Castle of Vampire

Слабый свет пробивался в покои Лорда. Его белесое тело отдавало перламутровым цветом, ловя одинокие лучи только что просыпавшегося солнца. Ярко-сиреневые вены отчетливо пропечатались на нем, показывая, как в каждом капилляре циркулирует кровь. Под закрытыми глазами расплывались алые круги, напоминая тень медной горы издали. Левое плечо было перевязано плотными слоями бинтов, через которые просачивались мелкие багровые капельки, бегущие из огнестрельной раны. Над Господином нависал высокий силуэт с крупными плечами, принадлежавшими Минги — Морскому змею и речному колдуну. Его руки были покрыты еле узримой бирюзовой чешуей. Сосредоточенные глаза приобрели ярко-зеленый оттенок. Ладони колдуна скользили по телу Лорда, захватывая каждый сантиметр и высасывая через эпидермис тонкие ручьи инородной жидкости. Круговыми движениями он соединил две ладони, собирая между ними черный сгусток, извлеченный магией из вампирской крови. Это был растекающийся яд. Черный сгусток дико пульсировал, пытаясь вырваться из ладоней Минги, но зеленоглазый блокировал его, образуя подушечками пальцев кристаллическую воду, превращающую смертоносное зелье в ледовый шар. — Его нужно уничтожить, — прошептал Морской змей, передавая черный эллипс Сану. Вервольф беспрекословно принял указ, крепко ухватившись за пульсирующий ледяной круг. Вальдос и Сонхва взволнованно поднялись с мест в ожидании вердикта. — Минги, сколько он протянет? — Сонхва не отрывал глаз от Лорда. — Серебро я извлек почти до последней капли, но кое-что успело просочиться. Перед тем, как получить эту пулю, его организм уже был в процессе истощения. Как я понял, кровь Золоторогой Керинейской Лани он не выпил? — разглядывая почти прозрачную кожу Хона, процедил колдун. — Почему? Ведь послезавтра наступает двадцать пятое полнолуние, вы же знаете, что полукровки должны до его наступления отведать кро… — Он отпустил Лань, — почти что шепотом прервал его Граф, всматриваясь сквозь прозрачную штору в Лиловый лес, который на рассвете выглядел как розовое пуховое облако. — Вы серьезно? И как он собирался жить после полнолуния? Скитаясь по замку и прячась от лучей в тени, пока полностью не станет фантомом? — колдун был ошеломлен сказанным. Как Лорд мог так халатно отнестись к собственному здоровью? Во имя чего? Или… во имя кого? — Эта история немного запутана, — вмешался Вальдос, хлопая крыльями и усаживаясь на краешек постели Хозяина. Он чувствовал себя отчасти виноватым, потому что покинул замок на ночь. Мысли наподобие: «а если бы я не улетел? Я бы успел помочь. Господина бы не ранили. Авеллию не похитили…» взрывали его маленький, но начитанный мозг. — Я был у Ведьмака из Ущелья. Хоть я и явился к нему негаданно, он уже ждал меня. Видение подсказало ему, что я иду… Причину объяснять тоже не пришлось, он знал весь расклад получше меня… — Он сказал, как подготовиться к полной Луне без пролития керинейской крови? — спросил Минги, крепко сжимая руку на изголовье кровати Хонджуна. — Я процитирую его слова, — альбинос немного напрягся, приподнимая коготь вверх и воссоздавая сказанное в голове как можно точнее: Червь безногий горюет по плоти, Смотря на раскромсанный щит белесы. Капельки жизни рогоматери в роде, В танце со смертью, будут чище росы. — Этот сумасброд никак не научится выражаться адекватно? — возмутился Сан, опуская оледеневший сгусток черной энергии, собранной из жил Повелителя Тьмы, в стеклянный короб. — И как это расшифровать?! — Именно над этим мы и молотили головы прошедшей ночью вместе с Графом, — пояснил Вальдос. Под его глазами виднелись темные мешочки, собравшие всю выматывающую усталость за последние дни. — Скорее всего, безногий червь — это змея, потерявшая детеныша. Рогомать — это Керинейская Лань. Но я не могу установить между ними связь и расшифровать последнюю строчку… — ему было зазорно в этом признаваться. Пытаясь найти ответ, он проштудировал несколько томов альманаха, но подсказки найти не удалось. Чувство собственного бессилия угнетало его с неимоверной силой. — И как нам теперь быть? Кто может подсказать? — оборотень был на взводе. Несмотря на свое изодранное бедро, которое сейчас было перевязано лучше, чем младенец пеленкой, он безудержно суетился, расхаживая по опочивальне от угла к углу. — Этот больной людоед не мог дать подсказку получше? Черт его дери! — Он не ест людей, — уточнил Вальдос, — он просто их кусает. — Был бы он сейчас передо мной, я бы ему откусил кое-что, живенько нормально выражаться бы стал! — Кажется, я понял, — прошептал Минги, не поднимая ясный взор с пола, — капельки жизни рогоматери — это материнское молоко. Оно считается самым чистым экстрактом. А смерть — это яд змеи. Если смешать керинейское молоко и змеиный яд, то получится эликсир Курациус, возвращающий телу первозданную неприкосновенность и чистоту. Я уверен, что Ведьмак говорил об этом эликсире! — Слава Дракуле! — Граф пулей вскочил, обнадеживающе глядя на Колдуна. — Минги! Да ты… ты невероятен! Ох, как мы тебе благодарны! Гений, просто гений! — не удержавшись, вампир с радостью ринулся с места и размашисто обнял Морского Змея, сдавливая широкие плечи. — Я ничего такого не сделал… Вы преувеличиваете, — откашлялся колдун, отвечая на братские тисканья. — Кажется, в Хеллвиле есть еще один мозголом, — Вальдос чувствовал, что с его плеч упала парочка каменных гор, но оставшиеся карьеры не сдвинулись с места. Чтобы создать эликсир, надо было в незамедлительном порядке отыскать ингредиенты. А на поиски у них осталось лишь два дня, и то неполных. — Выдвигаться необходимо в срочном порядке! А перед этим нужно решить, кто остается с Хозяином, а кто отправляется в путь. — Думаю, Вальдос, мы должны пройти по курсу, а Минги и Сан будут сторожить поместье, — предложил Сонхва, освобождая колдуна от телесного нападения. — Я отправлюсь с вами! — возразил полуволк, прихрамывая. — Ну да, и оставишь свое раненое бедро на съедение церберам Леса, — отмахнулся Граф, — в таком состоянии ты не можешь покинуть замок. Хонджун сам бы такого не позволил. Ты знаешь, как ему дорог. — Сан, он прав, — альбинос согласился, — здесь ты нужнее. Лорд нуждается в защите. — Вервольф, кажется, нужно набрать больше оборотней для охраны, — Сонхва уже прикидывал в голове какое оружие он возьмет с собой в путь и в какой местности он сможет найти Золоторогое семейство. — Я думаю, не стоит брать непроверенных волков на подмогу. Я уже никому не доверяю… — пауза после слов Вервольфа заставила всех всмотреться в него, осмысливая каждое сказанное слово. — Нападавшие будто знали, что его сила была на исходе, и, воспользовавшись моментом, вторглись. О подземном коридоре и количестве стражников тоже доложили. Следовательно, среди нас есть предатель, — вывод Сана был резок. Он поднял глаза со зрачками, сузившимися до черной вертикальной полосы, как у хищника, собирающегося на охоту. Все четверо в комнате переглянулись. Впервые за все это время в воздухе кружил вопрос: кто мог так жестоко предать Хозяина? Его личный фамильяр, служивший ему веками, давший клятву крови о созидании и поклонении своему Господину? Начальник его военной охраны, спасенный Хонджуном на охоте, когда маленький оборотень попал в лапы кровожадных гулей? Морской змей, выловленный соседскими моряками в умирающем состоянии из океана и вылечившийся, благодаря бесперебойному магическому целительству Лорда? Или неужто его лучший друг детства, время, проведенное с которым равняется его точному возрасту? Почему пригретая змея не оценивает тех усилий и порывов доброты, которые безвозмездно даруют ей? Этот вопрос остается открытым на протяжении веков… Их обсуждения так завладели общим вниманием, что никто из присутствующих не заметил приоткрытую дверь, в которой промелькнул подол синего платья с виднеющейся перевязанной стопой. Авеллия все это время жадно глотала слово за словом. Перед глазами мелькал момент, где она пристыжает Лорда из-за Лани. Их разговор. Конюшня. Его руки. Открытая дверь. Спящая Лань. Записка. Свобода. Девушка сдерживала ладонью лицо, пытаясь утаить свои всхлипывания по пути в спальню. Лорд ослабел из-за нее. Золоторогая была нужна ему, чтобы не лишиться своей силы и здоровья, так как он был полукровкой, рожденный Лесной Нимфой от Вампира. После каждого двадцать пятого полнолуния наступает смертельный рубеж, который можно преодолеть без вреда здоровью с помощью крови Керинейской Лани. Если бы Авеллия тогда не вмешалась, он сейчас был бы цел… Как мог Лорд, который был к ней так небрежен и холоден, пожертвовать собой ради нее? Девушка в глубине души знала, что за темной завесой черного сердца прячется нечто светлое и чистое, как сверкающие небеса после радуги. После осмысления происходящего угрызение совести не заставило себя ждать. Авеллия решила, что не позволит ему умереть. Она спасет его любой ценой.

***

Мешковатая походная сумка постепенно наполнялась. Парочка теплых вещей, три пачки спичек, янтарный клинок из целительной, старая измятая энциклопедия о Лиловом лесе, позаимствованная из библиотеки, и веревка удобно разместились в небольшом затертом рюкзаке. Не хватало только нескольких булок ржаного хлеба и пластинок вяленого мяса. Да и от бутылки молока девушка тоже бы не отказалась. Путь будет долгим, и чтобы пройти его успешно, ей нужно было пищевое топливо, а отыскать его можно лишь в куховарне. Кухня была пуста, к большой радости, и девушка живехонько начала опустошать кладовую, навьюченную запасами, сгодившимися на целый год. Наполняя сумку, Ави временами оглядывалась, боясь, что ее засекут и не выпустят из поместья. Все шло, как ни странно, гладко, но недолго… На ее плечо опустилась суховатая ладонь, и Авеллия, роняя сумку, из которой выкатилось сочное зеленое яблоко, обернулась. — Госпожа, что вы делаете? — Гарпия с заплаканными глазами опустилась за яблоком и, протерев его о тканевый корсет с собственной талии, протянула девушке. — Вы куда-то собираетесь? — полуптица выглядела обессиленной. Ее яркие крылья поникли и сложились за спиной, теряя через каждые два-три шага по перышку, мягкие черты лица осунулись, четче пропечатывая скулы, когда-то скрытые пышным щечками, а в глазах вместо прежнего блеска блуждала темнота. — Я… ну я… — Ави замялась, не зная, как выйти из ситуации поделикатнее. Хотя, о чем здесь можно говорить, когда тебя поймали в кладовой, крадущей булки хлеба, в походных сапогах да с переполненным рюкзаком. Сани небылиц здесь не пройдут и не проедут. — Вы собираетесь отправиться в Лиловый Лес? — голос пернатой звучал по-доброму, она как будто на это надеялась. — Вы спасете Господина? Пожалуйста, спасите моего Господина, — из округлых глаз полились слезы, едва она умоляюще схватила запястья Авеллии. — Я не смогу без него… мы давно влюблены друг в друга… только вы сможете ему помочь, — Гарпия тихо всхлипывала, проводя тыльной стороной ладони по глазам, смахивая влажные дорожки. Ави вздрогнула, застыв на моменте «мы давно влюблены друг в друга», и воспоминания об их обоюдных касаниях в целительной вспыхнули огнем. В горле отдало горьковатостью, сердце начало стонать, пытаясь оттолкнуть сказанное прочь. Девушка замерла, внутри прошлась ледяная лавина, сокрушая хлипкие и слабые надежды, словно карточный домик. Он влюблен в другую. Боль, отрицание, слабость… Гарпия заметила изменение в состоянии девушки и насторожилась. — Вы в порядке? Госпожа, вы точно сможете идти? — Да… да, конечно, смогу… мне уже пора… — взволнованными руками она запахнула утепленную тужурку, перевязывая поясом из телячьей кожи. — Госпожа, я буду благодарна вам до конца своих дней… я должна была идти с вами вместе, но мое подкошенное здоровье не позволяет… я не смогу пройти и четверть пути, — синекрылая обвила себя длинными костлявыми пальцами, метнув обреченный взгляд на деревянную полку сбоку. — Не беспокойся, я постараюсь сделать все возможное, и вы… вы снова будете с ним вместе… — Ави, скользнув по ее плечу, похлопала по выпирающим гарпийским трубчатым косточкам. Хотя в эту секунду ей самой требовалось ободрение, она собрала остатки сил в свинцовый кулак и, подняв свою заполненную мешковатую ношу, тихонько выбралась из поместья, и одиноко побрела в сторону Лилового Леса.

***

Красное пламя огненными языками выжигало зеленые поля, заполняя едким дымом чащу Леса. В густоте смога бежала знакомая женская фигура, цепляясь за подол длинного платья. Авеллия. Хонджун несся за ней в попытках окрикнуть и остановить, но голос отказывался выходить из легких. Голосовые связки исчезли. Он почти догнал Ави, несущуюся вглубь пылающего Леса, но болото, появившееся из ниоткуда и кишащее жидким серебром, обездвижило его и плавно начало поглощать барахтающегося вампира. Он отбивался, хватая когтями землю за пределами болота, но земля предательски уходила из-под рук, отдавая его на растерзание мрачным глубинам, засасывающим в дебри ада. Звонкий голос Авеллии донесся из витающих стогов дыма: «Хонджун! Боже, Хонджун, не умирай!». Серебряная смола уже захватывала острый подбородок, забираясь все выше по резным скулам. Едкая жидкость перекрыла дыхание, вход кислороду был воспрещен. Вампир чувствовал, как его легкие высыхают и превращаются в кристаллический порошок. «Хонджун, слышишь? Прошу тебя, продержись еще чуть-чуть! Я рядом, я с тобой!». Теплые женские руки касаются его головы. Болото начинает пузыриться. В голове что-то щелкает. Яркая вспышка. Тишина. Белый фон перед глазами. Темные кляксы, которые начинают превращаться в размазанные лица. Они перемещаются на белом фоне, то отдаляясь, то приближаясь к нему. — Лорд?! — звучит повышенной голос, до боли знакомый. Размытое пятно, бегающее перед глазами, постепенно собирается в белокурого Вальдоса. — О, Пресвятой Дракула! Лорд очнулся! Все сюда, Хозяин очнулся! — Где… Авеллия… — два слова с большим трудом вырываются из вампирского чрева. Голова неистово гудит, тело ломит, заложенные уши отдают неприятным напряжением в голову, — где… Авеллия…

***

В Лиловом лесу царила тишина, изредка нарушаемая пением птиц, сидящих на самых верхушках пушистых деревьев. Ави прошла три спусковых тропы и уже была у чащи леса, заросшей сотней диковинных кустов. С каждым шагом становилось все холоднее, и свет приглушался с каждой новой протоптанной вглубь дорожкой. Девушка внимательно оглядывала все изгибы и неровности почвы. Под ногами молниеносно пробежал зимний лис, поджав голубой хвост и фыркая на дорогу позади себя. На хвойном дереве сидела остроухая красноперая сова, неподвижно смотрящая на гостью. — Доброго дня, — прошептала ей девушка, осторожно помахивая. Сова даже не моргнула. Жаль. Ави надеялась, что найдет здесь говорящего зверя. От слова «говорящий» в памяти сразу всплыл Вальдос, которого ей так не хватало. Альбинос точно знал бы, что делать дальше, и ни в коем случае не позволил бы унывать. Вот у кого стоит поучиться бодрому духу. Кадр в памяти сменился, и перед глазами появился образ Хонджуна, который в такой ситуации обязательно сказал бы что-то вроде: «Гоблинова задница, куда мы притопали-то?» и, позлившись секунду, все равно вытащил бы ее отсюда, грозно схватив за руку своими аккуратными пальцами. Девушке стало так тепло и грустно от мыслей о Лорде, что она не заметила, как подкосились ее ноги, усаживая девушку у массивного дуба. Прислонившись к дереву спиной, она уставилась в пробивающийся между горкой зернистых камней хрупкий цветок. Так же она чувствовала себя. Будто весь мир — это груда камней, давящих на нее, а она — хлипкий цветок, пытающийся хоть как-то выжить среди всего этого натиска. Но почему-то сейчас она не боялась всей этой напасти, потому что у нее появилась цель поважнее. Спасти Хонджуна. Это было в приоритете. И если бы кто-то сейчас, появившись в этом Лесу, спросил ее: «Обменяешь ли ты свою жизнь на его?», она безоговорочно ответила бы «Да…». — Эликсир ищешь? — фраза коснулась ее ушей, и девушка встревоженно отпрянула от упиравшейся в спину коры, озираясь по сторонам. — Что?! Кто ты? Где ты? — ни один травяной лист не шевелился, даже легкий ветер умолк, будто поставил текущую лесную жизнь на паузу. — Приподними-ка голову, дитя, — скомандовал зрелый голос, будто принадлежавший столетней бабульке. Девушка медленно подняла голову и встретилась с огромными желтыми зрачками, нависающими над ней. Ави дернулась в сторону, испуганно вскрикнув, но, не отводя взгляда от ярких глазниц, упала на колени. Зрачки неизвестной постепенно уменьшились, и из густых ветвей маленькими шажками вылезла Сова. Та самая, презренно смотревшая на нее при входе. — Я думала, что вы… Вы… но… Вы же не ответили на приветствие… — придя в себя, она уже подбиралась к птице на корточках ближе, волоча за собой бесформенный мешок. — Я не знала, с какими помыслами ты явилась в наш Лес, поэтому мне понадобилось время, чтобы извлечь твою цель посещения, — птица распрямила свои огромные красные крылья, на которых черным были выжжены неизвестные Авеллии символы. Потянув крылышки до хруста, она грациозно сложила их обратно. — Не помутнение ли у тебя рассудка, коль направляешься на окраину Леса, не зная, где искать ингредиенты? — Но ведь в книге так сказано… — рыская в рюкзаке, девушка вытащила помятый справочник и помахала им сидящей выше птице, — вот, здесь говорится, что змеи водятся к северо-западу от главной чащи Леса. — Дитя, да ты хоть знаешь возраст этот альманаха? Он старше меня на два поколения. Змеи давно уже не обитают в той стороне, их ареал сосредоточен на границе двух Лесов: Лилового и Ночного. — Я смогу туда добраться до темноты? — Если будешь ныть у каждого ствола дерева, то вряд ли, — отрезала сова, расхаживая на ветке и покачивая своими острыми ушами. — Но я не ныла… я просто… придалась воспоминаниям, — Ави сконфузилась от такого заявления. — М-м-м, мысли о возлюбленном? — Он не мой возлюбленный… — А чей же тогда? — Не важно… — Зачем рисковать ради чужого возлюбленного? — Он тоже рисковал собой и сейчас при смерти из-за меня. — Ты уверена, что вы не возлюбленные? — не унималась пернатая старушка. — Прошу вас, достаточно, — девушка устало обхватила ладонью лоб, — может, вы все-таки сжалитесь и скажете, как дойти до змеиного логова? — Соваться туда равносильно переплытию через горящую вулканическую лаву. Эта сторона кишит смертоносными змеями, — сова сочувственно цокнула. — Меня это не остановит, — запротивилась Ави, поднимаясь и отряхивая прилипшие к теплым штанинам листья. — Если вам не трудно, пожалуйста, просто укажите, в какую сторону мне идти. — Жертвуешь собой ради сохранения другой жизни? — вопросительно сморщилась птица. — Хорошо подумала перед тем, как идти на такой риск? И достоин ли виновник таких даров от твоего имени? — Поверьте, он достойнее, чем я… и да, мое решение окончательное, — разместив ношу за спиной, девушка шагнула еще ближе. — Обещаю, что никогда не забуду помощь, которую вы мне окажете… прошу, расскажите, куда мне направиться?

***

— В саду ее тоже нет… я обыскал все от и до, — подытожил Граф. Голос его был напряжен, как и складка между бровями. — В замке нет следов. К кому она могла пойти? У нее никого нет в Хеллвиле, — испуганный Вальдос не находил себе места и кружил по гостиной, словно летучий голландец, потерявший один из ценных кораблей. — Ее же не могли загипнотизировать тролли? По моим знаниям, эти тварюги могут обладают такими способностями… — Нет, таким их природа не наградила, — Минги качнул головой. — Знаете, когда я увидел ее в первый раз в таверне, сразу почувствовал, что с Лордом произойдет неизвестное из-за нее, — промолвил он неуверенно. — Что ты хочешь этим сказать? Ты думаешь, Авеллия навредила бы ему? Она в жизни никому не причинит зла! — Сонхва задели его слова. Может, он не чувствовал сердца других существ, но душу Ави он смог разглядеть и, разрази его гром, она была самой чистой из всех ему знакомых. — Тогда к твоим словам можно приравнять и меня, и Вальдоса! Скажи еще, что, если бы мы остались здесь на ночь, ничего бы с ним не произошло! Сделай нас тоже псами отпущения! — щеки его горели. Никто не смеет обвинять ее. И даже если плохое было предписано, ее вины в предназначении нет. — Граф, успокойтесь, он никого не обвиняет, — вмешался Сан, немного загораживая вампиру путь на всякий случай. В порыве злости даже такое доброе существо могло пустить клыки в ход, поэтому лучше загородить оба объекта друг от друга. — Простите, я никого не хотел обидеть… я даже не увидел, что произойдет, просто почувствовал изменение в жизни Лорда и все… еще раз, прошу прощения, — Морской змей сожалел о безрассудно сказанных словах. — Мы теряем время. Лорд сейчас очнулся, но мы не знаем, надолго ли. Пора выдвигаться в Лес, а Авеллию мы отыщем сами, — Вервольф часто поглядывал в окно, контролируя течение суток. Времени было очень мало, и это вызывало у него нарастающую тревогу. Нервы Графа постепенно пришли в норму, и он осознал, что они уже час тормозят поход в Лес. — Хорошо, мы сейчас же выезжаем, а вы во что бы то ни стало отыщите ее! Я уверен, она где-то рядом… — Сонхва поднял меховой жилет с дивана и, смотря на меч, выглядывающий из ножен, процедил: — И если предатель, находящийся среди нас, хоть что-то натворит в дверях замка или за его пределами, все остальные лично разделают живьем его тушу. — Уважаемый Граф, я видела ее перед уходом, — тихий женский голос пролетел между ними. Гарпия бесшумно направилась в их сторону, оставляя после себя дорожку из выпадающих перьев. — Я хотела ее остановить, но Госпожа сказала, что не желает больше находиться в замке, где ее подвергают опасности каждый день. Где все обитатели — звери, которые никогда не поймут ее человеческую душу. Поэтому с нее хватит. Она отплатила своей кровью и теперь может считать себя свободной. Мои попытки ее образумить и остановить провалились… она оттолкнула меня… — с глаз упала слеза, дрожь смешалась с голосом, — …сказав, что теперь уходит в свою деревню за хвойными лесами, чтобы провести остаток жизни тихо и спокойно, не видя наших жестоких лиц и посещая могилы усопших родителей, которые погибли из-за таких же зверей, как и мы… — Что ты такое говоришь? — Сонхва почувствовал опустошение внутри, будто его подняли, вытряхнули все содержимое из тела и бросили оземь. — Она не могла так поступить… — Она сильная девочка, пасть духом таким образом — это не про нее, — уши Вальдоса поникли и накрыли похолодевшие от новости щеки. — Ави не ушла бы так… я не верю, — мышонок отрицательно махал головой. — Мы не знаем, что у нее было на душе, — начал Сан, — может, все происходящее для нее стало последней каплей и она выбрала свободу… я не предвзят к ней, но, если спросить, чьим словам верить, человека, которого я знаю пару недель, или Гарпии, которая много лет служит нам верой и правдой, то думаю, мой ответ очевиден, — оборотню тяжело давалась его фирменная статная стойка. Прогрызенное бедро без передышек напоминало о себе, заставляя ногу хромать, а ровная спина выгибалась от вспышек боли. — Я никогда не посмела бы соврать… — синекрылая поникла, осунувшееся лицо жалостно хныкнуло. — Мы не сомневаемся, — поддержал ее Минги, — все в порядке? вижу, что у вас плохое самочувствие. — Да, мне слегка нездоровится… извините меня за такой больной вид… — Может, вам требуется осмотр и лечение? Если вы не против, — Морской змей хотел помочь бедняжке. Доброе сердце невозможно было остановить. — Была бы безмерно благодарна, если вы найдете для меня время, — она подняла в его сторону свои миндалевидные глаза и острый нос, придающий ее лицу соблазнительность. — С вашего позволения, я отлучусь по домашним делам, — откланявшись, Гарпия мгновенно испарилась в дверях, оставив четверку отважных в гостиной. — Что будем делать? — Морской змей обратился к Графу, задумчиво смотрящему на гаснущие угольки в камине. — Сначала найдем Курациус, а потом… — он замолчал, думая, продолжать фразу или нет. — Что потом? — переспросил Вервольф. — А потом я сам найду Авеллию… предоставьте это мне.