Синее небо напоминало опрокинутый стакан с ежевичным киселем. Острый купол замка прорезал пористые облака, гуськом спускающиеся с неба. В поместье царила тишина.
Тишина, сопровождающаяся нотками успокоения и гармонии, которые появились при воскрешении создателя этого домашнего очага. Казалось бы, все вернулось на круги своя.
Гарпию тем же вечером выслали из города корабельным флотом в тридевятые земли, предназначенные для предателей и преступников, продавших свою честь и достоинство.
Хонджун, спустя несколько часов после пробуждения, отдавал ворчливые приказы, снова возвращая остановившуюся шестеренку в механизме барских дел в движение.
Сонхва после долгих ночей, проведенных в поисково-спасательной операции, отправился в свои владения, чтобы восстановиться, отдохнуть и принять пузырьковую ванну, по которой он, по его словам, скучал больше всего.
Вальдос, попивая имбирный эль, нежился в замшевом кресле библиотеки, читая до самых дыр новое издание последних феноменальных открытий века.
Сан с умным видом наставлял щелбаны своим новобранцам, которые проигрывали ему в карты партию за партией и лишались золотых монет, оставшихся от месячного жалования.
Минги вернулся в таверну «Вондерлэнд», где клиенты чуть ли не объявили забастовку, требуя лучшего медовара в истории заведения обратно.
А Авеллия в своих покоях молча наслаждалась наливающейся золотом луной. Наконец-то в ее душе витала безмятежность и умиротворение. А сколько радости ей принес командующий во все стороны голос Хонджуна, который то и дело долетал до ее спальни. Она не стала мешать, пока вампир приводил себя в порядок и разбирался с грудой дел, накопившейся за период его вынужденного сна.
За это время девушка успела понежиться в теплой воде, надушиться благовониями и заклеить свои небольшие ранки на лбу и руках, оставленные на память Лиловым Лесом.
Шелковое постельное белье приятно окутывало прилегшую отдохнуть девушку. Настольные свечи в декоративном канделябре освещали комнату мягким, еле уловимым светом, а отблески луны, пробивающиеся в комнату, добавляли в атмосферу волшебства.
Дверь тихонько отворилась, не создавая лишнего шума. Спокойные шаги последовали друг за другом. Авеллия, лежащая в полудреме в сторону окна, не заметила вошедшего гостя.
А гость тем временем присел к ней, опуская беломраморную ладонь на девичье лицо, заставляя приподнять тело в его сторону.
—
Хонджун? — отбросив одеяло, она присела рядом с ним, не теряя контакта с его глубокими, уставшими, но счастливыми глазами.
—
Это из-за меня ты так поранилась? — он осторожно проводил подушечками пальцев по ее лицу, мельком задерживаясь на каждой царапине и с сожалением оглядывая ее. —
Теперь я не смогу простить себя за твои увечья… —
приблизившись к самой большой ране у виска, Хон остановился.
—
Это я не простила бы себя, если бы ты не очнулся… — хрупкая ладонь накрыла сверху мужскую руку с проступившими венами, словно подкожными молниями.
—
Поражаюсь твоей смелости, — его пальцы скользили по длинным волосам, пока он с наслаждением вдыхал аромат сандала и цветков лотоса, идущий от Авеллии.
—
Говорит мне вампир с пробитым серебром плечом, — тихо смеясь, девушка придвинулась к нему, указывая на перевязанную бандажом часть корпуса. Они улыбнулись друг другу.
—
Знаешь, ты мне снилась, когда я был в серединном царстве между небом и землей… Даже во сне ты умудрялась меня спасать.
—
Наверное, потому, что ты не переставал крутиться в моей голове все это время, — постукивая пальцем по виску, улыбнулась девушка.
—
Зачем ты так рисковала, отправившись в одиночку за эликсиром? —
озадаченность Хонджуна отображалась на лице, заставляя брови приподняться, а зрачки вопросительно светиться.
—
А почему ты рисковал ради меня столько раз? —
вглядываясь в его лицо, спросила Ави. Они дышали спокойно, вдох-выдох напоминал неспешную мелодию, сотканную из клубков воздуха. Только глаза выдавали их внутреннее смятение и чувства. Предательски сверкающие глаза, требующие большего.
—
Я не мог по-другому… — грустная улыбка подступилась к его лицу, оголяя скульптурные клыки.
—
Почему же?
—
У меня много причин на это … — вампир уставился на винтажный канделябр, не зная, стоит ли делиться мыслями, или лучше воспользоваться правом молчания.
—
Я, конечно, понимаю, что интригам есть место быть, но после всего, что было, может, стоит развеять недосказанность? —
вопрос больше походил на мольбу. Она понимала, что Повелитель Тьмы не из тех, кто может излить душу во всей красе, но ей требовалась истина, чтобы понять, есть ли в его сердце что-то большее по отношению к ней или это был никчемный плод ее фантазий.
—
Просто я не мог допустить того, чтобы ты исчезла, —
выдохнул он, пытаясь вложить в предложение всю деликатность и осторожность.
—
А зачем я тебе? Только не говори, что исключительно из-за крови… —
голос ее осип и стал потухать, будто свеча, сдуваемая порывами ветра из приоткрытого окна.
—
Прекрати, — он козырьком прикрыл белесое лицо от усталости, зажмурив глаза. Больше всего он боялся пояснений, которые с трудом ему давались. Всегда было до боли трудно признаваться в вещах, происходящих внутри него. Проще было помолчать, нагрубить, выпустить долю сарказма, что он и делал всегда. Но сейчас этот щит нужно было снять. На кону стояла та, кому нет цены.
—
Мы же взрослые люди, неужели нельзя сказать правду? Чтобы не жить с каламбуром вопросов в голове, —
кровать скрипнула, когда девушка поднялась, подходя к окну, прихватив саму себя за мерзнущие плечи. —
Если есть какая-то пропасть между нами, то, прошу, скажи мне об этом.
—
Ави, не надо так…
—
Почему? Тебе, может, и легко тянуть время, оттягивая важные разговоры, ты же бессмертен… —
разворачиваясь к нему, девушка и не заметила, как ее холодный голос стал дрожать.
—
Именно это и есть та самая пропасть между нами! То, что я —
бессмертен, а ты… — он замолчал, резко вспыхнув, как пламя.
—
А я смертна… — закончив фразу, девушка снова подошла к окну, не теряя из виду луну, пульсирующую на темно-синем небе.
—
Для меня это самое большое проклятие…
—
Хм… — девушка ухмыльнулась, к горлу подступил режущий комок.
—
Я долго сдерживал себя… пытался выпустить все шипы на пути, ведущему к давно умершему сердцу, но не смог, — он стоял за ней, так же смотря на лунное яблоко, выросшее посреди черного полотна. —
Ты пробила все мои баррикады, вдохнула в меня жизнь… Дала понять, что я —
не холодное чудовище, которого боятся все вокруг и считают жестоким монстром. Несмотря на мою грубость, ты всегда держалась рядом и не желала мне зла…
—
Зачем ты мне все это говоришь? —
пробежала первая слеза. Авеллия пыталась контролировать свои порывы, но слабость, уставшая прятаться, объявилась. Даже в Лиловом Лесу не было так сложно, как сейчас, слушая его разговор с неизвестным финалом.
—
Я… я чуть не разорвался в ту ночь, когда они тебя похитили… Думал, что опоздал… В тот миг я жалел обо всем, что тебе наговорил, как я себя вел… и знаешь, о чем я думал? Почему я бессмертен? Почему твоя жизнь должна оборваться раньше моей? Смогу ли я жить еще триста лет, пытаясь забыть, как теряю близких? А сейчас мою голову терзают мысли, что, может, не стоило меня спасать, и я бы остался навеки ходячим призраком?
—
Хонджун, —
Ави обернулась. Приглушенный свет играл на ее щеках, отражая блеск от катящихся соленых капель.
—
Авеллия. Я уже потерял много родных душ. Но я не вынесу, если потеряю тебя! Поэтому я старался… не привязывать тебя к себе… чтобы потом не было больно…
—
Ну, что поделать, твой план провалился! —
она развела руками в стороны
, судорожно
всхлипывая
. —
Можешь не стараться дальше, ничего уже не исправить. Тебе все равно невдомек, что творится у меня в душе, ты же только о себе думаешь! Как ты будешь страдать! Как тебе будет плохо! И это твое бесконечное «если»!
—
Ави, я не это хотел ска…
—
Я тебя прекрасно поняла! Ты сейчас мне сказал что-то вроде: «Ави, ты меня будоражишь, но я не буду привязываться! И тебе не советую, все равно ты умрешь раньше, а я не хочу лить водопадами слезы на протяжении веков, так что держись подальше!».
—
Перестань нести ересь и дай мне договорить! —
крикнул тот со сдвигающимися к переносице бровями.
—
Оф, я больше ничего не хочу слушать, моя голова сейчас лопнет, —
руки потерли макушку и, опустившись, прижали веки к глазам. —
Оставь меня одну, Хонджун.
—
Ты сейчас же меня дослушаешь.
—
Я сейчас же отсюда уйду, если ты не замол… —
последнее, что словили ее глаза, было вдумчивое лицо Хонджуна, нежданно очутившееся вблизи.
Его губы внезапно коснулись ее губ с пылающим жаром. Ощущение будто дыхание обжигает целиком, оставляя ожоги, пронеслось по телу.
Ей казалось, что она задыхается, вперемешку теряя от него рассудок. Ави не пыталась оттолкнуться, все равно его сильные руки впечатали ее в стену, прижимая собственным телом как можно сильнее. Девушка ощущала каждую мужскую мышцу. От этого она сходила с ума еще больше.
Пространство между ними окончательно испарилось. Вампир сминал ее губы, оттягивая кожу и лаская языком. На мгновение он оторвался от сладкой плоти, выдыхая ей в рот:
—
Я люблю тебя, Ави… до безумия люблю… И не смей, слышишь, не смей в этом сомневаться… —
горячий шепот касался ее шеи, сопровождая вдохи поцелуями, спускающимися по ее плечам. Хонджун приподнял ее подбородок к себе навстречу, покусывая припухлую нижнюю губу. Ее руки огибали напряженные широкие плечи парня, которые покрывались мурашками от ее ответных движений.
Внутренний трепет проносился к самому сердцу, заставляя его вылетать через грудную клетку. Их полностью захватили необузданные чувства, которые раскрывались при каждом соприкосновении все ярче.
А лунный свет продолжал молча освещать этот плавный танец любви, искрившийся наслаждением.
***
Несмотря на полночь, в таверне «Вондерлэнд» народу было больше, чем лягушек в прибрежном болоте. Кто-то пришел напиться молочным пивом до чертиков, закусывая солодовым хлебом; другой — чтобы насладиться игрой на арфе белокурой эльфийки, метая в нее поочередные подмигивания; третий — чтобы послушать последние новости из первых уст многочисленных сплетников и сплетниц.
Весь Хеллвиль был в страхе от грядущего, но никто не подавал виду. Каждый житель знал, что предотвратить апокалипсис нельзя, если только пророчество не раскроется перед почетными ведунами.
—
Говорят, Ведьмак из ущелья исчез, — за одним из дубовых столов сидела шайка разбойников, только что вернувшихся из похода. Во главе деревянного прямоугольника восседал атаман: бурый огр с натертой до блеска лысиной и многочисленными проколами в правом ухе. —
Ему явилось неизвестное предзнаменование, и он слетел с катушек окончательно, поэтому и бросился в бега.
—
Он и так был чокнутый, куда еще больше-то, —
фыркнул рядом сидящий мужчина с длинным костлявым телом снежного цвета и ногтями, превышающими величину собственных пальцевых фаланг. Белый Демон.
—
Может, уплывем отсюда? Завтра на рассвете отплывает корабль. Мне шепнули, что он направляется в неизведанные земли за Торментумом, — писклявый голос горгоны, расположившейся слева от атамана, неприятно покалывал слух.
—
Ты —
тупая баклуша, — закатил свой единственный глаз сидящий напротив них циклоп. —
Искра Феникса пройдется по всей территории, хоть на луне спрячься! Твоя задница все равно сгорит!
—
А ты у нас самого ясного ума, да? —
горгона пульнула в него огрызками, оставшимися от ребрышек ягненка. —
Сам тогда дельную мысль подкинь, дубье! Распластался тут, только воздух травишь своей вонью.
—
Заткнитесь оба, —
рявкнул главный, стирая усы, оставленные пивной пенкой. —
У меня есть идея получше, — хитрая усмешка вырвалась с его кривоватых уст, —
ведь у Лорда Ким Хонджуна в замке живет человеческая особь, не так ли?
—
Совершенно верно, —
хитро подтвердил долговязый демон.
—
Заберем ее. Будет нашей подстраховкой, если удастся уцелеть после огненного взрыва.
—
Ты забыл, как закончил Бэррис? — в голосе горгоны пробежал страх.
—
Этот дурень напал на Владыку Тьмы. А мы поступим по-другому. По-умному. Вежливо попросим.
—
Ты думаешь, что он отдаст ее по просьбе таких отшельников как мы? — глаз циклопа максимально прищурился в неодобрительном сомнении.
—
Будем просить не мы, старина, а весь Хеллвиль…
И пока город будет просить, мы будем действовать…
***
—
Как думаешь, что здесь? — Хонджун привел Авеллию в потайной отсек своей целительной, куда никто не мог ступить. Она была оснащена огромными горизонтальными балками, напоминающими насесты в курятниках. Каждый отсек был закрыт ширмой из ровных частей каменного велюра. Света в этой комнате почти не было. Лишь одинокий подсвечник помогал разглядеть имеющиеся здесь строения.
—
Похоже на логово маленьких кротов, — оглядываясь, девушка сузила глаза, пытаясь рассмотреть эти смежные коробы, находящиеся впритык друг-другу.
—
Почти угадала, — выдохнул ей в шею вампир, резко появившийся за спиной, обнимая ее сзади. Она даже не дрогнула, ее тело уже чувствовало вампира на расстоянии. Пальцы сплелись с его рукой, а голова опустилась макушкой на плечо, рассматривая его острый подбородок, нависающий над ней.
—
Так что же ты здесь прячешь?
—
Ты же хотела знать, зачем я использовал твою кровь? —
Лорд развернул ее к себе и обхватил ладонями женское точеное лицо. —
Сейчас ты все поймешь, —
подойдя к одному из отсеков, юноша стянул кусок велюровой ткани — и из маленького углубления косыми движениями вылетела черная летучая мышь с подгорелым крылом. —
Это мои подопытные… На них я тестирую изобретенные лекарства. —
Мышь подлетела к Ави и уселась на ее вытянутую руку, слегка обжигая своей горячей плотью.
—
Они больны? — девушка потянулась к пушистой мордашке и погладила ее. Довольная зверюшка, осыпанная дозой ласки, устремилась к потухшей на потолке люстре и свесилась с нее вниз головой, продолжая наблюдать за происходящим.
—
Да… все эти летучие мыши больны дефлаграрией… Я много лет пытаюсь создать противоядие, но пока что результат один и тот же… — он приоткрыл соседний короб, и Ави увидела в нем бездыханно лежащее черное тельце, покрытое пепельным песком. Ее губы сжались. —
Последним шансом создать нужное зелье была твоя кровь. Я надеялся, что смогу сотворить задуманное, но я оказался бесполезен… а все мои попытки увенчались провалом, —
вампир поник, закрывая тканевую завесу. —
Кто бы мог подумать, что декаду назад вот эти руки могли лечить любую хворь только лишь прикосновением, — он поднял внутреннюю сторону ладоней перед собой, изучая линии на них, будто заядлый хиромант. —
Чувствую себя никчемным… — прошептал он, опираясь спиной на металлический шкаф. Ноги ослабели и мальком согнулись в коленях.
—
Хон… это не так… Не смей говорить такое, — подойдя тихими шажочками, она уткнулась в его грудь, приобняв за талию. Его торс вздымался и опускался, а из грудной клетки доносился вибрирующий стук.
Она его успокаивала. Безо всяких слов и утешений, достаточно было только даровать свое ни с чем не сравнимое тепло от тела к телу.
***
Вальдос пытался вычерпнуть коготком из пирамидной груды затхлую книжонку, но все время промахивался.
—
Да где ж эти заклинания на латыни! Если этой книжкой Йети развел огонь в камине, я его наголо обрею, — глотая вращавшуюся вокруг стопки пыль, он то и дело начинал звонко чихать, из-за чего глазницы хаотично косили к переносице, —
а-а-апчхи!
—
Будь здоров! —
задорно отозвался Сонхва, неся в руках парочку томов, судя по запаху жженого пергамента, напечатанных пару часов назад. —
Смотри, что я тебе принес, — водрузив ценные издания на рабочий стол, он аккуратно сложил их в линию.
—
Уверен, что бы это ни было, я это уже читал, так что забирайте обратно, — Вальдос демонстративно развернулся, незаметно пытаясь уловить взглядом названия принесенных книг.
—
Это французское переиздание произведений Стендаля, только что выпущенный тираж, — пояснил Граф, с любопытством наблюдая за реакцией летучего друга.
—
Ну, в принципе, можете оставить, ведь ваш французский ужасен. А я, так уж и быть, прочитаю, если выдастся свободная минутка, — пытаясь скрыть радость, ответил альбинос, не сводя счастливых глаз с ярких томов в кожаном переплете.
—
Не сомневаюсь, — Сонхва ухмыльнулся, направляясь к верхним полкам, где хранились книги по топографии соседних земель. —
Кстати, как думаешь, какие издания понравились бы Авеллии?
—
Девушкам обычно нравятся романы, но она у нас необычная… —
протянул он, вытаскивая потрепанный бумажный экспонат из вот-вот готовой свалиться груды. —
А что, подлизаться хотите?
—
Вроде бы таким запасом слов обладаешь, а выбираешь самые противные, фу, —
отмахнулся вампир, вздернув носом
, —
не подлизаться, а порадовать вообще-то.
—
У-тю-тю, какие мы мягкосердечные, —
выпучив губки бантиком, проблеял Вальдос, протирая крылом найденный ценный груз. —
Чем рисковать, лучше уж бросить эту идею, — он нацепил свои микроскопические очки, листая полуразорванные листы древнего заклинателя.
—
Может, ты спросишь? — как бы к слову озвучил русоволосый.
—
А-а-а, я понял! Хотели меня букинистикой подкупить, чтобы я вам справочки навел, — его уши навострились, а лицо просияло, как у детектива, раскрывшего громкое дело, —
а вы хитрее, чем кажетесь,
но, увы, тут помогать я вам не буду, так что выкусите.
—
От тебя толку как от скунса благовония —
никакого! —
усаживаясь на кресло, вампир закинул ногу на ногу, сердито поглядывая на белокурого зверька.
—
Единорогов своих попридержите, — цокнул Вальдос. —
Вы же у нас мальчишка —
храбрые штанишки, вот и узнайте у нее сами, — указывая когтем на дверь, альбинос скорчил кислую рожицу.
—
А вот и узнаю, — громко хлопнув топографией, Граф вскочил с кресла, направляясь к двери, —
а заодно уничтожу твой запас лакричных трюфелей! — ехидно рассмеялся вампир, трусцой выбегая за дверь.
Альбинос, провожая его взглядом, дернулся в печальной улыбке, прошептав:
—
Вот же балбес упрямый… так и рвется разбить свое сердце вдребезги…
