Башня Иезавели

Она не помнила, сколько проспала. Только смутные ощущения, чью-то руку на плече, собственную сонную попытку капризно придержать – не уходи, мне страшно, посиди ещё, пока не усну – и тишину, пульсирующий холод в одном виске. Кровь... да. Торчер ударил её. Прежде, чем выполнить просьбу. Из раны на щеке ещё сочилось, значит, времени прошло совсем немного. Аканта с трудом поднялась, опираясь о стену и стараясь не поскользнуться на мокром кафеле. Едва не наступила на пустой пакет от физраствора: раптор сам снял капельницу прежде чем уйти. Резкая смена положения отозвалась тошнотой, на секунду показалось, что её сейчас всё же вырвет, но она справилась. Кое-как одёрнула одежду, подошла к разбросанным на столешнице ампулам, почти наугад выбрала ещё одну. Близко к предельной дозе за такой срок... но сейчас нужно быть в сознании достаточно, чтобы отдавать приказы. Снаружи ждали. Естественно ждали, стервятники. Впервые Аканта поняла ту брезгливость, с которой ведьма глядела на это пёстрое сборище в таких же пёстрых, вычурных коридорах. Безумно дорогие одежды, драгоценности, золото, разукрашенные лица, богатая аугметика. Мерзость. – Микаэллу ко мне, – она поняла, что говорит невнятно, повторила ещё раз, медленней, чётче. Каждое слово стоило новой вспышки боли. – Рапторов жду в кабинете Ирвинга. Теперь он мой. Придворные не выдали себя даже вздохом. Слишком уж глубоко на их лицах отпечаталась привычная раболепная покорность. Не перед ней – перед тем, чьей милостью её лицо сейчас напоминало тёмно-красную, лаково блестящую оскаленную маску. Но Аканта слышала в этом молчании разочарование. Впиться в глотку выскочке, затем старухе, а потом и друг другу не вышло. Они попытаются снова. Но не сейчас. Аканта подняла голову, глядя в камеру слежения. Охрана Шиегу. Она должна была видеть. Те люди солдаты, они представляют, что такое удар раптора, или хотя бы думают, что представляют. Пусть знают, что очередная придворная кукла вышла после него своими ногами и раздаёт приказания. Мика уже ждала её в своём белом, округлом, как скорлупа яйца, кабинете. В прошлый раз рабыня лежала на этом же столе: распластанная, истерзанная, рыдающая. Сейчас Аканта зашла внутрь с улыбкой – как бы больно ей ни было улыбаться даже уцелевшей стороной рта. – Просто исправить? – алые губы изумлённо округлились, а потом Микаэлла поймала её взгляд. Она всегда была умной. И вовремя поняла, чего не хватало во фразе. – Или что-то изменить... госпожа? Аканта на секунду задумалась. – Меняй, – слегка кивнула она. Следующая фраза была длинной, но она того стоила. – Я хочу, чтобы мной восхищались. Микаэлла нахмурилась. Задача была не из простых: рождённая на мире с большим тяготением, Аканта была слишком низкой и недостаточно утончённой. Сделать из неё вторую Изабо было попросту невозможно... нужен был другой образ. Девчонка уже неплохо начала с чёрным и золотом и намёком на военную форму. Не столько желанная женщина, сколько символ. С этим можно работать. – Позволите усыпить вас, госпожа? – Если бы отметина на щеке Аканты была бы оставлена другой рукой, Микаэлла даже не сомневалась в том, что из наркоза бы та не вышла. Но сейчас оставалось только терпеть, отгораживаясь от выскочки безликим этикетом. И за ним, как за прозрачным льдом, обе видели взаимную ненависть и уважение. Это было честно. В чём-то честнее, чем было раньше. – Да. Давай. Болит просто с головы до задницы, – Аканта с удовольствием наблюдала, как Мику передёрнуло от грубости, но как спешно она вернула бесстрастное выражение-маску на прекрасное лицо. Аканта опустилась на стол, не утруждая себя раздеванием, и когда бесшумные сервиторы обступили её, чтобы снять одежду и приготовить к операции, она уже снова спала, на этот раз – без снов. …Кабинет покойного Лорея был огромен. Шкафы из ценного дерева закрывали всю стену за креслом владельца – уютным коконом из тиснёной кожи, скрывавшей множество сервоприводов, термоэлементов и подушек из особой синтепены. Советник ведьмы проводил за рабочим столом большую часть своей жизни и озаботился, чтобы эта часть была комфортной. Когда Аканта только села в это кресло, то едва не застонала от удовольствия: казалось у мебели здесь был отдельный когитатор. Кресло тихо зажужжало, подстраиваясь, обнимая её, выгибая спину в наилучшую позу и самостоятельно придвигая к бескрайней каменной столешнице. Даже если бы она широко развела руки, то не дотянулась бы и до половины инфокристаллов, свитков, книг и документов, разложенных в таком беспорядке, как будто хозяин просто вышел на несколько часов, намереваясь вернуться к работе. Только много позже Аканта поняла, что до них и не требовалось дотягиваться. Всё это великолепие: резные полки, фолианты, декоративные чернильницы и тушечницы, какие-то статуэтки – явно дипломатические подарки, мало подходящие к тёмному дереву и бордовой отделке – служило только одной цели. Заставить посетителя чувствовать себя неважным и ничтожным в сравнении. Всё по-настоящему ценное Лорей держал буквально на кончиках пальцев: во встроенном в столешницу инфопланшете и нескольких ящиках стола под рукой. В одном из них, тщательно замаскированном под резное украшение, Аканта нашла простую армейскую флягу с дорогим амасеком и такую же простую жестяную стопку, заменяющую ей крышку. Бывшая рабыня отсалютовала портрету прошлого владельца в обнимку с каким-то маршалом и с удовольствием выпила. Рапторы запаздывали. Прошли уже неполные сутки со времени операции. Кстати, о ней... Аканта повернулась на кресле и встала, подходя к ростовому зеркалу – скорее, даже, зеркальной стене рядом с дверью. Полезная вещь, когда ты каждый день практически лицо государства. Мика сделала всё, что могла. Никто бы не сказал, что женщина перестала быть похожей на себя, она просто стала... взрослее? Чуть острее скулы и подбородок, тоньше когда-то по-кукольному пухлые губы, рельефней шея. Шрам на щеке остался, но был едва заметен – две тонких линии, указывающих вниз, к стоячему воротнику, украшенному строгой вышивкой на импровизированной форме. Как будто Аканта родилась для того, чтобы носить чёрное с золотом. Даже из волос Мика успела убрать вызывающий рыжий, сменив на тёмную медь. Строго, торжественно, и никто не скажет, что ей нет и тридцати. – Госпожа, – ожил вокс, закреплённый прямо на ухе, как серьга. С этим неудобством приходилось мириться: Аканта, как и Шиегу, должна теперь всегда быть на связи. – Командир рапторов просит об аудиенции. – Впустите. Формальность была соблюдена. Разумеется, никто ни о чём не просил, и приказ не впускать был бы равнозначен приказу о самоубийстве. Торчер – или кого он там прислал вместо себя – просто оказался в поле зрения камер, и охрана предупредила об этом. …Безвестный хирург, ожидающий за вратами Эмпирей, безымянный и ужасный даритель, немало потрудился над тем, кто шел под ярким светом по коридорам шпиля. Огромная тварь, уже не имеющая ничего общего ни с человеком, ни с астартес. Силовая броня, искажённая и переделанная, смыкалась с его телом, прорастала внутрь и насквозь. Остов изуродованных, много раз сломанных зачатков крыльев торчал справа и слева от блока питания; морда – красноглазая звериная рожа, слившаяся со шлемом. Легендарные когти на передних лапах подогнуты и смотрят остриями вверх. И все же он не животное. Предметы, болтер и топор, подсумки, нож, небрежно прикрепленный к бронепластине на голени – бесстыжие взгляды словно обжигались об это. Он не животное, это настоящий разум, там, в тускло мерцающих глазных линзах. Эшин Лекс лениво шел, показывая себя, собирая взгляды и позволяя запомнить. Но ему было слишком неудобно ходить по плоскости, не включая ранец, не запрыгивая на стены; он поднял руку-лапу. Ударил, быстрее, чем глаз мог бы рассмотреть, росчерк, грязная пурпурная рана, крик оттуда, тусклый гниющий свет словно приветствие. Единственный рывок – исчезнуть, чтобы мягко спрыгнуть на пол сотней этажей выше. Лекс уже был там, куда ему указали, скрупулёзно выверил точку на плане в когитаторе брони и запомнил. Пригодилось. Так же лениво он прошелся перед дверью, посмотрел в коридор, прислушался и приблизился, чтобы отреагировали датчики. Внутри – только эта баба. Раптор из коридора осмотрел ее и медленно поставил лапу через порог. Перебрался. Сел. Он помолчал, наклонил голову, словно чем-то отвлекся, настройками или переговорами по воксу, потом снова вскинулся, уставился в лицо, задирая морду. – Он послал меня, – наконец, раздался искусственный голос, как у Торчера, лишенный и намека на эмоции, но грубее и ниже, полностью соответствующий облику полузверя. – Что тебе нужно от нас? Разумеется, Аканта не встречала его так, как было задумано самой архитектурой этого места: сидя в кресле. Она приветствовала раптора поклоном, униженно опуская голову – или просто избегая встречаться взглядом. Она думала, что вблизи, при ярком свете, на её территории, воин будет выглядеть не настолько страшно. Но сейчас мозг с болезненной чёткостью фокусировался на том, что скрадывала милосердная темнота храма. Покорёженная броня, что-то, бывшее крыльями, изодранное, изломанное… нож. почему-то именно от него Аканта не смогла отвести глаза. Она невольно ожидала, что снаряжение астартес будет ржавым, почти непригодным, как напоминание о его когда-то человеческой природе. Но в первую очередь перед ней был воин. Умевший и любящий ухаживать за своими инструментами убийства, будь то когти или болтер. Он был совсем не похож на Торчера, и не только внешне. Скорее уж на Лиго, как ни странно. Собранный, скупой на движения, держащий всё ровно там и так, как нужно. Если хотя бы попытаться не думать о его чудовищном виде, этот раптор даже чем-то нравился ей. – Нужно удержать Гродеву от грызни за власть, пока Маркус Торчер занят поисками ведьмы. Чтобы меня и Шиегу не убили. И не отстранили. Он не любил, когда много говорят, как и все астартес. Аканта чувствовала это всем телом, и смотреть на раптора было для этого не обязательно. – Я ничего не понимаю ни в охране, ни в устрашении, – признала она, склоняя голову сильнее. – И полагаюсь на вас. Эшин Лекс рассматривал ее, нагло и прямо, и явно в этом содержался некий вызов, но ей не под силу было даже понять его смысл, не говоря уже о принятии. Что-то их, обрывок какого-то противостояния, о котором раптор размышлял, пока слушал, о чем она просит. – Я не смогу и не стану завершать то, что начал Торчер... – невнятная пауза отметила это имя, будто за ним должно было следовать ещё одно, в последний момент признанное недостойным. – Мне никто не передавал операцию. Но обеспечить безопасность в твоих шпилях я смогу. Отдай приказ своим охранникам. – Они будут беспрекословно вас слушать. И я тоже. Кем бы он ни был – Гродева ему была не нужна. Ему нужно было что-то другое, но так глубоко Аканта рапторов не понимала. – Наш канал два-четыре, сообщай мне, если соберешься куда-то выходить. Пока это, – раптор отвернулся, потеряв интерес. – Все, о чем ты докладываешь Торчеру, должен знать и я. С его дозволения или без него. Последнее звучало не слишком обнадёживающе. Теперь у Аканты не было сомнений: это не только заместитель Торчера, но и его соперник. И она оказалась меж двух огней в их давнем споре. Как недавно между Азго и Дазеном, только сейчас всё было намного серьёзней и опасней. – Хорошо. Вам что-нибудь нужно ещё? Комнаты, еда... не знаю? Пределом её организации была хирургическая команда, и сейчас Аканта, замахнувшаяся на власть над целым миром, мучительно краснела от собственной некомпетентности. Ей предстояло очень быстро учиться. Это в прямом смысле было вопросом жизни и смерти. – От тебя - ничего, – Лекс дёрнул ухом, в котором светилась круглая дырочка от осколка или пули. – Ведьму ищут? Когда найдут, скажи Торчеру. И сразу отзови своих людей, поняла? Она только кивнула. Разговор становился всё более раздражающим для него и неловким – для неё. – Поняла. Меня зовут Аканта. Как мне обращаться к вам? – Лекс, – чудовище обернулось на самом пороге; показало профиль, прижимая уши. Ничего почтительного или, по крайней мере, нейтрального. Он злился, но причиной казалась не Аканта. Ватная тишина. Наконец-то. Бесконечные интервью, выступления, мрамор, красные ковры, вспышки и летающие дроны – Аканта чувствовала себя зверем в зоопарке. Услужливые люди в сером писали за неё речи, превращая пару сумбурных фраз в красивый текст. Они же заведовали её расписанием, начиная с подъёма в шесть от вкрадчивого шёпота: "Госпожа Грейдон, через полчаса у вас эфир" и заканчивая глубокой ночью, когда ей, наконец, позволяли принять снотворное и закрыть глаза. Аканта никогда не упоминала имя Керегона, сам Легион или пропажу ведьмы, позволяя людям самим делать выводы из её строгой, чёрной с золотом одежды, из молчаливой фигуры астартес за её спиной и из того, что она всё ещё стояла на мраморном возвышении под прицелами стольких камер, что среди них ничего не стоило спрятать ещё один прицел. Но никто этого не сделал. Только она сама знала, как шатка эта позиция. Её единственными опорами была Шиегу и ещё Лекс. Ехидная, не прощающая ошибок старуха и безразличный воин, относящийся к ней как к какой-нибудь коробке, которую ему поручили. Но и для них она тоже была опорой. Когда Аканта впервые это поняла, ей понадобился целый час, чтобы действительно принять это знание. Шиегу нужна была цельная Гродева. И лицо, которое можно было показать на публике. Кто-то, кто выдержит бесконечную гонку по заседаниям, эфирам, рабочим командировкам и не будет выглядеть полуживым, прикованным к креслу трупом. А Лекс... Эшин. Она узнала имя второго после Торчера и иногда самодовольно называла его так про себя, как будто это давало над астартес какую-то власть, как над священным обитателем рая. Эшину, наверное, было нужно, чтобы рядом с Торчером не оказалось её людей, когда он встретится с ведьмой. И пока он уверен, что Аканта это устроит – он будет её оберегать не на страх, а на совесть, а, может, и дольше. Их странная борьба, в которой воины почему-то не могли или не хотели разрешить все оружием, переродилась в изощренную интригу. – Госпожа Грейдон... Всегда "госпожа". Никогда "леди". Леди она станет после прибытия Керегона... леди или трупом. Аканта недовольно приоткрыла один глаз. – Да. – Командир отряда "Гамма" прибыл с докладом. Она резко села на кровати. Они не стали бы беспокоить её среди ночи если бы... Если бы они не нашли Изабо. – В мой кабинет его, немедленно... нет. Пусть приходит прямо сюда. – В вашу спальню, госпожа Грейдон? – Похоже, даже у "серых", у этих воплощений протокола и обязанностей, все же были эмоции. – Да. В мою спальню. Пока две рабыни, делившие между собой смежную, раньше принадлежавшую самой Аканте комнату, вились вокруг неё, застёгивая, укладывая и причёсывая, она размышляла. Если они действительно нашли, что делать? Торчер явно дал понять, что не станет помогать, не станет даже думать... станет ли Лекс, получив желаемое? И будет ли всё это иметь смысл, когда город накроет тень баржи Керегона? Мокрый нос настойчиво ткнулся в руку и Аканта рассеянно погладила огромного короткошёрстного пса между острыми ушами. Он очень скучал по Изабо, первые дни отказываясь даже вставать со своей подстилки. Новой хозяйке понадобилось почти полторы недели, чтобы найти общий язык с псом, и ещё больше – чтобы отучить его настойчиво тыкаться носом ей между бёдер и лезть в кровать. Внезапно зверь напрягся, всем телом развернувшись к двери и низко, угрожающе зарычав. Чужой был уже близко. Аканта отослала рабынь и положила руку на теплую холку, надавила, заставив улечься у ног. – Мы выследили объект, – никаких вступлений, никакой раболепной вежливости. По красноречию воспитанники Лорея напоминали рапторов. – Где она? Аканта изо всех сил сдержалась, чтобы не податься вперёд, выказывая нетерпение. Вместо ответа высокий худой мужчина протянул инфопланшет. Тёмные глаза смотрели куда-то сквозь неё, серая в серых разводах форма была всё ещё в пыли. Для командира было в порядке вещей зайти в спальню к без пяти минут леди в таком виде. – Идёт на северо-запад. Она почти не меняла направления с момента выхода из шпиля. Дважды её пытались остановить гражданские. Выживших не было. Ещё один раз она взломала жилую ячейку, трупы жителей нашли все, кроме трёхмесячного ребёнка. Мы готовы к перехвату. Ждём команды. Аканта слушала, рассеянно постукивая по инфопланшету отросшими уже ногтями – роскошью, которую она не могла себе позволить ни как хирург, ни как рабыня. Времени на решение не оставалось. – Начинайте. С вами будет ещё один. Раптор. Он сделает всю работу, но вы будете страховкой, – она задумалась и, наконец, добавила: – Буду ждать отчёта о том, как всё проходит. Если от меня лично будет команда отступить – отступайте. Кто бы из них не победил. Он только кивнул, дождавшись разрешения идти, и вышел. Аканта посмотрела на закрывшуюся дверь почти с благодарностью. Вот бы все, жаждущие её внимания, излагали всё так же быстро и чётко... нужно будет подумать, не заменить ли двор военными. – ...немедленно зайти к нему. – Что? – поглощённая своими мыслями, она недоуменно подняла голову на возникшего рядом "серого". Пёс давно уже считал их чем-то вроде мебели и не чуял угрозы от армии секретарей Изабо, а теперь её собственных. – Господин Кельманри просит вас немедленно зайти к нему. Кельманри... Это имя почти вылетело у неё из головы в круговерти последних недель. Изворотливый, гордый, беспринципный... надломаный. Если кто-то и знал, как выживать в придворном гадюшнике, это Кельманри. Шиегу была прекрасным администратором, но она слишком давно не покидала своего кресла и своей комнаты-палаты. Виви... если бы только Виви была рядом, ей бы не пришлось сейчас соглашаться. Впрочем... а соглашаться ли? – Если это так срочно, пусть приходит сам. Я буду ждать его в саду. Про сад – тайную комнату, хитрая дверь которой как будто отсекала все рабочие вопросы, знала только она сама и "серые". Они и посвятили её в тайну золотой лозы, скрывавшей проход, и пару раз Аканта просто засыпала там под лепет искусственного ручья в обнимку с псом – единственным существом, которому не нужно было от неё ничего кроме присутствия рядом. Кельманри... ты мне нужен. Здесь, на Гродеве, когда всё закончится. Я оставлю тебя внизу. Как ты и хотел.