Десять талонов

Проснулся я резко. Голова болела не так сильно, простыни липли к телу от пота, на границе сознания отчаянно билась какая-то мысль. Я сел и потер руками лицо — глаз открывался. За окном сгущались сумерки. Неожиданно меня осенило. Моя смена уже началась, а значит, меня кто-то заменял. Не тот ли, кто сделал фотографию, чтобы убрать меня в этот день? Более того, я должен был пропустить смену раньше, еще когда получил кирпичом по голове, но оклемался слишком быстро и нарушил планы… Все сходилось. Я подскочил и принялся скорее звонить Танечке. В динамиках была тишина — она так и не разблокировала меня. Я чертыхнулся и пнул стул. Недомогание как рукой сняло, по телу разлился адреналин: я интуитивно чувствовал, что вот-вот случится беда. Сбросил, пнул стул еще раз, набрал Костику, и принялся поспешно одеваться, слушая длинные гудки. Костик не ответил. Я зашнуровал ботинки, засунул пистолет за пазуху и застыл, спешно соображая, что могло понадобиться еще. Подумал набрать Теплякову, но тут же отсек эту мысль. Начальник мог быть в сговоре. В очередной раз выругавшись, я выскочил на улицу. Было ветрено, сыро и противно. Я поймал первое попавшееся такси с зеленым фонарем в шашечки и отсыпал водителю горсть купонов. За скорость и, возможно, последующее молчание. Через КПП я буквально пролетел, потому что старый охранник узнал меня и не видел причин не впускать. Даже не проверил на радиацию — кому она сдалась, если администрация уже сидела по домам. До главного здания НИИ я бежал бегом, напрочь забыв о головокружении и ушибах, а потом с силой забарабанил по двери. Как на зло, когда было нужно больше всего, ее не забыли запереть. Костик открыл почти сразу. Я схватил его за воротник и буквально затолкал внутрь. — Эй, что случилось? — непонимающе спросил он, пытаясь отцепить мои руки. — Ты почему на звонки не отвечаешь? — зашипел я, волоча товарища к комнате охраны. — Да я… Коммуникатор на зарядке бросил… Там фильм скачивается, — сбивчиво объяснил он. — Вышел, может, не слышал… Я вломился в комнату и окинул взглядом экраны. Они спокойно мерцали привычным голубым светом, будто ничего не происходило. — Кто на смене вместо меня? — Копейкин… Я бросился к камерам. На седьмом этаже все было спокойно: пустой коридор, как и должно быть. Где бродил чертов Копейкин? Я не доверял ему ни на грамм. Взгляд судорожно метался от экрана к экрану. Может, Танечка и другие студенты просто не пришли сегодня? Хотелось надеяться… Невзначай я бросил взгляд на монитор, показывавший вид снаружи. Входная дверь в главное здание была закрыта — а я ведь точно запомнил, что отставил ее распахнутой в спешке. Догадаться было несложно. Я коротко скомандовал: — Выключи-ка свет на проходной. Костик метнулся к дежурным кнопкам и щелкнул. Через маленькое окошко было видно, что холл погрузился в полную темноту, но на экране не произошло изменений. Товарищ тоже догадался: запись подменили. Судорожно сглотнул, тронул меня за рукав. — Только не говори, что… — Будь здесь, хорошо? — как можно спокойнее попросил я, хотя сбившееся дыхание выдало панику. — Студенты ведь на седьмом, как обычно, да? Костик молча кивнул. Я взбежал по лестнице с такой скоростью, словно за мной гналось полчище крыс-мутантов. В НИИ было тихо и пусто, как и любым вечером. Едва переведя дыхание, я вытащил из-за пазухи пистолет и осторожно двинулся вперед по коридору. Хлопнула дверь. Я дернулся к стене, прочь из неяркого ореола технического света, и замер. Копейкин вел Танечку за локоть, в другой руке держа автомат. Лицо его было перекошено от напряжения, а Танечка казалась испуганной и пыталась выкрутиться из его цепкой хватки. — Не хочу я с вами никуда идти! — звонко возмутилась она. — Если это эвакуация, то почему нет сирен? Копейкин зло оскалился: — Таков порядок. Не дергайтесь! Еще немного, и он заметил бы меня. Поэтому я сам выступил из полумрака, вскинув пистолет. Но в охраннике тоже говорило военное прошлое. Он грязно выругался и поднял автомат одновременно со мной. Между нами было метров пятнадцать, и я понимал: мы оба не промахнемся. Танечка, заметив меня, изумленно вдохнула и рванулась ко мне, но Копейкин без труда удержал хрупкую девушку. — Отпусти ее! — крикнул я, держа его на прицеле. Можно было выстрелить в голову, но не факт, что Копейкин не успел бы среагировать прежде. — Проваливай! — оскалился мужчина. — Иначе спущу в тебя очередь! — Пожалуйста, отпустите! — взмолилась Танечка, отчаянно вырываясь. Я медленно шагнул вперед. Копейкин замер, продолжая наставлять на меня дуло автомата. Танечка всхлипнула, не справляясь с эмоциями. — Отпусти ее, — медленно повторил я. — Иначе я тебя прикончу. — Если ты выстрелишь, то лишишься всего, — Копейкин гадко заулыбался, уверенный, что выбрал нужную болевую точку. — Работы, жилья, свободы… И отправишься в тюрьму, где тебе самое место. Меня это не трогало. Я находился в бегах с того самого момента, как мы с Васильевым под грохот автоматных очередей и чужие вопли улизнули с очередного задания. Мне было не привыкать. — А это всего лишь девчонка, — продолжил Копейкин и на пробу сделал шаг в сторону, собираясь обойти меня по дуге. — Всего лишь девчонка… Разве она стоит твоей жизни? Танечка смотрела на меня умоляюще. От стресса и страха ее мелко трясло, и я понимал, что еще немного, и у нее случится истерика. — Эй, Сычев! Ты тут? — послышался сзади осторожный голос Костика. — Твою ж мать! Я даже не успел ни о чем подумать: тело среагировало молниеносно. Копейкин глянул куда-то мне за плечо. Я выстрелил дважды и метнулся в сторону. Мужчина заорал, и очередь прошлась по бетонной стене прямо рядом со мной, осыпая градом осколков и крошки. Я закашлялся. Танечка стремительно кинулась ко мне, и я притянул ее к себе, обнимая на короткий миг, а потом оттолкнул за спину. Снова прицелился, попал ровно за секунду до того, как Копейкин, уже перехвативший оружие в другую руку, убил бы меня. Он опять заорал, хватаясь за раненое плечо. Сжав Танечкину руку, я потащил ее к лестнице. — Бежим, бежим скорее! Пришлось толкнуть, подгоняя, еще и Костика, оторопело застывшего с автоматом в руках. Мы пробежали пять пролетов, когда нас оглушили сирены. Повсюду замигали красные голограммы с надписью «Тревога!» Я недолго проработал в НИИ, а потому плохо изучил типы звуковых сигналов. — Что это значит? — спросил я, с трудом перекрикивая вой системы безопасности. Мы остановились буквально на секунду. Танечка вцепилась в меня мертвой хваткой, и я снова привлек ее к себе, успокаивая. — Угроза внутри! — прокричал Костик в ответ. — Все двери и окна блокируются, приезжает срочный отряд ликвидаторов! — Через черный ход не выйдем? Костик помотал головой. Я тоже это понимал, скорее всего, одна дверь будет открыта, и через нее прямо сейчас ворвется охрана других зданий. Кто знает, какое у них распоряжение насчет нас. Сломать прочные пластиковые окна и выпрыгнуть тоже не подходило — на голой территории НИИ, окруженной забором, мы стали бы отличной мишенью для снайпера. — А… подвалы? — с надеждой спросил я. — Я не знаю… — Костик смотрел почти жалобно. — Это ведь легенды… Но там можно спрятаться за какой-нибудь гермодверью и подумать. Это подходило. — Тогда иди. Скажешь, что ничего не знаешь, прибежал на шум, а камеры были сломаны еще с дневной смены, — я махнул рукой, отсылая Костика. Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами, совсем как, бывало, делала Танечка. Растерянно. Непонимающе. — Я без тебя не пойду. — Костя! — я отпустил Танечку и заорал я на товарища, откровенно начиная паниковать. — Проваливай, понятно? Со мной тебе потом жизни не будет. Костик поджал губы, посерьезнел и крепче сжал автомат. На лице его появилось до того не знакомое мне выражение. Я с ужасом догадался: гордость. И наивный, бессмысленный и отчаянный героизм. — Я с тобой пойду, — упрямо ответил он. — Если ты сдохнешь, кто Татьяну Михалну защищать будет? В сердце екнуло, будто оборвалось. Спорить с Костиком я больше не стал — он все решил. Бегом мы спустились до первого этажа и, боясь, что вот-вот столкнемся с охраной, пробежали по коридору до другой лестницы и ринулись вниз. Сирена здесь звучало глухо, словно издалека. На минус пятом был пост Вишневецкого. Обычная проходная с турникетом и комнатой охраны с окошком, все как и у нас, только мрачно, низкий потолок и неизменный запах сырости. Я толкнул дверь ногой, и она распахнулась. Димка, который остался на посту один, потому что все побежали наверх искать нас, крутанулся на кресле и тут же вскинул руки, увидев, что я направил на него пистолет. — П-парни, вы чего? — выдохнул он, ошалело глядя на нас с Костиком. — Автомат давай, — быстро сказал я. — И доставай свой рюкзак. Патроны, аптечка, что там у тебя? Все кидай. Димка снял с шеи автомат и вручил мне. Потом поспешно вынул из-под стола рюкзак и принялся дрожащими руками сгребать все, что попадалось под руку. Я тем временем бросил взгляд на мониторы — на камерах все было спокойно, до сих пор шла поддельная запись. — Ребят, может все же как-то… — начал было Димка, переводя взгляд с одного из нас на другого. — Татьяна Михална, что ж вы… Резким жестом я ударил Димку пистолетом по голове и он обмяк в кресле, потеряв сознание. Костик поднял упавший на пол рюкзак и поспешно закинул на плечо. — Черт, надо было спросить, есть ли спуск ниже, твою ж… — Я знаю, — тихо перебила Танечка. — Я там была. Я уставился на нее в изумлении. На картах НИИ ничего глубже минус пятого не рисовали. — Ну веди. Мы побежали за девушкой вперед по коридору мимо огромных гермодверей. Где-то что-то жужжало даже сейчас, ночью — непрерывно работали приборы и машины. На большинстве дверей был знак радиации. В конце темного коридора мы уперлись в неприметную серую герму без номера и опознавательных знаков. Танечка откинула тонкую пластинку, за которой обнаружился сенсорный экран, и принялась вводить код. Первая попытка оказалась неудачной, дверь пискнула и экран мигнул красным. Вторая, третья… — Не получается! — девушка всхлипнула и ударила ладонью по двери. — Может, еще раз? — подбодрил я. Танечка снова забарабанила пальцами по экрану. Я унял сбившееся дыхание и вдруг сквозь натужное сопение Костика различил шаги. — Тише, — прошептал я. Все замерли. Я включил фонарик, отобранный у Димки, и направил луч вперед, потому что одинокой технической красной лампочки у двери было мало. На том конце коридора был Тепляков, осторожно подкрадывающийся к нам со старомодным пистолетом в руке. — Добегались, щенки, — негромко сказал он и прикрыл другой рукой глаза от луча фонарика. — Стоять, не дергаться. Я судорожно сглотнул и осторожно шагнул вперед, оставляя Танечку и Костика за спиной. Вытащить оружие я, конечно, не успел. — Стоять, Сычев, — холодно повторил начальник. Меня охватило чувство дежавю. Я был на месте Копейкина, только у того было оружие. Но я не мог поверить, что Тепляков тоже позарился на бесплатные купоны. Он был суровым, не слишком довольным жизнью старым воякой, но я не хотел верить, что он способен на подлость. Просто не хотел. — Позвольте вам все объяснить… — осторожно начал я. — Вы двое подстрелили товарища Копейкина, оглушили товарища Соколова и похитили девушку. Правильно? — Позвольте! Татьяне Михайловне угрожает опасность, товарищ Копейкин куплен… — попытался возразить я. — Пусть скажет сама, — Тепляков кивнул на девушку. — Говори. Я заслонил Танечку собой. Я догадывался, какой ужас она переживает, и отчаянно хотел ее уберечь от дополнительного стресса. Пускай мы с Костиком погибнем, но она вспомнит этот дурацкий код, пройдет через подземелья метро и найдет дедушку. Он-то не даст ее в обиду. Но Танечка осторожно тронула меня за руку и выступила вперед. — Пожалуйста, не трогайте нас, — попросила она, храбрясь, как могла, но голос все равно предательски дрогнул. — Товарищ Копейкин сказал, что в здании эвакуация и попытался увести меня. Другие охранники остались с моими однокурсниками. Они все в сговоре… Если вы отдадите меня им, дедушка рано или поздно все узнает, и вас тоже будут судить. Тепляков раздумывал, плотно сжав губы под густыми усами. — На всех камерах подменена запись, а меня специально избили, чтобы убрать со смены. Вам тоже следует сваливать поскорее, если вы… не заодно с ними, — добавил я. Старый начальник опустил пистолет. Я выдохнул с облегчением. — Вы код от двери знаете? — робко подал голос Костик. — Товарищ начальник… — Чтоб вас всех, — в сердцах выругался Тепляков. — Сычев, Сычев… Я с самого начала знал, что от тебя будут проблемы. Чтоб тебя, а. Я не опустил взгляд. Мне не было жаль. Я жил свою жизнь так, как умел, и как ощущал правильным. Сейчас я должен был вернуть Танечку семье целой и невредимой, а на все остальное было плевать. Тепляков оттолкнул меня и подошел к двери. Быстро ввел код и крутанул колесо на гермодвери. Та скрипнула и открылась. — Проваливайте. Чтоб я тебя и тебя больше никогда не видел, — проговорил начальник, поочередно ткнув пальцем сперва в меня, а потом в Костика. Я благодарно кивнул и перешагнул высокий порожек. Пахнуло холодом и влагой. — Чипы мне сдайте, — вдруг сказал Тепляков. До этого я не додумался и скорее полез вытаскивать крохотную карточку из коммуникатора. Костик последовал моему примеру, а девушка замялась. — Нас найдут по нему, — бросил я тихо. — Давай, помогу. Я вынул ее чип, и все три легли Теплякову на ладонь. Даже если он выбросил бы их прямо тут, это все равно было правильно. Разве что немного жаль расставаться с моей новой личностью, на которую я, вообще-то, долго копил. Танечка и Костик зашли следом, и тяжелая гермодверь закрылась, оставляя нас в кромешной темноте. Подсвечивая фонариком, мы сбежали еще два пролета вниз и оказались в очередном коридоре. В нем тоже располагались лаборатории, видимо, особо секретного назначения. — Вот здесь я была. Давно еще, с дедом, — сказала Танечка. Из ее рта вырвалось облачко пара. В метро не казалось так холодно, как в этом жутком подземелье. — Тут есть двери, в которые вы не заходили? Она кивнула. Несколько я отмел сразу, потому что на них были номера. Одна оказалась узкая и закрывалась на навесной замок. Выбор был удачный. Мы с Костиком без труда взломали дверь, и из нее вырвался сырой сквозняк. Вертикальная лестница была как две капли воды похожа на ту, по которой я спускался с Васильевым. — Ноябрьская, — благоговейно прошептал Костик. — Самая глубокая станция во всем Союзе. — Во славу Партии, — хмыкнул я. — Полезли, пока за нами не пришли.