Хищник
8 января 2022 г. в 08:00
Два дня тянулись до невообразимого долго, Лилиана сторонилась всех, чувствуя ноющую боль всё сильнее. Васко её поддерживал, всегда был рядом, дарил тепло и спокойствие, не обращая внимания на злые взгляды Курта, который только вздыхал, но уже ничего не пытался говорить. Девушка понимала, что ведёт себя неразумно так ярко демонстрируя чувства перед островитянами, но те, кажется, искренне радовались за неё.
В очередной раз скрипнуло сердце, когда всплыли слова Керы: «Он разбил мне сердце, но поступил правильно. Теперь мой долг – охранять его путь!» Такая преданность граничащая с глупостью вызывала только восхищение и зависть. Скоро придётся вести серьёзный разговор с Константином и как бы Лилиана не убеждала себя в правильности согласия, не могла сдержать подступающие слёзы. Она не хотела выходить за него, даже понимая все плюсы этого шага для них обоих и осознавая правоту Васко, не желавшего рушить её жизнь.
Пугали и беспокоили её только двое – Петрус и Альфра. Эти двое в последние пару дней до странного сдружились и вечно вели какие–то разговоры. Священник изящно менял тему, стоило Лилиане приблизиться, но при этом стал больше общаться с островитянами и с одной из doneigad. Альфра же вечно что–то записывала в блокноте, уходила в лес и возвращалась запыхавшаяся и обеспокоенная ещё больше.
В общем, когда наконец–то на горизонте появился Данкас, она вздохнула с облегчением, чувствуя, что ещё немного и сорвётся хоть на ком–то. И больше всего боялась сделать это на глазах у местных, не хватало ещё разрушить так тщательно создаваемую репутацию, показав себя истеричной идиоткой.
– Он ждёт нас, – просто сказал Данкас. – Идёмте. En ol mil frightimen принял меня, как родная мать своего ребёнка.
С каждым шагов в гору становилось всё жарче и жарче. Петрусу снова приходилось глубоко дышать и иногда останавливаться, чтобы перевести дыхание, но был полон решимости встретиться с божеством, которому поклонялся сам святой Матеус, решив дойти до конца в своём испытании.
Легкие обжигало, под ногами появились застывшие потёки лавы, но, что удивительно, тут тоже росли деревья, и под ногами странно вибрировала земля. Альфра предположила, что это из-за показывающихся из-под земли потоков лавы, расплавленный камень перетекал под ногами, создавая эффект дрожащей земли. Лилиана с каждым шагом ощущала мощь, способную разбавить её в единый миг, но та наоборот, скорее с интересом смотрела на заблудшее дитя, так долго шедшее к этому месту. Так долго возвращавшееся домой.
Вскоре они пришли к каменным воротам, их высота была настолько огромной, что там могло пройти и три великана в полный рост. Данкас вышел вперёд и створки с жутким треском распахнулись перед ними, открывая широкую тропу к горе, к горящей красным светом расщелине вулкана.
– Мне понадобится время, чтобы подумать над его словами и предостережениями, – напоследок сказал он. – Идите по правой тропе, никуда не сворачивая и не отступая назад. Стражи могут воспринять это как трусость и пробудиться, тогда ничто вас не спасёт.
– Стражи? – удивилась Лилиана.
– Nadaig baro, первый хранитель всё ещё здесь, хранит покой святилища. Не следует его провоцировать. Отринь сомнения, on ol menawi, и иди с открытым сердцем. Я буду ждать здесь, чтобы запечатать вход.
– Спасибо вам, Данкас.
– Альфра, – вдруг обратился он к ней. – Ты готова встреть того, чье существование трудно объяснить наукой?
– Раньше я бы вообще сомневалась в такой возможности, но вы показали мне, что невозможное порой становится возможным. И вера – не всегда инструмент манипуляции, порой без неё очень тяжело.
– Рад это слышать, тогда жду вас здесь.
Подниматься было тяжело, становилось всё жарче, лицо опаляло огнём, а застывающая лава порой плевалась горячими искрами, но на удивление дышать было легко, воздух наполнялся свежестью весеннего ветра, а жар лавы угасал. Но всё-таки законы природы брали своё, не все деревья были рады такой атмосфере и чем выше они поднимались, тем больше становилось просто обожженных остовов, умерших без воды.
Вход в святилище правда делался для великанов и стоило им зайти, как очутились в огромном каменном зале, где среди скал росла зелёная трава. А над озером лавы возвышался островок с огромным деревом.
– Невероятно, – заметила Альфра, выходя вперёд. – Да ему по самым скромным прикидкам пару тысяч лет.
– И это всё, что тебя удивляет? А как же лица? – указал ей Курт.
Действительно на стволе вырисовывались десятки лиц, будто застрявших внутри дерева. Так вот почему он назывался многоликий бог, интересно только какое из них будет общаться с ними. Раскидистая крона не имела листьев, зато они обильно устилали пол пещеры. Девушка не знала, что делать и почему тот молчит, на что Сиора взглядом указала на рукоять ножа, торчащего из её сапога. Лилиана вытащила его, вздохнула, когда вспомнила, чьей крови он не так давно напился, и одним резким движением порезала ладонь, зашипев от боли. Не зная, делает ли она всё правильно, припала на колено и прикоснулась раскрытой ладонью к земле в центре выложенного из маленьких камней круга.
Тело тут же содрогнулось от прошедшей через него мощи, едва не лишившей сознания. Ствол дерева осветился прожилками синих огней, такими же, какие они видели во время ритуала Валана. Жар вулкана остыл, сменившись на освежающий летний ласковый ветер, взметнувшего пыль с пола, поднимая в воздух тучи листьев и заставляя замереть в воздухе.
– Отнятое у меня дитя вернулось… Плоть моей земли… Само твоё рождение перепутало нити судеб моего народа, – голос звучал странно и девушка не знала как его описать. Он был одновременно и старческим и молодым, женским и мужским, звонким и глухим, эхом отражаясь от стен святилища. – Я тот, кого зовут en ol mil frightimen и я следил за тобой с того момента, как ты сошла на этот берег.
– Приветствую, многоликий бог, – нерешительно обратилась к нему Лилиана, сомневаясь, что всех дипломатических навыков хватит, чтобы уговорить древнее существо поделиться лекарством, но выбора большого нет. – Мне нужно лекарство…
– Лекарство для далёкой земли? Её собственные дети отравили её, ослабили, и земля вместо жизни начала приносить смерть. В её венах стоит гнилая вода, её земля даёт ядовитые плоды, её дети чахнут и умирают, и это касается не только народов, населяющих её. И всё же они ещё могут излечить свою землю, а вместе с ней – себя… если по-настоящему этого захотят. Они могут научиться у моих детей, увидеть, что можно не только брать, но и отдавать. Залечивать нанесённые ими же раны.
– Вот так просто?
– Да, но для этого я должен жить, я видел, как сгущаются тень в том, кто рядом с тобой.
Сердце ухнуло куда-то вниз, замерло на мгновение, стоящая рядом Сиора горестно взглянула на Лилиану, видимо, сама до конца не веря в свои подозрения.
– Я чувствую, как он вливает яд далёкой земли в мой древесный сок. Чтобы спасти свою жизнь он забрал мою силу и та лишила его разума. Ибо её нельзя отнимать, не отдавая. Он иссушает меня, создаёт связи… Его алчность безгранична!
– О ком вы говорите? – девушка не теряла надежду, что бог не скажет это имя, что всё это окажется лишь пустыми подозрениями.
– Ты зовёшь его Константин. Останови его, иначе не исцелится уже никто и ничто.
– Нет! – вскричала девушка. – Как? Как такое могло случиться?
– Уходите, немедленно! – в голосе божества прорезалось беспокойство.
– Что?
– Кто-то следил за вами. Кто-то вошёл непрошенным! Мои дети пробуждаются, они будут нападать на всех чужаков.
– Там, – крикнул Петрус, указывая на переплетение ветвей кроны, мигом пришедшие в движение. Там всё время сидела тварь похожая на ящера, но настолько сливалась с кроной, что его невозможно заметить, если не присмотреться.
– Nadaig! Бежим! – Сиора первая понеслась прочь к выходу из святилища.
Тварь спрыгнула с кроны и тяжело приземлилась, так, что вздрогнула земля. Островитянка кинулась не к выходу, а в сторону небольшой узкой расщелины, куда они смогли протиснуться. Сзади загорелся свет, а потом с потолка посыпались камни, оповестив своим грохотом наверное, все окрестные земли.
Рычание никуда не ушло, оно продолжалось, яростное и долгое, затем за спиной раздался ещё один шум обвала. Видимо, хранитель желал добраться до нарушителей спокойствия как можно быстрее и убить их.
Извилистая тропинка резко ухнула вниз, и пришлось приложить усилие, чтобы остаться на ногах и не упасть на скользких, покрытых сухим мхом камнях. Свет ударил в глаза неожиданно, так как и померк в узком коридоре, где с трудом проходило двое. Правда высовываться они не спешили, не хотели попасться на зуб огромной твари, которая всё ещё рычала, хоть и отдалённо. Только подождав несколько минут и убедившись, что никто не собирается перемалывать им кости, решились спуститься вниз, оказавшись сбоку от главного входа в святилище.
Ворота были заперты, оплетены корнями, а рядом стоял взволнованный Данкас, вздохнувший с облегчением, когда завидел их.
– Что произошло? – спросил он, больше удивлённый, чем раздражённый или обозлённый. – Из святилища выбежал человек, я не успел его рассмотреть, он потревожил стражей… С тобой всё хорошо? Ты успела получить ответы на свои вопросы?
– Да, – немного растерянно сказала девушка. – Просто сложно поверить, что в болезни виноваты мы сами. Из-за того как мы обращаемся с землёй, та взамен стала нас отравлять. Эту болезнь можно излечить, но я не слишком понимаю как.
– Слова из сердца острова несут глубинный смысл, иногда нужно время, чтобы понять их истинную суть. И от себя могу сказать, что готов помочь вам в этом, мой клан умеет исцелять землю.
– Благодарю, но мне надо идти, передать эти слова Константину и подумать.
– Понимаю, хотя и вижу, что ты что-то скрываешь, в твоей душе настоящая буря.
– Простите, но с этим я должна разобраться сама.
– Тогда не стану тебя задерживать.
Данкас кивнул и быстро ушёл, оставляя их компанию перед каменными воротами одних, и они не спешили покидать предместья Анемайда. Девушка всё ещё не могла поверить в слова о Константине. Он ведь не зло и никогда им не был!
– Ты не предупредила его, – укорила Сиора. – Он ведь может помочь.
– Сиора, с этим должна разобраться я сама. Это – мой кузен и всё, что с ним творится, касается только меня.
– Не в обиду сказано, но ты слишком отождествляешь себя с ним, – заметил ей Петрус.
– Что?
– Ты считаешь вас с ним одним целым, и я могу это понять. У него никого кроме тебя не было все эти годы, отец его не любил, мать тоже не замечала сына. Но прошу, будь благоразумна. Ты – не он и не можешь нести ответственность за все его действия. Даже в разрезе ваших официальных полномочий, ты – лишь исполнитель его воли, а не он сам.
– И вы так спокойно этому всему поверили? – возмутилась девушка, отчаянно цепляясь хоть за призрачную надежду, что всё это – пустой наговор.
– Но ведь ты чувствуешь боль земли, как и я, – возразила Сиора . – И в первый раз ты это ощутила как раз в то время, когда Катасах провёл обряд над Константином. В земле, её соках и венах теперь течёт яд и он тянется к святилищу, что питает жизнью Тир-Фради.
– Не хотела этого говорить, но… – вставила слово Альфра. – В первую ночёвку здесь, я пошла к ручью, чтобы побыть наедине и увидела там леволана. Вся его шкура была покрыта язвами, а под ними виднелись чёрные вены. Я смогла его застрелить, но леволан был зол и слеп, но атаковал меня, точно зная куда бить, двигался свободно, хотя при таком поражении тканей, если и был на это способен, то только сильно хромая. Но ни слепота, ни болевые ощущения, ни загустевшая кровь не мешали ему атаковать меня так же легко, как если бы он имел здоровый вид.
– То есть ты хочешь сказать, что связав себя с островом, болезнь никуда не ушла от Константина? Она всё ещё в нём, но теперь…
– Теперь он – её источник. На острове больше нет ни одного человека пережившего малихор.
Лилиана отошла дальше, тяжело дышала, всё ещё отказываясь верить в произошедшее. Константин не мог стать заразной бомбой, он всегда был милосерден и сострадателен, никогда не причинил бы никому вреда. Да, его многие считали излишне мягким, но ведь это было не так.
– Идёмте, нам всё равно надо возвращаться обратно, – сказал она и первой пошла вперёд, не желая больше вступать в полемики.
С какой стати богу бояться одного человека, если его могущество велико, раз он щедро делится со своими детьми властью над природой?
– Скажи, где ты встретилась с леволаном, – попросила Сиора.
– Идёмте, это в стороне от деревни.
Лилиане не хотелось верить в слова бога, больше всего из-за правдоподобности. Кузен изменился, в прошлую встречу он вёл себя категорично, был груб и излишне настойчив, чего никогда в жизни не позволял себе по отношению к ней. Слабый огонёк надежды всё ещё теплился внутри, и девушка отчаянно цеплялась за него, считая, что en ol mik frightimen преувеличивает. Ведь ему тоже может быть ведом страх и, столкнувшись с неизвестностью, мог просто хотел действовать на упреждение.
Вот только пока они шли по лесу, отдаляясь от горы, она чувствовала, как густеет воздух, в нём появляются удушающие нотки отравы. Сиора тоже это чувствовала, и кожа её бледнела, лицо становилось похожим на жуткую восковую маску.
Дойдя до места, они увидели обглоданное туловище монстра, уже начавшего вонять, а над телом кружились стаи насекомых. Но и по оставшимся на костях тканям можно увидеть, что те были черны. За несколько дней ни одно мясо не протухнет до такой степени.
– Здесь неподалёку круг, – отозвала Сиора. – Тут раньше жило небольшое племя, место силы заброшено, но оно всё ещё может использоваться для связи с землёй.
– Так может имеет смысл разведать? – подал голос Курт. – Надо бы знать с чем мы столкнулись.
Все повернулись к Лилиане, которой хотелось быстрее убежать и закрыться от всего, сказать, что ничего плохого не происходит и на самом деле это – пустая болтовня и ничего не значащие подозрения. Но прятаться от реальности – идти в никуда, рано или поздно оно ударит, и справиться с этим будет уже невозможно.
– Хорошо, идём, – согласилась она.
Место силы нашлось среди деревьев, несколько камней в круге давно упали и потихоньку прорастали мхом. Но один из них поставили недавно, и его оплетали пугающего вида корни, будто на них слезла кора, обнажая мясо. Именно мясо, иной ассоциации было не подобрать, глядя на сочащиеся красными соками отростки, а проплешины чёрноты сочились туманом.
Лилиана почувствовала то, от чего отвыкла за долгие месяцы плавания, а потом и недели, проведённые на острове. Вязкий удушающий привкус во рту, сладковатый запах гнили, который распространял вокруг себя больной малихором на последней стадии издыхания.
– Никогда не верил в демонов, – заметил Васко, подходя ближе. – Но тут я бы сказал, без него не обошлось. И что теперь делать?
– Это – проклятая связь, – зашипела островитянка. – Её надо разорвать, обрубить хотя бы один отравленный ручей.
– И как мы это сделаем? – спросил Петрус.
– Связь рвётся в тот момент, когда хранитель опрокидывает камень…
– Ты хочешь позвать сюда nadaig? – без оптимизма спросил Васко. – Я был бы не против, но ты уверена, что он так же не будет отравлен и не бросится на нас?
В этот момент Сиора вспомнила о переданном Данкасом пухлом мешочке. Она достала его из складок туники и развязала горловину. Там находилось большое количество семян, от них исходила сила свежести утреннего солнца, молодой травы и твердость векового дерева. Сила клана Вигьигидо.
– Может, именно это он и имел ввиду? – нерешительно произнесла она, и зачерпнула горсть семян, а потом пояснила в ответ на вопросительные взгляды: – Данкас сказал, что я пойму всё в своё время.
Островитянка подошла ближе к камню, морщась от боли и сыпанула семена на больные корни. Те стремительно покрылись здоровой корой, перестали сочиться туманной кровью, расцвели белые бутоны крупных цветов.
– Это оборвёт связь? – поинтересовалась Альфра.
– Нет, но это даст знак sin ol menawi из клана Данкаса прийти сюда и очистить место, вылечить хранителя и тогда он опрокинет камень.
– Следует поторопиться в Новую Серену, – сказал Петрус. – Нельзя дать Константину понять, что мы знаем о его планах.
Лилиана не стала ничего отвечать, до сих пор не желая верить в подобные слова. Они ведь не видели здесь Константина, хоть и понимала всю глупость этого аргумента. Ведь Альфра была права, только один человек на Тир-Фради перенёс малихор… И это был её кузен.