—
Что?! Ваша дочь? — ошеломленные возгласы хором заполнили затемненную каюту, где единственным источником приглушенного света служил настенный пыльный фонарь, пригвожденный к дугообразной стенке. В углу на пуховой постели словно младенец сопела Лесная Нимфа, часом ранее спасенная Графом Сонхва от громадной волны, внезапно атаковавшей судно. Подле нее на самом краешке кровати ютилась Авеллия, то и дело проверяющая холодные руки и лоб спящей девушки.
Тройка отважных в составе Хонджуна, Вальдоса и Сонхва с перекошенными и нахмуренными лицами нависали над Ведьмаком, абсолютно безучастно и хладнокровно сидящем на плетенном из гибких ветвей стуле в обнимку с магическим посохом.
—
Она —
ваша дочь? Как такое может быть… Разве у вас есть семья, Ваше Чародейшество? — альбинос скромно потупился, пытаясь понизить нахлынувшее удивление в голосе, но пушистые кисточки на ушах предательски подрагивали.
—
Кайла и есть моя семья, — обронил с мрачным видом колдун, указывая деревянным скипетром на Нимфу. Он предчувствовал серьезный разговор, и ему, как человеку с отшельническими принципами, было тяжело настроиться на повествовательный лад.
—
Невероятно… — Граф стоял в глубокой задумчивости, метая взгляд от Ведьмака к его дочери.
—
Я уверен, у вас была весомая причина, не представить нам вашу дочь сразу же… —
Хонджун осторожничал со словами, боясь причинить дискомфорт магу, но фунт недовольства, отражающийся на серьезном лице, скрывать не собирался.
—
Лорд Ким Хонджун, вы, безусловно, правы… — начал Ведьмак, приподнимая затуманенные глаза, наполненные редеющей волной мерцающих частиц. —
Я не мог явить вам Кайлу на лицезрение, пока ей не исполнится восемнадцать. И вот, час назад минула полночь, и порог возраста для знакомства с обитателями этого бренного мира наконец-то достигнут, —
подчеркнул он решительным тоном.
—
Она чем-то больна? В силу этого не дозволялось увидеть ее? — прошептала Ави, держа руку на краешке одеяла.
—
Слава Высшим силам, нет… —
вздохнул Ведьмак, приподнимая раскрытую ладонь к освещенному потолку. Его скулы ощутимо напряглись, придавая лицу величественный образ
. —
Кайла была закрыта от мира ввиду того, что она —
наследница моих магических сил. Во исполнение своего священного предназначения и впитывания всей энергии, а также способностей иерархии предков, открыто контактировать с внешним миром было недопустимо. Много злосчастных чудищ, покушающихся на Святое и Недоступное, да будут они трижды прокляты… — слова его прозвучали с такой горестью и ненавистью, что находящиеся в каюте обеспокоенно умолкли.
Тишина продлилась недолго, потому что Ведьмак низким тоном продолжил свой рассказ, будто выдерживание паузы способствовало проявлению храбрости для просвещения совершенно чужих ему существ:
—
Десять лет назад наисильнейшие представители Черной Магии решили изобрести источник неимоверной потусторонней силы. Им было мало власти, им было мало земель, мало зла и крови… Неутолимая жажда бесовства побудила их к созданию разрушающего феномена. Они долго изучали тайные недра оккультизма, скрытые открытия алхимии и неоглашенные теории эзотеризма. Из собранных сведений эти выродки разработали формулу, выбрав нужных жертв для ее претворения в жизнь. Жертвы были похищены и насильно приведены к Алтарным камням Древнего острова, где и происходило слияние магии в единую задуманную субстанцию… Это была кошмарная ночь… Непростительная даже для входа в пылающий Ад… В ту чудовищную ночь они безжалостно распотрошили новорожденного младенца, которого привезли из перерезанной ими же человеческой деревни, мирно существовавшей к югу от острова; четвертовали Огненного Феникса, являющегося священным достоянием и символом воскрешения; обезглавили Черного Колдуна, который отказался помогать им в сотворении этого иудовского бесчинства; сожгли Главного представителя Белой Магии, славившегося своим талантом излечивать и направлять на путь истинный… и… напоследок… — он сглотнул с таким трудом, что острый кадык, выпирающий из татуированной части кожи, гулко шевельнулся, —
…зарезали Правящую в лесах Лесную Нимфу, которая была… моей женой…
Нависшая тишина зыбучим холодком пробежалась по спинам. От дрожи волоски на руках поднялись ровными рядами, одаривая кожу неприятным зудом. Все молчали. В их молчании слышался бесшумный знак скорби и сострадания к магу, который все это время боялся раскрыть столь утаенное и терзающее горе… Ведьмак без капельки эмоций окинул пространство вокруг и продолжил, переложив, переливающийся белыми волокнами, посох из правой руки в левую:
—
После того, как заклинания были прочтены, а все жертвы —
убиты, начался хаос… Созданная энергия оказалась настолько сильной и разрушающей, что все богохульные участники этой потусторонней церемонии сжарились заживо… Вспыхнула необъятная темная сила, названная вскоре «Искрой Феникса», которая унесла много жизней и способностей… Все мы потеряли семьи и дорогих людей из-за этой дьявольской проделки… Но это творение, несущее погибель, скрывалось много лет… Высвободившаяся мощь долго собиралась воедино, чтобы снова посеять смерти на наших землях. Ей понадобилась целая декада, чтобы стать той же самой треклятой субстанцией, готовой к разрушениям… Но мы больше не позволим Черной Магии царствовать здесь… Мы поборем ее и навсегда сотрем с лица земли… Даю слово Великого Ока Небесного Свода… —
сурово обронил он, поднимаясь с места и направляясь к дверному проему. Тяжелые шаги медленно удалялись, оставляя лишь чистый звук бушующих волн.
Оставшиеся в каюте долго не двигались с места, прокручивая его слова в разболевшихся головах. Близился третий час туманной ночи. Силы иссякали, тела просили капельку отдыха и крошечку сна. Первым сдался Вальдос, молча кивнув своим товарищам и удалившись в свой небольшой отдельный уголок в конце судна. Вторыми вышли Хонджун и Авеллия, слегка касаясь ладоней друг друга. Сонхва остался в стенах женской обители. Он был единственным, кто напрочь лишился сна и магическим образом, смог раскрыть второе дыхание, одарившее его крупной порцией бодрости и сил.
Устроившись у ковроподобной тряпочки возле кровати, он сидел бесшумно, листая книгу о способностях фамильяров, дарованных в целях защиты волшебным чадам. Страница сменялась страницей. Шершавые листы приятно касались подушечек пальцев, успокаивая тем самым поток пессимистических мыслей. Увлекшись чтением, Граф и не заметил, что кровать за ним скрипнула, и сонная Кайла, протирая полузакрытые веки, выглянула из-под тяжелого куска обогревающего одеяла.
—
Вы меня подсиживаете? — недовольный полушепот, пронесшийся у затылка Графа, заставил развернуться в сторону кровати всем подтянутым корпусом. Он поймал холодный взгляд аквамариновых глаз, в которых отражалось слабое свечение комнатных огней.
—
Именно так… Слышал, что вас надо беречь как зеницу ока, — улыбнулся Сонхва, откладывая книгу в сторону. Но его улыбка была встречена абсолютным равнодушием и даже долей злости.
—
Хм… Судя по всему, мой отец уже поделился с вами всеми семейными тайнами…
и вы теперь сидите и жалеете меня, думая о том, какая безрадостная доля выпала на мои плечи! — рявкнула она, пытаясь придать нерушимую твердость своему мелодичному голосу. Ей ни в коем случае не хотелось выглядеть слабой перед этим весьма привлекательным представителем сумеречной расы.
—
Не хочу вас разочаровывать, но, увы, я вас не жалею, — Сонхва внимательно вгляделся в нее и заметил забавные остроконечные ушки, которые аккуратно выглядывали из-под спутанных белых локонов. В уголках его рта запрятался намек на улыбку, —
наоборот, сижу и восхищаюсь вашей уникальностью.
—
Хах, ну началось, — скривившись в брезгливой гримасе, Кайла с ног до головы облила Графа леденящим взглядом. —
Не прошло и пяти минут, как вы уже вовсю атакуете меня своими стрелами соблазнения.
—
Да неужели? —
Сонхва пораженно поднялся с места, закинул руки в карманы и, расставив ноги на ширине плеч,
изучающе выдвинул лицо вперед
. —
Поверьте, если бы я выпустил стрелы соблазнения, то ваши глаза уже сверкали бы от восторга.
—
Как бы не так, —
освободившись от теплого лоскута ткани, девушка с надменным лицом скрестила руки перед собой, сидя на кровати с грозной гримасой. —
Чары обольщения на меня не действуют.
—
Я бы не был так уверен, —
яркая улыбка коснулась его губ, а голова, отрицая ее слова, начала медленно покачиваться, —
Не будьте так категоричны, а то придется все-таки принять меры.
—
Принимайте, — она развела руками в стороны, будто призывая его к решительным действиям. В Кайле разгорелся азарт. Не то чтобы она не видела вампиров, но такого как этот, до жути обаятельного и, черт его возьми, харизматичного, еще не встречала. Ей захотелось утереть ему этот ровный и аккуратный нос, показав свою стальную выдержку.
—
Ох, да ладно… — он вальяжно зажмурил глаза, плавно вскинул голову вверх, блистая русыми волосами, и хрустнул шейными позвонками, будто готовясь к опасному прыжку.
Кайла лишь ухмыльнулась этой напускной театральщине и в собственных противоборствующих силах не сомневалась. Девушка моргнула два раза и ровно через эти два мгновения напротив нее лицом к лицу, носом к носу оказался Сонхва, уставившись на нее манящими зрачками.
Нимфа от неожиданности вздрогнула, но не отступила назад, дабы не признать поражение. Она чувствовала запах эльфийского меда, корицы и миндаля, идущего от его слегка влажной кожи. Рубашка, расстегнутая на три пуговицы, демонстрировала атлетически сложенные грудные мышцы, взращенные долгими упражнениями. Его глаза блуждали по женскому лицу, молча восторгаясь пленительными глазами, смотрящими в ответ. Хоть он пытался произвести чарующее впечатление, вышло все совсем наоборот. Она очаровала его. Бесповоротно.
Зрачки скользнули вниз и остановились на приоткрытых маленьких губах, слегка обветренных, но до безумия сладостных. Их дыхание было неуловимым. Будто все вокруг застыло, потеряв ориентир во времени. Кайла держалась до последнего, стараясь контролировать румянец, резко заливший фарфоровое лицо. Графу было намного сложнее, он понял, что еще секунда — и он не сможет совладать с внутренним порывом поцеловать эту незнакомку. Вампир сглотнул и резко отпрянул, подняв руки вверх в знак капитуляции.
—
Сдаюсь… Мои чары на вас не действуют, —
отшутился он, пытаясь потушить внутренний огонь и небрежно смахивая капельки пота со лба.
—
Д-да… я же предупреждала, — сдержанная улыбка коснулась ее лица. Но странное греющее чувство засело где-то внутри. Отгоняя непривычные мысли, Кайла потрясла головой в надежде выпотрошить из сознания произошедшее минуту назад. Еще этого не хватало, обольститься красотой клыкастого представителя кровопийц. Негоже будущему Могущественному Магу вестись на сладкие речи первого встречного. И неважно, что этот первый встречный спас жизнь, рискуя быть утопленным в устрашающем океане… Наверное…
Граф потянулся к стулу и, выпрямив ноги, обтянутые прессованной кожей, во всю длину, расслаблено уселся, расправляя онемевшие плечи. Случившееся породило неловкое молчание между ними, которое хотелось поскорее искоренить, но Великий мастер ораторства Сонхва был слегка растерян и пытался направить перемешавшиеся мысли в нужное русло.
Кайла времени зря не теряла. Шестое чувство молниеносно просканировало Сонхва и выдало импульсом информацию о том, что вампир кристально чист душой и помыслами. Удивительно… Даже в некоторых, казалось бы, безобидных зверьках Кайла находила долю пороков и щепотку зла. А внутри него царила первозданная чистота… какая бывает у младенца, только что явившегося в бренный мир. Но было что-то, до чего ее разум добраться не смог. Какая-то тайна, спрятанная в закромах и недопустимая к раскрытию. Она попыталась пробить этот щит, но сознание Графа блокировало секрет так умело, что дар ясновидения просто откидывался назад, будто мяч, отскакивающий от кирпичной стены. Кайла утомленно потерла виски указательными пальцами и решила сделать паузу. Сейчас у нее совсем не было сил на раскрытие загадок.
Граф не дал молчанию разрастись еще гуще и решил выловить девушку из задумчивой паутины.
—
Почему вы стояли под луной и не реагировали на происходящее? Я окликнул вас несколько раз. Сделал я это, конечно, не очень обходительно, — вампир слегка смутился, вспомнив грубые выкрики, —
потому что принял вас за какого-то тугодума… за что искренне прошу прощения… —
он преклонил голову и виновато улыбнулся.
—
Мне не за что вас прощать, да к тому же я ничего и не помню, — теперь уже голос Кайлы был расслаблен и спокоен. Тонкие руки прильнули к волосам, свесили их во всю длину на левое плечо и умело начали заплетать косу, изредка поднимая кроткий взгляд на Графа. —
Я впитывала силы лунного света, которые так глубоко затуманили мой рассудок, что глаза перестали видеть, уши перестали слышать, а тело просто приросло к палубе… Я была словно под гипнозом, стараясь впитать все до последней капли в ночь своего совершеннолетия… Я даже не ощутила всплески волны или морозный холод, который царил на корабле, я находилась в ином измерении, где со мной делились самым сокровенным…
—
То есть, теперь вас можно считать полноценной Ведьмо… кхм… Чародейкой?
—
Чтобы стать полноценной Чародейкой, не хватит и веков, — с иронией протянула Нимфа, закрепляя косу узлом из кончика локона
, —
но начало положено… К тому же, мой Отец —
лучший наставник в этом деле. Он сможет обучить даже самого бестолкового дуралея, таков уж один из его многочисленных талантов. А я, в свою очередь, стараюсь впитать в себя каждую каплю волшебства, идущую от него и от Матушки-природы… Ведь в мире столько чудес, стоит лишь раскрыть свое сердце… Не правда ли? —
она была полна восхищения и миролюбия, говоря об этом. Сонхва не смог сдержать душевную улыбку. В ее молодой головушке уже зрели такие правильные и глубокие мысли, отчего уверенно можно было сказать, что Приспешница Ведьмака сможет защитить земли от любых нападок Черной Магии. Ведь у нее есть самое сильное и несокрушимое оружие. Волшебное сердце.
***
В каюте Авеллии и Хонджуна была тишина. Темные волосы Лорда распадались торчащими прядями в разные стороны, залезая на глаза. Его плечи поднимались в такт спокойному дыханию. В сознании мелькал третий сон, наполненный запахом утреннего бриза, витавшего у чистого песчаного берега.
Ави не спала. Ворочалась на кровати по всему доступному периметру, не занятому обнаженным телом Хонджуна. Девичьи пальцы невесомо и ласково касались его кожи, считая количество родинок на плече и вырисовывая волнообразные узоры. Его умиротворенное выражение лица вселяло спокойствие. Она молча любовалась им, наслаждаясь каждым сонным движением.
Приняв еще одну неудачную попытку уснуть, Ави медленно поднялась на локте, чувствуя, как ткань сползает ниже, оголяя соблазнительные изгибы тела. Крепкая мужская ладонь тут же подхватила ее. Она попыталась было увернуться, укутываясь несчастным кусочком одеяла и стягивая его, окончательно открывая рельефную спину Хона.
—
Куда собралась… — его сонный хрип в нагретую щеками подушку и резкое одергивание ткани на себя. Она с неуловимым писком свалилась на него, чувствуя под собственной грудью тепло горячей спины. —
Не пущу… — его рука быстро перехватила Ави за талию, и та, еле дыша, оказалась под его массивным плечом. —
Давай спать… — все такое же хриплое бурчание под нос. Ладонь все сильнее прижимала ее к себе, и она чувствовала плотные мышцы, покрытые бархатной кожей, вызывающей бурю мурашек.
—
Хон… мне не спится… — промямлила она в его расслабленное плечо.
—
Почему же? — хлопая полузакрытыми веками, Лорд сладко зевнул. Царство Морфея уже было покинуто одной ногой.
—
Да просто так… ничего особенного,
спи, милый…
Я тоже сейчас постараюсь уснуть… — Ави не хотела загружать Хонджуна своими беспочвенными переживаниями. К тому же, вчера он пытался ее отговорить от поездки, ссылаясь на опасность. Не то чтобы Авеллия боялась трудностей, совсем нет, просто это нахлынувшее неведение скручивало все внутри, заставляя представлять бесчисленное количество возможных вариантов исхода.
Хонджун проснулся окончательно, многозначительно хлопая умными глазами. Аккуратно потянувшись, он придвинулся к ней ближе и коснулся ее губ, задерживаясь на волнующей коже. После этого Лорд, поднявшись на локоть, подпер ладонью полусонное лицо и навис над ней, играя свободной рукой с ее распущенными локонами.
—
Ави…
моя Ави…
поделись со мной… что тебя беспокоит? — голос его звучал тихо и заботливо, побуждая исповедаться во всех мучающих мыслях. И она не стала их таить…
—
Я… Понимаешь… Я все думаю, а вдруг у нас ничего не получится? Мы же не знаем, что нас там ждет и как все закончится… Я боюсь кошмарного конца… И это паршивое чувство не уходит…
—
Ну-у-у, — задумчиво протянул Хон. —
Даже зная, что финал может быть печальным, ты не отказалась от попытки. Я не отказался от попытки, Сонхва и Вальдос тоже рискнули всем возможным. Мы изначально не знали и до сих пор не знаем, на что соглашаемся, кроме того, мы никому не давали надежды на то, что справимся. Поэтому не стоит терзать себя мыслями о том, что наша помощь никак не изменит происходящее зло.
—
Но ведь если нас ждет провал, это будет значить… что мир не спасти? Если и мы не смогли, то кто сумеет?
—
Я уверен, наших сил хватит, чтобы одолеть этот сгусток смрада.
—
А если нет?.. А если мы встретим… конец света?.. —
тревожно выдохнула Авеллия.
—
Тогда я могу обещать тебе только одно…
—
Что же?.. —
она боязливо уткнулась ему в грудь, пытаясь перенять его спокойствие.
Хон ласково зарылся носом в ее волосы и, оставив теплый след на макушке, шепнул:
—
Я буду крепко держать тебя за руку… И если весь мир в одночасье померкнет, я буду рядом с тобой в угасающем свете…
***
К полудню навьюченный корабль уже сторожил берег Древнего Острова, отдыхая от проделанного томительного заплыва.
Остров представлял собой холодный клочок земли, усеянный плотным слоем плывущего тумана. Если не переступить берег и не шагнуть в эту серую гущу, могло показаться, что здесь нет ничего, кроме движущегося полотна на участке воды. Дорогу к острову не удавалась отыскать ни одному существу, лишь Чародеи Белой и Черной Магии первой степени могли получить видение с указанием точного маршрута к этому насквозь пропитанному колдовством кусочку таинственного участка.
Ведьмак с Кайлой первыми покинули корабль, ступив на холодный серый песок берега. Вслед за ними последовали Ави и Хонджун, неспешно вглядываясь в окружающую их сумрачную зону.
Вальдос все еще кружил в своей каюте, вычищая последнюю бутыль медового эля, чтобы хоть как-то скрыть прошедшую в раздумьях бессонную ночь. Наконец-таки осушив весь сосуд с веселящей жидкостью, он взмахнул застоявшимися крыльями и сорвался с места.
Умело лавируя по коридору, альбинос всматривался в открытые двери кают и ускорился, думая, что все уже покинули судно. Его кривой полет сопровождался ворчанием на собственную нерасторопность. Последняя каюта, принадлежавшая Сонхва, все еще была закрыта. Слышались гулкие шаги его ботинок, которые маячили по периметру комнаты.
—
Чего этот упырь галантный там медлит, — буркнул Вальдос, направляясь в его сторону. Дверь приоткрылась легким взмахом крыла. Альбинос с широченной улыбкой заглянул внутрь, но через миг уголки его рта испуганно сползли вниз.
Он замер так, будто увидел ожившего мертвеца воочию. Сонхва стоял у кусочка зеркала, с задернутой рубахой вверх и обнаженным торсом, но, увидев ворвавшегося без спросу гостя, резко опустил ткань обратно, закрывая часть пресса, скрытую нависшей тенью от занавесок. В глазах Вальдоса промелькнул дикий страх и неверие.
—
Не может быть… — прошептал он, подлетая к нему ближе. —
Этого просто не может быть…
—
Какого Дьявола ты врываешься без стука?! —
огрызнулся Сонхва, спешно накидывая длинный кардиган поверх плеч.
—
Покажите мне это! Покажите! — взвыл альбинос, хватая его рубашку когтями.
—
Отпусти, Вальдос! Это не твое дело! — Граф небрежно отбросил от себя его крылья и отступил назад, запахивая кардиган поплотнее.
—
Я сейчас же всем расскажу! Как вы могли молчать? Пресвятой Дракула! Как вы могли об этом молчать?! — обрывистые крики Вальдоса вырывались из каюты, Сонхва быстро сориентировался и, схватив летучую мышь цепкими руками, пригвоздил ее к стене, закрывая рот ладонью.
—
Не смей… Слышишь, не смей что-либо кому-либо говорить! — злобное шипение доносилось из приоткрытых губ, из которых выглядывали отросшие на миллиметр клыки. —
Я сам решу, когда раскрыть свой секрет, понятно? Тебе понятно?
—
Вы не имеете право! —
прохрипел Вальдос сквозь сжатые пальцы. —
Нельзя молчать о таком!
—
Да чтоб тебя… —
Граф злобно прорычал, и глаза его налились кровью, а клыки взросли во всю скрытую длину. Лицо вампира слегка вытянулось, заостряя подбородок и скулы, а голос грозно и решительно пророкотал на латыни святой обет молчания: —
Ego conjuro te, Valdos, ex voto silentium, ego sigillum vos cum sanguis meus, vere vocans in te servare secretum meum usque ad diem constituti per me in nomine sanctissimae Dracula! (Заклинаю тебя, Вальдос, обетом молчания, скрепляю тебя кровью своей, воистину призывая сохранить мой секрет до назначенного мною дня во имя Пресвятого Дракулы!).
Медленно высвободив свою руку от лица альбиноса, Граф безжалостно прикусил ее у запястья и поднес к нему, жадно вглядываясь во влажные глаза.
Вальдос молча смотрел на него, пока по его белой мордашке скатывались горькие капли, вырывающиеся из разорванной души. Когти, вжавшиеся в стенку, проткнули деревянный пласт, заставляя труху сыпаться из проделанных отверстий. Они тяжело дышали, глядя друг на друга как заклятые враги перед смертоносной битвой.
Кровь с запястья Графа крупными каплями выстилала пол, оставляя багровые дорожки на бронзовой коже. Альбинос уязвленно смахнул его вторую руку от своего горла и, поджав губы, вонзил коготь в крыло, высвобождая поток вязкой жидкости. Они безгласно сжали друг другу раненные конечности в знак принятия обета.
—
Ego tibi verbum meum (Я даю тебе слово), —
смиренно прошептал Вальдос и вылетел прочь, смахивая предательски льющиеся слезы с больших медных очей.
