* Palaye Royale - Punching Bag *
Глаза Дракона горят ненавистью, и это тот самый пожар, который потушить невозможно. И довольно непривычно, но сейчас его пламя направлено не на неё, а на того, кто стоит рядом с ней. Но Чонгука это, кажется, ни капли не пугает, его лицо напряженное, не такое расслабленное, как несколькими мгновениями ранее, когда он подпевал какой-то попсовой песне в машине. А у Юн все органы сводит от страха, она боится, хоть и научилась прятать свой страх под толстым слоем напускного равнодушия. И сейчас она боится, что кто-то кроме неё может пострадать от рук Дракона. Ей ли не знать, каким жестоким он может быть. Джиен переводит взгляд на Юн, и она вся сжимается в тугой колючий комок. - Твои желания здесь ничего не значат, ты живешь только потому, что это я разрешаю тебе жить, - держит своими длинными острыми пальцами ее подбородок и скалится. Цербер на вратах ада кажется милым шпицем по сравнению с этим чудовищем, которое все крепче сжимает челюсть девушки, но плакать нельзя, кричать нельзя, иначе будет хуже. Она этот урок давно усвоила. Этот урок на ее спине глубокими уродливыми шрамами остался. - Завела себе нового друга? - Дракон сплёвывает на землю и обнажает свои зубы, словно хищник. Он под кайфом, это видно: его зрачки такие огромные, что даже радужки не видно, Юн это замечает даже своим опьяненным взглядом. - Садись в машину, - ровным сухим тоном отданный приказ звучит громче взрыва атомной бомбы. Чонгук сжимает кулаки в карманах и краем глаза на девчонку смотрит. Пазл, что постепенно складывается в его голове, образовывает неутешительную картину происходящего, а выражение лица Юн лишь подтверждает его мысли. - Она с тобой никуда не пойдёт, - голос Чона словно вырывает ее из тьмы, девушка часто моргает и смотрит на него, но тот прожигает взглядом Квона. Он теперь похож на хищника: глаза с легким прищуром изучают ее брата, скользя по его лицу, по рукам, обвешанными массивными кольцами. Этот парень сумасшедший или он не знает, на что способен ее брат. Возможны и оба варианта, иначе откуда такая дерзость и уверенность в нем сейчас? - Да что ты? – Квон скалится снова, зубочистку зубами сжимает. – Ты так в этом уверен? Улыбка кривая говорит только о том, насколько он уверен в своем влиянии. В своём влиянии на эту девчонку. Стоит ему лишь в глаза ей посмотреть и: - Подойди, - шепотом почти, но он по венам ее разрядом тока проходится. Чего ты ожидала, милая? На секунду зарядилась уверенностью Чонгука, и вот жизнь очередную пощечину влепила, чтобы ты очнулась. Шаг. И ещё один. И ещё. Сопротивление? Всегда лишь иллюзия. Борьба может закончиться, а ты даже этого не заметишь. Думаешь, что борешься, а на самом деле уже давно сломлена. Его пальцы в волосах на затылке, разворачивает с силой к Чону лицом: - Скажи ему, дорогая, - тягучий, как мёд, и сладкий, как яд, голос ей на ухо. Она боялась этого момента, боялась почувствовать себя слабой и никчемной, боялась почувствовать то, что сил не осталось. Но именно это сейчас и происходит. Ноги онемели, и руки продолжают дрожать. Стыдно за себя такую, стыдно признавать его превосходство над собой, стыдно смотреть в глаза этому парню напротив, потому что еще несколько минут назад носила маску полнейшей уверенности и равнодушия. Ни того, ни другого в ней сейчас нет. Дракон не делал этого раньше, никогда не выставлял их отношения у всех на виду, никогда не опускался до прилюдных унижений, и это растаптывает ее сильнее всего. Теперь она уже не сможет "держать лицо", потому что правда - вот она. Прямо перед Чон Чонгуком, в одном лишь шаге от него. Ему остается только взять ее обнаженное нутро и растереть между пальцев, потому что от нее по сути ничего уже не осталось. А у того в глазах полное понимание читается, он смотрит то на неё, то на Джиена, в его голове шестерёнки крутятся с удвоенной силой, и вот, кажется, он сам обо всем додумался. Не глупый парень - ещё один повод держаться от него подальше. И как бы сейчас ее изнутри не терзало и не ломало, она по итогу знает, чем все закончится. - Я поеду с ним, Чон, - голос дрожит, и это радует Квона, он даже глаза от удовольствия прикрывает. А отступить - не значит проиграть. В данном случае, это сбережет хотя бы одну жизнь. Дракон ухмыляется снова. Потому что победил в очередной раз. В этой игре Джиен – альфа, он игрок, у которого у рукаве чертова дюжина козырей, а Чон – новичок, и правил совсем не знает, хотя стоит такой уверенный в своих силах, будто надеется его одолеть. - Какой смелый, - Чонгук губы слегка растягивает в такой улыбке недоброй, что это выглядит довольно угрожающе, почти так же страшно, как и улыбка того, кто волосы Юн в кулаке сжимает. - Кажется, ты забыл, где находишься, Дракон? - делает шаг к ним, руки в карманах держит, расслаблен, хладнокровен и он так ужасен сейчас в своём спокойствии. - Ты на моей территории. Так что, - пальцы сжимает вокруг запястья Юн, - она остаётся. У каждой войны есть свое начало. Что-то, что стало отправной точкой. Началом этой войны послужило то, что Квон Джиен впервые столкнулся с тем, кто диктует ему условия, с тем, кто не сгибается под натиском его безумия и жестокости, с тем, кого сломить кажется сейчас абсолютно невозможным. И девчонка чуть ли не падает то ли от страха, то ли от шока, когда хватка слабеет, и брат выпускает ее из своего плена. Одним резким движением она оказывается за спиной Чона и не может даже вдох сделать. Она уставилась ему в спину своими полными слез глазами и дрожит вся до кончиков пальцев. А они сейчас в руках Чонгука, он крепко держит, не отпускает, его ладони теплые такие, будто сами просят ее довериться, успокоиться, ему поверить. Она чертова лужа рядом с ним таким, он стоит между ней и братом, и впервые в жизни кто-то преградил тому путь. Плакать нельзя, она это знает. Правило, которое усвоила уже давно. Но ещё одно правило, которое соблюдалось беспрекословно все эти годы, было только что нарушено, и что теперь все это значит, ей даже представить страшно.* Danny Blu - Paradise City *
Огни высоток на противоположной стороне залива мерцают, отражаются в воде, расплываются по ее поверхности; в это время года ветер пронизывающий, холодный, особенно с моря, но сейчас кажется непривычно тёплым, будто он чувствует леденящий душу страх и пытается хоть как-то ее согреть. Это иллюзия, само собой, но Чон не замечает мурашек на своей коже, он весь сейчас в своих мыслях погряз, чувствует, как Юн дрожит всем телом, слышит ее молчание, но не пытается его нарушить. Она дрожит не от холода - от страха, от стыда, возможно, потому что такие как она не привыкли свои слабые стороны показывать. Кем он хочет стать для нее? Кем она его считает рядом с собой? Лишь очередным знакомым, который стал невольным свидетелем этой самой сцены или тем, кому можно довериться? Второе вряд ли, ведь она никому не верит, это понятно и совсем не удивляет. Удивительно то, что она ещё здесь: смотрит в темноту, туда, где тёмная гладь воды сливается с чёрным ночным небом, молчит с тех самых пор, как они уехали из «тупика», Чон сам ее посадил в машину и под разъярённый взгляд Дракона увёз оттуда. А мысль о том, что Чонгук непременно должен быть подле неё как-то сама собой залезла в голову. И Чонгук не ищет причин, обоснований и каких-то объяснений, впервые в жизни он не сам решает, а поддаётся течению и рад тому, куда оно его несёт. Юн семнадцать, Чонгуку двадцать три, но стойкое ощущение, что это она его старше на целых шесть лет, багаж ее жизненного опыта переполнен и вот-вот грозится взорваться. Готов ли Чонгук оказаться рядом в этот момент? Какого-то черта определенно да. Почему? Да хрен его знает. - Никому ни слова, ясно? - ее голос скрипучий, подавленный, еле слышен за шумом волн. - Техен и Джен не в курсе. И это так и должно оставаться, - смотрит на него, и он словно заново познакомился с ней, потому что сейчас она абсолютно другая: маски сняты, претворяться не за чем, все и так на поверхности - бери, топчи, кромсай или сожми в кулак и спрячь от людских глаз подальше. - Почему ты не сказала им? Они же твои друзья, - она улыбается уголками губ так снисходительно на его слова, словно он какую-то глупость сморозил. - Вот именно. Мои друзья, - отворачивается, а ветер ее волосы чёрные, те, что ниже плеч, до самых лопаток почти, треплет, играется с ними. - Я себя защитить не могу, но их должна. Мне не нужна помощь, я не нуждаюсь в ней. То, что ты сделал… Ты, наверное, думаешь, что помог мне, но на самом деле сделал только хуже. Чувствуешь себя героем, защитником? - снова ему в глаза своими чёрными впивается. - Ты насладишься этим чувством, будешь гордиться собой. Спас девчонку из лап абьюзера. Это так смело. Безусловно. Только вот я вернусь к нему снова. И снова все повторится, будет даже хуже во сто раз. И знаешь, что самое дерьмовое? - Что? - Что я привыкла. Привычка - это самое дерьмовое. Я привыкла к боли, привыкла к тому, кто ее причиняет. Самое хреновое, что меня не нужно спасать. Я уже давно не верю в спасение. - И чего же ты ждёшь сейчас от меня? - усмешка на его губах, встаёт перед ней и ветер теперь ему в спину. - Что я просто об этом забуду? Отпущу тебя обратно к нему, зная, что он может с тобой сделать? Думаешь, что услышав это, я пожму плечами и плюну на все? - А почему нет? Синдром спасателя? Или ты борец за справедливость? Ни тому, ни другому тут не место. Ты ничем мне не обязан, так что просто отойди в сторону. Серьезно, такая смелость в ее глазах плещется вперемежку со смирением, что жуть берет. Не это должно быть во взгляде семнадцатилетней девчонки, совсем не это должно литься из ее рта. Так мало прожила, но уже настолько сильно разочаровалась в своей жизни и в людях. - Я, может, не могу просто отойти в сторону. - И почему же? Хороший вопрос, просто замечательный, плохо только, что ответа у Чонгука на него нет. Сказать, что должен? Но не должен ведь, он ее не знает совсем. Сказать, что хочет? Что нравится она ему? Глупо, по-детски так. И кому рассказать - смеяться будут. Он не влюбился, просто чувствует где-то внутри, что в силах стать ее стеной, опорой и защитой, а зачем ему это, он уже потом разберётся. Чонгук плечами пожимает и в сторону смотрит. - Мне нужно идти, - она говорит очень тихо, капюшон на голову накидывает, а сама медлит. - Я тебя не отпущу. - А я и не спрашиваю твоего разрешения. Хочешь помочь, тогда не поступай как он, - голос ее уже не такой уверенный, как раньше, он настоящий, в нем жизни больше и для Чонгука это как маячок в темноте. - Уважай меня и уважай мой выбор. Желание затолкать эту упрямую девчонку в машину и увезти на чертов край света слишком велико, но ведь он ее уважает, черт возьми, и он не Дракон. Будет поблизости волком ходить, пока она не привыкнет к нему. Кто из них дикий зверь - это ещё подумать надо, потому что, это ему, скорее всего, придётся попытаться ее приручить. Она, глядя на его руку, вцепиться в неё готова, не зная, что кроме боли бывает ещё и забота. - Ты выбираешь неправильно, - ей в спину. Она не оборачивается, но замирает на минуту. Услышала. И шанс она должна дать не Чонгуку, себе самой. Сможет ли? Тоже неизвестно, ведь впервые в ее душе поселилось сомнение и… надежда? Это именно то, что сладко обманывает всегда, поэтому она не оборачивается на его слова. Уверена, что все ее эмоции можно по лицу сейчас прочитать, чувствует его взгляд на своём затылке, но не смотрит, вдруг заметит?* Pastelle, XENEN - Numb *
Быть примерным сыном не сложно, но дико скучно. Техену никогда не составляло особого труда быть внимательным, ответственным ребенком, его родители хвастались его успехами перед своими друзьями, а для Техена его собственные достижения особого значения не имели. Он не был спортсменом, но хорошо учился, был начитанным, обаятельным и общительным ребёнком. Ходил на курсы корейского, своего родного языка, между прочим, но из-за жизни в Штатах он был для него чужим и слишком сложным. Свой отпечаток накладывало и то, что дома на корейском никто не разговаривал, кроме бабушки, а вскоре из-за своего неважного здоровья, она стала приезжать все реже и реже. Ну а потом все изменилось в один миг. Вроде бы ничего криминального, все как у всех. Его родители развелись, оставив сына, тогда ещё тринадцатилетнего, в самом разгаре пубертатного периода справляться со всем этим в одиночку. И он справлялся. И справляется до сих пор, собственного говоря. Так, как может, прилагая, наверное, недостаточно усилий. Они с матерью переехали в Корею, и это послужило ещё одним толчком в неверном направлении. Из хорошего примерного сыночка, он превратился в того, кто прячет травку в ящике письменного стола, в того, кто напивается на вечеринках и в того, кто копит деньги на байк, чтобы участвовать в уличных гонках. Он все тот же отзывчивый Техен, все тот же любящий сын, просто он вырос, наверное, нашёл себя в том, в чем бы не хотели его видеть родители. Но ему семнадцать, и на их мнение он наплевал. В их доме никогда не было ссор, родители разошлись тихо, слишком тихо. Лучше бы они выясняли отношения криками и бранью, тогда бы Техен, возможно, знал, из-за чего распался их брак. А так, отец и мать ничего ему не говорят, хотя поначалу он жуть как хотел во всем разобраться. Но время шло, и он понял, что их отношения, это только лишь их болото, куда ему доступ закрыт, да и желания уже особого нет копошиться в нем. Эта «холодная война» продолжается, и теперь она перешла и на их отношения с сыном. Его мать прекрасно знает, чем занимается парень по вечерам и в запертой комнате под грохот музыки, но ничего не говорит, ничего не делает, она занята лишь своей работой и устройством своей личной жизни. Они лишь изредка пересекаются на кухне утром, перекидываются парой фраз и расходятся каждый по своим делам. Но какой бы его мать не казалась равнодушной по отношению к своему сыну, ей все же нужно отдать должное: она знает всех техеновых друзей, обожает такую неулыбчивую Юн и вечно смеющуюся Дженни, Чонгук жил по соседству и был частым гостем в их доме, но даже после того как поступил в колледж, бывает нет-нет да наведывается к ним. Отсутствие упреков со стороны родителей как и всяческого внимания к его жизни полностью развязали его руки. Он по сути предоставлен самому себе, живет лишь мыслями о байке, который намерен купить, гонками и тусовками. Последнее время он ещё занят переживаниями насчёт Юн, и эти мысли занимают почти все пространство в его черепушке. Бывает, что даже по ночам он лежит, уставившись в потолок и закинув руки за голову, и думает лишь о том, что упускает нечто слишком очевидное и важное. Будто какая-то ключевая деталь, которая бы расставила все по своим местам. Быть другом сложно, думает он, ответственно очень. Чувство внутри такое, будто он не справляется, словно его отталкивают, а причину снова не говорят. И это именно то, что так сильно выводит его из себя. И не сказать, что Юна была когда-то другой, возможно, только чуть более общительной, более веселой. Теперь она все время погружена в себя, много хмурится и чаще злится. Ей это не идёт совсем, ведь Техену ли не знать, какой свет прячется внутри неё. Но Техен задолбался, честное слово. Что-то внутри его грызёт, и если он не поговорит с ней сию минуту, то просто взорвется. Именно поэтому он сейчас стоит посреди тротуара, задрав голову вверх, смотрит прямо туда, где ее окна, где свет горит, и докуривает уже вторую сигарету. Он пришёл поговорить. Не ссориться, не отмалчиваться, а поговорить с ней. Ведь взрослые люди так и поступают? Разговаривают, обсуждают свои проблемы и приходят к какому-то обоюдному решению, которое будет устраивать обоих. Да, верно, а Техен взрослый, поэтому он здесь. Гасит сигарету о подошву кроссовок и выкидывает окурок в урну. Лифт в этом доме не работает в трёх случаях из пяти, вот и сейчас, его двери открыты, но свет внутри не горит. Старая пошарпанная кабина полностью исписана всеми видами бранных слов, изрисована разноцветной краской из баллончика и кое-где прожжена. Техен засовывает руки в карманы куртки и поворачивает на лестницу, что справа от лифта. Хорошо, что этаж третий, а не девятый, например, Техен не спортсмен ни разу, он даже до третьего доходя, уже задыхается. Коричневая дверь, обтянутая дерматином, в некоторых местах порезанная, выжженная, сильно выделяется на фоне других тем, что выглядит даже лучше. Остальные две совсем уж плохи и по ощущениям, держатся лишь на честном слове. Техен нажимает на звонок, и за дверью раздаётся приглушённый трезвон. Долго ждать не приходится, тяжелые шаги, а потом щелканье замков. - Привет, Дракон, - Техен кивает, но руку поздороваться не протягивает. Они не друзья, знакомые лишь, и то, Ким его уже заочно терпеть не может. - Ким? - Джиен удивлённо вскидывает бровь и зачёсывает свои сальные волосы назад. - Чего тебе? - Юна дома? Дракон проходится по Техену своим тяжёлым взглядом, осматривает его с ног до головы, будто тот к нему свататься пришёл, не меньше. - Ее нет. - А где она? - А мне-то откуда знать? - он рявкает и рывком захлопывает дверь перед носом Техена. - Долбанный псих, - закуривает прямо в подъезде и идёт вниз по лестнице, подальше от этого придурка и того притона, в котором он живет. Ещё год и Юн сможет съехать отсюда, и это ещё одна причина, почему он так жалеет ее. Жить здесь хреново, мало того - с таким братом, который занимается не пойми чем, да и ещё в условиях, в которых умом тронуться не долго. Он бы ее уже давно за шкирку вытащил отсюда, но зная ее характер, это скорее Техен получит по загривку от этой девчонки. Он снова набирает ее номер и естественно натыкается на автоответчик, как и несколько раз за сегодня. - Да где тебя носит, черт возьми?* VOILA - Figure You Out *
Техен вдавливает пальцем звонок и не отпускает даже тогда, когда дверь рывком открывается, и Чонгук лупит его по руке. - Какого хера творишь? - щурит глаза от яркого света, будто только проснулся. - Ты че, спишь? Ещё десяти нет, - проходит мимо него, скинув по пути кроссовки в прихожей. Каким бы Чонгук не казался внешне беспечным, да и проще говоря - похуистом, чистюля он тот ещё. Сколько Техен его знает, тот вечно был недоволен бардаком в его комнате, а Техена это забавляло поначалу, потом немного раздражало, потом сильно раздражало, а сейчас он уже привык. В квартире Чонгука можно операции проводить, да здесь по сути и нет ничего, что нужно было бы прибирать. Минимальный набор мебели в гостиной: плазма на стене, кожаный диван посреди комнаты и фикус в углу. Вот и вся мебель. Мама Техена была бы в восторге. У Техена в спальне только один письменный стол завален книгами, тетрадями, стикерами, различными бумажками, фантиками, ручками, и если верить все тому же Техену, под всей этой канцелярией где-то ещё и ноутбук спрятан. В спальне Чонгука история практически такая же, как и в гостиной, кроме кровати и огромного шкафа там больше ничего и нет. Ладно хоть на кухне есть мебель, и то только потому, что там они проводят большую часть своего времени. Кухня Чонгука - второе любимое место Техена после «тупика». Она большая, отделена от гостиной передвижной дверью и выполнена вся в темных тонах: чёрные пол и потолок, стены отделаны декоративной штукатуркой цвета графит, над столом свисают светильники с тёплым желтым светом. Если бы Чонгук не был таким упрямым, он бы мог вполне стать дизайнером или вроде того, у него для этого есть все данные: фантазия, умение рисовать и отличать просто бежевый от серовато-бежевого. Но Чон упрям до мозга костей и ничем его не убедить. У него в голове сидят лишь гонки, машины и ещё раз гонки, но Техен его в этом не винит, ведь и сам не без греха. Только вместо машин он с недавних пор грезит о байке. - Юнги согласился продать мне свой Сузуки, - зайдя на кухню, Техен направляется к холодильнику и достаёт две банки газировки, одну из которых кидает Чонгуку. Тот наиграно вздыхает и закатывает глаза. Не то чтобы он был против байков, просто не считает их достаточно «умным» средством передвижения. «Опасно, безрассудно, но чертовски быстро», - с опьяненной улыбкой постоянно твердит ему Техен. И Чонгук полностью согласен, он и сам раньше дурачился с мотоциклами, но сиденье его мустанга все же роднее и привычнее. - Значит, он идиот. Я не собираюсь соскребать твои мозги с асфальта. - И не придется. Я же не новичок. - Ты не новичок. Но ты и не гонщик. Сколько раз ты был на трассе? - Чонгук щурит глаза и впивается взглядом в Техена. Он прекрасно знает ответ на свой вопрос, но задает его, видимо, чисто из принципа, чтобы донести до своего друга, насколько безрассудна его идея. - Все с чего-то начинали. - Хочешь участвовать - начни с тачки, но не садись на байк. - Будто гонять на тачке безопаснее, - парень ухмыляется и отпивает сладкий напиток. - Там ты хоть в какой-то защите. На байке ты полностью открыт и вообще, какого хрена мы об этом говорим? Ты все равно не выйдешь на трассу, - Чонгук с хрустом сминает пустую банку и выбрасывает ее в мусор. - И кто же мне запретит? Ты? - он говорит это с вызовом, но сам прекрасно понимает, что Чонгук вполне может это устроить. - Лучше не дразни меня, ты же знаешь, что я могу это сделать. - Да брось, Чон. Я же не собираюсь с головой бросаться во все это. Я все таки ещё жить хочу. Поднатаскаешь меня, научишь всякому, - Техен улыбается уголком губ и поднимает газировку вверх, будто чокаясь. Чонгук долго смотрит на него, раздумывает будто, потом голову на бок склоняет и щурит взгляд. - Ладно. Техен даже давится слегка от его такой резкой смены настроения. - Ладно? - Я научу тебя. Но, - складывает руки на груди и опирается спиной на дверной косяк. - Но? - Взамен дашь мне номер Юн. Техен приподнимает бровь, будто сомневается в его адекватности, как минимум, но тот, видимо, говорит вполне серьезно. - Дохлый номер. До неё все равно дозвониться невозможно, - Техен залпом опустошает жестяную банку и, следуя примеру Чонгука, сжимает ее и выкидывает в мусорное ведро. - Это уже не твоя забота. Ну так что? Говори быстрее, это одноразовая акция. - Черт, да конечно я согласен. Только, - он смотрит на друга серьезно так, что у того даже улыбка с лица сползает. - Только что? - Обидишь ее и я тебя убью. И не посмотрю, что ты мой друг. Понял? Чонгук кивает и они жмут друг другу руки, будто и правда какой-то условный договор заключают. Техен скидывает ему номер Юн и уходит, оставляя Чонгука вариться в собственных мыслях. Руки чешутся тут же набрать ей и хотя бы голос ее услышать, Чонгук стучит пальцами по телефону, раздумывая, а потом все же нажимает кнопку вызова. Долгие гудки эхом отдаются в голове, но он терпеливо ждёт, ковыряя ногтем столешницу. Прождав и прослушав надоедливые гудки, Чонгук отключается и прикусывает губу, он сомневается лишь мгновение, а затем отправляет смс. Неизвестный номер Сохрани. Это Чонгук.* DeLorean Black - It Girl *
- У меня для тебя ни одной хорошей новости, детка, - Джиен снова проводит по волосам ладонью, уже сотый раз за последние минут десять. Он сидит напротив Юн на кухне в их маленькой квартирке, как самый обычный брат, который болтает с сестрой после длинного рабочего дня. И по его лицу невозможно прочитать ровным счетом ничего. Там нет привычной злобы и ненависти, нет его раздражающей ухмылки или оскала. Он даже выглядит слегка скучающим, будто ему самому не интересен весь этот разговор, да и девчонка эта тоже. - И что бы это значило? - она старается не смотреть не то что в его глаза, а вообще на него. К горлу подступает тошнота, когда она видит его руки, пальцы которых унизаны массивными кольцами, она на расстоянии двух метров от него чувствует жар его ладоней на своей шее, как они беспорядочно рыщут по ее телу, словно стервятники, пытаясь отхватить последний кусок ее ещё живой плоти. - Ты вдруг почувствовала себя свободной, - щёлкает зажигалкой, подкуривая сигарету в зубах. - Хочу напомнить тебе, что это не так. - Я уже извинилась, Джиен. Этого больше не повторится, - Юна сминает рукава худи, натягивая их на пальцы и чувствует себя снова той маленькой девочкой, что провинилась и попалась. Телефон в ее кармане вибрирует входящим звонком, но Юн блокирует его еще до того, как Джиен услышит. - Да, малышка, конечно. И я простил тебя, - тон такой снисходительный и голос сладкий, но от него у нее челюсть сводит, и руки холодеют. Он наклоняется к ней ближе и заглядывает в глаза. А в его не видно ни черта, потому что зрачки как два чёрных бездонных омута, там и дна не видно, лишь тьма и холод. - Но ты же понимаешь, милая, я не могу это просто так оставить, - он цыкает и вновь отстраняется, давая ей возможность освободиться хоть ненадолго от его мерзкого дыхания. - Поэтому у тебя будет очень, ты слышишь? Очень важная задача. И если ты с ней не справишься, то, - он тушит сигарету о стол, буквально в паре сантиметров от ее рук. - То ты сдохнешь в канаве, как дворовая сука. Ты меня поняла? Юна вздрагивает и поднимает свой взгляд на него. Ей не стоит сомневаться в его словах, он это серьезно и она знает. Он в ней прожигает взглядом саму душу, Юна даже чувствует, как та начинает тлеть и гнить подобно его душонке, от которой и следа-то уже не осталось. - Поняла, - еле слышно, боясь, что голос сорвётся и выдаст ее с потрохами, но Джиена это не устраивает, и он губы кривит. - Что прости? - Я поняла, - уже громче. - Я знал, что могу положиться на тебя, - он встаёт, наклоняется к ней и проводит пальцем по ее щеке, она замерла, словно олень в свете фар, замерла, не дышит совсем. - Будь умницей, Юна. Не дай мне усомниться в тебе, окей? Не хочу разочаровываться, - приподнимает ее подбородок выше и смотрит свысока, оценивая, облизываясь, как зверь перед ужином. - Мы же семья, помнишь? А в семье все помогают друг другу, верно? И я тоже помогу тебе, малышка, - Юна вздрагивает, когда он ее челюсть в своих пальцах сжимает. Наклоняется и носом по ее щеке проводит, вдыхая запах ее кожи, а внутри все так и сводит от страха и омерзения перед ним. - Потом поблагодаришь меня, - его глаза лишь на мгновение сверкают ненавистью, но Юна успевает заметить это, как и успевает заметить его кулак, что тот занес для удара.