* Layto - Beauty *
Дженни откидывает в сторону пустую смятую пачку Marlboro, прямо на пол, на пушистый ковер своей комнаты. Она обожает ее, каждую деталь в ней продумывала самостоятельно, просматривая пинтерест и подбирая все под собственный стиль. Дженни повернута на всем розовом, но в каждой милой детали как ее внешности, так и ее личного пространства есть что-то пугающее и отталкивающее. Некий диссонанс вызывает ее милое лицо и при этом испытывающий и прожигающий насквозь взгляд; ее юбки, что всегда непременно - мини, но при этом с брелком в виде черепа на кожаном ремне; плюшевые медведи и зайцы, что расставлены по полкам, когда-то были лучшими друзьями малышки Джен, а сейчас будто тоже повзрослели и даже глазки-пуговки смотрят иначе. Они все полностью обвешаны металлическими булавками и цепочками, черными и розовыми бантиками и чокерами. Она сидит в большом розовом кресле перед монитором компьютера и щелкает мышкой, периодически резко выдыхая или наоборот задерживая дыхание. На ее голове розовые опять же наушники с микрофоном и мягкими плюшевыми кошачьими ушками. Дженни может просидеть за игрой весь день и даже не вспомнить про обед или ужин, она затягивает ее с головой, и не то чтобы девчонка была сильно азартной, но страсть к онлайн играм у нее где-то с младшей школы. Сейчас она даже состоит в клубе геймеров, что считает своей чуть ли не самой главной заслугой в жизни, жаль, что это нельзя прописать в документах в колледж в графе "Достижения". Ее стол завален разной мелочью, которую она выскребла из своей сумки этим утром в поисках сигарет. Но накануне она выкурила последнюю, прямо перед тем, как зайти домой и выслушать ор от матери за сигаретную вонь. Сделала ли она это намеренно? Возможно. Дженни не скрывает своего образа жизни от нее, даже нарочно всячески это демонстрирует своими показательными возвращениями домой в пьяном угаре далеко за полночь. Зажигалки разбросаны по всей комнате, и она даже не пытается их спрятать, когда мать заходит как всегда без стука. И это, наверное, единственный человек, кроме ее друзей, кто знает Дженни не как милую улыбающуюся девушку, а как ту, что с высоты своего небольшого роста плюет на мнение окружающих. Ей действительно все равно, что поведает ей мать в очередном приступе своей истерики, в чем обвинит на этот раз и к кому из обитателей ада отправит. Сквозь свои наушники она слышит лишь ее визг и крепче сжимает компьютерную мышь. Так происходит всегда: та залетает к ней в комнату, кричит, машет руками и советует катиться туда же, куда свалил ее папаша много лет назад, потому что Джен до зубного скрежета на него похожа. Потом она уходит в свою комнату, принимает горсть таблеток, что выписал ее лечащий врач, возвращается обратно и в слезах просит у дочери прощения. Но только вот теперь Дженни не реагирует ни на ее крики, ни на ее слезы. Хотя по началу ей было дико жаль свою мать, ведь как она сказала ей однажды: - Я потеряла любовь всей своей жизни, Дженни, ты не можешь осуждать меня за мою боль. Она не осуждает, она старается избежать всеми силами того, что день за днем губит то, что еще осталось от ее родителя. И как бы она не старалась сохранить в себе нежные чувства по отношению к маме, с каждой ее новой истерикой, Дженни закрывалась все сильнее и отдалялась от нее все быстрее. Сейчас она вздрагивает слегка, когда та выскакивает из ее комнаты, хлопнув дверью. Дженни вздыхает, снимает наушники и закрывает глаза. Если хорошенько подумать, то ее жизнь не наполнена ничем, кроме дурацких брелков и бутылок с водкой у нее под столом. Иногда, напиваясь, Дженни хочет забыться настолько, чтобы подольше не возвращаться в свою реальность, но потом она вспоминает, что за пределами дома есть еще люди, которые латают ее сердце неустанно и повторяют день за днем, что она необходима и ценна для них. На последней вечеринке Техен не отходил от девчонки, везде следуя за ней, словно щенок на поводке, но со стороны он выглядел скорее кем-то вроде ее телохранителя, периодически рявкая на пьяных парней, что пытались залезть ей под юбку и вытаскивая очередной стакан с коктейлем из ее рук. Она была достаточно пьяной, чтобы не злиться на него за это и достаточно трезвой, чтобы заметить, какие взгляды кидает он на нее порой. Она Техена знает давно, видела его совсем прыщавым подростком, когда он только пришёл к ним в школу. Таскался за Юн постоянно, потому что она была его единственным другом здесь. Но почему-то так вышло, что с Дженни они никогда не были близки настолько, чтобы называться лучшими друзьями. Они вместе ходили на литературу и на искусство, списывали друг у друга домашку и обедали даже иногда во дворе школы, когда погода была не слишком уж жаркой. Но чтобы болтать по душам или знать такие мелочи как любимый цвет или сорт кофе, это точно не про них. Дженни не понимала, либо это алкоголь затуманил ей мозг, либо Техен действительно приглядывал за ней не как за младшей сестрой, а как за той, кто ему нравится. Она со своими нарушениями эмоциональной привязанности не может отделить одно от другого, в голове каша, и мысли наперебой кричат каждая своё. В памяти тут же всплывают слова парня, с которым она рассталась всего-то около месяца назад: - Ты привязываешься, словно щенок бездомный, - отдаются эхом в ее голове и хочется поковыряться, чтобы достать их оттуда и забыть навсегда. Вот бы зажмуриться так сильно, чтобы все эти мысли, что терзают ее помимо ее воли, исчезли к черту и больше никогда не появлялись. Белые круглые часы на стене показывают ровно одиннадцать вечера, когда ее телефон оживает новым сообщением, и Дженни хватается за него как за соломинку, чтобы выйти из этого дома и даже не важно куда. Тот парень с вечеринки, все еще надеется на что-то, пишет ей в основном по вечерам или уже глубоко за полночь, видимо, когда напьется, или надежда затащить Джен в постель снова поселится в его голове. Она не раздумывает, меняет юбку на черные джинсы и хватает куртку с вешалки. Просидеть дома все выходные она не планировала, но у Юн как назло возникли какие-то неотложные дела. Мать уже наглоталась снотворных и спит, поэтому Джен без лишних глаз натягивает кеды и выходит за дверь. Машина уже ждет ее около подъездной дорожки, а тот симпатяжка улыбается ей, как всегда. И почему ее не трогает ни один из его способов очаровать ее, она не знает. - Привет, Чен, - она запрыгивает на переднее пассажирское, откидывая назад свои длинные волосы и тут же пристегивая ремень безопасности. - Чан вообще-то, - все так же улыбается, даже нисколько не обидевшись. - О, прости, - круглые щенячьи глазки и надутые губки и вот он уже краснеет, словно это ему семнадцать. Джен про себя усмехается: так просто обдурить парня, если имеешь от природы миловидную внешность. Отворачивается к окну и снимает с лица глупую улыбку. Это дико бесит и устала уже, если честно. - Сегодня намечается веселье в "тупике", - подмигивает ей, и машина срывается с места.* Elley Duhe - Middle of the night *
Вереница машин тянется от арки на въезде и практически до самой стартовой линии на другом конце площадки. Даже неоновые вывески теряются на фоне всех огней, что разбавляют темноту этой ночи. А она особенно холодная выдалась, хотя ветра совсем нет, но дрожь пробирает до самых костей. Техен сидит на капоте мустанга и медленно затягивается очередной сигаретой. Он вскакивает тут же, когда видит белобрысую макушку Юнги, что мелькает в толпе. Тот идет к нему, глядя себе под ноги и явно вслушиваясь в то, что пытается ему донести сквозь весь этот шум Чонгук. Сердце бешено колотится, а губы невольно растягиваются в улыбке. Он весь в предвкушении, так, вероятно, себя чувствуют те, чья мечта вот-вот исполнится. Мечта Техена зажата сейчас между пальцев Юнги, он играется с ней, перекидывает из руки в руку, пока парень держится изо всех сил, чтобы не выцарапать заветные ключи и не унестись в закат на новом байке. - Готов? - Мин кривит губы в своей привычной манере и поднимает ключ, который болтается на фирменном брелке, на уровень глаз техеновых. Тот смотрит как заворожённый и часто кивает. - Обещай не сдохнуть в канаве. - Я хорошо вожу, - Техен закатывает глаза, он эту фразу только от Чонгука в последнее время слышал раз пятьдесят, и вот от Юнги уже пятьдесят первый. - Этого бывает не всегда достаточно. Чонгук обещал тебя поднатаскать в части гонок. В городе справишься? - Мин откидывает назад челку, что упала ему на глаза и смотрит на Техена, словно строгая училка. - Да я же не впервые за рулем, ей-богу, вы как курицы-наседки. Мин цыкает и подходит вплотную к парню. Он его ниже на полголовы, но Техен все равно чувствует, как тот превосходит его. Во всем в принципе, начиная от его опыта по части вождения и заканчивая решительностью во взгляде. У Техена есть некоторые страхи и это нормально - он так считает; у Юнги, похоже, страх совсем отсутствует. Он видел его за рулем, видел как тот управляется с машиной даже на самой узкой дороге, но никогда не видел, чтобы Юнги тушевался или боялся. Это вызывает уважение и желание стать таким же или приблизиться к нему хотя бы на шаг. - Самоуверенность может сильно мешать, - так тихо, чтобы слышал только Техен. - Поумерь свой пыл, парень. - Да, я понял, - Техен кивает, а Юнги цепляет его руку своими длинными пальцами и вкладывает в неё ключи от байка. Приятная тяжесть на ладони и тепло, разливающееся по всему телу, разгоняют кровь, и вот она уже стучит в ушах, пульсирует. Техен дышит ровно и пытается унять собственное сердцебиение. Его друзья улыбаются, глядя на него, потому что невозможно не улыбаться, видя перед собой друга, у которого сбылась мечта, и самое приятное в этом то, что именно они стали теми, кто поспособствовал этому. «Чертовы Санта-Клаусы», - думает про себя Чонгук. - Будь нежным с моей деткой, - Юнги отходит назад и подмигивает, улыбаясь. Толкает плечом Чонгука и он отвечает ему тем же. Вздох облегчения и смех вырываются из Техена помимо его воли, он запрокидывает голову назад и закрывает глаза, смеётся, вдыхает свежий и такой холодный ночной воздух, а изо рта пар валит, будто уже и правда настала зима. Он ещё не сел на байк, ещё не завёл двигатель, ещё даже не тронулся с места, но уже кажется тронулся умом от чувства свободы, что сейчас вырастает у него за спиной, подобно крыльям. Видимо, об этом говорил Чонгук однажды: - Вкусив это впервые, ты больше не сможешь остановиться. Это как наркотик, понимаешь? Но тут немного другое. Ты будто взлетаешь. Чувство свободы опьяняет, Техен-и. Он пьян, действительно пьян сейчас; его голова кружится, хочется заобнимать до смерти этих двух придурков, что не перестают скалиться, глядя на него, словно два гордых родителя, ей-богу. Кто-то рядом заводит двигатель, и он с диким ревом отзывается, машина сигналит и поддаёт газу, свистя шинами. Техен чувствует запах жженой резины и слышит довольный девчачий визг. Он бы пропустил это мимо ушей, но смех девчонки пробегает вдоль позвоночника неприятным холодком. Техен оборачивается и первым делом видит источник этого звонкого смеха, который заглушает все мысли в его голове, ее длинные волосы волнами лежат на спине, а талию обхватывает чужая рука. Парень прижимает ее к себе, а его самого шатает безумно, но он умудряется как-то держать ровно себя и при этом лапать свою спутницу. Хватает лишь каких-то нескольких секунд, Юнги с Чонгуком даже отреагировать не успевают, а Техен уже прижимает к капоту чьей-то тачки того самого парня. Он держит его за воротник куртки, пока Дженни дергает Кима за рукав и кричит его имя. От этого парня не несёт алкоголем, лишь парфюмом, что-то хвойное, свежее, запах резкий, бьет по ноздрям, от чего хочется зажмуриться. - Техен, отпусти его! - Чонгук оттаскивает друга одним резким движением, дергая его на себя за плечи, но тот лишь в растерянности хлопает глазами. Дженни рядом хнычет, будто ребёнок, Техен переводит свой взгляд на неё, и озарение словно молотом ударяет его по голове. - Посмотри на меня! - хватает ее за подбородок, задирая голову девчонки так, чтобы видеть ее зрачки: огромные, чёрные и… пустые. - Ты накачал ее! - рявкает на парня, но тот вообще не понимает, что происходит: держится руками за голову, дергает себя за волосы и что-то бессвязно бормочет. Чонгук шарит у Джен по карманам, пока она пытается оттолкнуть его руки от себя. Но он ее больше в два раза, при всем желании, у неё бы ничего не вышло. Чон достаёт небольшой коробок, трясёт его, а затем открывает. - Это экстази, - кидает коробок Техену, а тот морщится. - Сколько ты приняла? - голос контролировать невозможно, ярость плещется в нем и грозится вылиться на ту, что стоит перед ним испуганная, с глазами своими огромными, полными слез и вот-вот расплачется, он снова хватает ее за руку и трясёт, что есть силы. - Сколько ты приняла, Джен?! - Одну! Я клянусь! Одну! - ее голос срывается, и слёзы брызжут из глаз. Техен выдыхает, но дрожь все ещё сотрясает все его тело. Он проводит ладонями по лицу и запускает пальцы в волосы. - Техен, остынь. Эй вы! - Юнги зовёт двух парней, что стоят неподалёку. - Уберите этого отсюда, - машет рукой в сторону парня, что с капота сполз на асфальт и теперь сидит, закрыв глаза. Техен смотрит на город, на огни, что горят повсюду, там вдалеке видно даже колесо обозрения, оно подсвечивается множеством огней и в такую ясную погоду, когда смог отступил, его можно разглядеть за много километров. Сердце все ещё бешено бьется в его груди, он крепко сжимает челюсти и пытается выровнять собственное дыхание. Какими бы порой безумными не были его мысли, но тягой с самоуничтожению он не страдал никогда. Травка - это тот максимум, на который он пошёл, но и то он понимает, что это лишь подростковый протест. Он злится на Дженни, на ее безрассудство, на ее легкомысленность и на себя тоже, потому что чувствует и свою вину в этом. - Техен-и, - она дергает его за рукав и носом шмыгает. А он смотрит на неё с высоты своего роста и пока что не может понять, что девчонка решилась на это, чтобы заглушить в себе то, что так ноет беспрестанно. - Отвезёшь меня домой? Он ее за шею к себе притягивает и утыкается носом в макушку, закрывает глаза и чувствует, как холодные руки робко так, с осторожностью забираются ему под куртку и обвивают талию. Он чувствует ее дыхание, которое сбилось от рыданий, ее плечи все ещё подрагивают, но слез уже нет. Обнимает ее крепче, двумя руками прижимая к себе, и вдыхает носом ванильный аромат ее шампуня, сладкий такой, похожий на запах эскимо, но не того, что в стаканчике, а того, что на палочке. Его продают в маленьком магазинчике на углу его улицы, и почему-то Техен вспомнил сейчас об этом и твёрдо решил, что сводит туда Дженни. - Прости, что накричал. - Все в порядке, - она утыкается своим замёрзшим носом ему в грудь и взгляда не поднимает. - Поехали домой.* Kid Brunswick - 4am *
Говорят, что первая машина должна быть раздолбанной, такой, чтобы натренировать свои навыки механика и научиться не теряться на дороге и в экстренных ситуациях, когда застреваешь где-то посреди шоссе в глуши. У Чонгука именно такая и была: корвет пятидесятых годов выпуска досталась ему на одном из блошиных рынков Сеула. Ее выставили за гроши на разборе, она была не на ходу, без мотора и в дырах от ржавчины, но Чонгук влюбился, как влюбляются в какую-нибудь красотку. Таких машин в Сеуле было не найти, слишком высокая цена на ввоз, да и их состояние уже не самое лучшее. Он выложил за неё последние деньги и ни разу не пожалел об этом. День и ночь пропадал в гараже, лично прикручивая каждую гайку и шерстя интернет в поисках нужных деталей. Он убил на восстановление тачки долгих два года и когда все было готово, когда капот блестел от новизны, когда мотор довольно урчал, благодаря Чонгука за новую жизнь, он… продал ее. Обкатав лишь раз и удостоверившись, что все работает как надо, он нашёл покупателя и тут же избавился от машины. Пожалел ли он? Нет. Он действительно отточил на этой машине свои, и так не малые, навыки автомеханика, ну а водить он и так умел. У Чонгука была мечта: чёрная, урчащая, грозная на вид и такая податливая в умелых руках. И сейчас он сжимает кожаный руль этой самой мечты и каждый день упивается своим счастьем обладать ей. В свои двадцать три он успел достичь поставленной цели, и даже не одной. «Тупик» тоже был неким подобием его мечты, не конкретно ей, но очень на неё похожей. Он грезил о том, чтобы создать место, в котором сможет собрать множество людей, объединённых одной страстью. А познакомившись с Юнги, у него отпали последние сомнения, и появилась ещё большая уверенность в своих силах и в том, что у них непременно все получится. И получилось. А сейчас всю его голову занимает лишь одна мысль: как место, которое должно было стать его отдушиной и ещё огромного количества людей, стало местом сборища таких отбросов как Джиен и его свора? Как в «тупике», в месте, где всегда пахло лишь адреналином, бензином и жженой резиной, завелась эта кучка тараканов, что травит людей химией? Он и до сегодняшнего дня знал, что творится там, но когда дело коснулось его друзей, Чонгук словно прозрел, он будто спал, а теперь проснулся. Чонгук останавливается на красном сигнале светофора, когда экран телефона загорается и вибрирует входящим звонком. - Ээ... Привет. Сохранила мой номер? - стучит пальцами по рулю, поглядывая на все ещё красный сигнал. Дорога пуста, и в другое время Чонгук бы не упустил шанса нарушить и рвануть через перекрёсток, но голос на том конце хрипит, заставляя Чона выпрямиться на сиденье и сделать музыку тише. - Юн? Она плачет, определенно плачет, всхлипы тихие, их едва слышно, а ещё слышен ветер или это ее дыхание в трубке, не понятно. - Можешь забрать меня? - тихо-тихо, едва различимо во всем этом шуршании в телефонной трубке. - Пожалуйста. Желтый. - Где ты? - Станция Доксан. Зелёный. - Я еду.****
Мустанг появляется, словно призрак, выскакивая из-за поворота и резко притормаживая у остановки. Мозг отказывается соображать, а все тело онемело от холода, и даже боль не чувствуется, но Юн знает, что она есть. Была полчаса назад и сейчас никуда не делась, но холод имеет свойство забирать ее, оставляя после себя иллюзию порядка. Вот и сейчас, борясь с собой и с холодом, она боится даже глаза открыть и посмотреть на него, она знает заранее, что увидит. Осуждение? Испуг? Жалость? Что-то из этого обязательно будет присутствовать, не может не быть, ведь любой человек, у кого ещё осталось сердце, придёт в ужас, увидев перед собой босую девчонку в одной лишь футболке, что ей еле до середины бёдра достаёт, когда на улице градусов пять выше нуля. А ноги все в ссадинах, в крови, что уже застыла потеками. Костяшки рук сбиты, она их прячет, но Чонгук выхватывает их и своими дрожащими руками, тёплыми такими, накрывает. Он ничего не говорит, своей курткой укрывает ее плечи, а ноги предательски подкашиваются, подводят ее, чувствуют ли, что теперь уже можно расслабиться, что теперь уже бежать не нужно будет. Чон ее на руки подхватывает, и Юн в нос ударяет запах сигарет и ментола, закрыть бы глаза и в полной мере насладиться этим чувством, что помимо ее воли внутри растекается вязкой жижей. Она глушит его, унять старается, затоптать этот росточек, что так жадно впитывает свет, который исходит от Чонгука. А он тем временем, усадив ее на пассажирское сиденье, выкручивает печку на полную мощность, включает передачу, и машина срывается с места. Тело чувствует тепло, хотя все ещё дрожит, голову кружит от усталости и слез, что не переставали литься от дома и до станции метро, что в трёх кварталах. Она бежала так, как никогда в своей жизни. От чего-то, к чему-то, ее разъедает чувство стыда и отвращения к себе самой, но усталость сейчас берет вверх над всем этим, а Юна и не против отключиться. Хотя бы на время перестать себя ненавидеть - это уже огромная удача.