Башня Иезавели

…Флэй не увидел и не услышал сигнал, потому что охотился. Раптор оказался чрезвычайно занят в окрестностях развалин шпиля, от которого хозяин не оставил и камня на камне. Людишки пытались выслеживать его и устроили ему ловушку. Наверное, решили, что Флэй к ним зачастил. Наверное, набрались смелости и глупости. Решили поиграть. Как бы то ни было, он был в восторге и заклекотал от удовольствия, когда понял, что его поймали в подземном тесном зале, выходы из которого они заблаговременно засыпали и подорвали, а спуск по лифтовой шахте оказался перекрыт только что рухнувшей кабиной. В прошлый раз она лежала уровнем ниже; обнюхав выпирающие балки, Флэй подумал, что ее подняли недавно и, верно, пытались задавить его ею, но что-то ухитрилось застрять и он успел выскочить. Теперь над крышей кабины осталась только щель; человек с легкостью бы пролез наверх, в шахту, но ему было мало места. Раптор приблизился и прислушался, что там, наверху. Наверху, где происходила какая-то деятельность, тоже притихли. Тогда он принялся расширять лаз, когтями и дарованной нечеловеческой силой рвал металл, изоляцию, обшивку, какую-то пенистую панель в простенке, чтобы добраться до крепежей и выдрать часть крыши. Шум стоял ужасный, но, настороженно прислушиваясь сквозь него, он слышал, что наверху что-то продолжают делать. Волокут. Рассуждая, что такую тяжелую штуку вряд ли бы планировали использовать против него несколько раз, Флэй решил, что оно у них одно. Наверху дотащили. Балка, образующая ребро кабины, не желала отгибаться и на ней жаждущий свободы раптор слегка застопорился. Поискал, как ее вырезать и вытащить. Задумался. Аккуратно перебрался в сторону и, поколебавшись, двинулся наверх, на потолок. Поцарапал когтями стену, чтобы наверху решили, что он продолжает – все равно эхо ломало звуки и люди с их ушами едва ли бы догадались о его перемещениях. – Куда вы, падлы, пропали? – вдруг поинтересовался Торчер в воксе и Флэй слегка вжал голову в плечи, насколько позволил шлем. Вожак что-то говорил дальше, но его было не слышно, потому что все взорвалось белоснежным пламенем. …Лашен Гаа Секундус был далек от земных материй, потому что волею случая именно в этот день принял приглашение колдуна и накурился какой-то дряни. В просторном подвале было сумрачно и людно, и людям этим было вконец насрать, кто у них гостит, если они совершенно спокойно отнеслись к соседству Лашена и Азго. Куда больше местных нервировало присутствие их пилотов в почти полном составе, но бить морды рабам Легиона в присутствии самого Легиона пока что никто не решался. Судя по основательному трону, построенному из пары диванов, колдун был здесь не в первый раз, а судя по тому, как он панибратски похлопывал Лашена по наплечнику и подсовывал ему подозрительного вида кальян, ему что-то было нужно. Только вот Азго понятия не имел, что Лашен не переносит, когда его называют Эш и не предвидел, что Эш почти отключится от «маленького дымка». Озадаченно рассматривая своего спутника, колдун услышал зов в канале, номер которого даже не стал проверять. Ответил, совершенно не задумавшись, после чего погрузился в созерцание. Вэл и Соро, размахивая оружием, заставили пару полураздетых шлюх танцевать на их столе. Под гогот соратников сделали так, что одежды стало еще меньше. Азго рассматривал их, как сквозь текучую воду, потом краем глаза увидел, как Эш сорвался с места и вышел, грохнув дверью, словно в происходящем было что-то для него оскорбительное. – Вэл? – Да, господин? – Прекрати это. …Что касается Дазена, он просто проспал. Торчер никогда не считал нужным повышать голос хотя бы до нормального уровня, потому его шепот спросонья попросту не показался молодому воину чем-то, побуждающим к действию. Какой-то шум в воксе. Кто-то встал рядом с передающей антенной и переключает каналы, забивая их помехами. Он подскочил, только когда услышал злобное шипение, отдающее уже совершенно недвусмысленный приказ. Все трое явились к Аканте примерно в одно время – сконфуженный и озадаченный Дазен, раптор, покрытый копотью с головы до ног и незнакомый астартес, смердящий какой-то химической дрянью, то и дело застывающий на месте, глядя в одну точку. – Что случилось? – подал голос Дазен, понимая, что, кроме него, это некому спросить. Не открыть такой делегации Аканта не посмела, и теперь трое огромных существ в силовой броне набились в её комнату как в консервную банку, заставив женщину с ногами забраться на кровать, потому что больше места не было нигде. Чья-то лапа небрежно смахнула с туалетного столика все склянки и коробочки, добавив в и без того удушливый запах копоти, тошнотворно-приторной химии, пота и машинного масла аромат дорогих духов. Аканте понадобилось почти десять секунд, чтобы прийти в себя, понять, что Торчер, как всегда, понял всё очень по-своему, и теперь эти трое – её помощники. Интересно, чем они его так разозлили... Она переводила взгляд с одного лица на другое... мгновенно, с клыкастой, изуродованной мутациями морды – на третье, знакомое, которому хотелось осторожно улыбнуться. – У ведьмы убили жреца, который стабилизировал её как псайкера. Вчера, примерно в четыре тридцать ночи по местному времени. Нам нужно понять, кто это сделал. Или, хотя бы, сделать так, чтобы это не повторялось. Иначе леди Изабель может случайно поотрывать нам всем головы, одного астартес она уже прикончила. Чужого. Аканта торопливо уточнила про чужого, вспомнив, как нервничал Торчер. Ситуация, в которой она оказалась, была ужасно неловкой для её самой. Чего доброго, им придётся ещё буквально рассказывать, что делать! Женщина сделала глубокий вдох (и очень сильно об этом пожалела: успокоения это не принесло, а голова закружилась) и продолжила, тем же тоном, которым готовила ассистентов к сложной операции. – Наверное, нам стоит ещё раз посмотреть на труп, он ещё там. И осмотреть комнату. Охрана никого туда не впускала всё это время. Я по дороге расскажу, что уже успела увидеть, хорошо? Всё это время она обращалась только к Дазену. Наверное, он сам всё сказанное уложил бы в пару слов, как умеют только астартес... – Пойдем, – легко согласился Дазен, но он так же не обращался к своим спутникам; он тоже оказался в дурацком положении, не имел права приказывать этим двоим, но как-то отвечать было нужно, и нужно было что-то делать, потому что вожак с них спросит. И они снова тащились вниз странной процессией, пожалуй, самой странной, какую когда-либо видел шпиль. Негласные правила предписывали Дазену молчать, и он молчал, прекрасно понимая, что Лашен не задаст ни единого вопроса и сейчас занят только тем, что пытался привести себя в чувство, а Флэю подобное и не придет в голову. Остро недоставало вокса; он вполне мог бы обсудить все с Акантой и в обход правил. Командовать людьми было проще. Когда они вошли, вокруг трупа уже суетились, собирались выносить, но он остановил прислугу одним движением руки, кивнул в сторону – пошли вон. За время, пока Торчер, а потом трое астартес добрались до шпиля, оставшаяся в теле Матео кровь успела стечь. Тело жреца, начавшее застывать, было восково-бледным, а спина, ягодицы и ноги снизу превратились в один цельный кровоподтёк. Аканта, едва справляющаяся с раздирающими её вопросами, уже было направилась к телу, чтобы осмотреть его ещё раз в более спокойной обстановке, но Флэй успел первым. Сгорбившись над кроватью, он достал длинный нож и срезал трупу кожу на плече – длинный сырой лоскут повис вниз, обнажая красное мясо. Словно в странном, но необходимом, и привычном, и обыденном ритуале астартес сошлись, и нож снова срезал тонкий слой человеческого мяса; раптор повернулся, протянул на ноже. Перед тем, как взять, Дазен чуть покосился, не сказал ни слова, только взглядом показал – не смотри. – Что вы... – Аканта непонимающе наблюдала и даже шагнула ближе, но ярость на нерадивого ассистента захлестнула и тут же отступила. Раптор не собирался просто сожрать труп и избавить себя от лишних забот. Это была часть работы: непонятной ей, но, судя по тому, что ни один из троих не выказывал никаких эмоций, привычной для астартес. Аканта восторженно округлила глаза, наблюдая за происходящим как за работой коллеги, применившего неизвестную ей методику. После первого курса и занятий в анатомическом театре, когда каждый уважающий себя студент хоть раз да вываривал череп, чтобы поставить на полку в комнате общежития, для того, чтобы смутить ее, требовалось что-то похуже. – Зачем вы это делаете? Вместо Дазена обернулся Лашен, тот незнакомый, слегка прихрамывающий на аугметическую ногу, до колена видную из-под брони. Глаза у него были темные и взгляд неприятно-резкий, словно тычок пальцем в грудь. Спохватившись, Аканта опустила голову. Ей никто не позволял говорить. И обращаться к ним тоже. – Мы извлекаем воспоминания. Я слышал, ты медик. Разве не знала о таком? Да, она была медиком. И она прекрасно видела расширенные зрачки, делающие незнакомого астартес похожим на Азго, непроизвольные движения мелких мышц лица. Будь он человеком, его бы следовало немедленно отправить под капельницу. – Я хирург, господин, а не... Неожиданно раптор резко присвистнул – как будто слово, а как будто и нет. Похожие звуки она уже слышала в воксе, приняв их за помехи. Так значит, вот оно что... – Что там, Флэй? – Вроде, поймал. Это баба. Но не пойму, видел ее или нет, вы мне все на одно лицо. Кажется, он сказал больше. Щелчки, свист на грани слуха. Вытянутый шлем с тускло-красными линзами, чуть наклонившись набок, уставился на Аканту. Наступившая за свистом тишина ей не понравилась. – У жреца Матео почти каждую ночь бывали женщины. Иногда по нескольку. Камер он не признавал, но мы можем просмотреть коридоры, господин. Я могу этим заняться... но боюсь, что одну меня охрана может не послушать. Она потянулась к Дазену умоляющим взглядом. Ну вызовись со мной, пожалуйста... Говорить о том, что хотела бы пойти с ним, Аканта не смела, догадываясь, что этим может случайно навредить его и без того шаткой репутации, но разве только слепой не увидел бы, как она ждет. Лашена это забавляло. По-видимому, их мелкий пугал ее меньше остальных. Насмотревшись досыта, он резко кивнул в сторону: – Иди с ней. Только когда они с Дазеном отошли от двери на пару десятков шагов, Аканта позволила себе с облегчением вздохнуть. Чудовищно неправильная и неловкая ситуация, наконец, завершилась. Двое астартес остались осматривать комнату... или что они там собирались делать, а она, наконец, смогла рассказать всё, что успела узнать: про хорошее знание убийцей анатомии, но неопытность в пытках, про порядок его действий, про мрачные пристрастия жреца к несовершеннолетним девочкам и постельным извращениям. Воин молчал, как будто и не слушая её. Только тёмные глаза Дазена смотрели отрешённее и холоднее, чем раньше. Она что-то сделала не так? Оскорбила его перед товарищами? Или... или раптор сказал на своём странном языке что-то, что поставило под подозрение её саму? Дверь в комнату видеонаблюдения Аканта открывала почти с облегчением. Наконец-то они окажутся наедине и можно будет спросить у Дазена, что же произошло. То, что Торчер отправил к ней особо проштрафившихся, не вызывало сомнения. Может, Аканта просто надумала глупостей, и астартес расстроен своей оплошностью? – Выйдите, оба. Пожалуйста. Одного её взгляда было достаточно, чтобы двое сонных охранников стекли с кресел и осторожно, по стенке, просочились к выходу. Конечно, дело было не в ней, а в стоящем за спиной Дазене, но женщине просто нравилось представлять, что она обладает властью, сравнимой с ведьминой. Тщательно закрыв за ними дверь, Аканта подошла к столу, заставленному чашками. Некоторые из них уже заплесневели. – Да чем они тут занимались... – с отвращением фыркнула женщина, смахивая с клавиатуры крошки и длинные рыжие волосы. Судя по тому, как запах пота в пересушенном техникой воздухе смешивался с духами, развлекались здесь с какой-то горничной не далее, чем вчера. Возможно, именно тогда, когда жреца убивали. – Дазен? Что-то не в порядке? – Это сделала ты? Она замерла, недоверчиво глядя на астартес. Сначала ведьма, потом Дазен... да какого демона?! – Нет! Я даже не знала где он живёт, до этой ночи! – она мотнула головой. – Да и зачем мне? Голос звучал уверенно, но рядом с Дазеном вдруг стало неуютно. Он мог быть к ней добр, мог даже вызывать какие-то фантазии, но в первую очередь он был воином Чёрного Легиона, которому командир дал задачу найти убийцу. – Ладно, – неопределенно произнес он. – Тогда смотри. Он указал на кресло, подождал, пока Аканта сядет и, наклонившись, понажимал на кнопки – на то, чтобы понять логику и устройство видеоархива, у него ушли считанные минуты. Отыскав нужный отрезок, он запустил с ускорением и встал позади, не произнеся ни слова. Перекрестье коридоров на мониторе, дверь – мимо мало кто проходил, охрана делает обход, рабыня быстрым шагом пробегает мимо, но вот две фигурки вынырнули из-за края и направились к покоям жреца. Одну почти не видно, только рыжая грива волос качается, когда женщина, по-видимому, кивает, вторая заходит внутрь, приласкав панель-замок узкой ладонью. – Кто это? – голос Дазена сделался совсем уж безэмоциональным, словно он для себя уже все решил. – Я... я не знаю. Аканте казалось, что она сохраняла спокойствие, но женщину трясло так, что кресло тихо поскрипывало. Она не знала, что пугало её больше: рыжая на экранах или безразличие Дазена. – Она просто тоже рыжая... я не знаю, правда! Я была у себя... там... там не стоит камера, но я была у себя, стража нашла меня спящую... – сбивчиво оправдывалась Аканта, не понимая, что своим знанием о расположении камер может закопать себя ещё глубже. – Дазен, я не предавала вас... я никого не убивала. – Тогда чего ты так испугалась? – Тебя. Ты ведь уже решил, что это я... когда тот, второй что-то тебе сказал. Она медленно повернулась к Дазену. Слезы дрожали на ресницах женщины, но неизменная чёрная линия все ещё была цела. Нижняя губа была закушена так, что на ней выступила капелька крови, которую Аканта безотчетно слизнула, и ещё раз. Дрожащие пальцы нашарили бант на запястье, торопливо расшнуровали. Рукав повис вдоль тела шелковым лоскутом, открывая руку до плеча, все ещё нетронутую солнцем Гродевы. – Ты же можешь... извлечь воспоминания. Пожалуйста. Дазен, прошу тебя. Посмотри сам. Она умоляюще протянула к воину руку, против воли во всех подробностях представляя, как в её плечо впивается лезвие ножа, отрезает кусок её плоти. Он смотрел сначала с непониманием, потом с какой-то плохо скрываемой брезгливостью, как будто ему по неведению предложили то, что было грязным, запретным. Возможно, нечто такое, что роднило бы его с кем-то, кого он не переносил, и, тем не менее, по чьим урокам он сейчас фиксировал признаки, различал правду и ложь. И это было не выразить словами, он слов таких не знал, и смотрел – с брезгловостью, злостью, беспомощностью, смотрел, потом отодвинулся к мониторам, как будто Аканты здесь и не было. В любом случае, его идея была куда более здравой, чем попытка выцепить хоть что-то из смутных образов и полу-знания, которое он оказался способен получить из останков. Кажется, старшие преуспели не больше, будто отравленное близостью варпа мясо не желало отдавать им свои секреты. Скрупулезно отследив перемещения двух странных фигур, Дазен нашел, где терялся след. – Где это? – наконец, проронил он, кивнув на кусок коридора и широкую белую дверь. Когда астартес отвёл глаза, Аканта торопливо вернула рукав на место, не попадая в потайные петли лентой. Стыд обжигал лицо как тогда, в кабинете Лигеаррана... Дазен был… оскорблен? Расстроен? Неужели она снова предложила этим непонятным существам что-то настолько же неестественное для них? Как бы там ни было, с обвинениями он закончил. Сделав пометку в памяти спросить о произошедшем Торчера, а может, и самого Дазена, когда тот сменит гнев на милость, Аканта вгляделась в изображение. Большинство дверей в шпиле были невероятно похожими, если вовсе не одинаковыми, но любовь Мики к простым формам и светлым цветам вокруг отмечала её пространство как табличка с именем. – Это рабочая студия Микаэллы. Она... меняет внешность. Почти моя коллега. Там можно было взять скальпели и всё остальное. И там полно женщин, иногда они бывают рыжими… Но вслух Аканта сказала совсем другое. – Я не хотела обидеть тебя. Прости. Я думала... вам всем так будет проще. Дазен обернулся, словно хотел что-то сказать, передумал, покосился на монитор: – Пошли к ней. Извинения были не приняты. Аканта кивнула, резко вставая и направляясь к выходу, быстрее, чем стоило бы, как будто пыталась скорее отделаться от присутствия Дазена. Полчаса назад она ничего так не хотела, как поговорить только с ним, а сейчас почти обрадовалась, когда за её спиной утроился звук шагов. Она понятия не имела, как они координируют свои действия, но двое незнакомых астартес встретили их ровно на полпути к лифту. Зажатая между зеркальной панелью и покрытой гарью силовой бронёй, Аканта задержала дыхание. До этажа, где находилась студия Мики путь занимал двадцать секунд, но ей показалось, что прошло все сто двадцать, прежде, чем она – последней – вышла в коридор, стараясь дышать тихо и незаметно. Не только Торчера можно было найти по запаху... и если от Дазена пахло всё ещё человеком, то утыкаться носом в броню настоящего раптора она больше не хотела. – У Микаэллы сейчас много работы, так что там человек тридцать, – предупредила Аканта, прикладывая руку к панели. Им пришлось подождать около минуты, прежде, чем двери бесшумно разошлись в стороны, пропуская их в царство плавных линий, льющегося из ниоткуда света и идеальных женщин, снующих из комнаты в комнату. Она ошиблась. Здесь было не меньше полусотни. Овальный центральный зал был заставлен столами, стойками для одежды, досками для глажки, отпаривания и ещё чего-то, о чём нормальный человек не имел понятия. На полу были небрежно раскатаны рулоны тяжёлого шёлка, тончайшей сетки с вышивкой и гладкой как металл виниловой ткани. Гладкие, как яичная скорлупа стены были покрыты эскизами, где на неестественно-вытянутых фигурах были наколоты странные формы: пышные рукава, летящие шлейфы, сложные сборки. Эскизами занимался десяток женщин с фигурами статуй. Волосы нескольких из них были покрыты фольгой и замотаны плёнкой, ещё у одной от сосков вниз тянулись ещё свежие, розовые шрамы. Остальные были одеты, привнося в общий шум перезвон золотых браслетов и шорох кружева. Двери в дальней стене распахивались и закрывались, как окошки калейдоскопа. За одной на секунду показались знакомые Аканте бестеневые лампы и белый кафель, за другой какую-то несчастную держали на кушетке двое, пока третья низко склонилась между её ног... что было за последней дверью, Аканта рассмотреть не успела, потому что отлаженный маршрут этих прекрасных пчёл в улье сломался о грязное чужеродное пятно из трёх астартес. Тишина наступила мгновенно. – Какая честь для нас, – прожурчала одна из стоявших за раскроечным столом, склонившись в низком поклоне. Она подошла ко входу прямо по шёлковому рулону, и её походка даже не примяла ткань. Это была обладательница тёмно-каштанового водопада волос, доходящего до бёдер, неестественно-зелёных глаз с кошачьим разрезом и пухлых губ капризной девочки. Вчера она могла выглядеть иначе... и позавчера тоже. Мика никогда не позволяла своим куклам надолго задерживаться в одном облике. – Что угодно господам? Все трое молча воззрились на нахалку. В изнеженном, с ног на голову перевернутом мире никому и в голову не пришла мысль, что угодное астартес не может обеспечить простая прислуга. И что к господам вообще не полагается обращаться и даже приближаться без дозволения. Флэй опасно пригнулся, сгорбился, словно собрался кинуться, цикнул что-то неразборчивое, но явно возмущенное. Дазен хотел было встать между ними, чтобы раптор успокоился, но в последний момент спохватился, потому что не стоит вставать между Флэем и его добычей. Тем временем Лашен закончил созерцать пространство и внимательно, напоказ рассмотрел смертную, приблизившуюся к ним, паузой давая осознать неуместность подобного обращения. – Где твоя хозяйка? – наконец, снизошел он до вопроса. – Сюда ее, бегом. Длинные ресницы виновато прикрылись, и женщина склонилась ещё ниже, боясь, кажется, только одного: не угодить столь высоким гостям, под ногами которых жалобно хрустнул не один вышитый хрустальным бисером цветок. А за её спиной темнокожая коротко стриженная фея в красном опрометью бросилась в одну из дверей. Видимо, сообщать. – Госпожа Микаэлла внизу, на показе. Она лично отбирает украшения из новой коллекции для бала. Когда рабыня подняла голову, в её голосе звучала мольба. – Мы уже сообщили госпоже о вашем визите и она прибудет как можно скорее. Возможно, мы можем... скрасить господам эту прискорбную заминку? Тон голоса, казалось, почти не изменился, но от этой паузы у Аканты запылали даже уши. Похоже, развлекали гостей здесь очень определённым способом. – Закрой рот, – Лашен со скепсисом понаблюдал за непрекращающейся возней, потом сделал небрежный жест: – Убери их нахрен отсюда, пока я не потерял терпение. Внезапно наступившую угрожающую тишину нарушил только внезапный и пронзительный звон разбившегося стекла и испуганный вздох одной из кукол, глядящей в сторону одной из боковых дверей. Хозяйка вернулась. И её местные обитательницы боялись больше, чем всех астартес разом. Задавать вопросов Микаэлла не стала. Сунув одной из блондинок тяжёлую даже на вид шкатулку и полоснув ледяным взглядом вторую, уже собирающую стеклянные осколки прямо руками, чтобы поскорее привести всё в порядок, она подошла к воинам и поклонилась. Низко, но быстро и с достоинством, не занимая их время церемониями и не теряя лица. В оттенках поклонов и прочих любезностей Мика разбиралась идеально: на грани дерзости, но не за ней. – Чем я могу быть вам полезна? На слишком идеальном, чтобы быть человеческим, лице не отобразилось ничего, кроме сосредоточенности. Мика редко выражала другие эмоции, даже перед лицом трёх очень недовольных астартес. Лашен сдвинулся не сразу, выждал паузу, то ли из вежливости перед Флэем, который не стал говорить первым, то ли для того, чтобы запугать маленькую нахальную смертную. Секунды протянулись и истекли, когда воин шагнул вперед и, издевательски наклонившись, чтобы посмотреть в лицо стоящей перед ним Мики, поинтересовался: – Ну что, попалась? Куда ночью ходила, сука? Голос у него был резкий, неприятный – словно лист металла гремел у кого-то под ногами, но низко, с теми нотками, что отличали голоса астартес. Еще пауза отдалась звоном в ушах. – Кто еще был с тобой? Вторая кто? Мика выдержала его взгляд. Приличия предписывали опустить глаза, но она не сделала этого, даже не моргнув, когда астартес навис над ней, отчётливо давая понять, что может с ней сделать, если ответ ему не понравится. – К любовнику. Двум. Затем встречала груз тканей и работала до утра, – спокойно ответила Микаэлла. Ни пульс, ни движение зрачков, ни запах, который у людей так меняет страх не выдавали ложь. Хотя, возможно, дело было в том, что она слишком давно перекраивала своё тело волей и скальпелем, чтобы в нём остались человеческие реакции. – Пошли, тварь. Она едва удержалась на ногах, когда Лашен развернул ее и толкнул к выходу. Раптор посторонился, пропуская их, но разразился целой трелью невероятно быстрых цоканий и свистов – казалось, переданной информации хватит на небольшой рассказ, и Дазен, выходя, странно посмотрел на Аканту, словно то ли предлагал ей оценить высказанное, то ли хотел перевести на нормальный человеческий язык, но считал неуместным делать это сейчас. В комнате с мониторами Лашен усадил Мику на кресло и включил видео. – Сюда смотри. Кто это? Давай, вспоминай, если ты работала. Как оказалось, она умела обращаться с записывающим оборудованием не хуже Дазена или охранников, которые занимались камерами. Как будто рядом и не стояло трое существ, для которых она не представляет ровным счетом никакой ценности, Мика всё делала так же, как работала: чёткими, скупыми и отточенными движениями. Просмотреть. Замедлить. Перемотать покадрово, даже не глядя на рыжую гриву – слишком легко подделать: краска, парик, завивка. Снова просмотреть. Замедлить. Перемотать, ловя едва заметный профиль, очертания носа, высоту скул. – Ава. Летиция. Сати. Возможно, Аурика, но я не уверена, слишком мало видно, – Наконец сказала она, и добавила почти зло: – Скоро фестиваль. Половина из кукол сегодня выглядит иначе, чем вчера. Впервые за вечер Микаэлла не сумела что-то сделать идеально. Целых четыре кандидатуры! И это приводило её в холодное бешенство. – Отдай их Торчеру. Пусть сам выбирает, кого сожрать, – медленно выговорил Флэй; раптор успел заскучать и сидел на полу как диковинное животное, рассматривая собственные когти. – Я могу узнать, что произошло, и за что мои женщины будут наказаны? Она выделила голосом слово «мои» так неуловимо, что это вряд ли мог распознать и кто-то более искушённый в человеческих эмоциях чем Флэй. Но Аканта, уже привыкшая с полутона узнавать ярость таких как Мика, внутренне поёжилась. Она не питала никаких тёплых чувств к темноволосой змее. То, как она держалось, вызывало даже завистливое уважение. Но Микаэлла то ли блефовала, то ли не понимала, что они могут с ней сделать... то ли нервы у неё были такими, что хоть в рапторы принимай. Лашен как будто и не услышал наглого вопроса, обернулся на Дазена: – Ты слышал ее? Тот опустил голову, показав, что да, слышал. И вышел прочь, тронув Аканту за пальцы – пошли. Поначалу воин шел молча, потом повернулся: – Дерьмовые из нас ищейки, а? Аканта подняла голову, на секунду просто засветившись. Молчание Дазена очень ее тяготило, и когда он заговорил, она не сразу смогла стереть с лица улыбку. – Отвратительные. Торчер будет зол, да? – Будет недоволен, это точно. В нашем положении удобно то, что нами – не в первую очередь. Каких врагов мог нажить этот мертвый дурак? Аканта задумалась, хмурясь и машинально накручивая на палец рыжий локон. Натерпевшейся страху, ей сейчас очень не хватало повязки, под которую она полжизни убирала волосы. – Начнём с Торчера и вас всех. Вы заняли храм, с которого покойный получал основной доход. Меня он тоже невзлюбил, как ваш подарок... – Аканта запнулась и примирительно добавила. – Я бы себя тоже подозревала на твоём месте. Ещё все его любовницы... тебе лучше не знать, что он с ними делал. Когда Вивьен вернулась от него, она даже к Мике боялась идти, отлёживалась у меня. Мика, кстати, долгое время поставляла ему женщин, потом перестала. Да и сама с ним спала, если на эту змеищу у кого-то вообще... стой. Аканта остановилась так резко, как будто на стену налетела. – Она сказала, что была у любовника. И не солгала, Дазен! – Я постараюсь это объяснить. Астартес качнул головой, показывая, что понял и не собирается оспаривать, но не замедлил шагов. У входа в растревоженную мастерскую Микаэллы он бросил странный взгляд на свою спутницу, но отвернулся и застыл перед дверью, ожидая, когда кому-нибудь понадобится выйти, чтобы перехватить панель и войти. – Постараешься? Но ведь Торчер же и правда сожрёт этих четверых! Мика могла назвать просто первых попавшихся! Свяжись с остальными, скажи им, пожалуйста! В голосе Аканты слышалась паника. Она ещё помнила обнаженную девушку в маске на когтях Торчера, даже перед смертью пытающуюся... – Дазен. Прошу тебя… – Я… – он обернулся, словно пойманный врасплох, осекся и, словно передумав продолжать, ответил: – Мне отдали приказ и я должен его выполнить. Что бы я не думал по этому поводу, Аканта. Если будет возможность, я скажу им, но не проси того, что я не могу пообещать. Взгляд, обращенный на воина, медленно потух. Как будто что-то закрылось, сменившись мрачной решимость висельника. – Тогда я им скажу. Если... все так обстоит. Ее голос выровнялся и не выражал больше ничего. Дазена здесь для неё больше не было: были четыре будущие жертвы, убийца и Торчер, до которого нужно каким-то образом донести истину. – Помоги мне потом. Если тебе будет можно. Незнакомая кукла негромко вскрикнула от неожиданности, когда увидела в проеме перед входом астартес; одним взглядом отправив ее обратно, Дазен шагнул вперед, загородил проход, задержался: – Тебе проще это сделать, чем мне. Помогу. Продолжать эту беседу он не хотел, явно его положение среди собратьев было незавидно низким и вряд ли он с этим мог спокойно мириться. Словно срывая злость, Дазен подчеркнуто-резко потребовал себе несчастных, кто носил названные Микой имена. Одну искали долго и все же доставили ему, буквально притащили откуда-то с нижних этажей. Четыре перепуганные женщины, одна плачет и закрывает руками лицо – что-то они ей сказали. – Пошли. Пошли, я сказал, – Дазен сдержался, чтобы не сгрести и вышвырнуть свою добычу прочь из притихшего зала, но нерасторопность его явно утомляла. Вниз и в храм, в кромешную темноту; Аканта уже знала дорогу, а их пленницы тихо скулили, оказавшись в темном купольном зале. В потемках, которые только гуще казались из-за косого бледного отсвета на полу, что проходил через приоткрытую дверь, угадывались двое их провожатых и бледная Мика рядом с ними. Флэй, вне всяких сомнений поиграл и с ней; отвернул длинную морду в птичьем шлеме на звук, только услышав шаги совсем рядом. – Всех нашел? – прокаркал раптор, возясь на полу и царапая его когтями. – Да, все здесь, – Дазен остановился, быстро глянул на Лашена, но тот отвернулся и зашагал на свет, в далекий тускло светящийся проем. Аканта было дёрнулась за ним, но наткнулась на предостерегающий взгляд Дазена и замерла. Видимо, с докладом должен был идти старший. Времени было совсем мало. Женщина торопливо осмотрелась. Колонны всё так же уходили в черноту. Тусклый свет из бывшей трапезной выхватывал из тьмы только три ближайших и то, скрывали ли они силуэты других рапторов, было неизвестно. Поднимать голову Аканта не решилась, помня, что жуткие созвездия из парных красных огоньков где-то там, в невообразимой гулкой высоте – на самом деле глаза. Которые могут и отреагировать на её интерес. Флэй демонстративно отвернулся, показывая полное равнодушие к судьбе пленниц и делу в целом. Четверо рабынь тихо подвывали и жались друг к другу. Бледная и прямая, Мика стояла по другую сторону от Дазена, похожая на одну из мраморных статуй, украшавших храм. Возможно на ту, расколотое лицо которой сейчас смотрело уцелевшим глазом в сторону трапезной... Аканта внимательно вгляделась в когда-то совершенную, а теперь изуродованную мраморную маску. Теперь она действительно знала, что делать. – Дазен. Придержи её пожалуйста, если будет вырываться. Она сказала это достаточно громко, чтобы услышала Мика, и поняла, что это о ней. То, выполнит ли её просьбу Дазен, или сочтёт зазорным это перед лицом старших, Аканту не волновало. Женщина подошла к Микаэлле, улыбаясь ей в лицо. – Ты прекрасно умеешь обращаться со скальпелем. И ты действительно была у любовника этой ночью. – Кто дал тебе... – Заткнись, Мика, – небрежно бросила Аканта. Сейчас она обладала над темноволосой змеёй той же властью, которой та пользовалась в своём кабинете. – И слушай. Ты отлично исправляешь косметические дефекты. Но ты не хирург. И ты не знаешь, как можно иссечь мягкие ткани так, чтобы они не восстановились уже никогда. А я знаю. Улыбка Аканты превратилась в оскал. Когда она только начинала говорить, то заставляла себя поверить, что способна на такое. Сейчас же просто это знала. Как и то, что ей понравится. Она прищурила подведённые чёрным глаза и почти уже промурлыкала: – Меня не интересует, зачем ты это сделала. Но вот его, – кивок в сторону трапезной, – очень. И когда мы туда зайдём, ты это расскажешь, или я сниму кожу с твоего личика и верну её обратно, даже не прибегая к скальпелю. Аканта скосилась на Дазена. Выражение лица воина не изменилось, но запал и вдохновение пропали почти мгновенно. Она зашла слишком далеко. Неожиданно что-то прокатилось и разбилось там, на свету, источник которого был укрыт в высоком проеме. Эхо вдребезги разбило голоса, но слова Лашена почти угадывались – «мы привели», «найти», то ответ показался едва слышным бормотанием. Длинный лязгающий звук – словно металл прошелся по металлу, двигаясь, поворачиваясь; тени на пороге. Один вышел. Второй остался стоять на границе света и темноты, и его переломанные лишним суставом ноги чуть покачивались, ловя равновесие. – Что здесь за зоопарк? – вопроса не чувствовалось в голосе, но слова давали понять, что он не рад гостям. – Вы охренели тащить сюда этих блядей? Без паузы он дополнил два вопроса каким-то прищелкиванием, вероятно, выругался так, чтобы донести свое недовольство предельно доходчиво. – Ты приказал нам найти убийц жреца. Это кто-то из них, – быстро напомнил Лашен, на всякий случай отодвинувшись на шаг. – Убийц, – неопределенно повторил Торчер, как будто что-то пытаясь припомнить, пауза протянулась, пока его взгляд не задержался на Аканте. – Кто-то из них? – Микаэлла. Аканта не была уверена в этом, но необходимо было действовать. Торчер был едва в сознании, и даже тех немногих человеческих частей, что в нём остались, хватило, чтобы это понять. Раптор сосредоточился на услышанном и медленно перевел взгляд, соображая, которая из них Микаэлла. Он явно чем-то закинулся и не испытывал желания разбирать дело, которое сам же и поручил своим соратникам и своей рабыне, смотрел, соображал, качался на поскрипывающих лапах. Дазен неожиданно аккуратно положил руку Аканте на плечо, чуть прижал – молчи и приблизился, движением привлекая внимание вожака. – Азго кому-то предсказал смерть. У него можно спросить, кто убивал? – проговорил он, старательно разделяя предложения и, кажется, это помогло, Торчер отвел глаза вбок, словно отыскивал невидимого собеседника или нужную строку в меню вокса, перекрывшем зрение. – Да, – в какой-то момент разговора он качнул головой и было совершенно неясно, с чем раптор согласился, но он с досадой рассмотрел девиц, снова сфокусировался на Дазене. – Из этих – никто. Которая из них…как ее, Микаэлла? – Когда я пришла, он был уже мёртв. Я просто замела следы, – хорошо поставленный голос Мики сейчас был хриплым и надтреснутым. – Вы заняли его храм, его главный источник дохода. Матео хотел добиться вашей опалы, это он подставил Симонаса, он хотел оболгать вас... На мгновение Микаэлла подняла глаза на Торчера и такой холодный обычно взгляд полыхнул фанатичным, безумным огнём. – Я шла вразумить его. Не убивать, хотя я была готова защищаться. Он посмел усомниться... в вашем служении Господу. Я сделала что смогла, чтобы тень не пала на вас. – Идиотка, – буркнул Торчер; едва ли он понял и принял к сведению хотя бы часть из того, что сказала Микаэлла; его интересовало что-то другое, совершенно посторонняя мысль, с которой он глянул в сторону, на Лашена и Флэя, на Аканту, выглядывающую из-за Дазена. – Вы трое, займитесь чем-нибудь, ты – вон отсюда. А с тобой мы поговорим. Последнее он произносил, не отводя глаз от сбившихся в кучу кукол, наконец, выбрал. На нем не было перчатки, но рука утонула в его ладони от запястья и почти до локтя. Оттащив добычу в сторону, Торчер требовательно посмотрел на Микаэллу, приказывая ей войти первой. И она вошла.