы пошел, сейчас вам служит. И делает это исправно, я уж слежу по мере сил… Было у меня неоконченное дело — убийцу моего не нашли, да и вряд ли найдут теперь. Столько лет прошло, его уж могила забрала наверняка. А я все остаюсь… — За что же тебя убили? — спросила Рогнеда. — Пьяный он был, денег хотел. А у меня их не было, да только тот мужик уверен был, что у поповского сына всегда золото найдется… Ложь все это, клевета. Он с досады меня и зарезал! — Мертвец запросто оттянул ворот рубахи, показывая темный шрам. — Не знаю, кто это был. Пришлый. Имени его уж точно не допытался… — И не жалко тебе тут оставаться? — сочувственно вздохнула она. — А и не жалко! — заупрямился покойник. — Видишь, тебе помог, чтоб тебя не обидели… и не зарезали, как меня когда-то. Значит, для чего-то я тут сторожу погост! Он аж светился от гордости, и Рогнеда невольно кивнула. Весь ее страх постепенно улетучивался, потому что выглядел этот мертвец как простецкий парень, какие свистели ей вслед да тянули танцевать на праздники. И хотя разило от него потусторонним холодом, Рогнеда с интересом слушала его рассказы и прибаутки. Про людей, которых она не знала или знала уже стариками — как древнего священника из стоявшей рядом церквушки. Времена раньше были такими, что чародейства в них случалось куда больше, чем теперь, когда ворожить можно было только служителям Белобога, а мертвец с охотой рассказывал Рогнеде, как они веселились на языческие праздники, как гадали, пытаясь узнать судьбу… — Заглядывай еще ко мне, как захочешь, — предложил мертвец, когда начало алеть небо. — Всегда будешь гостьей желанной… Пожалуйста! Уж не подумай, что я тебе смерти желаю, нет, вовсе нет! — испуганно добавил он, замотав головой. Рогнеда, улыбнувшись, пообещала. Он пропал с первым лучом солнца, и остался только тихий мрачный погост.