Сентябрь 2010
Драко уселся на диване и, пригладив взъерошенные сном волосы, прислушался. Через панорамное окно, открывающее вид на непривычно для конца сентября ясное небо, просачивались рассветные солнечные лучи. Яркое освещение намекало на наступление позднего утра, для которого в квартире воцарилась несвойственная им с Гермионой для этого времени суток тишина. Они оба почти всегда вставали очень рано, ведомые своим бешеным графиком и привычкой красть недолгие минуты отдыха у насыщенной жизни, и за редкими исключениями обычно рассвет заставал их за пределами квартиры. Впрочем, его жизнь в последнее время отличалась от того, что было обыденным ранее, слишком многим. Драко повел плечами, пытаясь размять ноющие мышцы, наказывающие его за решение спать на катастрофически неудобном по сравнению с их кроватью диване. До возвращения Гермионы Малфой пытался оставаться для часов передышки от реальной жизни в спальне. Но без нее в постели рядом с ним медленно и мучительно трескающая его ребра оглушительным стуком сердца тишина становилась невыносимой. Так что и до этого момента диван стал уже чем-то вроде места, позволяющего спрятаться от одиночества. Абсурд. Но, в отличие от предыдущей недели, сегодня Драко умудрился проспать больше пары часов, и впервые за последние дни его ночь не омрачил кошмар, который в ее отсутствие стал ежедневной традицией по вскрытию пытавшейся зарубцеваться на сердце раны. Он все еще помнил пришедшие к нему во сне неясные образы, но они были слишком тусклыми для того, чтобы в очередной раз окунуть его в произошедшие события с головой. Драко не слышал ее крик, который заставлял его резко распахивать глаза во все предыдущие дни. И он чувствовал себя отдохнувшим. По-настоящему отдохнувшим. Как много зависит от того, где именно проводит Гермиона свои ночи. Поднявшись, Драко еще раз внимательно прислушался, пытаясь уловить какое-либо движение в одном из помещений квартиры, но вокруг него сгустилась абсолютная тишина. Однако даже она не была такой, как в дни, которые Гермиона провела в больнице. Ее больше не хотелось разрезать любым звуком, лишь бы только уничтожить вакуум, затекающий в горло и переворачивающий все внутренние органы от постоянных, не покидающих его ни на секунду переживаний. Он точно знал, что она дома и в порядке, и этого оказалось достаточно, чтобы успокоить обосновавшегося на задворках сознания зверя, ежеминутно издающего безумный, отчаянный вой и обнажающего клыки на любые мысли о возможной угрозе. Драко было спокойно. И оттого, насколько пустяковыми стали умиротворившие его события, захотелось склониться над унитазом и вытошнить стервятников, сожравших запросы, которые раньше он не боялся предъявлять судьбе. Довольствоваться малым. Раньше за попытку навязать ему эту перспективу он вырвал бы язык смельчаку, решившему заявить о подобном. Малфой всегда был эгоистом, в редком случае позволяющем кому-то другому встать выше себя. Собственно, за всю свою жизнь, кроме родителей, которые до окончания войны являлись его главным ориентиром, он позволил только одной женщине занять в пирамиде приоритетов не просто ступень выше, а самую вершину. Но это никогда не становилось для него проблемой. Гермиона заслуживала это место и всегда вела себя так, чтобы ее положение не становилось для него обременительным. В прошлом ей всегда удавалось подстраиваться под него и удовлетворять непомерные требования его эго, с виртуозной легкостью приручая его несносный характер, вынести который для большинства других людей было практически невозможно. Издержки воспитания так и остались несмываемым следом на его поступках, в некоторых случаях превращающих их брак в поле боя за общее будущее. Особенно в первое время, пока они притирались друг к другу, узнавая лучше. Тогда-еще-Грейнджер тоже оказалась весьма вспыльчивым и упрямым человеком, но ей всегда становилось по силам сделать так, чтобы они оба остались довольны решением разногласий, не жертвуя собой. Гермиона долго учила его идти на компромиссы, и он впитывал ее умения, однажды признав, что его чувства к ней сильны настолько, что, поставь он хоть раз ее ниже себя и упусти эти отношения, он будет жалеть об этом до скончания своих дней. Но то, что творилось в их жизни сейчас… Ему приходилось жертвовать тем, от чего он никогда не планировал отказываться, и он больше не мог требовать от Гермионы того, что могло бы компенсировать эти потери. С каждой новой жертвой Драко все сильнее ненавидел того, кто отобрал его только теперь ставшую для него полностью идеальной жизнь. Он никогда не думал, что будет воочию представлять момент чьей-то смерти, но теперь фантазии о жестокой расправе накатывали практически безостановочно. И способ отомстить с каждой новой становился все изощреннее. Подумав, что Гермиона все еще спит, Драко решил не тревожить ее без веской причины, позволяя насладиться необходимыми минутами отдыха, и направился во вторую ванную. Оказавшись в практически стерильном помещении, обычно используемом гостями, которые не так уж и часто появлялись в их квартире, он недовольно скривился. Драко являлся человеком привычки, и для него отказ от естественного хода жизни всегда был чем-то за гранью приятного. Но сейчас его предпочтения оказались далеко не первым приоритетом. Смыв с себя сонливость и почувствовав, что сковавшие жесткостью дивана мышцы отпустило, Драко покинул ванну и направился на кухню, остро нуждаясь в дозе концентрированного кофеина, чтобы быстрее привести мысли в порядок. Пока Поттер не требовал от него обязательного присутствия в аврорате на протяжении всего дня, выделив ему необходимое для налаживания атмосферы дома время, однако ему все равно нужно было явиться к Шервуду до полудня. А перед этим Драко хотел еще раз пробежаться по материалам дела в попытке уловить важные для продолжения расследования закономерности. Стоило Малфою открыть шкафчик, в котором обычно стояли кружки, он замер, ощупывая взглядом практически полное отсутствие посуды. Обернувшись через плечо, он посмотрел в направлении, в котором за несколькими гостевыми комнатами располагался кабинет. В его жизнь все же вернулось что-то совсем привычное. Судя по представшей перед глазами картине, Гермиона вновь обложилась кучей кружек, не желая отвлекаться на то, чтобы мыть одну и ту же. И это, несмотря на понимание того, что отдохнуть ей так и не удалось, все равно вызвало призрак мягкой улыбки на его губах. Быстро соорудив себе кофе, Драко направился в кабинет и, на секунду замерев перед дверью, аккуратно ее открыл. Даже ожидая этого, он все равно поморщился, оглушенный громкой музыкой, ударившей по ушам сразу, как он нарушил целостность Заглушающего заклинания. Уловив движение, Гермиона подняла взгляд от разложенных на столе бумаг и, посмотрев на него, улыбнулась. Она выглядела немного уставшей, недосып выдавали слегка покрасневшие глаза, но впервые за последнее время Драко видел ее по-настоящему счастливой. И от созерцания всегда завораживающего его восторга, который Гермиона испытывала каждый раз, уходя с головой в работу, на секунду сердце замерло, следом застучав по грудной клетке галопом. Она взмахнула палочкой, выключая музыку, доносившуюся из усовершенствованного магловского прибора, и, отложив древко, схватила одну из восьми хаотично расставленных по столу кружек. Пригубив кофе и отставив чашку, Гермиона поманила его пальцем, и Драко, прикрыв дверь, подошел к столу. — Эрик оказался прав, — довольно проговорила она, махнув рукой на стену, положение колдографий на которой за ночь кардинально изменилась. Ему пришлось приложить огромные усилия воли, чтобы отвести взгляд от ее удовлетворенного лица и перестать наслаждаться одной из тех положительных эмоций, которые делали ее гораздо красивее, чем обычно. — Смотри, — Гермиона поднялась и быстрым шагом подошла к стене. — Три трупа, — она показала на первую колдографию, по которой невозможно было констатировать количество погибших, однако Драко помнил, что такая информация проскальзывала перед его глазами, когда он читал заключения экспертов. — Как и здесь, — она ткнула пальцем последовательно еще в четыре снимка, фиксирующих самые первые преступления. — Дальше три разных характера нанесения увечий во всех убийствах, которые совершены магловским способом, везде фигурирует нож, но помимо него во всех случаях встречается избиение и несколько целенаправленно сломанных костей на тех частях тела, где больше нет никаких повреждений, — Гермиона обвела еще четыре колдографии и последнюю, на которой зафиксировали горло Джонсона. — Кроме Эрика, у него только порезы, но, думаю, там они торопились, поэтому отметились втроем на порезах, и смертельным стал только один — нанесенный тем, для кого это основной метод убийства, — Гермиона подняла обе руки и, широко расставив пальцы, одновременно коснулась четырех снимков с останками полусгоревших тел, следом указав на колдографию семьи Джонсона. — Один из них предпочитает огонь другим способам, — она продемонстрировала оставшиеся колдографии, убийства на которых без исключения совершили с использованием темного волшебства, но слишком различного, чтобы объединить их в одну категорию. — А вот третий имеет меньше организованности, чем остальные. Он экспериментирует, используя разные виды магии. Учится. Думаю, он из них самый ведомый и убивает не ради удовольствия, в отличие от остальных. Он еще не сформировал свой почерк. Однако во всех убийствах они участвуют втроем, стремясь оставить свой след. Ведущий всегда кто-то один, но остальные тоже светятся каким-либо образом. Как в случае с Эриком — убил один, но два других тоже отметились. Думаю, для них важно, чтобы каждый принял участие, и перед применением магии в полностью волшебных убийствах, скорее всего, удастся обнаружить что-то еще, но пока я этого не вижу. — Так, стой, — Драко мотнул головой, пытаясь успеть за ходом ее мыслей. — Ты думаешь, что те, кто убил Джонсона, убил и его семью, и всех остальных? — Я не могу с точной уверенностью сказать, что все магические убийства совершены не одним человеком, по колдографиям это сложно определить, но магловские убийства напоминают групповые. Два из них расследовала я, и, несмотря на их визуальное отличие, по тому, что я тогда видела, я уверена в одном и том же принципе. Кости поломаны разным оружием, но во всех делах все остальное тело покрыто кровоподтеками и гематомами, однако части с поломанными костями оставлены нетронутыми. Они сохраняют друг для друга то, что нравится больше всего, — кивнула Гермиона. — Я уже связалась с Джеймсом, и что ты думаешь? На лице Драко на секунду отразилось недовольство оттого, что она вновь контактировала с детективом, к которому частенько обращалась за консультациями. За множество лет тесного сотрудничества с уведомленными о магии магловскими полицейскими именно этот магл стал ее основным источником, потому что Гермиона без зазрения совести пользовалась его странной, возникшей на пустом месте и совершенно необоснованной симпатией. — Ну и что тебе сообщил великий детектив? — он не смог удержаться от сарказма, исказившего голос. — Не ревнуй, — Гермиона легко толкнула его плечом. — Десять лет назад они вели дело о подобных убийствах среди маглов. Семь случаев, в которых фигурировал нож, избиение и поломка костей. Первые совершили очень неаккуратно, но последние два выполнены так же чисто, как первое среди волшебников. И, как ты, надеюсь, уже догадался, порезы, которые стали причиной смерти, — все нанесены левшой, — она посмотрела ему в глаза и снова затараторила, не позволяя быстро обдумывать слова, вылетающие из ее уст нескончаемым потоком неуловимых снитчей: — Они учились этому на маглах, стараясь не привлекать внимания наших, нам ведь сообщают только о странных случаях, а тут... Маглы были уверены, что преступления групповые, но потом они резко прекратились. Дело до сих пор не закрыто, но его не продолжают, решив, что они погибли или переехали. — Допустим, — задумчиво произнес Драко. — Ладно, связать магловские между собой можно. Но остальные… — Везде фигурирует не один убийца, и почти во всех делах так или иначе можно встретить цифру три, — Гермиона вновь отвернулась к стене. — В первых пяти убийствах жертвы были разного пола и возраста, и убиты они при разных обстоятельствах, поэтому преступления не попали под категорию серийных, но везде страдало три жертвы — по одному на каждого участника. И именно эти убийства они совершили еще без почерка: они использовали одну и ту же магию, поэтому, думаю, никто не смог сказать, что это разные люди. Но потом один из них нашел то, что ему нравится больше всего. Гермиона показала на пятое убийство в общей хронологии, которое первым среди нескольких было совершено при помощи огня. В нераскрытом деле фигурировала семья, состоящая из супругов и ребенка, подвешенных к потолку. Тела обезобразили до такой степени, что их так и не удалось опознать в то время, когда магловские технологии в аврорате применялись еще очень редко и не были чем-то вызывающим доверие и отработанным до совершенства с подачи Гермионы и привлеченных ей к работе волшебников позже. Хуже всего выглядели нижние конечности жертв, полностью обугленные, однако черепа людей, покрытые ошметками сгоревшей кожи и искаженные даже после смерти в агонии крика, тоже создавали весьма жуткое впечатление. Драко не мог представить, насколько мучительной была смерть от огня, но Гермиона как-то упоминала, что, согласно исследованиям маглов, именно этот способ является самым жестоким и болезненным. — Затем двухлетний перерыв, в который они либо полностью ушли к маглам, и мы пока не можем отследить всю деятельность, кроме тех семи убийств, либо среди наших нераскрытых дел есть те, в которых присутствие нескольких людей не так очевидно, и Эрик просто не смог их связать с остальными, — продолжила Гермиона. — И они возвращаются с первым магловским убийством, — она указала на колдографию избитого мужчины, погибшего от обширной кровопотери из-за вскрытой широким рассечением брюшной полости. — Его расследовала я. Тогда Линч со мной еще не сотрудничал, я была недостаточно опытна, а тот судмедэксперт, что работал до Алекса, — полная бездарность. Мы практически ничего не нашли, и через полгода дело улетело в список нераскрытых, — она поморщилась от неприятных воспоминаний, но быстро вернула себе концентрацию. — Следом идет несколько подтвержденных аврорами заказов, но они вновь переходят на магию. Тут не отследить, что их несколько, но, думаю, Эрик приписал их сюда, потому что точно знал, что это они. В отличие от нас, он видел этих троих, — напомнила Гермиона о гостях, посетивших Джонсона в один из последних дней его жизни. — Последнее магловское убийство произошло за год до твоего возвращения, и тогда мы с Линчем пришли к выводу, что, судя по положению ран, свидетельствующих о разных ведущих руках, убийство, скорее всего, групповое. Ну или убийца амбидекстр. К сожалению, в то время с Алексом работал ассистент, сливающий информацию в газеты. Наши заключения просочились в СМИ, и после этого, — она махнула рукой, указывая на все остальные снимки, — ни одного подобного магловского убийства. Словно избегали со мной связываться. — Чем закончилось то ваше расследование? — нахмурился Драко. — Я передала его другому аврору, — беззаботно пожала плечами Гермиона, но следом замерла и с неверием вернулась взглядом к обсуждаемой ими колдографии. — А кстати, почему? — она потерла виски, сдвинув брови. — Точно, — вспомнила Гермиона. — Меня тогда Гарри переманил на свое дело, оно стало гораздо страшнее, чем одно убийство. Мы тогда большинство дел отложили, почти всех привлекли к поиску этого преступника. Как раз тот, который меня в отпуск в Италию отправил. Хм, — на ее лице отразился бешеный по скорости мыслительный процесс. — А не специально ли нас от того дела отвлекли? Его без меня так и не раскрыли, а когда я освободилась, уже срок давности истек. — Почему тогда «всех убил он?» — зацепился Драко за мелочь, рушившую ее логическую цепочку. — Убийство его семьи, — нашла и для этого вопроса пояснение Гермиона. — Огонь. Предпочитаемый метод убийства одного из них. Эрик не специалист в почерках убийств, скорее всего, он отразил лишь то, что активно действовал из них только один, и решил, что и в остальных убивает именно он, — она небрежно пожала плечами. — В этих убийствах тоже фигурирует цифра три, но не так явно, — она указала подряд на несколько колдографии. Драко сделал глоток кофе и, отставив кружку на полку рядом, нахмурился, рассматривая снимки и прислушиваясь к тому, что говорит Гермиона. И судя по тому, что она озвучивала, ей за ночь удалось просмотреть подробно каждое дело. Многие упоминаемые ей факты он не знал, не успев изучить все мелкие аспекты. Он смотрел на дело шире, уделяя внимание не только этим убийствам, но и деятельности Джонсона, Гермиона же абстрагировалась от Эрика и того, что мешало увидеть картинку непредвзятым взглядом. И в том, что она нашла, действительно был смысл. В одном из дел обнаружили переписку жертвы с другом, который позже признался в его убийстве. Графолог, изучающий письма, вскользь упомянул, что его смущает три разных начертания нескольких букв при практически идентичном почерке. Из-за признания, полученного почти сразу после убийства, почерки не стали сравнивать, различия списали на скачущее эмоциональное состояние во время написания. Гермиона предполагала, что следует наведаться в Азкабан и выяснить, точно ли преступник вел переписку и не действовал ли он под тем самым заклинанием, с которым слишком хорошо познакомился Драко. При проверке восемь лет назад его могли банально не обнаружить из-за незнания специфики. В следующем убийстве показания свидетеля намекали на присутствие нескольких человек. Женщина, работающая официанткой в баре, в котором погибшую видели перед смертью, случайно уловила ее последний разговор. Она не видела ни ее, ни тех, с кем говорила жертва, потому что находилась в подсобке, но через приоткрытую дверь слышала голос убитой и предположительного преступника, когда они проходили мимо. Женщина припомнила, что преступник говорил не только с убитой, но, судя по диалогу, с кем-то еще, однако других голосов свидетельница уже не слышала. И почти в каждом деле Гермиона обнаружила подобные мелочи, на которые не обращали внимания при расследовании. На одном месте преступления, как и в доме Эрика, нашли несколько кружек с чаем, на следующем в доме некурящей жертвы в пепельнице оказалось два вида табака, на еще одном — на обеденном столе обнаружили четыре пары столовых приборов. Это не привлекало внимания следователей за более очевидными уликами, а мелочи списывали на других возможных гостей. Но Гермиона предполагала, что это именно они проводили перед убийством с жертвой какое-то время. Она считала, что убийца может получать удовольствие от умения втереться в доверие или, что более вероятно, от способности управлять сознанием убитых перед смертью. Но все же во всем этом было что-то, не позволяющее принять ее версию до конца. Вот только Драко никак не мог нащупать, что его смущает больше всего. — Не знаю, — скептически проговорил он, стоило Гермионе замолчать, выпалив всю обнаруженную ей информацию. — Слишком неочевидно. — Больше никакой очевидной связи нет. Либо Эрик знал что-то еще, что позволяет увидеть другую связь, либо он отталкивался от знания того, что убийц несколько, — она пожала плечами. — В любом случае пока это первая гипотеза, которая у нас есть. И если я права, вся эта сеть… — Гермиона обвела взглядом все колдографии. — Не думаю, что у них к нам личный интерес, — покачала она головой. Драко едва не поперхнулся кофе, который вновь пригубил, и с неверием посмотрел на нее, не в силах поверить, что она позволила подобному сорваться со своего языка. Заметив его резкое движение, Гермиона тяжело вздохнула и отошла от стены. Полуприсев на стол, она скрестила руки на груди и окинула его чрезвычайно серьезным взглядом. — Не заводись, — Гермиона выдавила улыбку, которая, учитывая поднятую тему, точно далась ей очень тяжело. Этот вопрос в любом случае пришлось бы обсуждать в контексте их дела, но Драко совершенно оказался не готов к этому в данную секунду. — Я задумалась об этом только сейчас. Если пять лет назад нас действительно отвлекали от дела путем совершения более жестоких преступлений, тебе не кажется, что ситуация очень похожа? — она вскинула брови. — По крайней мере, в самом начале это могло быть не личным интересом. Они ведут активную деятельность одиннадцать лет, если бы с самого начала им нужны были ты или я, почему они тянули так долго? — Слишком все хорошо спланировано для того, кто не испытывает личный интерес, — возразил Драко и поморщился оттого, что голос прозвучал несколько хрипло из-за изменившейся темы. — Знаю, но… — Гермиона задумчиво нахмурилась. — Мне кажется, что все гораздо глобальнее, чем кажется на первый взгляд. В последние месяцы мы перешли кому-то дорогу, как-то привлекли к себе их внимание. И мне приходят на ум только те дела, с которых нас сорвали ради самоубийц. Возможно, мы там копали под ответственного за все это, — она указала рукой на ту часть стены, на которой расположились колдографии всех жертв Эрика. — Думаешь, изначально нас просто хотели отвлечь? — Все может быть, — Гермиона пожала плечами и, закусив губу, посмотрела себе под ноги. — Они очень хороши, и, если им нужна наша смерть, мы бы не выжили в тот день. Здесь же прослеживаются более сложный мотив и сам способ организации. Они наемники, Драко, но почему-то переложили все на нестабильность Эрика и не проконтролировали выполнение. Если бы дело заключалось в личном мотиве, то вряд ли такие, как они, упустили бы возможность выполнить запланированное до конца. К тому же если моя смерть не имела значения, то тебя убивать не собирались… — Хватит, — жестко прервал ее Драко, и она вздрогнула от слишком громкого звука его голоса. Он протяжно выдохнул и, подойдя ближе, отставил кружку рядом с такими же пустыми. Посмотрев на нее сверху вниз, он постарался сделать тон максимально мягким: — Извини, я… — Мы как-то спровоцировали все, что произошло, — избавила его Гермиона от необходимости объясняться и встретилась с ним взглядом. — Мне нужно к Алексу и к Джеймсу забрать материалы дела десятилетней давности. Надеюсь, Линч еще помнит наше расследование и по отчетам о вскрытии и снимкам сможет подтвердить, что хотя бы эти убийства связаны, тогда их можно будет официально отнести в одну категорию, присудив делу первый класс важности. — Ты не покинешь дом, — покачав головой, бескомпромиссно проговорил Драко. От одной мысли, что она куда-либо отправится одна, становилось тошно. — Я бы положилась на тебя, но мы оба знаем, что я лучше в этом соображаю, — она схватила один из дубликатов колдографий, лежащих на столе, и продемонстрировала изображение обезображенного ножом трупа. — Мы с Алексом отлично друг друга понимаем, и, если к нему пойду я, мы точно быстрее сможем добраться до сути, — заметив, что на его лице все ярче отражается недовольство, она отложила снимок и, положив ладонь на его предплечье, слегка сжала. — Все будет нормально. В аврорате безопасно. — Там. Не. Безопасно, — четко по словам процедил Драко. — На виду у людей безопасно, — тихо возразила Гермиона. — Ты не можешь запереть меня дома. Я тут бесполезна. — Он на мгновение обернулся через плечо, бросив выразительный взгляд на то, чего ей удалось добиться всего за ночь. — Ну почти бесполезна. Я осознаю риски. И принимаю их. Ты тоже должен принять, — Гермиона изогнула уголки губ в улыбке и, подняв руку, легко коснулась его щеки. — Если я буду прятаться, мы никогда его не найдем. Не обижай меня пренебрежением к моим силам. От прохлады, ласкающей кожу ладони, захотелось прикрыть глаза, чтобы лучше прочувствовать то, что теперь казалось за гранью возможного. Даже спустя годы совместной жизни, когда неудержимая жажда желанного тела схлынула, сменившись тлением, способным вновь стремительно разжечь огонь, но не заставляющим его безостановочно гореть, у него все еще осталась постоянная потребность убеждаться в реальности находящейся рядом женщины. Это всегда происходило бессознательно. Драко не отдавал себе отчета, когда касался ее ладони, переплетая пальцы, практически не замечал, что постоянно стремится держаться к ней ближе и как можно реже упускать из поля зрения. Все происходило на уровне инстинктов. И только потеряв уверенность в том, что, стоит ему обхватить ее запястье, Гермиона прильнет ближе, с улыбкой целуя его в уголок губ, а не отшатнется, вновь испугавшись и попытавшись выдернуть руку, он смог в полной мере понять, насколько те вещи, что раньше не замечались, став необходимой привычкой, оказались важны. — Я не могу тебя потерять, — глухо произнес Драко, опустив голову и уставившись себе под ноги. — Со мной все будет в порядке, — Гермиона положила вторую руку на его лицо и, слегка надавив, вновь заставила его окунуться в ее светящиеся надеждой глаза. — Ты должен мне доверять. Она поднялась на носочки и, обвив его шею, прижалась губами к щеке. Драко прикрыл глаза, пытаясь найти в себе крохи уничтожаемого ее теплым дыханием самообладания, чтобы возразить и настоять на своем. Но ему и раньше сложно было с ней спорить, когда она не противопоставляла ему свой непреклонный характер, а становилась вот такой. Мягкой. Ласковой. Упрашивающей. Сейчас же все его демоны, обычно толкающие повышать голос и проталкивать вперед свое мнение, без любого сопротивления переметнулись на ее сторону, предано виляя хвостами, и были готовы согласиться со всем, что она просила, лишь бы только этот момент не заканчивался. — Не смей пользоваться моими слабостями, — голос прозвучал хрипло. Обессиленно. Согласно. Так же жалко, как он себя чувствовал. — Пожалуйста, — шепотом надавила Гермиона, с треском ломая тихими словами остатки его сопротивления. — Только с Поттером, — сдался Драко, опустив голову и прижавшись лбом к ее плечу. — Хорошо. Она нежно провела ладонью по его волосам, пропуская пряди сквозь пальцы, и Драко поклялся себе, что не позволит этому пропасть из своей жизни. И мимолетной мыслью пронеслось очередное данное себе обещание о том, что, когда придет время, он обязательно смоет ее кровь со своих ладоней кровью виновника их общей боли.Сентябрь 2010
Гермиона практически не дышала, не спуская взгляда с тощих пальцев Шервуда, выводящих длинный росчерк на ее допуске. Она полностью насытила легкие кислородом лишь в тот момент, когда официальное заверение разрешения на принятие дела было у нее в руках и возможности отступить, отстранив ее на неопределенный срок, у Билла не осталось. Она не сомневалась, что сможет добиться от него принятия верного для нее решения, однако его вопросы и внимательное наблюдение за лицом во время не самых простых ответов заставили ее фундаментальную уверенность дрогнуть, под конец беседы практически пойдя прахом. Шервуд всегда знал, как именно нужно вести диалог, чтобы добраться до самой потаенной боли вверенных в его профессиональные руки авроров. Те несколько слезинок, что скатились из уголков ее глаз, пока она рассказывала, как сложно ей видеть, насколько сильно Драко от нее закрывается, выступили лишним подтверждением, что скрыть от Билла то, что в их семье все далеко не в порядке, не получится. Но дестабилизация их отношений не стала веской причиной для того, чтобы отстранить ее от работы. Гермионе на руку играло отлично развитое у них обоих умение абстрагироваться тогда, когда этого требовали обстоятельства, которое и сейчас показывало себя лучшим образом в моменты расследования дела. Еще одним фактом, перевесившим чашу весов в сторону ее допуска, стало то, что страх постепенно отступал, и за те несколько дней, что она провела дома, пока Джеймс подготавливал для нее материалы дела десятилетней давности, она ни разу не чувствовала себя слишком уязвимо в присутствии Драко. Возможно, сказывалось то, что они не пересекались сразу после того, как она просыпалась от очередного кошмара, которые продолжали посещать ее сны ежедневно, или все же то, что он вел себя с ней предельно осторожно, почти всегда даже слишком усердно пытаясь изолировать ее от себя. Но Гермиона хотела надеяться, что просто привыкает разделять настоящего Драко и того, что по ночам отыгрывается на ее психике, напоминая о самом страшном дне ее жизни. Что главной проблемой в их отношениях является не ее неприятие, а его вина. Потому что Гермиона была уверена, что однажды сможет стереть сожаление с его лица, даже если сейчас при каждой попытке сгладить разлад между ними нежностью Драко позволял ей к себе прикасаться на несколько минут, после моментально прячась за выстроенными им стенами. Она знала, как с ним обращаться, чтобы превратить Малфоя в покладистого котенка, урчащего от рассыпанных по коже поцелуев. С этой проблемой она могла справиться, хоть и не прямо сейчас. А вот если ее страх просто отступил, скрывшись на время за огромным энтузиазмом, который она проявляла к работе, уцепившись за первую же попавшуюся возможность… Если это действительно так, то с этим она не знала, что делать. Убедить Драко в том, что она все еще любит его и не видит без него своего существования, было проще, чем заставить себя поверить в то, что однажды она перестанет причинять ему боль своим недоверием. Гораздо проще, чем простить саму себя за панику, затапливающую его глаза в тех случаях, когда она не могла себя контролировать. Таких моментов оказалось очень мало по сравнению с тем, что случилось бы, окажись они слабее, но тех нескольких раз, вспоровших душу ядовитым кинжалом безысходности, ей хватило до конца жизни. Гермиона старалась меньше думать об этой вероятности, не позволяя себе сомневаться в себе и в Драко. В них. И решение Шервуда о возможности их совместного сотрудничества давало ей более яркую надежду на то, что ее вера в собственную постепенную стабилизацию небезосновательна. Но эта надежда, так и не найдя пристанище в ее цепких ладонях, ускользнула сразу, стоило Биллу заговорить. — Я скажу тебе честно только потому, что не сомневаюсь в твоей способности правильно использовать эту информацию, — Шервуд склонил голову и пробежался пристальным взглядом по ее напряженному лицу. — Это, — он указал на стиснутый в ее пальцах допуск, — обусловлено исключительно давлением со стороны старшего аврора Поттера. Если бы он не вынудил меня закрыть глаза на некоторые вещи, я не позволил бы тебе работать вместе с Драко. Без сомнения, вы вдвоем справитесь с делом, такого развитого умения изолировать себя от потрясений я не встречал ни у кого другого, и каждое ваше совместное расследование подтверждает то, что вы сможете распутать и это преступление. — Но… — Но не как специалист, который должен оценивать результативность возможной работы при имеющихся обстоятельствах, а как человек, который хорошо относится к вам двоим… — Билл тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку стула и отведя взгляд, покачал головой. — То, что вы оба сейчас чувствуете, не помешает вам раскрыть дело, — он пристально посмотрел ей в глаза и закончил уверенным тоном: — Но раскрытие этого дела может необратимо сказаться на ваших отношениях. Преступники, с которыми у нас нет ничего общего, и те, которые нанесли нам ущерб, различаются между собой для того, кто ведет дело. Когда появляется личный мотив, тем более такого уровня… — Мы справимся с этим, — бескомпромиссно проговорила Гермиона и поднялась, намекая своим стремлением поскорее уйти на то, что не хочет продолжать этот разговор. — Ты — может быть, — Шервуд едва заметно кивнул. — Но ты уверена, что Драко сможет сохранить профессионализм, когда посмотрит в глаза тому, кто с вами все это сделал? — Драко — лучший специалист среди всех, кто у нас работает, — Гермиона приложила множество усилий, чтобы ее голос не дрогнул, выдавая, что Биллу все же удалось заставить ее сомневаться. — Без сомнения, — Шервуд вновь кивнул. — Но при этом он еще и мужчина с непреклонным характером и отсутствием умения идти на компромиссы в важных для него вещах, который едва не убил любимую женщину своими руками. Желание отомстить делает людей непредсказуемыми, Гермиона. Подумай об этом. Как профессионал я разрешаю тебе приступить к делу, потому что это пойдет на пользу аврорату. Как твой друг я прошу тебя отказаться и убедить Драко сделать то же самое. Так будет лучше для вас обоих. Гермиона замешкалась на несколько мгновений, но следом кивнула и, развернувшись, покинула кабинет. Столкнувшись за дверью с вопросительным взглядом Гарри, она продемонстрировала допуск и поморщилась от его удовлетворенной улыбки. — Рассказывай, — рявкнула Гермиона жестким тоном и повернула в сторону переплетения коридоров, один из которых вел к кабинету Линча. — Рассказывать что? — непонимающе нахмурился Поттер, подстроившись под ее быстрый шаг. — Давление на Шервуда, — без лишних подробностей кратко выпалила она. Гарри тяжело вздохнул, немного замедлив шаг, и Гермиона затормозила, пытаясь убедить себя, что необходимости в спешке не было. На сегодня у нее остался только запланированный визит к Алексу, обещающий стать долгим, но в целом больше ее существование не отягощали другие неотложные задачи. — Ты должна понимать, что моя главная обязанность — следить за порядком, за тем, как работают мои подчиненные, и за тем, чтобы никто не натворил непоправимых глупостей, — Поттер остановился и, дернув головой в сторону стены, отошел с прохода, чтобы не мешать быстро передвигающимся по коридору сотрудникам Министерства. Дождавшись, пока Гермиона встанет напротив него, он вновь заговорил, снизив громкость голоса: — Я попросил Билла допустить и тебя, и Драко. В основном из-за Драко. Мы ведь оба знаем, что случилось бы, запрети я ему заниматься делом, правда? Гермиона сдвинула брови, обдумывая варианты, и почти сразу к ней пришел тот самый ответ, который заставил бы ее на месте Поттера поступить так же. Драко был слишком упрям, чтобы позволить кому-то помешать ему сделать то, что ему отчаянно хочется. А сейчас он больше всего хотел посадить за решетку того, кто извратил их отношения. Или не просто посадить за решетку? — Он бы все равно взялся за расследование, — пораженно проговорила она. — Именно, — кивнул Гарри. — Я очень давно с ним работаю и, может, знаю его хуже, чем ты, но могу представить себя на его месте. Я его допрашивал сразу после того, как мы вас нашли. Я видел то, как он смотрел на твою кровь на своих руках. И именно я смотрел ему в глаза тогда, когда упомянул возможность его отстранения от дела, — он тяжело вздохнул и провел ладонью по волосам, напомнив о детской привычке демонстрировать нервозность, которую так и не смог с годами до конца в себе искоренить. — Если бы я оказался на его месте, я бы сделал все, чтобы добраться до ублюдка. Я и сейчас на это готов, несмотря на то, что я всего лишь твой друг. И когда таким человеком, как Драко, двигает желание отомстить, лучше, чтобы он действовал под наблюдением и контролем, ограничивающим его действия уставом. Я очень не хочу видеть его в Азкабане среди тех преступников, которых он туда и отправил. — Драко никогда бы не стал… — начала Гермиона, и ее тон ей самой показался настолько жалким, что буквально кричал о согласии с озвученным Поттером. — Ты уверена? — непреклонно перебил ее Поттер. — Потому что я не уверен даже в своей реакции. — И что мне делать? — на выдохе спросила она, сжав пальцами переносицу, которую начало пощипывать изнутри слезами осознания. — И вот тебе ответ, почему я настоял, чтобы тебя тоже допустили, — Гарри коснулся ее руки, легко сжав. — Даже устав и возможность понести наказание не помешают ему, если в его голове что-то щелкнет. Но ты… — он многозначительно улыбнулся. — Ты его уравновешиваешь. Всегда уравновешивала. И в те моменты, когда он только вернулся и в его отношениях с окружающими творился хаос, и при решении проблем с его отцом, и во многих других обстоятельствах, — напомнил ей Поттер о не самых приятных событиях их долгой совместной жизни с Драко. — Благодаря тебе он становится меньшим придурком, чем обычно, и ты можешь проконтролировать лучше всех, чтобы он нашел успокоение, раскрыв это дело, и не потерял себя, если вдруг ему начнет сносить крышу. — Может, нам и правда стоит бросить это дело? — пробормотала Гермиона, живо слыша слова, сказанные несколько минут назад в кабинете Шервуда. — А сможет ли он себя простить, если ты вынудишь его бросить это дело? — риторически спросил Гарри, и она не стала отвечать, не желая пачкать горькими словами окружающие их стены. Потому что она знала, что нет. Гермиона могла его убедить отказаться, приложи она усилия. Может, не сразу, но ей было это по силам. Кроме нее никто бы не справился с этой задачей. Но тогда на их семье можно ставить перманентными чернилами жирный несмываемый крест. Пока Драко не сможет себя простить, он так и не перестанет бояться нанести ей вред своим присутствием. Он больше никогда не сможет коснуться ее, не опасаясь увидеть фантомную кровь на кончиках своих пальцев. Даже спустя годы брака Драко все еще воспринимал их отношения иначе, чем она. Как бы он ни был эгоистичен и самовлюблен, он никогда не считал, что по-настоящему ее достоин. Драко этого не признавал, но их прошлое и недостаток тепла со стороны родителей в детстве все еще делали его уязвимым перед искренними чувствами. И пусть он не сомневался в ее любви, он никогда не воспринимал Гермиону как данность. В первое время, когда Драко пожертвовал жизнью в Италии ради нее и вернулся в Британию, она остро это чувствовала — его потребность постоянно убеждаться в том, что его чувства взаимны. Со временем это стало менее заметно, но Гермиона знала, что до сих пор Драко зависит от нее чуть больше, чем она от него. А теперь на его неуверенность в достойности этих отношений наложилось то, через что их заставили пройти. И окажись Драко чуть менее требовательным к себе из-за неправильных поступков в детстве, а Гермиона чуть более эгоистичной и способной отказаться от их отношений ради собственного эмоционального благополучия, быть может, у них и вышло бы не омрачать свою жизнь поиском виновника. Но они были такими, какие есть. И это определило окончательно отброшенную мысль о том, чтобы попытаться передать дело кому-то другому. — Хорошо, — выдохнула Гермиона и, кивнув, вновь двинулась по коридору. Сохраняя напряженное молчание, которое толкало ее вновь и вновь прокручивать в голове все сегодня услышанное, они добрались до кабинета Алекса. Открыв дверь, Гермиона слабо улыбнулась, прислушиваясь к ворчанию Поттера о вони, вырвавшейся им навстречу из просвета. Привыкшая к этому помещению, в котором проводила бесчисленное количество часов, она даже не обратила внимания на легкий пенетрантный запах, заглушаемый другими, более яркими ароматами. Не обнаружив Линча в основном кабинете, обставленном столом, несколькими креслами, крохотным диванчиком для посетителей и множеством шкафов, наполненных кучей папок с результатами огромного количества вскрытий, она подошла к двери, ведущей в те комнаты, где осуществлялась непосредственная работа с трупами. Гермиона громко постучала, но не стала ее открывать, не желая травмировать Гарри еще более ярким запахом, который, судя по уже имеющимся, должен был стать еще сильнее. Видимо, Алекс в ее отсутствие помогал кому-то другому, работая с трупами не привязанных к их команде жертв преступлений. Обернувшись, Гермиона не смогла сдержать смешка, когда увидела, что Поттер накладывает на себя Изолирующее от запахов заклинание. Снисходительно похлопав его по плечу, она махнула ему на небольшой диванчик у выхода, а сама уселась в кресло. Через минуту появился Линч, на ходу стягивающий маску с лица и перчатки, и Гермиона поприветствовала его доброжелательной улыбкой. — Развлекаешься? — она кивнула в сторону двери, из которой он появился. — Трачу появившееся в твое отсутствие огромное количество свободного времени, — усмехнулся Алекс и, приветственно кивнув Гарри, уселся напротив Гермионы по другую сторону стола. — Рад видеть, что ты жива. Как себя чувствуешь? — Сносно, — ответила она. — У меня к тебе неотложное дело. — Наконец-то, — Линч предвкушающе потер ладони, и Гермиона не смогла сдержать улыбки. — Я слишком сильно деградирую в отсутствии работы. Ей очень сильно импонировал подход, который Алекс использовал к работе. Они познакомились много лет назад на конференции в Калифорнии, посвященной новым методам судебно-медицинской экспертизы, постепенно совершенствующейся за счет привлечения разработок маглов. Гермиона в то время активно повышала свою квалификацию, выбрав конкретное направление деятельности, и успехи Линча, выступающего в один из дней конференции, поразили ее до глубины души. Они много общались в последние дни ее нахождения в Америке, и, выяснив, что Алекс — потомственный британец, родители которого переехали из страны несколько десятилетий назад, она загорелась идеей переманить его к себе. В тот момент в британском аврорате не было сотрудника, который смог по уровню умений хотя бы приблизиться к Линчу. Потребовался год, долгие уговоры и привлекательные предложения, чтобы заполучить Алекса в свою команду, но Гермиона не жалела ни об одном сделанном усилии. Линч во многом облегчил ее работу, став первым человеком в набранной ей со временем команде, и привнес множество новшеств в британский аврорат. И стал ее близким другом ко всему этому. — Узнаешь? — Гермиона достала из сумки колдографию дела, которое они вели пять лет назад, и продемонстрировала Алексу. Тот протянул руку и, перехватив у нее снимок, внимательно его рассмотрел. — Давно это было, — покачал головой Линч. Посмотрев на нее, он вопросительно вскинул бровь. — Что-то о групповом убийстве вроде, да? — Именно, — кивнула Гермиона. — А теперь смотри. Она достала остальные колдографии и те фотографии, что передали ей маглы, и последовательно разложила их перед Алексом. Дополнив все это описаниями мест преступлений из обоих миров, она уселась обратно, дожидаясь, пока тот изучит всю информацию. Он несколько десятков минут внимательно сканировал разложенное перед ним, а следом посмотрел на нее неверящим взглядом. — Твою ж мать, — пораженно произнес Линч, всего несколькими словами подтверждая, что все ее догадки оказались верны. — Ты уверена, что к этому причастны волшебники? — Почти уверена. — У нас очередные психи, — сделал вывод Алекс и, откинувшись на спинку кресла, скрестил руки, дожидаясь, пока она заговорит. — Ты даже не представляешь, с кем мы столкнулись, — проговорила Гермиона и перешла к краткому изложению своих предположений.