фальстарт

Это был непростительно высокий полёт Акробаты разбитых надежд срываются вниз

Ренджун пригладил волосы, глядя на себя в зеркало и поправил бомбер. Потом зачесал челку назад, повертел лицом и снова опустил ее, чувствуя как начинает снова закипать. Он стоял перед зеркалом в коридоре, пытаясь уже битый час подобрать приличный наряд для встречи с семейным нотариусом семьи Чжон. Но большинство вещей не могли создать ему ауру серьезного молодого человека, чьим намерением было написать своей первое и последнее завещание. Вещи некрасивым мешком висели на его тонких плечах, рукава были слишком большими, а дырки на ремнях уже закончились. Вернувшись в комнату, Ренджун снял бомбер, оставаясь в белой футболке. Подняв ее полы, он посмотрел на свой живот. Ребра некрасиво выпирали, а впалый живот был болезненно бледным. Пряжка ремня не эстетично возвышалась над кромкой джинсов. Поправив футболку, он заправил ее. Потом выправил и накинул черный пиджак. Выйдя из комнаты, он посмотрел на себя в зеркало и вздохнул. Если раньше это выглядело стильно, прилично, в духе молодости, то теперь это уродливыми мешками весело на его костях. Пригладив волосы еще раз, Ренджун вернулся в комнату, убрал все свои вещи и, взяв телефон, вышел из дома, предварительно хлопнув дверью. Когда он проснулся, Куна не было. На кухне его ждал завтрак и записка, оповещающая о том, что владелец дома уехал в кафе и ждать его не стоит до девяти вечера. А потом неожиданный звонок тети, долгие сборы и вот он, свежий воздух! Сев в автобус, Ренджун открыл Какао и закрыл. Сообщение, где он принимает извинения от Джисона за полуночный звонок висело прочитанным, но не отвеченным. Донхек за все дни написал только трижды, буднично интересуясь как ему его новое место, как его дела и какие планы на двадцать третье апреля. Марк писал больше, хоть и с большими паузами, но Ренджун не мог винить ни одного, ни другого. Ребята были влюблены друг в друга, они были на пути к построению собственного счастья. У Ренджуна не было абсолютно никаких прав разрушать его, поэтому сам не стремился к общению. Ему было достаточно знать того, что Донхёк был счастлив, и уже за это Ренджун был благодарен Марку. Джено писал через день, присылал фотографии случайных котиков и спрашивал как его самочувствие. Ченлэ и Джемин в вежливо-холодной манере спросили как его здоровье и в чате с ними возникло радиомолчание. Ренджун никого не мог винить в таком поведении. Никого, кроме себя. Он собственными руками, словами и недоверием разрушил то, что сам же строил кропотливо на протяжении нескольких лет. Вопрос был не в том, «поддается ли это все восстановлению?», а в том «как он будет доживать оставшиеся полтора месяца?». Денег на счету и налички катастрофически не хватало даже на самое дешевое рекомендованное лекарство. А ведь ему еще предстояло купить подарки каждому из ребят, обновить прическу, найти где-то похоронный костюм. Ренджун вздрогнул. Он еще ни разу не думал о вещах, которые ему потребуются после его... кончины. Помотав головой, он уставился в окно, прогоняя все мысли из головы. Получилось плохо, но когда автобус остановился на его остановке, он поспешил выйти и быстрым шагом дойти до дома родственников. Двухэтажный коттедж встретил его металлическими воротами винного цвета. Стоило ему нажать на звонок, раздался сигнал и дверь автоматически распахнулась. Юркнув на территорию, он захлопнул ее и по каменной тропе поспешил к дому. Трава по бокам приятно радовала взгляд, а деревья навеивали желание взяться за кисть и краски. На крыльце, возле маленького столика, его уже ждал дядя, с сигаретой в руках. — Добрый день, — поздоровался Ренджун, разуваясь. Мужчина кивнул. — Не знал, что вы балуетесь этим. Он глазами указал на сигарету, но дядя пожал плечами. Ловким движением он потушил ее в хрустальной пепельнице на столе и оставил окурок там. — Минутная слабость, не более, — он кивнул внутрь дома. — Тебя уже ждут. Ренджун кидает благодарный взгляд, а затем останавливается, заметив еще одну пару обуви. — А Ченлэ? — опасливо спросил он, не горя желанием раскрывать карты перед кузеном. Они зашли в дом и начали петлять по коридорам до чужого кабинета. — Укатил к Джисону в одних шлепанцах, — пробормотал мужчина. — Не понимаю я эту современную моду. Они повернули налево и вошли в кабинет. Тетя и незнакомый мужчина, что-то обсуждавшие до этого замолчали. Женщина встала и поспешила обнять племянника. — О, Ренджун, ты так похудел, мой мальчик, — запричитала она. В ее голосе отчетливо зазвенели слезы. — Останешься на ужин? Я приготовлю все твое любимое. Ренджун хотел ответить нет. Сослаться на важные дела и исчезнуть из этого дома, насквозь пропитанного воспоминаниями из детства. Ренджун сказал да. И обнадеживающе улыбнулся женщине. — Тогда я оставлю вас наедине с господином Дуном и отлучусь на кухню, — пробормотала она, в последний раз сдавив его в своих объятиях, она вышла из кабинета. Дядя сел за стол и пригласил его присесть напротив. — Я думал, что моим клиентов являетесь вы, господин Чжон, — начал нотариус. Ренджун приметил, что он был довольно молод и безумно красив. — Нет, это была конспирация, ширма, для моего сына. Твоим клиентом, Сычен, будет мой племянник, Ренджун. Ренджун поклонился и Сычен ответил тем же. Его дядя достал из ящика плотный конверт с бумагами и положил напротив Сычена. — Я прошу тебя, если Ченлэ начнет задавать вопросы, говори, что решаешь вопросы по моей работе. Не больше того. Ему не надо знать детали этого дела. — Желание клиента? — спросил Сычен, вскрывая конверт и внимательно изучая документы. Воцарилось молчание, которую нарушал только шелест переворачиваемых бумаг. Ренджун почувствовал, как вспотел от волнения и поспешил снять пиджак. Его била мелкая нервная дрожь и он сжал руки в кулаки, пытаясь успокоиться. — С документацией все в порядке. Оформлены они, признаюсь, безукоризненно, — начал Сычен, откладывая бумаги в сторону. Ренджун кинул благодарный и слегка виноватый взгляд на дядю. — В каком порядке вы хотите оформить завещание? Ренджун моргнул и понял, что на него смотрел и Сычен, и дядя. — В закрытом. Есть соответствующий образец? Сычен кивнул. Потом задал ещё один уточняющий вопрос, и ещё один, и ещё. Они, казалось, вечность обсуждали нюансы завещания, параметров наследования и постановку целей на ближайшее будущее. Сычен, понял Ренджун, несмотря на ауру молодого человека, был просто превосходным специалистом в своей области. Как он знал от дяди, их семейный адвокат и нотариус работали с ними на протяжении долгого время. Когда они закончили обсуждать детали и обговорили дату следующей встречи, Сычен засобирался, деловито переложив исписанные листы в свой портфель. Щелкнув магнитными застежками, он встал, невозмутимо пожал руку присутствующим. — Мне пора. Встретимся с вами через полторы недели, двадцать второго апреля, господин Хуан. Затем, кивнув господину Чжону, он вышел из кабинета первым. Ренджун развалился в кресле, чувствуя усталость буквально везде. — Пройдем в столовую? Думаю, плотный ужин поможет тебе восстановить силы, — предложил мужчина. Ренджун кивнул и встал. Помещение тут же пошло кругом, а перед глазами задвоилось. Мужчина озадачено посмотрел на Ренджуна. — Ты в порядке? — Нет. Но буду. Его дядя кивнул и они вышли из кабинета. В нос тут же ударил аромат хот пота, чая и чего-то настолько сладкого и родного, что у него под диафрагмой тут же расцвело тревожно-приятное чувство. Словно он после очень долгого пути вернулся туда, где его действительно ждали и любили. В глазах и носу неприятно защипало. Ренджун несколько раз агрессивно моргнул, чтобы сбросить с себя это наваждение и очаровательно улыбнулся тете. — Превосходно пахнет! — сказал он, скользя взглядом по столу. Овощи, фрукты, рис, миски с салатом, мясо и нарезка. Все это было в таком изобилии, что его желудок сжался и он не понял от чего именно: от чувства голода или внезапного расстройства. — Мойте руки и садитесь. Запеканка почти на подходе, — улыбнулась женщина, и Ренджун поспешил в ванную, чтобы последовать ее указаниям. А когда вышел, то дядя и тетя уже сидели за столом. Он сел напротив, игнорируя пустой стул рядом и улыбнулся родственникам. — Спасибо за все, что вы делаете для меня, — поблагодарил он, ощущая как мало простые слова могут исправить сложившуюся ситуацию. Но он действительно был благодарен им за всю ту помощь, что они оказывали ему. Родственники переглянулись, и женщина отмахнулась. — Это пустяки. Ты же часть нашей семьи, Ренджун, — сказала она, накладывая палочками овощи себе в тарелку. Её голос в конце немного вздрогнул. Ренджун просто кивнул и тоже взялся за столовые приборы. Еда просто таяла во рту, но он не смог осилить и половины того, что раньше называл «порцией». С трудом он доел запеканку и завел разговор с дядей, чтобы не сидеть в оглушающей тишине. Они много разговаривали, ели, слушали новости. Позже тетя вынесла чай и сладости, среди которых был её фирменный пирог с вишневым вареньем и печенье. Он с детской радостью и предвкушением наблюдал, как пирог разрезают и раскладывают по тарелкам. — О боже, как же я скучал по этому вкусу, — с восхищением отозвался Ренджун, глядя, как темно-красная начинка вытекает из слоеного теста. — Приятно знать, что твоя любовь к пирогу еще сохранилась, — со смешком прокомментировал мужчина. — Жаль, что рецепт тщательно охраняется. — Ты всегда можешь попросить меня приготовить его, зачем тебе рецепт? — отозвалась его жена и они нежно посмотрели друг на друга. Ренджун опустил голову, пряча улыбку и испытывая при этом чувство неловкости. Он съел кусочек и запил чаем, когда почувствовал влажность над верхней губой. Опустив кружку, Ренджун поспешно вытер эту зону и посмотрел вниз. Фаланга пальцев окрасилась багровым цветом и его сердце сжалось. Организм жестоко напомнил ему, как быстротечна его жизнь, как мало у него времени осталось. Поспешно извинившись, он выскочил из комнаты в ближайшую ванную комнату и попытался её остановить, а так же смыть следы крови. Слава богу, она не капнула на его одежду. В ушах зазвенело и его ноги подкосились. Ухватившись за раковину, он зажмурился, сохраняя равновесие. Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем его отпустило так же внезапно, как и нахлынуло. Подняв глаза, он критично оглядел себя. Заострившиеся черты лица, лихорадочный блеск в глазах, тонкие губы и бледный цвет лица с легким румянцем на щеках. Ничего не осталось от того Ренджуна, здорового и счастливого, с горечью заметил он. Умывшись, Ренджун тщательно вытер лицо и вышел, столкнувшись в дверях с Ченлэ. — Ты здесь? — растеряно спросил кузен. Ренджун осоловело моргнул в знак подтверждения. — Что ты делаешь? — Умывался, — Ренджун кивнул за свою спину и погасил свет. — А ты? — Приехал от Джисона. У меня завтра важный день в университете, — ответил Ченлэ, а затем прищурился. — Который ты, судя по всему, бросил. Поделишься причиной? Хорошее настроение Ренджуна смыло, как морским прибоем песок. На его место пришла раздражительность. — Здесь не о чем говорить, — отрезал он, собираясь обойти младшего, но ему перегородили дорогу. Ренджун тяжело вздохнул и на долю секунды прикрыл глаза. Ченлэ смотрел на него решительно, скрестив руки на груди. — Дай пройти. Пожалуйста. — Сколько можно бегать? — требовательно спросил кузен, склонив голову вбок. — Некоторые могут устать в погоне за тобой и твоим капризным настроением. Это утомляет, если быть честным. Сначала Ренджун почувствовал удивление, а затем злость и горечь, которые он с трудом, но смог подавить. Если он сейчас откроет рот и заговорит, то скорее всего это будет последний диалог с Ченлэ не только как с братом, но и как с другом. Ренджун хотел промолчать, но потом он вспомнил, через что он проходил, будучи зависимым от таблеток и опустошенный озвученным диагнозом, в то время как Ченлэ был счастлив. У Ренджуна не было богатых родителей, счастливой семьи, крепких отношений с парнем и, банально, времени. Но все это было у Чжон Ченлэ. У его младшего двоюродного брата, которому, судя по всему, приносило садистское удовольствие бить по самым болезненным точкам Ренджуна. Говорить и делать так, чтобы старшего выворачивало от переполняемой вины внутри. Злость накрыла Ренджуна болезненно и с головой, затмевая любое адекватное решение побега и избежание конфронтации. — Ты ничего не знаешь, так что не смей говорить так, — процедил он, окидывая младшего яростным взглядом. Ченлэ вздрогнул, но не сдвинулся с места. — Утомляет бегать за мной? Утомляет мое капризное настроение? Ты уверен в том, что произносишь, Ченлэ? — Говорил бы я так, если бы не был уверен в своей правоте? — упрямо спросил Ченлэ. Его голос слегка повысился, и Ренджун удивился, как это взрослые ещё не прибежали на громкие возгласы сына. — А кто сказал, что ты прав? — спросил Ренджун, указывая на кузена. Его рука дрожала, поэтому он поспешно её опустил. — Кто сказал, что в этой ситуации вообще есть правые и виноватые? Кто, в конце концов, дал тебе право обвинять меня в том, что я по-своему пытаюсь решить собственные проблемы? — Что мешает тебе обратиться ко мне? К остальным? К моим родителям? — Ченлэ начал активно жестикулировать. Ренджун почувствовал, как ему становится тесно в своем теле, в одежде, в этом несчастном и жалком коридоре, обставленного со вкусом. За спиной Ченлэ послышался звук открываемой двери и оттуда вышли его обеспокоенные родители. — Мы бы помогли тебе, чертов ты кусок дерьма! Проблемы с деньгами? Скинемся и подкинем. Проблемы с кем-то? У каждого из нас есть связи. Один звонок — вот оно, решение проблемы. Мы бы помогли тебе, ни смотря ни на что, потому что ты наш друг! А затем воцарилось молчание и почему-то Ренджун интуитивно понял, что именно хочет добавить Ченлэ. Глаза младшего блестели злостью, между бровей пролегла складка, он открыл рот, чтобы припечатать Ренджуна к стене окончательно, и размазать его по ней, как уродливое чернильное пятно. — По крайней мере, ты был им. Ренджун отшатнулся. Его лицо исказилось в боли, сердце тревожно рвалось наружу с такой скоростью и желанием, что он просто физически почувствовал, как ему становится душно и тошно. Он судорожно в дохнул. — Чжон Ченлэ! — женщина подлетела к сыну и взяв за плечо, дернула на себя. Его глаза расширились, когда он понял, что родители слышали все, что он сказал. — Немедленно извинись перед Ренджуном! Ченлэ перевел взгляд на отца, но его взгляд был так суров, что он отшатнулся в непонимании. Его собственные родители были на стороне его кузена! Немного подумав, он посмотрел на свою маму, в её гневно сверкающие глаза. Выбора у него не было, и тогда он повернулся к старшему, чтобы буркнуть извинения, но замер. Ренджун, бледный и с блестящими глазами, смотрел на него с такой болью, что у него тут же проснулась совесть. Стыд накрыл его с головой. Он не планировал ругаться с ним. Все, чего он хотел, это дать понять Ренджуну, что он не прав, закрываясь от семьи и друзей. Что у него есть люди, на которых можно и нужно положиться. Ченлэ открыл рот, но Ренджун поднял руку и покачал головой. — Спасибо за замечательный ужин, правда. Пирог был просто чудесным, — сказал он и прошел мимо Ченлэ, чтобы сжать женщину в объятиях. — Мне пора идти, спасибо за все. Пожав руку дяде, он вышел из дома, не оглядываясь. Ченлэ почувствовал необъяснимый триумф, но вместе с ним и горькое чувство поражения. Может, после этой ссоры, Ренджун откроет глаза, оглянется и поймет, что в этом мире он не один? И что Вселенная не крутиться только вокруг него и его проблем? Кинув взгляд на маму, он заметил в её глазах слезы и разочарование. Он нахмурился. — Почему вы не на стороне собственного сына? Разве я в чем-то не прав? Рука женщины взметнулась вверх и хлестко ударила сына ладонью по щеке. Его голова мотнулась вбок. Он удивленно посмотрел на нее, не в силах поверить, что собственная мама ударила его. — Мама? — Сяомин! — Я не так тебя воспитывала, Чжон Ченлэ, — прошипела она. Вытерев мокрые дорожки со щек, она прошла мимо него, поднялась на второй этаж. Послышался звук хлопнувшей двери. Ченлэ ошарашенно уставился перед собой и его отец тяжело вздохнул. — Она не со зла, Ченлэ, не обижайся на нее. Просто слишком много всего навалилось на нее, на нас, — сказал он, не решаясь подойти ближе к сыну. — Твоя ссора с Ренджуном добила её. — Но почему? — Ченлэ почувствовал как злость и разочарование захлестывают его. Он перестает понимать собственную семью. — Ренджун месяцами не появлялся у нас дома, не звонил вам и не писал. А сейчас вы вдруг прикрываете его перед прокурором и полицией, платите за молчание, устраиваете ужины и ведете себя как ни в чем не бывало. Словно он всегда был тут, с нами, хотя мы все знаем, что это не так! Он видел, как его отец, казалось колебался, всего долю секунды, а потом вернул бесстрастное выражение лица. — Это не наша тайна, Ченлэ, — наконец сказал он. — Прошу, пойми это. Пойми нас. И развернувшись, он ушел в столовую, где спустя несколько секунд загремел грязной посудой. Ченлэ слегка провел кончиками пальцев по ноющей щеке и болезненно вздохнул. Мир сходил с ума, подумал он.

Губами, к твоим губам. Целую, но вновь не тот. И я ищу надежду в твоём взгляде.

Ренджун чувствовал, как сходит с ума от одолевающих его чувств. Слова кузена больно отдавались в его голове, в душе. Он знал, что переборщил с игнорированием друзей, но даже не представлял, что именно до такой степени. С быстрого шага он перешел на бег, совершенно не обращая внимание на прохожих людей. Но его надолго не хватило, и он остановился возле ближайшей скамейки. Сердце в груди билось очень громко, быстро, что Ренджун на долю секунды испугался, что сейчас у него случится приступ. Судорожно вздохнув, он понял, что всхлипывает. Щеки были мокрыми от слез. Зло вытерев их насухо, он выпрямился и оглянулся. Он почти был в том парке аттракционов, в который он ходил вместе с друзьями в конце февраля. Или это было начало марта? Воспоминания всплыли у него перед глазами и он улыбнулся. Кажется, он тогда почти признался Джемину в том, что у него рак. Улыбка исчезла. Джемин. Слова Ченлэ моментально всплыли в памяти вместе с тирадой Джемина. Кажется, теперь ни тот, ни другой, не считали его за друга. Это осознание больно ударило по нему. Ударило сильно и наотмашь. Голова разболелась от потрясений, слез и бега. Ренджун оглянулся. Желание забыться забурлило в нем так же сильно, как желание ударить по чему-то бетонному, ломая костяшки и сдирая с них кожу. Но такую боль он просто бы не пережил, поэтому он решил пойти по пути наименьшего сопротивления и двинулся в сторону популярной улицы, где в каждом здании был или бар, или ночной клуб. Время близилось к восьми, когда он наконец нашел более менее приличное ночное заведение. Отправив Куну геолокацию с призывом не ждать его этой ночью, он проигнорировал входящие смс из Какао и зашел внутрь. Проталкиваясь сквозь малочисленную толпу, Ренджун с трудом смог найти себе место у бара. Вперив глаза в лежавшее на стойке меню, он нахмурился. — Что будете заказывать? — дружелюбно спросил бармен и Ренджун просто ткнул в первый попавшийся коктейль. — Неплохой выбор. Ренджун кивнул и достал телефон. Музыка была негромкой, приятно играла где-то на фоне. Он открыл галерею, где хранилось несколько фотографий и видеозаписей с совместных посиделок с друзьями. Несмотря на прогрессирующее ухудшение памяти, Ренджун помнил большинство историй, которые стояли за созданием этих фото. — Ваш заказ, — бармен поставил перед ним бокал с коктейлем. Ренджун, поблагодарив кивком, расплатился и начал листать фотографии, погружаясь в воспоминания. — Хён, — Ренджун оглянулся. Джисон, присев на корточки, уставился на котенка на лужайке университета. Маленький комочек, тихо мяукнув, нелепо попятился назад. Джисон протянул ладонь, осторожно касаясь белоснежного меха. Мама-кошка в кустах предупредительно зашипела. — Ты посмотри какой он маленький! Большой-маленький Джисон рядом с маленьким котенком на фоне университета. Эта фотография в общем чате вызвала возглас умиления от каждого, разница была только в ее интенсивности. Джемин тогда отправил кучу сердечек, а Джено смайлик кота. Он пролистнул на следующее фото. Кажется, это было в день университетской выставки, где была работа Ренджуна и Донхёк тогда поставил условие им: тот, кто найдет картину Ренджуна, может не платить за свой ужин, который они планировали устроить тем же вечером. — Позвольте представить вам шедевр единственного и неповторимого Хуан Ренджуна, — Донхёк ухмыльнулся, указывая вдалеке на картину. Поле подсолнухов на рассвете. Они подошли к ней и уставились на табличку, с инициалами Ренджуна. Джемин выругался, в то время как Джено, достав телефон, сфотографировал картину. Донхёк преградил ему путь— Но-но, господин Ли. Фотографируем шедевр на фоне шедевра, не иначе. Джено отказался фотографировать Донхёка, поэтому пришлось Ренджуну щёлкать друга. Он ухмыляется, листая дальше. Баскетбольная площадка, ночь, Ченлэ. — Ну ты попробуй, все не так уж и сложно, — подначивает Ченлэ, играючи отбивая мяч от земли. Ренджун поправляет очки и морщится. — Это последний раз, когда я прошу тебя поиграть со мной, честно. Ренджуну следовало заметить проказливые огоньки в глазах младшего брата, потому что это был не последний раз, когда его ночью вытаскивали из дома, чтобы сыграть в баскетбол. Но ренджуново сердце было слабо для кузена и тот пользовался этим во всю. Но его прекратили звать, после того как в их компании появился Марк. Не то чтобы Ренджуну было обидно, просто это было слегка... неприятно. Следующая фотография выбила из него весь дух и он нервно сделал глоток коктейля. Они тогда были у Ченлэ, кажется. Джено и Джемин спали в обнимку на диване, а уставший и нетрезвый он решил, что лечь между ними будет замечательной идеей. Он не знал, кто сделал фотографию, просто обнаружил ее у себя в галерее по утру. Сердце сжалось и он, заблокировал телефон. Пробило в пот и он снял пиджак. Он оглянулся, подмечая, что в помещении становилось душно. Не было еще и десяти вечера, поэтому допив, он вышел из клуба и отправился до опечатанной квартиры. Идти к Куну не хотелось, тот наверняка уже лег спать. Ренджун подметил это еще в первые дни проживания с ним — старший ложился очень рано, отшучиваясь, что ему надо много спать, чтобы победить рак. Ренджун надеялся, что когда-нибудь он сможет точно так же беззаботно шутить над своим диагнозом, над персональным смертным приговором. Он дошел до своего дома и запрокинул голову, чтобы взглянуть на окна собственной квартиры. Было темно и Ренджун не знал, какое выражение лица у него было сейчас. Прикусив губу, он снова вспомнил сегодняшний день и покачал головой, пытаясь отогнать нахлынувшую плаксивость. Одного за другим он терял друзей. Развернувшись, он пошел в сторону центральной улицы, когда услышал, как его окликнули. Сердце забилось в горле и он оглянулся. — Я думал, ты или не ты, — Юто ускорился и сжал его в объятиях. — Ты как? Ренджун безвольно уткнулся ему в плечо. — Я сказал полиции другое имя, они тебя не должны поймать, но тебе лучше залечь на дно, — пробормотал он. Ренджун почувствовал, как трясется чужая грудь от смеха. — Ты за меня испугался? Не стоило, у меня связи есть везде. — ответил Юто, нежно поглаживая его по спине. — Лучше бы за себя переживал. Мы все думали, что ты уже не вернешься. Он не уточнил, откуда, но они оба поняли. — Ты здесь один? — спросил Ренджун, чувствуя как силы постепенно возвращаются к нему. Ситуация с Ченлэ забывалась, потому что рядом был Юто. Человек, связанный с ним поверхностно, не глубоко, но при этом у них были эмоциональные узы. Они были связаны общей тайной, общими моментами удовольствиями. — Нет, вместе с братом. Но мы уже собирались уходить, когда я заметил тебя. Ренджун кивнул, ничуть не удивленный внезапным фактом о личной жизни знакомого. В голову, внезапно, ударило и он поднял голову, нерешительно заглядывая в чужое лицо. — Мы можем поехать к тебе? Без таблеток, но может... С виски? — спросил Ренджун, прикусывая нижнюю губу. — Или сакэ. Мне без разницы, но, если честно, всегда мечтал попробовать что-то из японской... кухни. Он надеялся, что Юто понял завуалированный смысл и предложение. Случайный секс был отличным способом прикрыть зияющую дыру в сердце, заштопать дряхлыми нитками ровно до тех пор, пока рана либо не заживет, либо снова не вскроется. Юто понял и принял. Ренджун даже не успел понять, что происходит, когда чужие горячие губы накрыли его собственные. Он сжал его кофту на плечах, с жаром отвечая. Руки Юто скользнули на лопатки, а затем вниз, устраиваясь на талии и прижимая ближе. Голова Ренджуна закружилась от обуреваемых чувств, а затем он почувствовал холод на губах. — Я уж думал ты не предложишь, — Юто испустил хриплый смешок и, взяв за руку Ренджуна, повел его в другую сторону. Головокружение было сильным, зрение расфокусировалось и следующие мгновение Ренджун помнил смутно. Кажется, они вызвали такси, сели на задние сидения, где Юто напал на него с обжигающими поцелуями и холодными пальцами под футболкой. Расплатившись, они поспешили на квартиру к дилеру, ни о чем не говоря, а просто перебирали ногами в быстром темпе. Не успела дверь захлопнуться, как спина Ренджуна оказалась прижата к ней. Они снова поцеловались, но на этот раз они не сдерживались. Юто хрипло дышал, жадно целовал и касался везде, где мог, вызывая дрожь и табуны мурашек. Ренджун торопливо начал шарить по чужому широкому телу, забираясь под одежду холодными пальцами, нетерпеливо дергая ее. Юто отстранился, быстрым движением снял кофту и футболку. Торопливо разулся, помогая Ренджуну с его пиджаком и футболкой. Пряжка ремня блеснула в темноте, а звук расстегиваемой ширинки привел Ренджуна в чувства. — Ты же не возьмешь меня в прихожей? — спросил он, оглядывая чужой пресс, пытаясь в темноте посчитать количество кубиков. Юто рассмеялся, своим низким голосом и подхватил его под бедра, заставляя обернуть ноги вокруг его талии. — Прости. Просто ты настолько сексуальный, что у меня начинает свистеть фляга. Ренджун рассмеялся, не в силах поверить в услышанное, но застонал, когда почувствовал чужое дыхание и влажные поцелуи на своих ключицах. Комната встретила их полнейшей темнотой, и только фонари за окном становились свидетелями разворачивающейся сцены. Юто брал быстро, не слишком грубо, но достаточно, чтобы выбивать из Ренджуна поскуливания и стоны, а так же разжигать в них обоих столько страсти, что Ренджун даже не подозревал, что может еще испытывать такое. Он не помнил абсолютно ничего, кроме рук Юто, его поцелуев, его члена в себе. События дня утонули в волнах удовольствия, своего и чужого. Стерлись, под натиском чужих губ на груди, бедрах, пошлых шлепков кожи о кожу. Ренджун лежал на спине, обхватывая ногами чужую талию, выгибаясь и почти крича, когда Юто ощутимо укусил его в плечо, сдерживая собственное рычание от оглушающего оргазма. Они замерли, тяжело дышали и молчали. Юто разомкнул челюсть, медленно вышел из Ренджуна и снял натянутый впопыхах презерватив, а затем лениво растекся по кровати. Ренджун пытался прийти в себя, чувствуя как глаза слипаются, но он упрямо держал их открытыми. Воспоминания в голове поддались забвению оргазма, первого и второго. — Почему ты подсел на таблетки? — вяло спросил он, поворачивая лицо к собеседнику. — Потому что жить без боли гораздо лучше чем с ней, — с паузой ответил Юто. — Травма спровоцировала болезнь костей, поэтому я функционирую только благодаря этому. А ты почему? Ренджун замолчал и отвернулся. — У меня рак. — Ого. — Ага. А ещё мои друзья, кажется, отвернулись от меня. Юто молчал. А затем встав, не стесняясь собственной наготы, прошел по комнате, пошарился в ящике стола и щелкнул зажигалкой. Ренджун терпеливо дождался, пока выкурят сигарету и вернутся в постель. — Я не знаю что сказать, — наконец признался японец, устраиваясь рядом. — Тебе и не нужно. — Хорошо, — сказал Юто, а затем Ренджун почувствовал как чужая рука очерчивает ореолы вставших сосков на груди и мучительно медленно спускается вниз. Туда, где его член привстал, заинтересованный происходящим. — Тогда, может, тебя хватит на ещё один раунд? Вместо ответа, Ренджун привстал и, перекинул ногу через чужие бедра, красноречиво прижимаясь своим возбуждением к чужому. И это показалось ему куда правильнее, чем все его действия до этого дня.