Возвращение домой

      Обратный путь дался тяжело, Константин не приходил в сознание только что–то бормотал сквозь забытье. Чёрные полосы на лице постепенно начали отливать зеленью, но не яркой, как у прочих островитян, а блёклой серостью. Влияние малихора не прошло бесследно, но он хотя бы не стонал пока был беспомощен.       Васко держался бодро, но порой кривился от боли в ранах, Сиора выглядела значительно лучше и постоянно поддерживала навта, залечивая раны. Через повязку то и дело проступала кровь, но с каждым разом её становилось меньше, порезы Винбарра затягивались быстро.       Уставшие они устроили привал и по очереди караулили наместника, тащить его на себе оказалось довольно тяжелой задачей, но больше Лилиану пугало возвращение в Новую Серену. По счастью, Курт её понимал, тоже не питая иллюзий насчёт отсутствия Константина. Скорее всего люди уже успели похоронить наместника и поделить власть. А леди Моранж заново вжиться в роль властительницы, утешало лишь то, что погоня заняла не больше пары–тройки дней, чтобы там всё успокоилось и в заново выстроенной схеме не нашлось место Константину.       Пройти в город решили ночью, а проникнуть во дворец через тайные двери, кои всегда делались в таких сооружениях для защиты и возможном побеге при мятеже. Да, один уже обвалили, но таковых всегда было несколько. Вызванный доктор принял пациента с рук на руки, а Курт вызвался нести вахту возле него. Он прекрасно понимал, что слухи о возвращении Константина разнесутся быстро даже глубокой ночью. И его могут убить во сне, списав всё на малихор или на лживых островитян.       И вот уже пару дней девушка не находила себе места, метаясь между мыслями о кузене и смерти Керы. Вечером в очередной раз она не могла уснуть, постоянно одергивая ночную рубашку и выматывая себя тяжелыми мыслями. Да, она убивала, отправляла на казнь и по логике вещей её не должна волновать ещё одна смерть. Но… впервые пришлось сделать это собственноручно, пустить кровь ножом, который всегда носила с собой больше для успокоения Курта, всегда твердившего, что надо иметь клинок для самообороны.       Даже то, что она свернула Кере шею, было актом милосердия. Курт в своё время красочно описывал, какого это лежать и захлёбываться собственной кровью, несколько минут мучений и полное осознание того, что в этой ситуации тебе уже ничего не поможет. Ему не приходилось это переживать, но он видел подобное в полевых госпиталях и на поле боя, когда говорил очередному раненому, уверял в том, что всё будет хорошо, пока свет в глазах не гас окончательно, а взгляд не подёргивался стеклянной дымкой.       И, тем не менее, девушке казалось, что руки в крови, она так часто мыла их в последние пару дней, удивляясь, как не содрала кожу. Осознание того, что ты своими руками оборвала чью–то жизнь, мешало думать, сосредоточиться, лишало способности адекватно воспринимать реальность. Да, это глупо чувствовать подобное сейчас, после стольких битв и интриг, но впервые видеть лицо человека, который это делал не из ненависти к тебе. Кера хотела защитить мужа и готова была заплатить самую высокую цену, даже после того, как он причинил ей боль. Подобная преданность вызывала только восхищение и она же погубила женщину.       – Лили, – голос Васко резко пробился через ворох эмоций, с которыми она силилась совладать.       Он стоял в новой рубашке чуть ослабленной в вороте с распущенными волосами и смотрел на девушку обеспокоенно, не решаясь подойти.       – Что ты тут?.. – раздражённо спросила она навта.       – Я стучал, но ты не отвечала, подумал, что-то случилось, – сказал он, внимательно разглядывая потерянную Лилиану. – Мне уйти?       – Нет, – торопливо потребовала она. – Просто не могу забыть Керу. Я и раньше убивала, но это… так страшно, когда делаешь это собственными руками. Я ведь никогда не видела лиц, никогда не касалась. Я понимаю, что защищалась и спасала Константина, но…       – Тише-тише, успокойся, – он сел рядом и обнял девушку, поглаживая по распушенным и встрёпанным волосам.       Только через минуту она немного успокоилась, а губы прекратили трястись в истерической дрожи. Лилиана ругала себя за эту слабость, за подобные мысли, но ничего не могла с собой поделать.       – Это нормально, когда убиваешь вот так, – тихо прошептал он. – Страшнее было бы если бы ты ничего не чувствовала. Главное, чтобы сейчас Константин пришёл в себя.       – Знаешь, я и хочу… и боюсь этого, – честно призналась она.       – Почему? Ты же так бежала, старалась его спасти, – не понимал Васко.       Лилиана высвободилась из его объятий и подошла к столу. Она не знала, как он воспримет эту новость, но не могла больше скрывать, не могла мучить обоих. Открыв ящик стола, она достала коробочку с кольцом и передала ему со словами:       – Он сделал мне предложение, в тот день, когда узнал о малихоре, – навт с недоверием взял из её рук бархатную коробочку, повертел в руках. – Как оказалось, он уже несколько лет вынашивал эту мысль, ждал, когда мы окажемся далеко от его отца. И я сказала, пока он не вылечится, речи об этом быть не может, а вот сейчас, когда он, похоже, исцелился…       – Выходи за него, – выдохнул Васко, и поставил её на стол, желая поскорее убрать из рук.       – Ты сейчас серьёзно? – возмутилась девушка, не ожидая подобной реакции. Она думала, будут возмущения, обида, ссора, обвинения. Но она никак не ожидала такого ответа.       – Лили, – он подошёл ближе, обнял её, зарылся лицом в волосы, вдыхая запах. – Я бы мог сейчас устроить сцену и сказать, что ты не должна ни в коем случае этого делать, предавать то, что у нас есть… Но я не трепетный юноша, чтобы не понимать всех последствий своих решений. И не имею права требовать от тебя этого, к тому же, может, это прозвучит странно, но Константину я доверяю. Он не причинит вреда, никогда не сделает тебе больно и не предаст.       – Васко, – она заглянула ему в глаза всё ещё не в силах поверить услышанному.       Да, он говорил разумные вещи, повторял всё то, что говорила себе сама Лилиана, когда голову посещали эти мысли, взвешивая решения, примеряя на себя последствия и стараясь разобраться в себе. Но ей до ужаса не хотелось совершить ошибку, пусть Константин любит её, пусть он хочет быть с ней, но она его не любит. И что дальше? Они ведь будут мучить друг друга всю жизнь и, в конце концов, это перерастёт в равнодушие, если не ненависть.       – Что я могу тебе дать? – навт чуть отстранил её и заглянув в глаза. – Бесконечное ожидание в порту? Постоянную перспективу того, что в любой момент меня поглотит море?.. Оно не мило мне без тебя, но я не имею никакого морального права требовать оставить свой пост, ты слишком ответственна для этого. Даже если ты согласишься стать одной из нас, что после? Годами драить палубу, чтобы через десяток лет стать просто капитаном корабля? И обратного пути уже не будет, сделанный выбор не переиграть обратно, таков наш закон. Потому выходи за него, он будет в безопасности от какой-нибудь властолюбивой фурии, а ты станешь частью княжеской семьи на законных основаниях. И дети твои будут из рода д'Орсеев.       – Я всё это понимаю, Васко, – прервала его она. – Но он же мой кузен, я… у меня не получается видеть его по-другому.       – Думаю, так же считает любая девушка из вашего общества.       – Верно, – подтвердила она, и слёзы полились из глаз. – Женщины из аристократических родов – всего лишь залог успешного династического брака. Несмотря на мой пост… рано или поздно эта часть моей жизни вылезет наружу. Прости, я не хотела делать тебе больно, но ты должен был узнать.       – Всё в порядке, – голос его дрогнул, ведь в порядке ничего не было. – Но пока что меня не отправляют в море, а так же, я же обещал украсть тебя, когда всё это закончится.       Он подхватил девушку под бёдра, задрал подол ночной сорочки и впился в губы жадным поцелуем, на который девушка с удовольствием ответила. Его рука скользнула к завязкам сорочки на груди, распахивая воздушную ткань.       Лилиана распахнула его рубашку и вдруг замерла, глядя на следы от когтей хранителя гор, что шли от плеча, рассекали грудь и останавливались на торсе. С помощью магии Сиора и Лилиана смогли залечить эти раны, даже заражения не последовало, но теперь эти шрамы останутся с ним навсегда, как память об этом назначении.       – Не надо так скорбно смотреть, – с улыбкой сказал он. – Мы все живы и это главное.       – Они теперь будут напоминать о себе всю жизнь.       – Зато в них есть один плюс, – неожиданно весело сказал он.       – Какой? – удивилась девушка.       – Я теперь немного похож на Курта.       – Дурак!       Она засмеялась, что разрядило напряжённую обстановку, а потом почувствовала его руки на внутренней стороне бедра и шумно выдохнула, когда почувствовала, что он проник в неё пальцами.       – Скажите, миледи, а это нормально, что вы спите без белья?       – А это нормально, капитан, что вы всё ещё дразните меня? – не осталась в долгу она.       Звякнула пряжка ремня, и после сильного толчка Лилиана вскрикнула, откинулась на стол, позволяя ему брать себя грубо, резко, впиваться губами в шею и ключицы, оставляя темные следы на коже.       На секунду отвлёк сильный удар в стекло, будто кто-то бросил камень, но больше никто не нарушал их уединение.              Константин очнулся у себя в комнате, неподалёку в кресле дремал Курт и, похоже, сидел тут не первый час. Парень был этому рад, поскольку не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, тело болело и ныло, но теперь не от яда малихора, а от рвущейся наружу силы, требующей применения. Пальцы покалывало, ему даже казалось, что открылось новое дыхание. Правда почему-то в плену у Винбарра тот чувствовал себя значительно лучше и окружающий мир с готовностью откликался на его зов, хоть островитянин насильно вливал в него какие-то зелья, туманящие рассудок.       А здесь, всё это было блёклым. Вставать с кровати он не решился, прекрасно зная, как чутко может спать телохранитель и сейчас Константину хотелось одного – увидеть Лилиану. Да, за окном была звёздная ночь, потому вламываться в её дом в подобный час – непростительно, даже с учётом обстоятельств. Но желание это было обжигающим, ярким и его нужно было погасить здесь и сейчас. Болезнь больше не мучила тело, больше не корёжила разум болью, он был здоров, и как же хотелось поделиться этой новостью с близким человеком здесь и сейчас.       Зрение подёрнулось дымкой, стали проявляться очертания улочек Новой Серены. Сначала наместник подумал о пришедшем безумии, но нет, он услышал птичью трель и запоздало понял, что смог как-то увидеть глазами птицы и даже может ей немного управлять. Попытки эти давались с трудом, птаха сопротивлялась, но разозлённый парень просто приказал ей подчиниться.       Мигом птица упала на крышу, заволновалась, закричала в панике, но теперь он видел всё ясно и без тумана в глазах. Но ещё он чувствовал, как маленькое тельце стало слабее, оно умирало после такого серьёзного вмешательства, но Константину было всё равно. Ему надо увидеть Лилиану, пусть и просто заглянув через окно.       Птица полетела к особняку, нашла окно едва освещённое единственной свечой и села на козырёк. Но то, что он там увидел, заставило в бешенстве стиснуть зубы, сжать кулаки и заставить несчастную птаху броситься в стекло, после чего видение резко прекратилось, глаза подёрнуло мраком и лишь через пару мгновений снова стали проявляться очертания комнаты.       Константин не мог поверить, что его милая, нежная, внимательная кузина могла оказаться в объятьях этого грубого морского разбойника. Перед глазами ярко вспыхнула картина, как он по-хозяйски задирает подол её сорочки, впивается в губы, с какой готовностью кузина, его кузина, отвечает на эту грубость, подставляя лицо и шею, допуская его до себя. И судя по её реакциям, это уже не в первый раз.       Он столько лет представлял как, наконец, признается, как они будут вместе. Чёрт возьми, он желал быть первым и единственным мужчиной в её жизни! Ведь не зря она столько лет отбивалась от многочисленных ухажёров, удачно используя, пусть и не имея понятия, замысел отца. И вот, оторвавшись от княжеского надзора, она выбрала – и кого! – навта. Взгляд упал на дремлющего Курта. Да он бы не был так расстроен, если бы она выбрала телохранителя. В конце концов, этому человеку он доверял, мало того, Курт своё место знал!       Эмоции били через край, и Константин ударил кулаком по прикроватному столику. Дерево треснуло, вскинулся дремлющий Курт, мигом хватаясь за кинжал. Да, в тесноте комнаты фламбергом не помашешь, отбиваясь от неведомых убийц. Мигом оценив обстановку тот успокоился и убрал оружие, не разглядев в темноте непрошенных гостей и подошёл к кровати.       – Ты как, малец? – с участливой улыбкой спросил тот.       – Нормально, – огрызнулся наместник, взбешённый ещё больше этим жалостливым тоном. – Сколько я тут провалялся?       – Почти сутки мы тебя несли, а тут ты уже двое, – ответил Курт. – Я позову доктора.       – Не надо никого звать я отлично себя чувствую.       – Слушай, я всё понимаю…       – Ничего ты не понимаешь! – Константин осознавал, что ведёт себя слишком грубо, но ничего не мог с собой поделать. – Выйди, я не хочу никого видеть!       – Это неразумно.       – Выйди, это приказ!       Он увидел, как телохранитель неосознанно схватился за рукоять оружия, не сразу сообразив, насколько угрожающе прозвучали слова. Вместе с ними комнату накрыла сила, которую и ощутил Курт и потому взялся за оружие, наместник давно знал, что этого человека вообще мало что могло напугать. Неужели, эта сила даёт подобное могущество? Раз даже бывалый воин неосознанно хватается за кинжал от одного звучания голоса?       – Как прикажете, ваша светлость.       В иной раз Константина бы заела совесть, ведь он ни за что обидел человека, которому мог доверять и который не предал во время путча. Вот только сейчас его мысли занимало совсем другое.       – Ты не виновата, кузина, это всё он, – нашёлся с ответом Константин. – Этот гнусный пират просто воспользовался твоей тревогой, слабостью и слезами.       Да, эта версия была чрезвычайно правдоподобной. Они ведь так близки, у них никого, кроме друг друга нет, а этот чёртов навт ещё во время плавания положил на неё глаз. Кузина же по глупости дала возможность рассчитывать на взаимность. И по молодости и неопытности слишком заигралась и оказалась с ним в одной постели. Ничего, он освободит её от этого негодяя, который решил переманить её на свою сторону.       Ощущая приятное покалывание в пальцах и то, с какой покорностью ему подчиняется эта мощь, Константин не чувствовал себя больше слабым мальчишкой. Малихор не ушёл, как предполагал Катасах, его присутствие до сих пор ощущалось в крови, но теперь болезнь не приносила вреда, она сидела цепным псом у будки и ждала, когда её отпустят на волю. Скоро он избавил свою любимую женщину от присутствия этого наглого проходимца, нужно лишь немного подождать и потерпеть.       Эта сила… Её полно на острове! Можно стать самым величайшим doneigad, который только видело Тир-Фради. И могущество это буквально под ногами у ничтожных островитян с их дурацкими верованиями, которые стесняются взять её. Что ж, если они такие недотёпы, раз не понимают своего счастья, то Константин сможет распорядиться этой силой гораздо эффективнее, чем боящиеся всего местные недалёкие туземцы. И тогда Лилиана поймёт, на что он готов ради неё.              – Ты уверена, что хочешь его видеть? – озабоченно спросил Курт, когда они шли по пустым и тихим залам дворца.       Пока что весть о возвращении наместница больше вызвала шок, но то, что он пришёл в себя, наверняка, спутало все планы не только леди Моранж, но и многим семьям Содружества. Судя по реакциям немногочисленных виденных с утра знатных особ, они уже успели договориться о том, как будут распоряжаться в Новой Серене и тут наместник возвращается целым и, похоже, даже здоровым.       – Курт, ты задаёшь очень странные вопросы, – изумилась девушка, поднимаясь в залу.       – Не знаю… что-то с ним не так, он ночью прогнал меня и…       – Слушай, он пережил нападение, камнепад, смерть Катасаха, плен у лишившегося рассудка Винбарра. Будь я на его месте, даже не знаю как вела бы себя, – пожала плечами она, распахивая дверь.       Константин нашёлся у окна, рассеянно глядящего вдаль, а рядом, словно, заботливая мамочка причитала леди Моранж:       – Ваша светлость, вы не совсем здоровы, вам нужно отдохнуть, будьте благоразумны, – говорила она, больше раздражая вытянувшегося в струну Константина.       Лилиана даже не знала, как могла чувствовать его эмоции, ведь кузен стоял к ней спиной, но, похоже, то было естественной реакцией после обряда связи Катасаха.       – Миледи, забудьте о благоразумии, я уже отдохнул и прекрасно себя чувствую! – с тяжёлым вздохом сказал он, явно едва удерживаясь, чтобы не нагрубить женщине.       – Вы только пришли в себя! – продолжила говорить леди. – Вы были на грани смерти! Государственные дела подождут, позвольте…       В порыве сострадания она попыталась дотронуться до его плеча, но он довольно грубо оттолкнул её руку со словами:       – Благодарю за заботу, но я в полном порядке. Не стоит волноваться.       Леди Моранж опустила голову, а заметив Лилиану, тут же подошла и тихо заговорила:       – Он буквально вчера испускал дух, а теперь хочет творить великие дела! Ваш кузен просто невыносим… – и гордо подняв голову, удалилась.       Константин обернулся к ней, теперь на том месте, где раньше чертили дорожки вздувшиеся чёрные вены, виднелась зелень, а глаза стали практически прозрачными, в волосах она заметила небольшие корневые отростки, как у sin ol menawi. Выходит, Катасах действительно провёл над ним обряд, успел завершить его, а потом напали звери, насланные Винбарром. Да, сосуды вокруг глаз и вен были воспалены и всё равно придавали ему болезненный вид, но в целом кузен выглядел отлично, не корчился от боли, не прихрамывал, как это бывает уже на третьей недели болезни, дышал свободно.       – Что? Ты тоже будешь читать мне нотации? – взбесился он, заметив её сочувственный взгляд.       По её мнению, леди Моранж была права, ему бы ещё пару дней отлежаться, прежде чем переходить к государственным делам. Но давить на Константина и раньше было тяжело, а сейчас она и не собралась это делать.       – Нет конечно, я рада что ты жив, – она в порыве чувств обняла его и в этот момент внутри всколыхнулось чувство опасности.       Сердце рвалось прочь, забилось быстрее, призывая бежать от него без оглядки. Но почему так происходило, она не знала, хотя тут же уловила, насколько крепко он прижал её к себе. Правда, это чувство тут же остыло, но не ушло полностью, когда тот отпустил девушку, но смотрел почему-то очень внимательно: с сочувствием и глубоко затаённым разочарованием. От этого холодного взгляда стало неуютно, никогда он раньше на неё так не смотрел.       – Спасибо, без тебя я бы уже раза три умер. А может и четыре! Впрочем… – он ненадолго задумался и выдал: – Если вспомнить тот случай, когда ты не дала мне залезть на крепостную стену, то уже пять.       – Это просто невероятно, ты двигаешься свободно, дышишь глубоко, – перечисляла она, поскольку для неё подобная метаморфоза действительно была удивительна. – Да и выглядишь теперь по-другому.       – Знаешь, я ведь ещё не смотрелся в зеркало, – смущённо признался он. – Видно, что мне лучше? Мы стали похожи?       – Да, то есть нет… В смысле не совсем. – Лилиана не знала, какие слова подобрать, потому что с одной стороны он был похож на некоторых doneigad, но видно, что малихор оставил на нём след.       Зелёные отметины на лице имели больше сероватый оттенок, кожа и до того бледная теперь напоминала кору молодого дерева. А ставшие белыми глаза и вовсе придавали ему зловещий вид, поскольку издали была видна только бусина-зрачок.       – Но что произошло? Я просто поверить не могу…       – Да не делай такое лицо, просто случилось чудо, – порадовался тот. – Пойдём в сад. Тут слишком много лишних ушей, а я хочу тебе всё рассказать.       Стоявший неподалёку Курт тенью последовал за ними, но Лилиана сама отметила изменения в кузене. И она не знала, радоваться им или нет, ведь с одной стороны, он был здоров, никаких признаков малихора на нём больше не было, с другой стороны необычайно возбуждён, взволнован, воодушевлён. А ещё тянущее чувство боли возле него неимоверно усилилось, лишь огромным усилием приходилось сдерживаться, чтобы не зашипеть и не показать неудобства.       – Я бы хотел для начала извиниться перед тобой за поспешность, – сказал тот, когда они оказались на аллее и сели на скамью, хранившую ещё запах смолы и лака. Курт встал неподалёку и прикрыл глаза в притворном сне. – Я ждал тебя, не терял веры и надежды, но Катасах боялся, что я долго не протяну. Мы много разговаривали, я всегда был у него на виду, он выглядел ужасно задумчивым. И вот в один из дней у меня подкосились ноги… Ну, сама знаешь, как это бывает.       – Знаю, – подтвердила девушка.       У её матери ухудшения начались именно так. В одно утро она едва не упала, поднявшись с кровати, но лишь отмахнулась, сказав, что всё хорошо и нечего делать из этого трагедию. А потом, она укололась, когда делала вышивку, это её всегда успокаивало, но прежде ловкие пальцы скрутило в приступе. После этого она так больше и не прикоснулась к иглам.       – Спустя пару часов Катасах предложил провести один ритуал в священном месте. Скажу сразу, он не был уверен в успехе, но всё же, в моём состоянии я был готов на любое безумие. И знаешь, несмотря ни на что, я счастлив, что согласился.       – Что там произошло? Мы нашли чашу с зельем и кривой клинок. Это ведь ты надрезал ладонь, так?       – Да, он провёл меня с охраной в древний лес и приказал делать всё, как он говорит. Он боялся, что что-то пойдёт не так и вместо облегчения, ритуал может больше навредить. И вдруг… я просто почувствовал себя абсолютно здоровым! Болезнь ушла в тот же миг, когда вышедший из леса гигант поставил камень на месте кровавого следа от моей ладони.       Он прервался. Видимо, последующие воспоминания отдавали болью, и он опустил голову, зарываясь лицом в высокий ворот парадного камзола.       – Вот только радость была мимолётной. Как только великан скрылся, на нас набросились полчища зверей, единственная тропа оказалась отрезана, наши солдаты отбивались, но тщетно. Хотя, вижу, ты всё это уже и так знаешь.       – Да, мы пришли, когда всё было уже кончено, но почему Винбарр тебя забрал, но убил Катасаха, может, он что-то говорил? – этот вопрос мучил её всё время, ведь не мог король островитян убить одного из своих просто так. Для них это неприемлемо. Как говорил Петрус, не могло божество, годами терпящее бесчинства колонистов вдруг направить своего последователя на doneigad проведшего ритуал над чужаком. Для такого должна быть причина и веская.       – Я был слаб, а он всё время что-то шептал на своём языке. Знаешь, создавалось впечатление, что он с кем-то всё время говорил и исполнял его приказы, но клянусь, никого рядом не было. Думаю, этому сумасшедшему просто мерещилось, – он выглядел растерянным, но в глубине глаз девушка заметила злость, ему не нравились эти расспросы. Но всё-таки старательно изображал участие.       И она не сомневалась, что именно изображал, Лилиана слишком хорошо его знала и могла вычислить, когда он играет, а когда нет. Хотя тому могло быть простое объяснение – никому не захочется вспоминать обстоятельства своего плена, особенно, когда ты оказываешься просто в роли беспомощной жертвы.       – Хорошо, предположим, но почему он пощадил тебя? Почему убил Катасаха, а тебя – забрал. Убийство doneigad – страшный грех, такого бы никому не простили. Но при этом он убивает одного из своих, а тебя просто похищает и уносит в горы…       – Понятия не имею, он пытался мне что-то объяснить, хотя был жутко косноязычен, – пожаловался Константин. – Говорил, что я отрезан от мира, не могу вернуться в землю… бессмыслица какая-то… да и с чего такие вопросы? Словно, ты не рада, что я жив!       – Да не говори глупостей, – поспешила успокоить его она, видя, что он всё больше злиться, хотя не понимала почему. – Я пытаюсь разобраться в ситуации. Понять его мотивы, согласись, выглядит всё до невозможности странно.       – А возможно, ты просто не всё знаешь, мало ли как действуют местные в нестандартных ситуациях и, может, в их законах не всё так однозначно, как они пытались тебе говорить.       – Понятно, значит, он напал из-за ритуала связи?       – Связи?       – Ты упомянул великана и установление камня на месте кровавого следа, – напомнила ему она.       – Вижу, ты уже была свидетелем подобного, – он прищурился, и этот загадочный взгляд заставил Лилиану слегка вздрогнуть, настолько нетипично внимательным был он. – Это было что-то невероятное, я так понял, что это помогает их doneigad связывать себя с островом. И не надо так на меня удивлённо смотреть.       – Не в этом дело, просто, ты раньше это слово произносил с акцентом.       – Катасах очень хотел, чтобы мы общались с ним на его языке, но у нас было так мало времени, потому обучил только нескольким словам. А так, там происходило ровно то, что ты, наверное, уже видела, Катасах приготовил зелье, я выпил его, порезал руку перед камнем, а потом пришёл великан. Он кружил вокруг, хорошо солдаты не стали стрелять, ну а потом водрузил камень на то место, куда я приложил руку. И… не знаю, как тебе это описать, но я почувствовал связь с островом, сквозь меня прошла неведомая мощь, и в тот же миг я почувствовал себя здоровым. Так что теперь я – on ol menawi, как и ты… Удивительно, не правда ли?       – Да, удивительно.       – Но довольно обо мне, похищение осталось в прошлом и я готов приступить к делам с новыми силами, – он при этих словах резво вскочил с места, потянулся, будто перед Лилианой сейчас бы совершенно другой человек.       Он всегда был сдержан и собран, даже скрытен, никогда так не жестикулировал, будто артист на сцене.       – Я помню, что мы прибыли сюда за лекарством от малихора. Но сомневаюсь, что местные пойдут на такую жертву, какую принёс Катасах ради меня, потому надо бы всё-таки найти и поговорить с этим богом. Как там его?       – En ol mil frightimen, – подсказала девушка. – Вот только теперь встретиться с ним будет проблематично.       – Почему?       – Потому что единственный человек, способный провести меня к нему, теперь мёртв.       – Ты уверена? – он обеспокоился и выглядел разочарованным. – Может, есть другой способ?       – Нет, Катасах говорил об этом, подтвердила и Сиора. Только король может обеспечить безопасный проход к святилищу. Идти силой в обитель бога… – с сомнением сказала Лилиана. – И потом, сейчас ты здоров, мы можем не спешить.       – Ну да, ну да.       – Ты разочарован?       – Надеюсь, отрицать политические последствия ты не станешь? Сама понимаешь, кто первый найдёт лекарство, тот и будет держать в кулаке остальных.       – Константин, какой кулак? О чём ты? – она от неожиданности даже встала с места. – Малихор убивает сотнями наших соотечественников и не только. Это – общая беда!       – Кузина, я глубоко ценю твоё самопожертвование и бескорыстие, но вряд ли такого же мнения придерживается Корнелия и Бурхан. Уверен, если у них встала бы возможность первыми получить лекарство, они бы выжали из этого всё: экономика, политика и всё остальное. В любом случае, лекарство надо отыскать, на континенте его ждут. Но раз короля теперь нет, что будет?       – Скорее всего, выборы из совета вождей влиятельных кланов, но как они проводятся – понятия не имею.       – Спроси у Сиоры, а пока давай отойдём, – он взял её под руку и отвёл подальше от Курта.       Тот не стал за ними идти, лишь проводил взглядом. Константин остановился шагов через пять и шёпотом заговорил:       – Ты подумала над моим предложением?       – Константин, – она едва не вскричала от этого вопроса.       Она вчера разрывалась от этих вопросов, мучила и себя и Васко, забываясь в его объятиях. Да и потом, она всё это время была в заботах о Константине, а ему вдруг снова потребовалось узнать ответ.       Девушка постаралась успокоиться и ничем не выдавать волнения или нервозности. Она не хотела ему отвечать, боялась и ранить отказом и в то же время осознавала, что наверняка по дворцу уже ползут слухи о её связи с Васко. В конце концов, любопытных служанок в особняке никто не увольнял, те иногда задерживались и могли видеть многое: взгляды, прикосновения, многозначительный шепот. Лишь вопрос времени, когда эти слухи доползут до Константина.       – Я не готова дать тебе ответ, – нейтрально сказала она.       – Хмм, я тут услышал о твоей интрижке с навтом, капитаном нашего корабля, – неожиданно сказал он.       Вот же клуши! Уже донесли до него, на что Лилиана загадочно ухмыльнулась и решила не играть роль глупой дурочки, но и выкладывать правду опасалась.       – Странно, почему не с Сиорой или Альфрой? – Константин прищурил глаза, видно, что не верил, но девушка решила продолжить игру. – Зря ношу мужской костюм, видимо, здесь решили, что я всё-таки увлекаюсь мужчинами, а не женщинами. Что ж, Васко симпатичный и не самый худший вариант.       – Несомненно, – он прорычал это слово и девушка заметила как тот сжал кулаки со злости, словно, хотел сейчас набросится то ли на саму Лилиану, то ли на Васко.       – Послушай, ты сказал, что не будешь на меня давить, а сам первым делом спрашиваешь об этом, – миролюбиво заметила она. – Пойми, это – серьёзный шаг и я не могу решиться, дай мне немного времени. Ты-то вынашивал это столько лет, а я узнала о твоих чувствах буквально пару недель назад, как и о своём происхождении.       – Да, наверное, ты права, я дам тебе время.       Её до ужаса напугал его взгляд, хищный, ревностный, уязвлённый. Такой, каким награждают злейших врагов, потому Лилиана поспешила проститься и пошла на выход из дворца.       – Что произошло? – тихо спросил идущий следом Курт. – Он так на тебя посмотрел, будто хотел на куски порвать.       – До него дошли слухи о творящемся за закрытыми дверями, – нейтрально сказала она, не доверяя даже пустым тихим коридорам дворца.       – Неудивительно, но почему это его так задело? Мало ли какие слухи могут витать вокруг.       – Не бери в голову, хорошо? Это личное и касается только нас двоих.       Она не собралась посвящать никого в подробности изменившихся отношений между ними. Об этом знал только Васко, от которого она не могла это скрывать и не поделиться. Уж точно об этом не следует знать ни Курту ни кому-то ещё, но, тем не менее, кузен её правда напугал, так, как не пугало ни одно невероятное существо этого острова. В нём изменилось многое, но Лилиана предпочла списать это на последствие плена и чудесного исцеления.              Источник манил силой, окружающий лес волновался, трепетал шелестом листвы и скрипом ветвей. Звери не решались нападать, были слишком напуганы странным запахом и исходящей от позднего путника угрозой. Сам же он шёл медленно, будто не решаясь и не совсем понимая, что делать, но круг камней показался неподалёку, словно водоворот, тут кружилась энергия, земля дрожала, готовая её отдать.       Глупые наивные островитяне ограничивают себя, когда сам случай предлагает взять то, что плохо лежит. За ним следили, он видел крадущиеся тени в кустах, но быстро скрылся из виду благодаря своей силе. Так что дело за малым, только руку протянуть.       С неба спикировал nadaig, хранитель гор вонзил клинок в землю перед посторонним.       – Что? Твой бог послал тебя по мою душу? – издевательски спросил молодой мужчина с темными отметинами на лице. – Так давай посмотрим кто кого.       Мощные крылья поднялись, полуптица-получеловек замахнулся клинком, но застыл, будто что-то не дало ударить незваного и опасного гостя. Будто окружающая темнота ночи превратилась в плотный кисель, и теперь он с трудом мог опустить оружие на голову наглецу. А он, между тем, вытянул руку и стоял, глядя почти белыми глазами на хранителя. Это была битва сил, страшных сил и чернота потянулась от этого человека, дымом расползаясь от его ног, впитывалась в землю, вытягивая из неё жизнь. Сохла трава, убегали из гиблого места зверьки, а те кто не успевал умирали, заражённые чернотой.       Хранитель зарычал от боли, когда кожа начала покрываться дорожками черных вен, когда боль стала сковывать движения всё больше, когда зрение мутнело. Из крыльев выпало несколько перьев, на коже проявились язвы, а тело стало постепенно сочиться чернотой. Nadaig упал ослабленный неведомой силой, что пожирала его изнутри, как паразит грызёт всё живое лишь бы насытиться. У него не осталось сил, он больше не слышал голос того, кого должен был защищать.       – Теперь ты мой, – услышал он голос doneigad.       Зрение постепенно начало восстанавливаться, только видел он теперь контуры в темноте, по-другому чувствовал запахи, и совершенно другая сила текла по его черным венам, причиняя боль, приводя в ярость, но не убивая.       Молодой мужчина надрезал ладонь и подошёл к священному камню, приложил руку к земле, призывая nadaig. Умирающий, больной и яростный хранитель гор отложил кривой клинок, с силой взял камень и водрузил его на место, где doneigad оставил отпечаток кровавой ладони. В тот же миг проросли корни, только теперь кора на них была содрана, показывая воспалённые сосуды деревьев, они качнулись от сильного порыва, застонали от яда, что теперь тёк в их соках, отравляя всё вокруг и устремляясь к сердцу острова, пуская отраву в его вены.       – Посмотрим, как ты справишься с этим многоликий бог, – злорадно заметил молодой мужчина уходя обратно в лес. – Требуешь взять и отдать взамен? Я отдам, не беспокойся, вот только не тебе. В этом мире есть только один человек, которому я готов отдать всё и отдам, можешь не сомневаться.       Застонавший хранитель уполз в пещеру неподалёку не в силах поднять в небо, болезнь ноющей болью осталась в теле. Она убивала, но вместе с тем наполняла силой, однако существо ничего не могло с этим поделать.