фальстарт

Ренджун, недолго думая, пишет Куну на следующий день после пар. Тот любезно соглашается на встречу, кидает адрес закусочной и Ренджун, попрощавшись с друзьями, идёт к выходу, на ходу листая расписания автобусов. Но внезапно кто-то преграждает ему дорогу и он, подняв взгляд, тяжело вздыхает. Глаза старосты наполнены решимостью и он невольно делает шаг назад. — Рюджин, — предупредительно говорит он, глядя ей в лицо. — Ренджун, — она делает шаг навстречу. — Не думаешь, что нам надо поговорить? — Я бы с удовольствием, но мне надо идти. Давай в следующий раз, хорошо? — и делает шаг в сторону, намереваясь обойти девушку, но она снова преграждает ему путь. С его губ падает раздраженный выдох. Ну как же все не во время! Хуан откидывает чёлку назад и вздыхает, раздумывая над ответом. — Сколько ты ещё будешь бегать? Ренджун, выпуск на носу, а твоя посещаемость портит все, к чему ты так упорно стремился на протяжении последних лет. Да ещё и тот инцидент в столовой! Что с тобой происходит? У тебя проблемы? — голос Рюджин звучит отчаянно. Ренджун смотрит в стену. — Ты же знаешь, что университет может помочь. Я могу помочь. Только скажи! Но не бросай все вот так вот! Другие студенты обходят их стороной, кидая любопытные взгляды на них и как же он хотел бы смешаться с этой толпой и исчезнуть. Ренджун молча кусает губы, не в силах проронить ни слова. Рюджин, видя это сомнения, делает шаг к нему, вторгаясь в личное пространство и пристально смотрит в чужое лицо, ища хоть какой-нибудь намёк. Взгляд её тёмных глаз старается ничего не упустить, тщательно разглядывает его лицо. — Я не хочу говорить об этом. И пара недель моих прогулов ничего не испортит, а тот инцидент замнут. Всё? — Нет. А как же тест и посещение психолога? Неужели ты забыл об этом? Ренджун прикрывает глаза и про себя считает до десяти. Чёрт, как бы сильно не хотелось это признавать, но он забыл про наказание. И судя по тому как его лицо исказилось в разочаровании, Рюджин прекрасно об этом знала. Её губы растянулись в триумфальной ухмылке, а глаза зажглись торжествующим блеском. — Что ты хочешь? Я закончил свою работу, в четверг принесу на аттестацию, пройду тест и схожу к психологу. Всё сделаю, но не сейчас, — устало говорит Ренджун, чувствуя, как настроение падает ещё ниже. Вот только разборок со старостой не хватало для полного счастья. — Мне надо было услышать от тебя только это. А ещё, ты сдашь все долги по пропущенным парам. Договорились? — щебечет она, переступая с ноги на ногу. Ренджун измученно кивает, что да, да я сделаю, только отстань от меня. — Тогда до завтра, Ренджун. И она, развернувшись, уходит. Покачав головой, Ренджун запрокидывает голову, снова считает до десяти, успокаиваясь, и покидает университет. Солнце на улице ярко слепит его, вызывая боль в голове, тем самым заставляя надеть бини и натянуть по самые брови. Он доезжает до указанной закусочной в рекордные сроки - почти за сорок минут, что правда необычно для дневного Сеула, полного пробок. Езда на общественном транспорте под аккомпанемент любимых треков значительно поднимает настроение. Он тратит небольшое количество времени на поиск заведения, но в итоге, найдя, заходит внутрь. Небольшое помещение только слегка заполнено людьми. Количество столиков значительно меньше, чем у любого другого среднестатистического заведения в центре столицы, но обстановка не хуже. Наоборот, Ренджуну кажется, что тут очень уютно - стены мягкого кремового цвета идеально гармонирует с тёмной древесиной из которой сделаны столы и стулья. Оглянувшись в поисках свободного удобного места, он снимает бини и наушники, и, определившись, садится за столик в углу. Он пишет Куну в Какао что уже на месте, и снимает с себя куртку. Погода хоть и была теплой, но испытывать иммунитет на прочность Ренджун не решался. — Здравствуй, Ренджун, — он поднимает голову и встречается с мягкой улыбкой Куна. Тот стоит рядом с его столиком держа в руках блокнот и ручку наготове. — Будешь что-то заказывать? — Ты тут работаешь? — поздоровавшись, спрашивает младший, принимая из чужих рук лист с меню. Открыв, он быстро пробегается глазами, но почти тут же отдает и озвучивает свой заказ. — Я владелец этого заведения. Сам обустраивал это место, — Кун с гордостью оглядывает кафе и поворачивается к Ренджуну. — Я освобожусь минут через тридцать. Другой официант принесёт тебе закуски перед едой. Он исчезает за стойкой. Минут через десять перед ним ставят несколько глубоких мисок, наполненные закусками. Капуста, немного холодной лапши и рыбы, спаржа и морковь. Всё, что раньше вызывало аппетит сейчас в глазах Ренджуна просто несъедобная трава, не более. Было ли это побочным явлением от препаратов, он не знал, но когда желудок жалобно заурчал, прилипая к позвоночнику, пришлось взять палочки и запихнуть в себя хоть что-то. И больше не смог остановится. Хоть и выглядело это так себе, а на вкус горчило, все что он делал - стучал палочками, нетерпеливо суя в рот всё, до чего руки дотянутся. Желание съесть как можно больше нарастало и Ренджун понял, как же сильно он хотел есть. Ему вспомнилось, что утром на завтрак у него было персиковое молоко и остатки булочки, а в университете пара бутылок воды. И всё. Когда Кун принёс мясо, миски были пустыми. Сев напротив, Цянь наблюдал за тем, как Хуан ел, прерываясь лишь на несколько жадных глотков колы. — Почему ты смотришь на меня так? — спросил Ренджун, отодвигая посуду, ощущая, как чувства насыщения и удовольствия наполняют его. Кун вопросительно поднял брови. — Как «так»? — Не знаю, просто у тебя взгляд такой... печальный, — пожал плечами младший, отворачиваясь лицом к окну. — На данный момент у меня нет веских поводов для веселья, — со смешком ответил Кун, убирая челку с глаз. Младший поджал губы, чувствуя себя неуютно. — Так о чём ты хотел поговорить? Ренджун тут же переводит взгляд на него и внимательно смотрит, подбирая нужные слова. Непохоже, что грядущее пугает Куна, в то время как он... А что он? В смятении? Напуган? Разозлён? Напряжён? Его эмоции расплескиваются через край, но вместе с тем, он словно ничего не испытывает. Просто пустота. — Ты хочешь поговорить о болезни? — внезапно высказывает свою догадку Кун. Ренджун вздрагивает. Он что, настолько предсказуем? — О том, что ты скоро ум- — Не говори этого! — кричит Ренджун и в заведении становится тихо. Другие посетители оборачиваются на них и он, стушевавшись, переводит взгляд на картину за спиной Куна. А затем извиняющимся шёпотом продолжает. — Пожалуйста, не произноси это слово. Просто... не надо, ладно? Для него ещё были свежи ещё воспоминания того вечера в мастерской. Кун понимающе кивает, не сводя с его лица взгляда. Его глаза светились добром и понимаем, и каждый раз пересекаясь с ним, Ренджун чувствовал себя неловко за свою резкость и бесцеремонное поведение — Ты боишься этого, верно? Боишься того, что случится с тобой по истечению данных тебе месяцев, — осторожно говорит старший. Ренджун кивает и Кун хмурится. — Послушай, тебе надо обратиться к специалисту. Вряд ли я могу хоть как-то тебе помочь, даже при всём моём желании. — Мне просто нужен совет, окей? Ты... Не хочу звучать как-то плохо, но ты болеешь дольше моего и судя по всему... Ну... Ты привык к этому. — К тому что ты умираешь нельзя привыкнуть, — резко говорит Цянь и Хуан чувствует себя еще хуже и торопливо добавляет: — Я имею ввиду к состоянию. Например, мне все еще кажется что это какая-то неудачная шутка, что, может быть, в больнице ошиблись с анализами и перепутали. Что это кто-то другой, не я, болен и медленно умирает. Но потом голова начинает болеть. И эта боль... Она настолько пронзительна, что мне хочется плакать. И тогда я понимаю, что нет, не ошиблись. Всё верно. И да, я боюсь того, что со мной может случится, потому что не хочу этого. Не хочу оставлять искусство. Не хочу оставлять своих друзей, которым я даже не могу признаться, что болен. И это просто съедает меня изнутри, размазывает по стене. Но я знаю одно. Я хочу жить. Хочу купить дом, завести собаку или кошку, хочу продолжать рисовать. Хочу общаться с друзьями и думать не о том, сколько еще мой кошелек сможет обеспечивать мне это безболезненное состояние. Откровение слетает с его губ непрерывным потоком слов, который он был не в силах остановить. Ему надо было выговориться, а Кун внимательно его слушал, не перебивал и молчал. Закончив, Ренджун переводит дыхание и утыкается лицом в ладони. Его переполняют чувства, словно он сейчас разревется как маленький мальчишка, потерявший в толпе свою маму. Но вместо толпы зияющая пустота одиночества, а вместо мамы - Жизнь. И теперь все что у него осталось, это крохотный отрезок времени, данный врачом. Думая об этом, он словно начинает задыхаться. — Все нормально, Ренджун. Ты можешь заплакать, — ласково говорит Кун и протягивает руку, чтобы осторожно погладить его по голове. Ренджун со странным облегчением кивает и закрывает глаза, ощущая, как солёная влага обжигает глаза и скатывается по щекам. — Все хорошо. Младший качает головой, как бы говоря что нет, нет, ничего не будет хорошо, и вытирает мокрые щеки, но слез становится все больше. Это было что-то противоположное тому вечеру в мастерской. — До того как я узнал, что у меня рак, я имел все. Крепкие и счастливые отношения, круг близких друзей и планы на будущее. А потом мне диагностировали рак и всё разрушилось. Рухнуло, как карточный домик, — Ренджун поднимает голову. На лице Куна смирение и странная усмешка, от которой у него все сжимается внутри. Он не заслуживает этого. Ни он, ни сам Ренджун, ни кто-то ещё. — Потом много чего случилось. О чем-то я жалею, а о чем-то нет... Но Ренджун, послушай, не утаивай от своих друзей что ты болен. Не только они твои друзья, но и ты тоже их друг, понимаешь? — Я не хочу чтобы они видели меня таким. Лучше пусть они запомнят меня веселым и ярким, а не сломленным и испуганным неизвестностью. — Твое молчание больно ударит по ним. — Не сильнее, чем моя болезнь. — Это как посмотреть. Повисло молчание. Ренджун посмотрел в окно, чтобы хоть ненадолго абстрагироваться от неприятного разговора. Он вспомнил зачем пришел, но это уже было не так важно. Немного подумав, Ренджун нехотя признал, что возможно да, следует рассказать друзьям о своей тайне. Когда наберется смелости. А сейчас ему надо отпустить все это. — У тебя есть что-нибудь крепкое? — Кун согласно кивнул и ушел за прилавок, а спустя пару минут вернулся с двумя бутылками соджу и стопками. Вскрыв одну из них, разлили и, чокнувшись, выпили до дна. Ренджун тут же молча разлил им по второй, поменьше налив старшему. Они пригубили. Немного помолчав, он снова заговорил, не отрывая взгляда от прохожих людей и проезжающих машин. — Я хотел рассказать одному из моих друзей. Мы компанией пошли в парк аттракционов. Шли на один из них, когда мне внезапно пришло в голову признаться. Вокруг было шумно, мы как раз отстали и другие не услышали бы. Я был готов, прямо чувствовал это, но мне помешали. А потом вдруг подумал: с чего я решил, что смогу сделать это? И списал все на атмосферу, возникшую между нами в тот момент. — И что же это была за атмосфера? Ренджун поднял взгляд и растеряно посмотрел на Куна. Перед глазами внезапно встало серьезное лицо Джемина, готовый выслушать, помочь и дать совет. Хуан сглотнул. Он даже не задумывался, почему захотел сделать это. — Я не знаю. Мне просто показалось это правильным. — Правильным рассказать о том, что болеешь, или правильным рассказать это именно ему? Ренджун открыл рот чтобы ответить, но тут же закрыл его, потому что не знал ответа на этот вопрос. Кун, видя это замешательство, усмехнулся. — Подумай об этом. И Ренджун думал. Думал по дороге домой поздно ночью, возвращаясь от Цяня. Думал на следующий день в университете, после, снова по дороге. Думал, решая тест и общаясь со старостой. Думал и через день, и через другой. Этот вопрос выбил его из колеи. Кун поставил его правильно и ударил им так точно, словно всю жизнь знал Ренджуна и его слабые места. Хотел ли он рассказать это именно Джемину? Да, конечно. Но почему? Ну, Джемин его близкий друг, поэтому это логично, что он захотел рассказать ему. Но почему именно ему? Почему не Джено или Донхёку? Почему не его кузену Ченлэ? Он же был одинаково близок со всеми, так почему же, черт побери, именно Джемин? Он не знал ответа, но был уверен, что он ему вряд ли понравится. Мучимый догадками и противоречивыми размышлениями, Ренджун снова начал отдаляться от своих друзей, в частности от самого Джемина, опасаясь повторения подобной ситуации. Он больше не приходил в столовую, сообщения в Какао и звонки игнорировал, а их попытки поговорить с ним пресекал на корню. Было тяжело. Но собрав остатки сил к концу недели, он успешно прошёл тест, назначенный деканом, нехотя поддался на уговоры Куна и сходил на собрание группы поддержки, где смог перекинуться парой слов с остальными ребятами и обменяться с ними номерами. И даже недолго поговорить с Тэилем, который передал ему, что Ли Тэён назначил ему приём, чтобы посмотреть как обстоят дела с ним и его организмом. Ренджун договорился на одиннадцатое число. Ему было и вправду любопытно узнать, как обстояли его дела и с его болезнью. Неделя сменилась другой. Друзья всё ещё не оставляли попыток поговорить с ним, но теперь действовали по-другому. Они караулили его возле аудитории, выхода из университета. Ренджун видел их, видел то, как они переживали и ему было стыдно. Но он не мог просто взять и написать им после подобного поведения со своей стороны. Что-то удерживало его. Он и сам не знал, как воспринимать себя и свое не слишком приятное поведение по отношению к друзьям. Но было страшно, что подобная ситуация с Джемином повториться. Одна мысль о том, что правда всплывёт наружу заставляла его нервничать, покрываться потом и повышала пульс. Поэтому он старался ни о чем не думать. Рисовал, учился, общался с Куном и ребятами из группы поддержки. Казалось, что жизнь налаживалась в странном ритме, но было что-то не так. Словно что-то изменилось, но он был слеп, чтобы заметить это. Но настойчивость его друзей дала о себе знать и вышла на новый уровень. В один из будних вечеров раздался дверной звонок. Ренджун оторвался от своего скетчбука в котором рисовал небольшую работу углём и кинул взгляд на часы. Кого могло принести в полдесятого вечера он не знал, поэтому отряхнув руки, поправил футболку — из-за нервов он потерял аппетит и похудел, теперь большинство его вещей некрасиво весели на нём — и вышел в коридор, чтобы открыть незваным гостям. Стоило ему открыть дверь, он тут же захотел её захлопнуть, но Джено, предсказуемо, схватился за неё, удерживая. — Привет, Ренджуни, извини что без приглашения. Его нынче от тебя не дождешься, — говорит он, окидывая старшего сканирующим взглядом. — Мы пройдем? Ренджун молча посмотрел на него, приветливо улыбающегося Джемина, мрачного Донхёка, и отходит, пропуская внутрь, закрывая дверь. — Чай? Кофе? — предлагает он, заходя на кухню и торопливо сгребая полную таблетницу в карман, стараясь сделать это как можно незаметнее. — Лучше чай. Мы купили курицу и подумали, что поужинать у тебя неплохая идея, — говорит Джемин, заходя следом. Он ставит на стол пакет и начинает разбирать его. Комнату тут же наполняет аромат жареной курицы и специй. Джено и Донхёк, помыв руки, садятся за стол, пока Ренджун наполняет чайник и ставит его греться. — Можно было позвонить и предупредить, — ворчит Ренджун, поворачиваясь к ним и упираясь бедром об столешницу. Он рассматривает лица друзей, признавая, как скучал по ним. — Ты не отвечал. Поэтому сюрприз, Ренджун, — язвительно отвечает Донхёк и Ренджун вспоминает, что это он игнорировал их. Неловкая улыбка скользит на его губы. — Мне жаль. Надо было над кое-чем подумать, — извиняется он и украдкой смотрит на Джемина. Ему вспомнился вопрос от Куна и он покачал головой, отгоняя любые мысли на эту тему. — И как подумал? Хорошо? — продолжает Донхёк и Джено его одёргивает. — А что? По-вашему это нормально, игнорировать своих друзей? — Донхёк. Успокойся. — строго говорит Джемин, поворачиваясь к нему. Ренджун пристыженно отводит взгляд и достает столовые приборы для друзей, протягивая их Джено. Его глаза тут же считают их и он в удивлении приподнимает брови. — Ты не будешь? Твоя любимая фирма. — Я не голоден, спасибо. Тарелки подать? — Джено качает головой. Когда чайник закипает, Ренджун разводит два черных чая, один зеленый и кофе, и ставит на стол, усаживаясь рядом с Джемином. Ребята изредка переговариваются во время еды, в то время как Ренджун молча цедит свой травяной зеленый чай, изредка поглядывая на друзей. Он не стремился влезть в разговор, только слушал и думал-думал-думал. Больше всего он боялся, что начнутся ненужные расспросы и тогда он сломается. Ренджун никогда не мог долго утаивать что-то от своих друзей, рано или поздно сдавался и раскалывался и они все прекрасно это знали. Но игры должны были закончится рано или поздно. Только проблема заключалась в том, что Ренджун не был готов рассказать обо всём. Он боялся их реакции. Своей реакции. И уж точно не был готов к последствиям. Чтобы отвлечь себя от разных и не слишком приятных мыслей, он вылил остатки чая, помыл после себя кружку и вернулся на место. — А где младшие? — спросил он, когда в разговоре возникла пауза. — Джисон на тренировке, а Ченлэ подойдет чуть позже. Он решил, что останется у тебя с ночевкой, — ответил Джено и Ренджун кивнул. — Я пойду, приберусь. Можем посмотреть какой-нибудь фильм до его прихода. И если хотите, закажите колу или пиццу. Я оплачу. Кивнув им, Ренджун, не дождавшись ответа, ушел. Конечно, про оплату было лишнее — покупки дорогостоящих лекарств стремительно опустошали его кошелек. Но у него было еще примерно две недели до того, как потребность в деньгах встанет слишком остро и ему придется искать подработку. Сейчас он мог немного побаловать себя. Закрыв скетчбук, он прибрал уголь, поправил подушки на диване, поставил журнальный стол на место и нашел пульт от телевизора. Мельком взглянул в отражение на окне и покачал головой. Сейчас он выглядел хуже чем когда-либо. Он не мог отрицать того, что болезнь медленно, но верно брала своё. Сзади послышались шаги, в комнату зашел Джено. Ренджун обернулся и они оба замерли, глядя друг на друга и не в силах сдвинуться с места. Воздух накалился. Джено смотрел слишком внимательно, пробираясь под кожу. Ренджун нервно пригладил виски и скрестил руки перед грудью. Ему было не по себе от этого взгляда. От того, как Джено смотрел на него, но упрямо не отводил взгляд, с вызовом глядя на друга. — Если хочешь что-то сказать, говори. Но только не надо смотреть на меня так, — не выдержав, раздраженно бросил Ренджун, отворачиваясь. — Я просто пытаюсь понять что с тобой происходит, Ренджун. Почему ты отворачиваешься от нас? Что с тобой происходит? — начинает Джено, словно только и ждал спуска невидимого крючка. В комнату тихо зашли Джемин, вытирающий ладони об кухонное полотенце, и Донхёк с кружкой чая в руке. — Со мной все нормально. — Засунь эту ложь себе в задницу, — говорит Донхёк и Ренджун поворачивается к нему, гневно сверкая глазами. — И можешь даже не смотреть на меня так. Я не сдвинусь с места, пока ты не расскажешь, что скрываешь от нас. — Тогда можешь стоять тут вечно, — фыркнув, отвечает Ренджун, снова скрещивая руки перед грудью. — Я не намерен ничего вам рассказывать, потому что со мной все в порядке, ясно? И вообще... Двое на одного? Нечестно. — Трое, — мягко поправляет его Джемин. Закинув полотенце на плечо, он делает шаг вперед, не сводя со старшего пытливого взгляда. — Мы волнуемся за тебя и нам хотелось бы знать, что не так. Ты ведешь себя странно. Игнорируешь звонки и смс. У тебя внушительный долг по Античному искусству, хотя ты без ума от этой дисциплины. Рюджин тоже говорит, что ты сильно изменился. Тебя кто-то обижает? Или ты переживаешь из-за того ублюдка? Или... из-за годовщины? Ренджун с трудом пытается вспомнить имя того парня, который оскорблял Донхёка, но тщетно. А потом его глаза широко раскрываются, когда он пораженно смотрит на Джемина, обессиленно опуская руки вдоль тела. — Только не говори мне, что ты звонил бабушке, — Джемин поджимает губы, осознавая, что ляпнул лишнее. Обстановка накаляется еще сильнее, когда младший оглядывается на Джено и Донхёка в поисках помощи, и последний спешит исправить положение. — Ты не хотел разговаривать с нами и мы подумали что... Что твоя мать снова... звонила тебе, — неуверенно говорит он. Ренджун ошеломленно смотрит на них, переводя взгляд с одного лица на другое. И отшатывается назад, бледнея на глазах. — Ренджун? Ренджун, ты в порядке? — Вы не имели права делать этого! — говорит он, пока Джемин делает шаг вперед и пытается поймать его за запястье. — Какого хера? — Нам пришлось! Мы волновались за тебя. Наступил март, а ты всегда был чувствительным к этому месяцу, — торопливо говорит Джено, начиная приближаться к Ренджуну, но тот неожиданно отпрыгивает назад, больно влетая поясницей в подоконник. Слова мешаются в голове в сплошную кашу. Его охватывает страх и он начинает медленно съезжать вниз. — Твою мать, Ренджун! — к нему подлетает Джемин и хватает под локоть, пока сам Хуан, сгорбившись, не понимает что ему не хватает воздуха. Тело пробирает крупная дрожь, а в груди разгорается пожар. Он поднимает голову, с ужасом смотря в лицо Джемину и тот, кажется, без слов все понимает. — У него паническая атака. Джено, открой окно. Донхёк, помоги мне. Держи его! Ренджун видит, как шевелятся губы Джемина, но он ничего не слышит. В ушах стоит шум, а голова взрывается от боли. Его охватывает чувство тревоги, что сейчас вот-вот влетят эти женщины и, с усмешкой на накрашенных губах, назовут его ничтожеством, ублюдком. Обвинят во всех грехах их семьи. Глаза, словно десять лет назад, слепит свет фар. За спинами Джемина возникают две тени. — Ты убийца, Ренджун, — говорит одна. — Запомни это! — Убийца собственного отца, — вторит другая. И они, взвинтившись под потолок, женским, пронзительным криком вторят друг другу: — Убийца! Убийца! Убийца! Ренджун мотает головой, опускает голову вниз, жмурит заслезившиеся глаза и прорывается закрыть уши от этого крика, но он словно застревает где-то в внутри него. Его крепко хватают за запястья, а лицо обхватывают теплые ладони. Он с трудом разлепляет глаза. Перед ним, нечетким силуэтом, сидит Джемин, показывая ему как надо дышать. Ренджун с трудом подстраивается под этот ритм, судорожно вдыхая и выдыхая, прекрасно зная, что надо расслабиться. Он смотрит Джемину в глаза, дышит вместе с ним, с усилием понимая, что требуется вспомнить или подумать о чем-нибудь приятном. Отвлекающем от всего происходящего. Ренджун опускает взгляд на приоткрытые губы На и в комнате мгновенно воцаряется тишина. Тени исчезают, пока он гипнотизирует чужие губы и обмякает в чьих-то объятиях, дыша в унисон с младшим. Пелену тишины разрывает взволнованный и неестественно высокий голос Донхёка. — Давай же, Ренджун. Глубокий вдох, медленный выдох. Да, вот так, молодец. Мир приобретает краски, звуки и движения. За спиной Джемина маячит взволнованное лицо Джено. Ренджун расслабляется, полностью откидываясь спиной на грудь Донхёка, пока тот мягко поглаживал его запястья. — Все в порядке? — осторожно спрашивает Джемин. Ренджун лениво кивает и прикрывает глаза. — Джено, вскипяти чайник ещё раз. И посмотри, там на полке должна стоять банка с ромашковым чаем. Завари его. — Мы не дозвонились до неё. Трубку взяла одна из твоих многочисленных тетушек, но она и слушать нас не стала, сразу сбросила. — Хорошо, — кивает Ренджун. — Все в порядке. И извините за это. Слишком много всего навалилось. — Не извиняйся. Что бы там у тебя не произошло, мы со всем справимся, слышишь? — шепчет Донхёк, зарываясь носом в его волосы. Ренджун не отвечает, наблюдая за тем как Джемин садится рядом и берет его за руку. Он знает, что даже после этого не сможет им признаться, но что-то внутри него ломается. Кажется, он нашел ответ на вопрос Куна.