Ноябрь 2010
Драко казалось, что он падает. Несется с бешеной скоростью по серпантину, грозясь ежемоментно слететь в пропасть, и с каждой новой секундой у него все больше отказывают тормоза. Сердце гулко стучало, отдавая в виски, а в ушах набатом звучали сказанные утром слова. Я бы хотела никуда не ходить. Обо всем забыть. Остаться здесь. С тобой. Навсегда. Руки дрожали, и Драко сильнее стискивал край стола, пытаясь унять тремор в ладонях, но ему удавалось лишь расшатывать прочную мебель, разбрызгивая зелья по каплям из полных котлов. Он должен был это предвидеть. Ему следовало запереть Гермиону дома и никогда никуда не выпускать. Ему следовало убедить ее в том, что ее участие в деле не требуется. Ему следовало ни на секунду не забывать о том, что на самом деле важно. Он должен был каждую минуту помнить о том, как ощущается висящая лезвием над шеей угроза того, что Гермиона закроет глаза навсегда. Ему казалось, что кошмары и навязчивые образы прошлого навсегда оставили в нем чувство обреченности, но только сейчас Драко на самом деле вспомнил, как его крыло в тот момент, когда по предплечьям Гермионы стекала жизнь, стирая его любимую улыбку с ее побледневшего лица. Кровь кипела бешенством, но ему было настолько холодно, словно его настигло обморожение самой последней степени. Он почти видел почерневшую онемевшую плоть. Живым казался только бесконечно светивший алым маяк в сознании, который с каждым поворотом фонаря транслировал лишь один приказ: Действуй. — Драко, — осторожно позвал его голос из-за спины, и на его плечо легла тяжелая ладонь. Драко резко развернулся, хлестким ударом отбросив от себя нарушившее его личное пространство запястье. — Наконец-то, — он силой впихнул в руки Поттера все документы, которые имели хоть какую-то важность. — Проследи, чтобы никто ничего не упустил. Мне нужно заключение на каждое зелье из этой комнаты. Он попытался пройти мимо Поттера, но тот резко отбросил документы на стол и удержал его за локоть стальной хваткой. — Собрался куда-то? — обманчиво равнодушно спросил тот, но Драко прекрасно видел, что его колотит не меньшая нервозность. Вряд ли Поттер успел успокоиться за те сорок минут, прошедшие с момента, в которые он орал в трубку, получив сообщение о пропаже его лучшей подруги. Драко сообщал об этом не сам — он всего лишь стоял рядом, — но даже сквозь собственные голосящие в панике мысли слышал брань по другую сторону телефона. — Не задавай идиотских вопросов, — процедил он, дернув локоть на себя с такой силой, что Поттер пошатнулся и сделал шаг вперед, чтобы удержать равновесие. Драко успел развернуться и сделать шаг перед тем, как в спину донеслись следующие слова: — Я запрещаю тебе покидать место преступления до моего особого распоряжения. Драко замер на месте и на секунду задумался о том, что у него слишком реальные галлюцинации. Он медленно развернулся и с неверием уставился на Поттера. — Прости, что? — Я запрещаю тебе покидать место преступления до моего особого распоряжения, — повторил тот. — Считай, что я твой новый напарник на время отсутствия потерявшего возможность выполнять свои обязанности. Только полномочий у меня больше. — Повтори, как ты ее только что назвал? — с опасной угрозой произнес Драко, прищурившись и сделав шаг к мужчине навстречу. Он с вызовом посмотрел в зеленые глаза, отражающие то же предупреждение. — Я следую протоколу, не цепляйся к словам, — процедил Поттер. — Тебе запрещено делать все, что бы ты себе ни придумал. Расценю как самоволку со всеми вытекающими. — Я что, снова слышу угрозу отстранения? — злобно спросил Драко, вскинув брови. — Давай. Меньше потом будет бюрократических проволочек. — Прекрати строить из себя идиота! — прикрикнул на него Поттер. — Ты не сможешь найти ее в одиночку. У тебя в Отделе тайн лежит труп, который может навести на след. Это единственное, что мы сейчас можем сделать. — С каждой минутой статистика все меньше играет нам на пользу! Я и так потратил на твое ожидание слишком много ее времени! Отчаяние ободрало глотку, и Драко почти удивился тому, что его губы до сих пор не оросились алыми каплями, потому что он мог поклясться, что чувствует в горле разрыв, из которого должна хлестать кровь. — Не смей даже думать об этом! — Поттер тоже сорвался на повышенный тон. — Только посмей сказать это вслух, и я сам тебя убью. — Прошло больше часа, — Драко запустил руку в волосы и прикрыл глаза, обращаясь к голым фактам. — Два к одному, что она уже мертва. Учитывая, с кем мы имеем дело — три к одному. — Заткнись, — прошипел Поттер и, схватив его за грудки, встряхнул. — Сейчас ты пойдешь и подышишь, пока я тут заканчиваю, а потом мы отправляемся в Отдел тайн. У тебя полчаса на то, чтобы собраться с мыслями. Попробуешь скрыться — я объявлю тебя в розыск и закрою в камере до того момента, пока сам ее не найду, — он тяжело вздохнул и оттолкнул Драко от себя с такой силой, что тот очень ощутимо ударился бедрами о другой стол, и за его спиной раздался лязг котлов. — Один ты ничего не добьешься, смирись с этим и дай мне то, что действительно может помочь. Твои чертовы мозги. Выметайся и найди причину привести себя в порядок. Драко ничего не ответил, просто молча вышел из помещения, оставляя мелочи позади. Зелья, других авроров, взбешенного Поттера, собственное равновесие. Драко бездумно шел вперед, не смотря себе под ноги. Он не отрывал взгляд от древка в своей руке. Дыхание сперло, петля, наброшенная на него видом одиноко лежащей на полу палочки Гермионы, все больше затягивалась, и ему все реже удавалось сделать хотя бы жалкие глотки кислорода, которые ни черта не помогали. Он задыхался, а его душа наживую разлагалась. Куски веры в благоприятный исход отгнивали и осыпались ему под ноги только для того, чтобы он последовательно, шаг за шагом, раздавливал их в труху. Драко так сильно сжал кулак, что палочка жалобно заскрипела. Выругавшись себе под нос, он спрятал ее в карман, рядом со своей, и, оказавшись на улице, прикрыл глаза, жадно вдыхая уличный воздух. Но он прогнил так же, как остатки его надежды. Его окутало вонью злобы, которая тянула к нему костлявые пальцы и нашептывала о том, что у него осталось. Драко посмотрел на свои ладони, и его накрыл почти животный экстаз от представления того, как уместно на костяшках будут смотреться густые разводы крови. Он почти натурально ощутил, с каким наслаждением будет стряхивать багровые капли себе под ноги. Снова и снова. Пока кровь не свернется на остатках трупа. Выдохнув сквозь зубы, Драко оглянулся на здание центра и, перехватив стажера, на его счастье оказавшегося на улице, передал ему послание для Поттера. Уняв тихий голосок совести, он уверенным шагом направился по улице, ведущей в сторону его квартиры.Ноябрь 2010
Стук капель о пол напоминал щелчки стрелки, отсчитывающей медленно текущие секунды. Гермиона прислушивалась, стараясь подстроить под мерное звучание и свой разум, который заходился в панике и не позволял здраво обдумывать ситуацию. А единственное, что сейчас оставалось, — это попытаться понять, какого черта происходит и как выбираться из передряги, в которую она попала из-за очередной глупости. Гермиона сидела на полу у решетки, не обращая внимания на холод камней, добирающийся до кожи даже сквозь плотные брюки, и наблюдала за ставшим лучше различимым в темноте силуэтом. Мужчина разлегся у противоположной стены на чем-то, напоминающем узкую скамью, и молча выдыхал дым в потолок, наполняя пространство едким ароматом. Гермиона сжала нервно дрожащие ладони в кулаки, стараясь как можно бесшумнее выпустить воздух сквозь приоткрытые губы. Она почти безуспешно пыталась выровнять дыхание, которое срывалось с каждым непредвиденным движением мужчины. Сколько она себя помнила, ее никогда не пробирал настолько липкий страх в присутствии этого человека. Она всегда считала его безобидным. Даже во времена Хогвартса, когда они сидели за разными столами в Большом зале и сталкивались в коридорах. Голубоглазый парень и был безобидным в то время. Он никогда не влезал в конфликты, оставаясь отстраненным. Изредка он поддерживал Драко колкими шутками, но в целом… Гермионе всегда казалось, что ему нет никакого дела до детских разборок. Он всегда был выше этого. И она никак не могла увязать образ задумчивого парня, повзрослевшего легкомысленного мужчины, не гнушающегося отпускать озабоченные шутки в том числе и в ее сторону, и того, кто сейчас лежит по другую сторону решетки и собирается… Что? Убить ее? Гермиона неотрывно следила за правой рукой, то и дело подносящей сигарету ко рту, вспоминала все заметки о преступниках и сопоставляла их с тем, что знала о находящемся рядом мужчине. В первую очередь необходимо было понять, с кем именно она столкнулась, чтобы определить верную модель поведения. Нельзя было полностью полагаться на заключения графологов, но, если они верно определили, левшой являлся «рациональный» преступник — главный из троицы, которую они с Драко разыскивали. Мужчина перед ее глазами был правшой. Гермиона очень живо могла воскресить в сознании то, как он использует палочку, приближает бокал с огневиски ко рту или отвечает на рукопожатие. Если графологи не ошиблись, ей следовало подготовиться к разговору либо с неуравновешенным невротиком, либо с человеком, имеющим женский склад ума и склонность к постоянной неопределенности. Вероятными были оба варианта. Несмотря на то, что Гермиона могла констатировать у него склонность к разгульной безответственной жизни и некоторую дурачливую манерность, она не могла с точной уверенностью сказать, что в довесок к этому не прибавлялся целый ряд необнаружимых на первый взгляд психозов. Ее опыт показывал, что чаще всего близкие люди могут самообманываться или просто не замечать желание саморазрушения. Да и скрыть излом психики не так уж и сложно, если задаться целью. Целеустремленность преступника, убивающего на протяжении одиннадцати лет и дурачащего одного из лучших авроров, по совместительству являющегося его лучшим другом, была неоспорима. — Ты никогда не курил, — тихо проговорила она, нарушая тягостное молчание, воцарившееся вокруг на долгие минуты, в которые ее собеседник не издал ни звука за исключением стрекота заклинания пламени на кончике палочки. Как бы сильно ее ни пожирали оголодавшие опарыши страха, вытащить преступника на диалог было необходимо. Раз уж пока от нее не могло быть иной пользы, она могла хотя бы попытаться добиться больше информации. — Мои друзья считают, что это помогает сконцентрироваться, — раздался глухой хриплый голос, словно за минуты молчания из горла ее собеседника испарилась вся влага. — Ни хрена не помогает. Магловское ругательство прозвучало озлоблено, и следом тлеющий окурок отлетел в угол темницы, зашипев от соприкосновения с влагой на камне пола. — Твои друзья… Те твои друзья, которых я знаю, никогда бы так не сказали. Гермиона не сдержала яда в голосе, но тут же себя одернула. Разговаривать с психами необходимо максимально осторожно, а в отсутствии здравомыслия у мужчины она не сомневалась. Каждый, кто был способен на убийство, мог считаться нездоровым. Разве что оставалось выяснить, насколько мужчина двинулся от того, что пережил на войне. — Никогда не замечал у тебя склонности вести себя по-сучьи, Грейнджер. Ей показалось, что она слышит улыбку в высказанной фразе, и от этого горло свело резью, способной вскрыть слизистую насквозь. Гермиона думала, что смирилась с тем, что в конце дела им с Драко придется посмотреть в глаза кому-то, кто предал их доверие, но встретиться с этим человеком лично оказалось… К такому никогда не подготовиться. — Я Малфой, — ей не удалось скрыть обиды, исказившей ноты голоса, отразившегося от утонувших в темноте стен. — Точно. Ты Малфой, — мужчина вздохнул настолько безнадежно, словно весь мир очень давно рухнул на его плечи и ему приходилось таскать его на себе столетиями. — Он убьет меня. Приговор прозвучал уверенно. Ни единого сомнения. Лишь капля сожаления. Гермиона приоткрыла рот шире и постаралась максимально тихо выдохнуть. Это было отвратительно, но с ослаблением действия зелья ее все больше накрывали усталость бешеным днем и облегчение, что сейчас она разговаривает не со своими близкими друзьями. Однако стоило ей представить реакцию Драко, и она едва сдержала всхлип. Правда его убьет. Ударит наотмашь и разрушит все доверие, что он выстраивал годами со своими друзьями, которые уже в школьные годы стали для него ближе, чем родители. И как бы сильно ей ни становилось противно от этих мыслей, то, что заточивший ее в клетке мужчина являлся одним из ближайших для Драко людей, все же шло ей на пользу. Она все еще дышала, ее глаза все еще были открыты, у нее все еще существовал шанс выбраться. Если версия о том, что последнее убийство выступило в качестве предупреждения, имела под собой здравые основания, то термин «дружба» был не пустым звуком не только для Драко. Этим следовало воспользоваться. — А ты? — затаив дыхание, спросила Гермиона. — Ты убьешь меня? Рывок мужчины стал слишком быстрым, чтобы она в своем состоянии успела на него среагировать. Он стремительно поднялся и, преодолев расстояние между ними в два широких шага, просунул руку в просвет решетки. Через мгновение ткань на горле Гермионы сжалась, и он притянул ее к себе, заглядывая в глаза. — Мне бы стоило, — прошипел он не хуже любимого питомца основателя своего факультета. — Я освободился. Я дал вам то, что вы хотели. Мне нужно было всего несколько дней, и все бы закончилось иначе. Но тебе необходимо было влезть и все похерить. Если бы не ты, наши жизни не разрушились бы. Все это началось из-за тебя. Она тихо заскулила, когда мужчина неслабо впечатал ее лицом в прутья решетки. Ток был едва ощутимым, несмертельным, но разряды жгли кожу, постепенно нагреваясь и причиняя с каждым мгновением все больше трясущего тело дискомфорта. Гермиона не могла оторваться от блеска в его глазах, а мужчина словно вовсе не замечал, что его запястье тоже соприкасается с искрящим железом. Он сверлил ее взглядом, проникающим в поры и вызывающим такой нестерпимый зуд, что хотелось счесать кожу до выдранных с мясом лоскутов. Неуравновешенный, почти стопроцентная вероятность. — Не делай глупостей, — рявкнул мужчина и разжал пальцы. Гермиона отпрянула от решетки и отползла к кровати, не замечая, как тяжелеет одежда из-за воды на полу, как рвется ткань и на коже остаются стесанные острыми необработанными камнями ссадины. Она схватилась за горло, восстанавливая дыхание, и затравленно смотрела в темноту, которая, вопреки логике отсутствия света, сгустилась, скрыв за собой напряженный силуэт. — Здесь столько незнакомой тебе магии, что без палочки даже для тебя выбраться невозможно, — судя по звуку, мужчина сделал несколько шагов к выходу. — Не навешивай мне еще больше проблем и не вынуждай меня идти на радикальные меры. — У нас есть шанс закончить это как-то иначе? — тихо вымолвила Гермиона, в глубине души надеясь на то, что преступник ее не услышит. Любые звуки пропали. Воцарилась глухая тишина, становящаяся страшнее с каждым мгновением, потому что нельзя было точно определить, где находится собеседник. Темнота ползла из углов, приближалась, обнимая ледяными ладонями, и Гермиона не могла сделать ни единого вдоха. Она боялась даже моргать, ожидая, что, стоит ей перестать видеть хотя бы сумрак камеры, она больше никогда не сможет разглядеть свет. — У тебя все еще есть, — на грани слышимости ответил мужчина, и его голос утонул в ставших навязчивее звуках стука капель воды о пол. Только с хлопком массивной деревянной двери, лязгнувшей тяжелыми замками, Гермиона смогла сделать глубокий вдох.Ноябрь 2010
Драко медленно шел вперед, смотря в спину проводнику, и с приклеенной к губам улыбкой молча кивал на сбивчивый рассказ о том, как именно произошло убийство. Он наконец чувствовал себя способным соображать, и это текло по венам успокаивающей решимостью. Он вновь ощущал себя на своем месте. Он знал, что делать. Когда мужчина замолчал, изложив основные факты, Драко вновь просто кивнул и, оставив проводника без внимания, оглядел пространство. В противовес прошлому посещению Отдела тайн синие огни по углам черного коридора не гипнотизировали. Атмосфера перестала быть волнующей. Тихо хмыкнув себе под нос, Драко завернул за последний поворот и, бросив благодарность, подошел к Поттеру, который стоял у входа в кабинет бывшего начальника Отдела тайн, не позволяя никому нарушить целостность места преступления. Заметив Драко, он сдвинул брови и тихо шепнул соседнему аврору что-то, что заставило того отойти дальше от двери и оставить их наедине. — Я запретил тебе покидать место преступления без моего ведома, — начал Поттер разговор, стоило Драко приблизиться, и положил ладонь ему на плечо. — Если ты забыл — это значит оставаться на месте и ждать меня, а не передавать через посыльных отмазки. — Ты же просил меня уладить свои проблемы, я уладил, — равнодушно ответил Драко и заглянул ему за спину в кабинет. — Неплохое шоу тут устроили… Он скользил взглядом по открывшимся взору обгоревшим стенам и втягивал запах гари. Все пространство большого кабинета было полностью выжжено, пепел забивал легкие и при выдохе через рот оседал на губах. Проведя языком по зубам, Драко сплюнул на пол, пытаясь избавиться от горького привкуса. Стоящий перед ним Поттер мешал полностью разглядеть лежащий на полу труп, который, в отличие от всего остального, не был затронут огнем, и Драко подался вперед, стремясь увидеть больше. Мертвец выглядел на фоне пепелища поразительно свежо. — Что с тобой? — настороженно спросил Поттер, надавив ему на плечо и заставив вновь посмотреть ему в глаза. — Все под контролем, — пожал Драко плечами и попытался пройти мимо, но тот сжал руку, удерживая его на месте. — Не говори мне… — пораженно заявил Гарри, бегающим взглядом изучая его черты, и следом, толкнув Драко к противоположной от двери стене, впечатал его лопатками в камень. — Под чем ты? — Расслабься, Поттер, — фыркнул он, сбрасывая с себя руку мужчины, и выразительно посмотрел на двух авроров, которые стояли чуть поодаль и встрепенулись на действия своего начальника. — Не волнуй людей. Никакой запрещенки. Всего лишь Слезы Ганеша. — Да ты совсем сдурел? — прошипел тот, вновь подавшись вперед. Драко склонил голову набок, рассматривая обозленного мужчину и не понимая, что именно его так завело. Слезы Ганеша были одним из самых сильных успокаивающих зелий среди тех, что разрешались аврорам к употреблению. Оно брало под контроль те эмоции, которые не позволяли мыслить здраво, оставляя на месте человека практически бездушную, но все еще умеющую думать куклу. От него не нарушался сон, не накрывала неожиданно слабость и не путалось сознание. Однако к употреблению этого редкого зелья прибегали только самые отчаянные глупцы, остальные предпочитали что-то менее эффективное, потому что отмена зелья приносила с собой все, что Слезы успели подавить. Не каждый мог выдержать главный побочный эффект, который настигал волшебника уже после употребления. Но Драко было глубоко плевать на все, что будет потом. — Третье положение, — в очередной раз продемонстрировал он свое безупречное знание устава. — При исполнении аврору запрещается употреблять вещества выше третьего класса воздействия. Слезы входят в перечень четвертого. — Пятое положение, — прошипел Поттер. — Слезать со Слез запрещается до тех пор, пока не пропадет опасность того, что впавший в эмоциональный ступор аврор может неадекватно себя повести в сложных полевых условиях. — А кто сказал, что я собираюсь с них слезать? — Драко едва удержался от саркастичного смешка, но буквально через мгновение стал чрезвычайно серьезным. — Отстранишь меня тогда, когда дело будет закрыто. А сейчас дай пройти, меня ждет работа. — Ты вообще не соображаешь? — вновь заговорил Поттер, понизив голос и опять ухватив его за плечо. Драко захотелось отпустить едкий комментарий о нарушении личного пространства, но ему удалось сдержать себя ценой огромных волевых усилий. — Ты и так психически измотан. Чем дольше ты будешь под Слезами, тем страшнее станут отходняки. Их нельзя принимать тем, кто и так ходит по тонкому канату уравновешенности. — Послушай сюда, Поттер, — Драко приблизился к нему лицом к лицу, в очередной раз скинув с себя назойливую ладонь. — Мне совершенно плевать, что будет потом. Сейчас у нас другая цель, так что завязывай с нравоучениями и начни, наконец, делать свою работу. — Гермиона… — Не смей произносить при мне ее имени, — сорвавшись на повышенный раздраженный тон, почти выкрикнул Драко. Он прикрыл глаза, дожидаясь, пока зелье сотрет агонию, которая вспыхивала в груди каждый раз, стоило ему слишком глубоко проникнуться ситуацией. Вкупе с окклюменцией Слезам хватило нескольких секунд, чтобы вернуть на место его сердца каменную ледяную глыбу. — Забини уведомил? — сдавшись, на грани шепота спросил Поттер, отступая. — Узнает постфактум, — отрезал Драко. Поттер замер, а потом понимающе кивнул. — Мне ты тоже не доверяешь? Драко внимательно посмотрел в зеленые глаза, мерцающие синими огнями, отражающимися на стеклах очков, и покачал головой. — Нет. Так что не усугубляй. Поттер так долго молчал, что Драко потехи ради начал мысленно представлять, как силой прорывается через оцепление, состоящее из одного грозного аврора. Веселье на его лице заставило того отшатнуться, наконец открыв достаточно места для того, чтобы можно было без ущерба пройти в кабинет. Оставив не нашедшего слов Поттера позади, Драко переступил порог, утопая подошвами в тонком слое пепла. Внутри помещения пахло еще отвратительнее, но он не замечал дискомфорта, рассматривая лежащее посреди пепелища тело. — Причина смерти? — спросил Драко, присаживаясь рядом с трупом. — На шею глянь, — ответил зашедший за ним Поттер, и его тон все еще выдавал недовольство, изрядно приправленное страхом и яростью по отношению к преступникам. Драко сдвинул голову убитого и уставился на три разреза, идентичных тем, что он уже видел. На горле Эрика. Посмотрев на лицо трупа, Драко задержал дыхание. Не зря он задумался о том, что уже встречался с этим человеком. Драко видел его несколько раз в детские годы, когда на территории его еще не захваченного Волан-де-Мортом поместья проводились пышные балы для чистокровной элиты общества, и пересекался в последние четыре года несколько раз в Министерстве, всегда обращая на него внимание, но никогда не задаваясь вопросом о том, что тот делал в главном помещении власти магического Лондона. Драко знал всех, кто тесно общался с его родителями, но имя этого мужчины было ему неизвестно. Он помнил только ощущение и то, что не сомневался в том, что мужчина не британец. До этого дня он считал его заезжим посетителем Лондона, который время от времени появляется в Великобритании и ведет какие-то важные дела с местной властью. Он в принципе не запомнил бы этого человека, если бы внешность мужчины не была настолько примечательной, что оставила на полках сознания неизгладимые отпечатки впечатления. Мужчина напоминал героя из мрачных сказок, которые ему рассказывал отец, в отличие от матери не стремившийся приукрасить жуткие сюжеты. Худощавый, даже костлявый, чрезвычайно высокий, с исчерченным глубокими морщинами и почти серым лицом — он мало походил на живого человека. Даже сейчас он все еще выглядел так же, каким Драко его запомнил — как мертвец, который двигается только потому, что к его запястьям привязаны нитки, благодаря которым им управляет безумный кукловод. Кто бы мог подумать, что именно этот человек окажется тщательно засекреченным начальником Отдела тайн. — Я же не ошибся, предположив, что он по вашему делу? — подал голос Поттер после нескольких минут молчания, в которые они оба без слов изучали труп на предмет иных повреждений. — Вероятно, — пожал плечами Драко, приподнимая руку убитого и рассматривая светившийся на его пальце перстень. — Я не верю в совпадения. Слишком вовремя он умер. Мы открываем их деятельность, появляемся у него на глазах, узнаем о связи заклинаний и тут же натыкаемся на труп. Да и место преступления, — он поднял голову, разглядывая почерневшие от копоти стены. — Антураж эмоциональный, почти отчаянный, а убийство чистенькое и громко за себя говорящее. Они хотели, чтобы мы увидели труп в таком виде. — Подкинули? — Не знаю, — Драко нахмурился, поднимая взгляд к потолку, который также почти целиком был покрыт сажей. — Много возможных вариантов. Я уверен только в том, что это послание. — Думаешь, он один из троих? — вяло спросил Поттер, вышагивая вдоль трупа короткими шагами. — Нет, — покачал головой Драко. — Я его знаю, и он имеет тесную связь с чистокровными вроде моих родителей. Если он и причастен, он тот, кто все это организовал. — Это значит… — Это значит, что псы сорвались с цепи, — высказал Драко свои выводы как можно короче. Он не стал говорить о том, что у подобной инсталляции не могло быть слишком много причин. Им не зря дали увидеть тело именно в таком состоянии. Все помещение выглядело как предложение мира. Как обмен — мертвый хозяин вместо свободных псов. Вот только либо этот человек вовсе не знал, кто такой Драко, либо он слишком отчаялся. И от того, какая версия верна, зависело то, жива Гермиона или… — Когда будут готовы результаты по зельям? — Драко отбросил горькие мысли в самый дальний ящик своего разума, поднялся и обтер перчатки о брюки, стирая тончайший налет пепла. — Завтра во второй половине дня. — Тогда я буду в своем кабинете. Будь добр, уведоми своих дегенератов, что я должен знать обо всем, что сегодня ночью случится в городе. Не произнеся больше ни слова, Драко направился к выходу. Он увидел больше чем достаточно, за остальное отвечали более узкие специалисты. Сейчас в его силах было только дождаться результатов и на их основании попытаться определить, что именно прятали в помещении, из которого пропала Гермиона. Он сбился с шага, когда имя пронеслось в мыслях, прозвучав громче раската грома. Драко сделал глубокий вдох и выдохнул через рот, позволяя зелью стереть нервозность и вернуть на место то единственное, что могло ему в данный момент помочь. — Драко. — Услышав осторожный оклик, он обернулся через плечо. — Не делай еще больше глупостей. — Я сделаю что угодно, если до тебя до сих пор не дошло, — даже для него слишком спокойный тембр прозвучал странно. — Ты можешь попытаться отстранить меня прямо сейчас. Посмотрим, что из этого выйдет. — Ты мне угрожаешь? — спросил Гарри, сузив глаза. — Упаси Салазар, шеф, всего лишь информирую, — Драко расплылся в ухмылке, от которой губы свело, а стоящего напротив мужчину передернуло. — Я могу быть свободен? Гарри долго на него смотрел, но все же неуверенно кивнул, оставляя свои мысли при себе. Драко резко развернулся и, толкнув плечом стоящего в проходе аврора, вышел в коридор, темнота которого, в отличие от первого посещения Отдела тайн, ни капли его не трогала.Ноябрь 2010
Тяжелый лязг замка проник в сознание приглушенно, словно Гермиона дрейфовала под толщей воды. Она смутно уловила уверенные шаги, пытаясь разлепить веки. Виски ломило нестерпимой болью, горло жгло обезвоживанием, а по телу разлилась такая слабость, что оно практически не ощущалось. Кости напоминали желе, но голова при этом была настолько тяжелой, что сил на то, чтобы оторвать ее от провонявшей сыростью подушки, едва хватило. В камере посветлело — в крохотное окно проникали солнечные лучи, разгоняющие мрак по углам и отражающиеся от серых стен. Гермионе пришлось приложить огромное количество усилий, чтобы сфокусировать взгляд и вспомнить, где она находится, и, когда убедилась, что короткий диалог оказался не сном, она резко встрепенулась. Подтянув ноги к груди, она забилась в угол, неотрывно наблюдая за перемещениями приближающегося к решетке мужчины. Легкие обожгло, и, прикрыв рот рукой, Гермиона закашлялась. В уголках глаз выступили слезы от рези в гортани, поднимающейся вверх вместе с сухим кашлем. Ей хотелось зажмуриться от мучительных ощущений, но она не отрывалась от взгляда мужчины, который совсем не соответствовал тому, что она обычно видела на лице этого человека. При свете дня он действительно выглядел иначе, чем она помнила. На его лице нарисовалось уравновешенное спокойствие, даже непробиваемая серьезность, которую в последний раз Гермиона видела в Хогвартсе. Еще до того, как началась война и их жизни полетели к черту. В резонанс любой логике, то, что ее посетил тот же человек, принесло слабое чувство облегчения. Это лицо хотя бы было ей знакомо, в отличие от тех, кого мужчина называл своими друзьями. Пусть он и оказался волком в овечьей шкуре, все же о нем она что-то знала. И на него у нее имелся весомый рычаг давления. Драко. С другими такой роскоши у нее не было. — Доброе утро, Гермиона, — поздоровался мужчина, и его голос прозвучал иначе, чем ночью. И иначе, чем она слышала на протяжении последних четырех лет тесного общения. Тембр звучал ниже и спокойнее. Если обычно на голос, словно бисер, нанизывалась насмешливость, а при вчерашнем разговоре Гермионе показалось, что он оледенел, то сегодня это… От мужчины веяло непреклонной уверенностью. — Как ты себя чувствуешь? — с долей озабоченности спросил он, когда от стен перестали отскакивать любые намеки на болезненный кашель. — Понимаю, что условия не самые лучшие, но тебе придется провести здесь пару дней, пока я разгребаю наши проблемы. Гермиона широко раскрыла глаза, неотрывно смотря на спокойное выражение лица. Она резко дернула головой, когда мужчина запустил левую руку в карман, но, увидев серебряный портсигар, позволила себе немного отпустить напряжение. Она молча наблюдала за тем, как мужчина щелкает резной крышкой, украшенной крупными камнями, элегантным движением достает удлиненную сигарету, прикуривает и выдыхает дым, который по запаху показался ей тяжелее того, что щекотал ноздри ночью. Мужчина прищурился, точно так же не отрывая от нее пристального взгляда, а следом выдавил ободряющую улыбку. — Я немного напугал тебя ночью, верно? — он склонил голову и, сделав глубокую затяжку, выдохнул дым себе под ноги. — Признаюсь, ты застала меня врасплох, сорвав защитное заклинание. Рядом было слишком много авроров, чтобы устранять последствия прямо там, да и, уверен, Драко появился бы спустя минуту, если бы ты задержалась чуть дольше, чем он тебе разрешил. Пришлось забрать тебя сюда, но, уверяю, мы сможем разобраться с этими трудностями. Не могу обещать, что выживет каждый из нас, но… — он подмигнул, — пообещать, что постараюсь, чтобы все закончилось с минимальными потерями, все же могу. Как и то, что тебе ничего не угрожает. — Зачем ты все это делаешь? — прошептала Гермиона, давясь кашлем. Она приложила руку ко рту, стараясь сдержаться, и только тогда заметила, насколько сильно ее ладони трясутся. — Делаю что? — спросил мужчина, словно действительно не понял. Гермиона не стала никак реагировать на встречный вопрос и, все же добившись успеха в выравнивании дыхания и сдерживании кашля, опустила руки, неотрывно смотря в потемневшие глаза. Мужчина долго молчал, лишь время от времени выдыхая дым себе под ноги, а потом отвел взгляд в сторону крохотного окна вверху камеры. — Не у всех был выбор после войны, Гермиона, — сухо ответил он. — Кому-то повезло быть на стороне победителей. Кого-то просто выслали из страны. А кто-то должен был сгнить в Азкабане в обнимку с дементорами. — Тебя не судили. — Не судили, верно, — усмехнулся мужчина, вновь посмотрев ей в глаза. — Меня беспокоит твой кашель. — Неужели? — Гермионе следовало бы избавиться от язвительности, но она просто не могла контролировать защитные маскирующие страх реакции. — Если с тобой что-то случится, у меня станет гораздо больше проблем, — пожал плечами мужчина и, присев на корточки, выудил палочку из того же кармана, из которого до этого появился портсигар. Гермиона вся сжалась, наблюдая за древком, однако по его мановению всего лишь возник невзрачный бокал. Она широко раскрытыми глазами смотрела на палочку, из которой сочилась вода, наполняя стакан. Не отвлекаясь от изящных движений пальцев левой руки, она сравнивала между собой два кардинально отличающихся друг от друга образа, которые предстали перед ней за последние сутки, с тем, что был для нее привычным на протяжении нескольких лет. Догадка прострелила висок навылет. — Ты мне не доверяешь, верно? — разочарованно спросил мужчина, когда она так и не сдвинулась с места после того, как он закончил с заклинанием и сделал несколько шагов от решетки назад. Несмотря на жгущую пищевод жажду, Гермиона никак не могла собрать хоть немного сил, чтобы пошевелиться. Они должны были догадаться. Оборачиваясь назад, она видела достаточно намеков, которые могли натолкнуть их хотя бы на призрак мысли. Но даже в мире маглов подобное встречалось очень редко. Для волшебников это было почти невозможной вероятностью. — Оставлю тебя одну, — так и не дождавшись от нее каких-то действий, смирился мужчина. — Чуть позже я принесу тебе еду и проверю твое самочувствие. Гермиона молча смотрела волком за тем, как он отдаляется, отвернувшись. — Тео, — все же нашла она в себе силы на то, чтобы окликнуть преступника за мгновение до того, как тот скрылся. Она намеренно произнесла его имя, обрубая последние нити сомнений и признавая правду вслух. Тео замер, но не повернул головы, однако она все же заметила, как его плечи напряглись. — Мы движемся к развязке, не так ли? Молчание было тягостным. Ударяющиеся о камень капли настойчиво били по вискам, отмеряя каждую секунду. Горло снова начало саднить подступающим кашлем, однако Гермиона задавила его в зародыше, не позволяя себе хоть как-то нарушить тишину. — Нет, Гермиона. Боюсь, мы падаем на дно. Даже когда Тео скрылся, его безжизненный тон продолжил звучать в ушах снова и снова, пока она не отключилась от реальности, так и забившись в угол, как потерянное, загнанное в клетку животное.