Ноябрь 2010
Сквозь плотно задернутые шторы не просачивалось ни единого солнечного луча, и кабинет квартиры полностью утонул во тьме, пожирающей собой каждый дюйм пространства. Драко сидел и пристально смотрел на практически неразличимые в темноте оригиналы документов по делу, медленно вращая лежащий на столе флакон с остатками Слез. То и дело он бросал взгляд вниз, наблюдая за тем, как плещется прозрачная жидкость в склянке, и вновь возвращал внимание стене, смакуя постепенно просыпающиеся эмоции. Злость была первой, конечно же. Ожидаемо. Драко забыл восполнить необходимую для полного ступора организма дозу, и на краткий миг от сносящей все на своем пути ярости подкосились колени. Стекло в душевой запомнило это мгновение расползшейся от столкновения с кулаком трещиной. Следом нахлынул пережавший легкие страх. Он опускался медленно, постепенно покрывая налетом холодных мурашек каждый участок кожи, и в конце сковал горло, утяжеляя дыхание. Контрольным выстрелом стало осознание. Слезы в критичный момент показались ему единственным выходом — способом сдержать себя от радикальных поступков, которые могут каким-либо образом спровоцировать и навредить Гермионе. Но именно Слезы привели его к тому, чего Драко так сильно хотел избежать. Ему удалось при помощи этого поступка получить почти полное подтверждение своих подозрений. Однако теперь и Тео знал, что загнан в угол. Пусть недостаточно доказательств, в разговоре один на один они и не нужны. Тео прекрасно осознавал, что Драко абсолютно плевать на то, что будет потом. Существовало единственное важное обстоятельство. Гермиона. Должна. Выжить. Просчитав возможное развитие ситуации холодным рассудком, Драко предположил, что для Тео имеет значение то, что связывало их на протяжении многих лет. Он положился на вероятность того, что их догадки про попытки избежать прямой конфронтации, верны. Он склонился в сторону решения, которое стало для него более ожидаемым. Драко сделал ход, подставив свою фигуру под удар и решив, что оппонент не воспользуется преимуществом во имя благородства и старой дружбы. Поступил бы он так же, если бы боялся другого исхода? Отсутствие страха лишило его сомнений. Драко вновь крутанул склянку против часовой стрелки, прислушиваясь к слабому скрипу стекла о дерево. Он повел себя так, будто ему уже нечего терять. Вот только ему есть, что терять. Он мог охренеть как много потерять из-за самонадеянности и уверенности в своей правоте. Из-за того, что думал о том, что преступник в первую очередь его друг, а уже потом психопат с жаждой к убийству. Драко допустил самую главную ошибку, которую совершают новички. Он увидел во враге человека и посчитал, что тот поступит по-человечески. И, возможно, своими руками прикончил Гермиону. Если на тот момент она, конечно, все еще была жива.Ноябрь 2010
Сон обволакивал сознание, погружая Гермиону в пучину бреда, и, просыпаясь, она не каждый раз узнавала реальность. Иногда ей казалось, что она дома и просто не может встать от усталости. В иные моменты она видела образы, не различая, какие из них были частью галлюцинаций. В самые редкие минуты она все понимала и находила силы на то, чтобы встать и немного пройтись. Ее хватало ненадолго, но она все же смогла изучить небольшую комнату и по виду из окна определить, что находится в центре магического Лондона посреди нового квартала. Очень рядом со своим домом. В те же минуты она смогла поверхностно оценить обстановку и понять, что ей не выбраться самостоятельно. Магия отражалась от каждого предмета и стены в комнате. Она не вредила, но Гермиона поняла, что преодолеть ее все равно не сможет. Ей не вооружиться кривым подсвечником с острыми гранями, который стоял посреди невысокого столика, скорее всего, для того, чтобы просто подразнить. Ей не преодолеть стен. Ей не открыть запертую дверь и не услышать то, что за ней происходит. Но сейчас, очнувшись от очередного галлюциногенного сна, она поняла, что что-то изменилось. Гермиона сначала подумала, что у нее снова какие-то странные видения, больше напоминающие ляпистый приход от веществ, наполняющих кровь пузырьками веселья. Но, подняв голову, она уловила голос, который показался ей иллюзией, но на самом деле слышался из-за приоткрытой двери. Она посмотрела на небольшой просвет, не в силах поверить, что Тео упустил меры безопасности из вида. Но вновь раздавшийся тембр, изрядно сдобренный истерикой, намекнул, что чувствовала себя как перееханный телегой фарш из человека не только Гермиона. Она максимально осторожно поднялась, сглаживая аккуратными движениями скрип кровати, и, на носочках приблизившись к двери, замерла рядом у стены. Ей пришлось упереться в нее двумя ладонями и лбом, чтобы удержать равновесие. Полдень принес к избавленным от занавесок окнам яркое солнце, но комната все равно на секунду пропала из-за помутнившегося зрения. Гермиона сделала несколько глубоких вдохов, пошатываясь на дрожащих коленях, и, вновь уцепившись за реальность, прислушалась. — Она вообще бывает в сознании? — спросил Тео, и она тут же убедилась, что истерика ей не померещилась. Голос звучал чуть выше, чем обычно. Будто мужчина не мог сдержать эмоции, связки надрывались, не справляясь с вкладываемым в слова смыслом. Ненадолго воцарилась тишина, а потом Тео вновь заговорил, и Гермиона задержала дыхание. Теперь тембр сменился, опустившись и замедлившись. Голос будто обволакивал, оседая на плечи своей гипнотической, привлекающей уверенностью. — Время от времени, — прозвучало за стеной. Догадываться было странно. Но услышать собственными ушами, как это происходит, оказалось ни с чем несравнимо. Истории из психиатрических журналов и заметки по магловским делам о странных преступлениях ожили и расхаживали по паркету прямо за этой стеной. — От обычной лихорадки не умирают, — презрительно прозвучал вновь ставший выше голос. — Есть свои нюансы. Паузы между репликами становились незначительными, но все же улавливались и создавали впечатление еще более странного диалога. Если бы такое происходило между двумя людьми, можно было бы предположить, что оба собеседника имеют какие-то отклонения в умственном развитии. Стараясь шевелиться максимально тихо, Гермиона заглянула в просвет между дверью и косяком. Ей удалось рассмотреть край большого окна, тоже избавленного от занавесок, как и в «ее» комнате, темный паркет и небольшой стол, стоящий по дальнюю сторону от занимаемого ей помещения. Следом она увидела спину медленно расхаживающего мужчины, показавшуюся в зоне видимости, и она отпрянула, спрятавшись с возможного круга обзора. Вновь прислонившись лбом к стене и облизав пересохшие губы, Гермиона максимально напрягла слух. — Ты слишком с ним нянчишься, — гласные срывались, словно Тео не хватало воздуха. — Из-за его привязанности мы потеряли несколько месяцев и наделали кучу глупостей. — Тебе ли говорить о глупостях? — тот же голос прозвучал с холодной насмешкой. — К тому же мы избавились от Циммермана. Давно ты чувствовал себя свободным? — Надолго ли? — Скрип половиц за стеной стал слышимым, словно Тео целенаправленно перешел на утяжеленную поступь. — В отличие от меня, тебе не нужно напрягаться, чтобы повлиять на его решения. Я в таком состоянии вряд ли смогу перехватить контроль, но тебе это по силам. — Если я пойду против него, он перестанет тебя сдерживать. Без него я останусь с тобой один на один. Уволь, я все еще не планирую поджигать Лондон, — судя по звуку, мужчина уселся на столике у дальней стены. — Что ты предлагаешь? — Убить их обоих. — Даже сквозь полубред Гермиона различила осевшее на голосовых связках предвкушение. — А потом можно и на заслуженный отдых. За стеной воцарилась тишина, и Гермиона воспользовалась краткой передышкой, пытаясь сквозь разлетающиеся мысли вычленить какую-то закономерность. Она практически не сомневалась в том, что никаких больше людей не было. Все трое, о ком они с Драко рассуждали на протяжении последних месяцев, оказались одним и тем же человеком. И, судя по всему, ей удалось встретиться со всеми тремя. Спокойный уверенный голос она слышала во второй день, общаясь, судя по всему, с тем, кто стал негласным лидером. Тот самый «рационал». В последний раз она точно разговаривала с тем Тео, которого всегда знала. И, черт возьми, он никак не тянул на неустойчивого психа. Логично, что в первый день с ней разговаривал именно тот, кто из них больше всего уязвим. Знать бы больше о том, как это работает, оценивать ситуацию стало бы гораздо проще. — Дерзай, если все решил. — Ты знаешь, что он мне не позволит. — Перед тем как искать внешнего врага, перестали бы лучше воевать друг с другом. Я вам не мамочка, чтобы постоянно вас уговаривать, — бормотание раздалось едва слышно, и Гермионе пришлось максимально напрячься, чтобы различить слова. — Очень удобно перекладывать ответственность на меня. Но я не ты. Я не получаю от этого удовольствие, если ты забыл. — Вы оба слишком увлеклись сказочкой о том, что нас заставили, — хохотнул «высокий» тон. — Ты что, боишься Драко? — Я тут отвечаю за выживание. Я всего лишь здраво оцениваю наши шансы. — Он не даст нам просто уйти. — А что он сделает, если мы убьем двух Малфоев? — Можем отдать ему жену и свинтить. — И потом наша сердобольная часть налакается зелья и вернется, чтобы повиниться перед своими друзьями, и тогда я уже не буду его страховать, — иронично фыркнул «серьезный» голос. — А так нас накачают зельем сегодня, и мы все равно окажемся беспомощны, — поиздевался другой. — Не накачают. Он пообещал. На случай, если Драко поведет себя непредсказуемо. — И что он сторговал у тебя этим приемом? — Твое невмешательство. — Как сильно он меня боится. Сардонический смех, ненадолго нарушивший тишину, пробрал до каждого позвонка. Холодные мурашки поползли по спине, и Гермиона едва удержалась от того, чтобы не вздрогнуть. — Его пугаешь не ты, а твои увлечения. Даже меня смутило то, насколько хорошо ты передал образ Гермионы. — Она красивая, я внимательный, — прозвучало как что-то очевидное. — Жаль, что до последних событий вы никогда не давали мне лично с ней пообщаться. Мне понравилось. Интересная женщина. — Прости, но тебе придется подрочить на обугленные пятки кого-то другого. Тошнота подступила вплотную к горлу, и Гермиона с силой зажала себе рот, сдерживая позывы и накатывающие всхлипы. Перед глазами всплыло воспоминание о первом известном им «огненном» убийстве. Она почти вживую увидела колдографию подвешенных к потолку сожженных людей. Мужчина, женщина и ребенок. Сжав кулаки в попытке унять дрожь, Гермиона попыталась откинуть от себя образ полностью выжженных до костей ног и фантомный запах подпаленного мяса. Мерзость какая. — Фу, мерзость какая, — продублировал ее мысли «высокий» тон. Помолчав несколько секунд, мужчина продолжил более спокойно: — Ты гарантируешь, что я проснусь и все еще буду жив? — Даю тебе слово, что сделаю все для этого. — Тогда рули балом, папаша. — Сорвавшийся смешок прозвучал очень громко. — Мне даром не надо разгребать это дерьмо. — Будто мне это сдалось. Наступила непроницаемая тишина, не нарушаемая ни единым звуком, и Гермиона тихо возвратилась к кровати и постаралась максимально неслышно на нее опуститься. Заслышав через несколько минут скрип стола и переступь за стеной, она прикрыла глаза, притворяясь, что не стала свидетелем странного договора. Но почти сразу потеряла связь с реальностью, окунувшись в сонную действительность, в которой привычный вид Тео сливался с образом гидры, создавая до ужаса страшное впечатление.Ноябрь 2010
Коридоры Святого Мунго обволакивали четким ощущением дежавю. Казалось, что прошло всего несколько дней с того момента, как Драко уже шел вперед, игнорируя пациентов, колдомедиков и причитающих родственников, видя перед собой единственную цель. Даже палата оказалась той же самой. Разве что в этот раз ему успели сообщить, что Гермиона в порядке и ее жизни ничего не угрожает. Практически. Простая лихорадка в запущенной форме. Это должно было принести ему облегчение, но эмоции возвращались слишком медленно, чтобы ощущать что-то подобное. Они появлялись непредсказуемо, выплескивая в кровь гормоны в странном порядке, и по-настоящему трогало исключительно что-то серьезное. Когда он только услышал о том, что Гермиону доставили в Мунго, сердце ускорило бег крови. Стало немного легче дышать. Но это продлилось всего несколько секунд. Ровно в тот момент, как Драко преодолел последний поворот перед нужной палатой, случайно толкнув плечом выбежавшего навстречу парня лет пятнадцати и забыв извиниться, дверь приоткрылась и в коридор вышел Блейз, озабоченно изучавший прикрепленные к планшету пергаменты. В этот раз их встреча не сопровождалась пятнами крови на его халате, но взгляд, которым он посмотрел на Драко, очень напомнил тот, от которого горло пережимало спазмами два месяца назад. — Можешь зайти, я подожду тебя здесь, — заговорил Блейз сразу, стоило ему подойти вплотную. Отойдя с прохода, он продолжил: — Там Поттеры. Они нашли ее у порога своего дома. Пробормотав благодарность, Драко приоткрыл дверь, но, прежде чем зайти, нащупал в кармане флакон с зельем. Откупорив крышку, он преодолел порог палаты и мазанул взглядом по Гермионе, убеждаясь в том, что она без сознания. Он задержался всего на секунду и лишил себя удовольствия лицезреть ее практически в полном порядке, оборачиваясь к Поттеру, который поднялся с небольшого диванчика и двинулся ему навстречу, и Пэнси, оставшейся сидеть. Застигнутый врасплох Поттер не успел до конца произнести приветствие, прежде чем захрипел от столкновения спиной со стеной. — Драко! — словно издали донесся панический голос Пэнси. Драко не обратил на нее внимания и, пережав горло Поттера и надавив на его челюсти, вынудил его губы разомкнуться. Тот дернулся, но не смог увернуться от флакона и закашлялся, когда его встряхнули. Убедившись, что тот проглотил достаточно для честных ответов, Драко отступил, не отвлекаясь от взбешенных зеленых радужек. — Какого ты творишь? — почти заорал Поттер, потирая шею, но тут же его глаза заволокло пеленой искренности, а на лице расцвело понимание. — Не смей. — Ты причастен к этим преступлениям? — проигнорировав требовательный тон, спросил Драко. Дождавшись уверенного отрицательного ответа, он проскользнул взглядом по подорвавшейся Пэнси, которая плечом закрыла своего мужа, и вновь посмотрел Поттеру в глаза. — Ты знаешь, кто причастен? Еще один отрицательный ответ на секунду расслабил скрутившую внутренности пружину, и Драко уже открыл рот, чтобы извиниться, но Поттер обложил его грязной бранью и, послав в бесславные отдаленные места, обошел Пэнси. Грубо толкнув Драко плечом, он приблизился к кровати Гермионы и опустился рядом с ней на корточки, обеспокоенно вглядываясь в сонные черты. Драко повернулся обратно к Пэнси, которая смотрела на него с таким искренним разочарованием, что на мгновение ему вновь захотелось извиниться. Но он не стал этого делать. Он и так слишком долго отрицал возможную причастность одного из них, не шел на радикальные методы, и все это привело к тому, к чему привело. Нужно было сделать это гораздо раньше. — Меня ты тоже попытаешься задушить? — Пэнси выразительно посмотрела на флакон в его руке, в котором еще плескалась Сыворотка правды. Драко покачал головой и протянул ей склянку, надеясь на понимание. Та посомневалась доли секунды, но, бросив взгляд ему за спину, тяжело вздохнула и, забрав зелье, сделала внушительный глоток. Дождавшись, пока расширенные зрачки выдадут начало действия, Драко легко подтолкнул женщину чуть дальше от Поттера, не желая, чтобы тот слышал вопросы, которые могли ему намекнуть на степень его осведомленности о преступнике. Обернувшись через плечо и убедившись, что тот полностью увлечен Гермионой, он задал Пэнси те же вопросы и, получив отрицательные ответы, перешел к самым важным. — Ты знала о новом протоколе для нас с Гермионой? — на грани слышимости спросил он, пристально смотря в расширившиеся удивлением глаза. Когда Пэнси подтвердила, что Поттер рассказал ей о новый маячках, Драко задал следующий вопрос: — Ты оказывалась наедине с кем-то с тех пор, как узнала об этом? Пэнси немного замялась, скорее всего припоминая, а потом перечислила всех, с кем контактировала в последние дни. И нужное имя прозвучало в перечне десятка других. Тихо поблагодарив женщину, он легко сжал ее ладонь, безмолвно извиняясь, и, наконец убедившись, что в данный момент Гермионе ничего не угрожает, позволил себе вновь на нее посмотреть. Он подошел к кровати ближе, заняв положение рядом с Поттером, и поверхностно изучил ее лицо. Уверившись, что оно выглядит относительно нормально, он уставился на ее ладони, лежащие поверх обнимающего хрупкий силуэт одеяла. — Ты совсем с катушек слетел, — произнес Поттер, сжимая тонкие пальцы Гермионы своими. Его голос все еще звучал обозленно, но все же было в нем столько понимания, что от этого захотелось поморщиться. Скажи кто десяток лет назад, что они оба будут проходить через одно и то же, находясь в палате именно этой женщины, Драко в жизни не поверил бы. Собственно, скажи ему кто буквально несколько месяцев назад, что человек, которого он очень ценил, станет его центральным противником, он бы тоже засомневался в адекватности говорящего. Жизнь умела бить наотмашь совершенно неожиданно. И в некоторых случаях летально. — Завались, — беззлобно огрызнулся Драко, не сводя взгляда с обручального кольца Гермионы. — У тебя есть догадки? — проигнорировал его грубую просьбу Поттер. — Только что они не подтвердились, — хмыкнул он. — Мудак. За их спинами раздался скрип двери, и Драко, обернувшись через плечо, посмотрел на потревожившего их человека. — Мне нужно поговорить с тобой наедине, — Блейз дернул головой, призывая его покинуть палату. Драко в последний раз пробежался взглядом по Гермионе, которую нежно гладил по ладони Поттер, произнося что-то настолько тихо, чтобы только она услышала. Вид ее в этой компании показался самым гармоничным, которым только мог быть в свете разворачивающихся со стремительной скоростью событий. В обществе Поттера она находилась в безопасности. Всегда. В гораздо большей безопасности, чем когда-либо оказывалась рядом с Драко. — Подожди, — Пэнси придержала его за руку, когда он проходил мимо, и покрутила запястьем, намекая Блейзу удалиться. — Он придет через секунду, — ее губы растянулись в улыбке, но она не затронула непроницаемый взгляд, требующий, чтобы им дали побыть наедине. Стоило Блейзу прикрыть дверь с другой стороны, как Пэнси приблизилась к уху Драко. — Ты ведь знаешь, кто за этим стоит. — Не понимаю, о чем ты, — сквозь зубы процедил он, пытаясь выдернуть ладонь. — Да ну, — саркастично прошептала Пэнси. — Тебе бы тоже не помешало глотнуть Сыворотки, — она сжала его пальцы сильнее, впиваясь острыми коготками. — Я видела твой взгляд. Кто из них залез ко мне в голову, Драко? Он отвернулся, но Пэнси сдвинулась, вновь оказываясь с ним лицом к лицу. Ее черты исказились молчаливой мольбой, и Драко тяжело вздохнул, ненавязчиво вытаскивая запястье из ослабнувшей хватки. — Я не могу, Пэнс, — покачал он головой. — Потому, что не хочешь меня расстраивать, или потому, что не уверен? — По обеим причинам, — ответил Драко, пристально посмотрев ей в глаза. — Не уверен или не хочешь быть уверен? — вновь ударила Пэнси в самую суть и, видимо, поняла ответ без слов, потому что не заметить мимолетную боль, рябью прошедшую по обычно дерзким чертам, смог бы только тот, кто совсем ее не знает. — Ты подозреваешь их обоих? — Я подозреваю всех. Они еще несколько секунд смотрели друг другу в глаза, прощаясь, и, напоследок пробормотав, чтобы Пэнси даже не думала отходить от Поттера, Драко покинул палату. Не обнаружив Блейза, он направился в сторону его кабинета, догадавшись, что тот решил дождаться его там. Перед дверью он замедлил шаг, нащупывая в кармане еще один флакон с Сывороткой правды, и вошел, сжимая крохотную склянку в ладони. — Насколько все плохо? — спросил Драко сразу, стоило ему услышать хлопок за спиной. Опустившись на стул, он неотрывно уставился на немного заторможенного Блейза, который словно не обратил внимания на его появление, упрямо пялясь на поверхность стола. Драко демонстративно кашлянул, и, подняв голову, тот заметил его тяжелый взгляд и вздрогнул. — Не критично, пару дней поспит под зельями и станет легче, — озвучил Блейз. — Время не сыграло ей на пользу, но все поправимо. — Почему она в таком состоянии? — спросил Драко. — Прошло всего три дня. Она очень редко болеет и обычно все переносит достаточно легко. — Об этом я и хотел с тобой поговорить, — Блейз тяжело вздохнул и положил перед ним пергаменты с заключением состояния Гермионы. Драко изучил медицинские термины, половину из которых не понимал. Он сдвинул брови в поисках того, что ему пытались продемонстрировать, и, наткнувшись на знакомое слово, подчеркнутое красными чернилами, резко взметнул голову. — Не может быть, — на секунду его голос исказился искренним неверием. — Во время беременности иммунитет работает иначе, и простые заболевания могут нести в себе больше осложнений. У всех индивидуально, Гермионе не повезло, но тут еще и стресс мог сказаться, в последнее время ее организм очень измотан. — Это же не… Тео же не мог? Драко очень хотелось убедить себя в том, что Тео никогда не прикоснулся бы к Гермионе в этом плане. Но что он вообще знал о том, на что тот способен? Как выяснилось, ничего. — Нет-нет, — успокоил его Блейз, догадавшись о непрозвучавших словах. — Это не преступник. Срок несколько недель, то есть если бывшая мисс Грейнджер не похаживает налево, в чем я очень сомневаюсь, могу тебя поздравить. Поздравить. Драко тупо уставился на него, не понимая, как должен реагировать. Это слово было слишком громким, но не отозвалось даже намеком на шепот внутри него. Окажись сейчас рядом Нарцисса, всю больницу, скорее всего, наполнил бы радостный визг. Но ее тут не было. Блейз интерпретировал его ступор по-своему и, поднявшись и приблизившись, положил ладонь на его плечо. Драко едва заметно вздрогнул под ободряющей хваткой. — Заклинания могут давать сбой, если мешают стрессовые факторы. Гермиона в последнее время была не особо адекватна, так что ее организм мог не отреагировать, — осторожнее произнес Блейз. — Я удивлен, что вы оба вообще оказались способны на секс после всего случившегося, но… Это же хорошая новость? Драко поднял на него взгляд и несколько раз моргнул. — Я не знаю, — произнес он, и слова прозвучали скорее вопросом. Впрочем, он на самом деле не знал. Он вновь посмотрел на заключение и заметил, как рука, удерживающая пергамент, немного подрагивает. Наверное, он должен обрадоваться. Это стало бы нормальной реакцией. Даже если ребенок был незапланированным. Они с Гермионой не думали о ребенке в ближайшем будущем. Разговоры случались, но они были гипотетическими. Не на следующие несколько лет. Когда-нибудь, когда они полностью удовлетворят свою потребность в карьере. Но Драко никогда не думал, что, случись то, что случилось сейчас, его это расстроит. Ребенок не казался чем-то противоестественным. Они с Гермионой жили вместе уже достаточно для того, чтобы их семья стала больше. Просто раньше для этого так и не наступило подходящего времени. У него вырвался горький смешок от понимания того, насколько «подходящее» время сейчас. Подери Салазар, Гермиона три дня находилась в заложниках у безумца, а Драко собирался встретиться с этим самым безумцем лицом к лицу. Какое место во всем этом должен занять ребенок? Как он должен выжить в той вакханалии, что творилась с их судьбами? — С ним все хорошо? — хрипло спросил Драко, снова и снова читая заключение «беременна». — Плод в порядке, и именно об этом я и хотел поговорить, — Блейз еще раз сжал его плечо и, отстранившись, вернулся обратно к своему креслу. Он выдвинул верхний ящик стола и, покопавшись в куче папок, достал еще один пергамент. Прикрыв глаза, он выругался себе под нос, и тогда Драко догадался, что сейчас увидит. На одно незаметное мгновение позвоночник свело судорогой, будто ему на самом деле зарядили по хребту кувалдой предательства. Подозревать — это одно. Получить подтверждение — совершенно другое. — Это данные, которые меня просил расшифровать Тео, — вынес Блейз приговор, бросая пергамент на стол, и тяжело опустился в кресло. — Они идентичны. Это показатели одной и той же женщины. Драко лишь ненадолго уделил внимание пергаменту, но следом вновь вернулся к тому, что держал в руках. Сейчас он казался важнее. Но все же он вспомнил о том, что было не менее важным. — Если ты планируешь дальше обсуждать эту тему, прошу, — Драко не глядя выудил из кармана Сыворотку правды и придвинул ее ближе к другу. — Ты знал? — с неверием спросил тот, но, так и не добившись хоть какой-то реакции, все же откупорил склянку. Драко услышал громкий демонстративный глоток, но так и не смог оторвать взгляд от пергамента, чтобы проследить за тем, насколько добросовестно Блейз выполняет требование. Выждав необходимое количество секунд, Драко озвучил те же вопросы, которые задавал Поттеру, и совершенно не удивился, услышав нужные ответы. Именно Блейза после реакции на новость о пропаже Гермионы он подозревал меньше всех остальных, но удостовериться в его лояльности все же было необходимо. — Вчера, когда мы все были здесь, ты знал об этом? — спросил Блейз, когда допрос закончился. — Догадывался, — пожал плечами Драко и скривился, услышав гневную брань в сторону своей личности. — Он ведь знает о ребенке, да? — Триппер, — коротко подтвердил тот его предположения. Раздался новый шорох, и, когда Драко поднял взгляд, заметил, как Блейз выкладывает из кармана какие-то измятые листы, пуговицу, знакомый огрызок магловского карандаша, который Гермиона всегда носила с собой на случай возникновения необходимости что-то срочно записать, и еще несколько безделушек. — Вещи, которые нашли при Гермионе, — пояснил Блейз, придвигая барахло на его сторону стола, и Драко, выудив из небогатого содержимого белую пешку, сухо усмехнулся. Очень прозрачный намек. — Какого хрена происходит? — Приглашение на реванш, — он качнул фигурой, визуально подкрепляя фразу. Блейз недолго помолчал, сдвинув брови, а потом, видимо, сложил все, вспомнив о том, чем именно занимался Драко в тот день, когда своими руками чуть не прикончил Гермиону. — Салазарову мать, — пораженно выдохнул он. — Я пойду с тобой. — Это только наше с ним дело, — покачал головой Драко, пряча пешку в карман к ферзю, которого с недавнего времени постоянно носил с собой. — Ни хрена, — Блейз подскочил и указал на него указательным пальцем. — Он и мой друг тоже. Драко медленно поднялся и, встав вплотную к столу и уперев в него обе руки, склонился к Блейзу ближе. — Он не пытался трижды убить твою жену, не превращал случайных жертв в твой образ и не врал тебе прямо в глаза, сочувствуя тому, что сам и спровоцировал. С каждым словом он сильнее стискивал пальцами поверхность стола, чувствуя, как вес признанного вслух давит на плечи, опуская на них реальность. Превращая ее в то, от чего уже не отмахнуться как от чего-то возможного, но не обязательного. — Трижды? — непонимающе переспросил Блейз. — Перед Италией Гермиону серьезно ранили. Догадаешься, кто принял в этом участие? — Драко вскинул бровь. — Она копала под него, и он натравил на Британию чокнутого, чтобы отвлечь внимание. В нее попало кошмарное заклинание, и Поттер отправил ее восстанавливаться в Италию. — И там она встретила тебя, — обессиленно произнес Блейз и упал обратно в кресло. — Иронично, правда? Блейз отвернулся к окну и задумчиво отбил нестройный ритм пальцами о стол. — Ты же понимаешь, что я не могу тебя отпустить? — спросил он несколько отстраненно. Возможно, огорошенный правдой, он тоже провалился в далекие воспоминания, пытаясь понять, когда Тео свернул не туда. — Час, — попросил Драко и перехватил его взгляд, когда тот резко развернулся обратно к нему. — Дай мне час, потом можешь рассказать Поттеру. Я должен узнать причину. Он не стал уточнять, причину чего. Он даже себе не мог объяснить, какой ответ нужен ему больше всего. Когда это все произошло? Почему Тео пошел на сотрудничество с ублюдками, которых не должен видеть свет? Как он умудрился скрывать это от ближайшего окружения одиннадцать лет? Сколько крови было непосредственно на его руках, а не на руках его подельников? Умышленно ли он стравил его с Эриком и допустил то, что Гермиона пострадала? Почему он не скрылся тогда, когда было возможно? Почему сейчас он поступил именно так? Была ли хоть в одном его слове искренность? Хоть когда-нибудь? Блейз долго молчал, задумчиво смотря сквозь него, но потом все же неуверенно кивнул. — Полчаса, — непреклонно проговорил он согласие. — И ты пообещаешь не сдохнуть. — Компромисс подразумевает, что никто не попытается без причины навредить другому, — Драко потянул уголок губ вверх вместо благодарности. — Мы просто поговорим, Блейз. Он подставился, выполнив мое требование. Он дал мне в руки доказательства, позволяющие пожизненно закрыть его в Азкабане, чтобы добиться этой встречи. Я умею держать слово. Развернувшись, он быстро направился к двери. — Как мы до этого докатились? — донеслось ему в спину прежде, чем он успел покинуть кабинет. — Лучше попробуй понять, как мы этого не заметили, — ответил Драко и, отворив дверь, двинулся в сторону палат. Оказавшись внутри нужной, он попросил остальных посетителей подождать снаружи и дать ему возможность побыть с Гермионой наедине. Поттер недолго посомневался, но, не став задавать вопросов, покинул помещение, возможно все еще раздражаясь на влитую в горло Сыворотку. А вот Пэнси задержалась и, одарив его понимающим взглядом, кивнула, прежде чем скрыться. Драко подошел к постели, позволяя себе рассмотреть Гермиону внимательнее. Так, как до этого осознанно не решался, не в силах предсказать, как среагирует постепенно возвращающееся к нормальному функционированию тело. Он медленно прощупывал силуэт, запоминая то, что отсутствие эмоций стерло из его памяти. Легко коснувшись ее ладони, он провел кончиками пальцев по холодной коже. Гермиона выглядела так, словно просто спит. Она практически не отличалась от той, какой она была еще до того, как вся их жизнь перевернулась с ног на голову и, с размаху ударившись о твердость жесткой реальности, пошла трещинами. Истинное состояние выдавали едва заметные тени под глазами, несколько ненатуральная для ее обычного дня бледность и спутанные волосы, которые она в здравом уме не позволяла себе запускать до такого хаотичного состояния. Драко достал из кармана еще одну склянку с зельем. С тем зельем, которое совершенно не помогало ему сейчас понять, кто он и что должен делать. Эмоции хаотично возникали, тут же стихая и заменяясь другими. Их не удавалось интерпретировать. Драко на мгновение посмотрел на склянку и вновь вернул внимание Гермионе. Сейчас ему бы хотелось ощутить ту нужность другому человеку, которая раньше приводила его в восторг. Быть может, если бы Гермиона открыла глаза, посмотрела на него так, как смотрела всегда, ему удалось бы добраться до этого чувства. Но вокруг стояла слишком пустая тишина. Все в этой палате казалось замершим. Драко задумчиво оценил содержимое склянки еще раз. Приблизил прозрачный сосуд к глазам, качнул, отследил, как зелье бьется о тонкие грани почти так же, как когда-то до начала принятия лишающей личности жидкости бились эмоции внутри него. Снова всмотрелся в темный силуэт на кровати. Проскользнул взглядом по безмятежному лицу. Гермиона казалась умиротворенной, словно не была накачена зельями и погружена в искусственный сон для скорейшего выздоровления, а просто отдыхала в их кровати в ожидании очередного бешеного дня. Драко неотрывно уставился на пока еще плоский живот, пытаясь почувствовать эту новость. Но она все еще никак не укладывалась в голове. Совершенно не обрабатывалась. Ребенок. Где-то в глубине души слабо зашевелилось волнение, грудь изнутри облизал почти неясный трепет, но все это потерялось за поднимающейся по горлу горькой ярости. Ребенок, который мог погибнуть, так и не родившись, если бы Тео поступил иначе. Мысли путались, поддаваясь хаотичному танцу постепенно возвращающихся эмоций, но одну из них Драко мог четко сформулировать. Он был на грани того, чтобы потерять все. На самом деле. Не страх толкнул его на глупости. Холодный расчет привел к тому, что он начал провоцировать человека, который оказался тем самым преступником. Не в шутку. Не согласно подозрениям. Не на основании мутных догадок. По-настоящему. И, черт, судьба, на его счастье, оказалась на его стороне. Тео отдал не просто важную фигуру, он избавился от огромного преимущества, которое, поступи он иначе, могло дать ему все, что он пожелает. Он мог получить все. Буквально все. Драко провел языком по зубам, чтобы удостовериться, что больше не чувствует сладковатого привкуса зелья, и без сожалений разжал пальцы, позволяя склянке упасть под ноги. Скрип половицы утонул в дребезге и сменился стоном осколков, превращающихся в пыль под тяжелыми подошвами. Драко резко развернулся и покинул палату. Хлопок двери перевернул страницу главы и приблизил историю к эпилогу. Который, если судьба вспомнит о своем сучьем характере, все еще может стать некрологом для одного из героев.