Дом Дьявола

      Вечерело. Весеннее солнце опустилось в пышную подушку облаков. Девушка открыла глаза и резко закрыла их обратно. Она не понимала — это сон или явь? Затем снова подняла веки и сквозь пелену увидела рядом с собой взволнованного мужчину. Вики опёрлась на локоть и приподнялась в постели, непонимающе разглядывая незнакомца. Белая рубашка, шейный платок, широкий узел которого зафиксирован булавкой в виде ангельских крыльев, светлые волосы, собранные в пучок с несколькими выбивающимися прядями, выразительные черты лица и весьма живые голубые глаза.       — Кто ты? — прохрипела Вики.       — Дин. Дин Осборн, — удивился мужчина. — Миссис Хилл, Вы не узнаёте меня?       — Это не моё имя, — ответила она. Отрезала, скорее.       — У Вас амнезия, такое иногда случается. Я понаблюдаю за Вашим состоянием, а сейчас постарайтесь заснуть, Вам нужен отдых.       — Что произошло? — закрыв глаза, она поднесла руки к лицу и потёрла виски, прогоняя отголоски боли, отдававшиеся эхом в её голове.       — Вы упали в обморок на ярмарке. Вам повезло, что я оказался рядом и успел Вас подхватить.       Мистер Хилл, красный от возмущения, нервно мерил шагами пространство. «Да сойдёт он когда-нибудь вниз или нет? — думал он». Он строил догадки о том, что происходит сейчас в гостевой комнате. Хотя Хилл никогда не любил свою жену, используя её только как бесплатную рабочую силу, мысль, что какой-то мужчина прикасается к ней, приводила его в бешенство. Ведь она оставалась его собственностью, его имуществом, его движимостью. Вот такая у него была психология: его вещь, которой он никогда не пользуется, всё-таки должна принадлежать только ему. Люций сидел в кресле, делая вид, что читает, но на самом деле голова была занята совершенно другим. Мысли его были там же, где и мысли его отца. Хилл бесновался до тех пор, пока не услышал шаги доктора Осборна, спускающегося по винтовой лестнице.       — В чём дело? — прорычал Хилл.       — Ей нужен покой, — сухо ответил доктор. — Хорошо бы она пару дней провела в постели. Бастер Хилл злобно смотрел на него. Холодная невозмутимость Дина бесила его больше, чем любое проявление гнева.       — Что же такого страшного вы у неё находите? — иронически проворчал он, невольно меняя тон. — Она большая любительница поваляться в постели.       — Действительно, Вы воплощение заботы, — спокойно заметил Дин. — Вы ничуть не изменились с нашей последней встречи. Во всяком случае, не к лучшему. Хиллу, прежде всего хотелось дать почувствовать Дину, что он слуга, которому можно пренебрежительно бросить пару пенсов и прогнать.       — Я спрашиваю, что с моей женой? Нечего тут упражняться в красноречии. Отвечайте! А иначе за что же Вам платить?       — Думаю, обморок случился из-за переутомления и стресса, но я в любом случае зайду через несколько дней, ещё раз проверить её состояние.       — Ложь! Всё с ней в порядке! Она врунья, вбивает Вам в голову разные фантазии и счастлива-довольна. — Хилл сунул руку в карман. — Ну, сколько Вам полагается за всю эту песню? Сколько Вам заплатить за то, что вы сказали ей лежать в постели?       — Насколько я помню, речи о гонораре не было. Я не возьму с Вас денег, сэр. — с этими словами он покинул дом. Хилл совсем не ожидал такого поворота. Он рассчитывал сначала потешить своё самолюбие, заставив мистера Осборна хорошенько покланяться, и только потом кинуть плату и выставить за порог.       — Чёртов проходимец! — воскликнул Хилл, как только стукнула дверь в передней, затем перевёл взгляд на сына. — А ты чего сидишь? Зови эту проклятую девку, пусть накрывает на стол.       — Но мистер Осборн сказал, что ей нужен покой. Отец, пусть она сегодня отдохнёт, я сам всё сделаю.       — Чего это ты так печёшься? Неужто жалеешь её? — он замолк, обвёл взглядом сына из-под насупленных бровей и снова продолжил: — Слишком доброе твоё сердце, разве я так тебя воспитывал? Или это твоя мать покойная постаралась?       — Нет, отец, конечно же, не жалею. Только вряд ли она сейчас сможет приготовить что-то, только зря съестное переведёт, — стараясь быть убедительным, ответил Люций.       Через полчаса перед мистером Хиллом появилась полная тарелка парящего картофеля и жареного мяса. Он молча зажал нож и вилку в руках. Когда отцу было угодно молчать, сын не смел произнести ни слова, сегодня же он был в особенно сердитом настроении. Хозяин дома наколол мясо и отправил в рот. Звон стекла со второго этажа, заставил Хилла встрепенуться, кусок пошёл не в то горло, и он закашлялся.       — Люций, поколоти меня по спине, чёрт тебя возьми! — прохрипел он и нагнулся вперёд. Его лицо налилось кровью, выпученные глаза блуждали. Сын ударил его по согнутой спине намного сильнее, чем требовалось, и злосчастный кусок катапультировался обратно в тарелку. Хилл вдохнул полной грудью, нервно расслабил свой ярко-красный галстук. Люций тем временем в спешке бросился к лестнице и, перепрыгивая через ступени, поднялся на второй этаж.       Вики, разбив окно в коридоре массивными золотыми часами, уже свесила одну ногу через подоконник. Затем высунула голову и прикидывала, сколько ранений она получит, когда приземлится в куст сирени. Мужчина схватил её за подол старого платья, обвил рукой талию и потянул на себя.       — Ты что творишь? — громким шёпотом произнёс он.       — Сваливаю отсюда! Неужели не видно? — девушка дёрнулась, отчего осколок, что торчал из рамы, оставил небольшой след на её плече. Она рассвирепела ещё больше. — Отпусти меня!       — Зачем? — не унимался Люций. — У тебя провалы в памяти, Виктория, твой дом здесь.       — Не называй меня так! — она срывалась на крик.       — Да что там такое? Клянусь Богом, если ты сейчас не сойдёшь, я сам поднимусь наверх! — донеслось с первого этажа.       — Всё хорошо, отец, уже иду, — крикнул Люций, представляя, как Хилл берёт в руки хлыст для верховой езды, который терпеливо ждёт любого проступка Виктории.       — Девчонке придётся спуститься, — вновь закричал хозяин особняка. — Я не могу есть такую дрянь. Этим мясом можно отравиться. Люций знал, что отец будет в ярости, когда увидит окно. Ведь порча его имущества была недопустима. Он прижал вырывающуюся девушку ещё крепче, снял с подоконника. Пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть её в гостевую комнату.       — Я не хочу здесь оставаться! — она балансировала на грани истерики.       — Сиди тихо! — сказал Люций. — Я скажу отцу, что в окно кинули камень.       Замок щёлкнул. Он запер её в комнате. Ажурная металлическая решётка на окне была изготовлена со знанием дела и на попытки раскачать прутья не поддавалась. Вики пыталась убедить себя, что это иллюзия, но раненое плечо кровоточило вполне реально. Девушка встала перед зеркалом и не сразу себя узнала. Нет, это была она, только легче килограммов на десять, лицо измождённое, под глазами залегли тени. Вики стянула платье, задрала сорочку, разглядывая выпирающие ключицы, обтянутые кожей рёбра, впалый живот. Подошла к зеркалу почти вплотную, рассмотрела еле заметные морщинки в уголках глаз. Затем уселась на пол и тупо уставилась в отражение.       — Это бред. Это невозможно, — замотала она головой. — Я сошла с ума. Другого объяснения у неё не было. Ведь она никогда не верила в мистику и знала — нет жизни после смерти, история о Боге, создавшем нас, на самом деле — вымысел, а призраки — полная ерунда — ведь их существование невозможно.       За окном уже совсем стемнело, всё в доме затихло, и стало слышно, как громко тикают настенные часы в этой маленькой комнатке. Раньше она не замечала, что это тиканье может так раздражать. Дверь приоткрылась, в проёме показался Люций, держа в руке масляную лампу, язычок пламени которой колебался, заставляя плясать притаившиеся в углах комнаты тени. Когда они встретились взглядом, он чуть удивился, но затем резко отвернулся.       — Ты почему раздета?       — Раздета? Да у меня трусы до колена, уж точно ничего лишнего не увидишь.       — Всё же попрошу тебя одеться. И, пожалуйста, не сиди на холодном полу. Вики упорно делала вид, что не слышит его, продолжая сидеть неподвижно, хотя ноги уже озябли от холода. Мужчина подождал секунд десять, затем поставил лампу на пол, развернулся и подошёл. Легонько взял её за предплечья, пытаясь поднять на ноги. Вики дёрнулась всем телом.       — Убери, мать твою, руки, — вскрикнула она. Люций оторопел, замешкался буквально на секунду, и не придумал ничего лучше, чем накрыть рот девушки ладонью.       — Тише, — сказал он шёпотом. — Хочешь разбудить отца? Уж тогда-то он точно успокоит тебя в привычной ему манере.       Она кричала ему в ладонь, металась, вырывалась, однако всё было тщетно — мужчина держал крепко, прижимал к себе, пока она не затихла.       — Обещаешь не кричать? Вики кивнула. Тревожные мысли роились в её голове. «А что, если моя прошлая жизнь была нереальной? — думала она. — А если эти люди убьют меня или сдадут в психушку?» Её тело окатило волной жара, затем снова покрылось ледяными мурашками. Сердце забилось чаще. Она знала это чувство. Хотелось прибегнуть к «плану самолечения», что не применялся уже несколько лет.       — Прости, Виктория, — мужчина отпустил её и, наконец, отошёл. — Я просто пришёл проверить, не стало ли тебе дурно. Чужое имя резало слух. Или это всё-таки её имя?.. Она уже ничего не понимала, но всё же решила подыграть, другого выхода у неё сейчас не было.       — Мне получше, спасибо, — только и смогла выдавить она. Люций вмиг оживился, и, подойдя ближе, сжал своей горячей рукой холодные девичьи пальчики. — Тогда приятных снов, — вновь улыбнувшись, сказал он. Люций направился к выходу. Ему казалось, что она смотрит прямо на него, и ждал, что она вот-вот окликнет, попросит остаться. Так он этого хотел. Но она молчала.       — Не забудь приготовить завтрак, — вздохнул он, аккуратно проворачивая дверную ручку. — Может что-нибудь особенное, отец очень зол. И ещё воду, обязательно принеси ему воду с утра.       Утро выдалось хмурым. Над городом сгустились тёмные тучи — словно специально для того, чтобы усилить тревогу в сердце девушки. Не сомкнув глаз всю ночь, Вики лениво передвигалась в посудной, сыпля проклятиями себе под нос. Она совершенно не умела готовить и не испытывала к кулинарному делу абсолютно никакого интереса. «Бред какой-то, — подумала она, неуклюже переворачивая скворчащие ломтики бекона. — Вряд ли я могу быть бесплатной прислугой в доме такого ублюдка, как Хилл».       Через несколько минут на тарелку плюхнулся традиционный английский завтрак: поджаренный бекон, пережаренные сардельки, глазунья с шампиньонами и тосты. С верхнего этажа трезвонил колокольчик. Вики скривилась, взяла таз с водой и понесла его наверх. Мистер Хилл уже стоял перед небольшим зеркалом, поглаживая пальцами колючую щетину на своём подбородке.       — Вот это да, — буркнул Хилл.— И даже не опоздала. Он достал ящичек из красного дерева, в котором лежали несколько специально заточенных бритв с деревянными ручками. Хилл аккуратно вынул одну из них, проверяя остроту большим пальцем и, повернув голову, бросил:       — Чего встала? С трудом подавив в себе желание покрыть Хилла отборными оскорблениями, она заставила себя покорно склонить голову и удалиться из комнаты.       Закончив туалет, надев сорочку из тонкого волокна, красный галстук, тёмный жилет и сюртук, он сошёл вниз. Следом спустился Люций. Оба сели и принялись ждать завтрак. Вики появилась через несколько секунд и, не забыв плюнуть в тарелку мистера Хилла, зашагала к столу с полным подносом еды.       — Кто ж так на стол накрывает! — пренебрежительно пробормотал Бастер Хилл.       — Полно, отец, погляди какой чудесный завтрак, — сказал Люций. Хилл хмыкнул. Зажал нож и вилку в руках и принялся жадно есть. После того, как глава семейства приступил к еде, разрешалось начать и остальным. Стояла полная тишина, нарушаемая лишь чавканьем старшего. Вики и вовсе не ела, лениво ковыряя вилкой желток.       — Ты что, свинья, чтобы так есть? Девушка слегка подняла бровь, усмехнулась и спросила:       — Ну и как же я ем?       — Совсем как свинья, которая непременно размажет свою еду по всему корыту, — фыркнул Хилл.       — Отец! — перебил его Люций.       — А ты держи язык за зубами, пока к тебе не обращаются! — загремел он. — С тобой разговор впереди — вот тогда у тебя будет возможность пустить в ход свой длинный язык! Хилл снова обратился к Вики.       — Если такая бескультурная оборванка, как ты, удостоилась чести носить мою фамилию, то должна ей соответствовать, а не вести себя как животное. И вообще, с каких пор у тебя то же меню, что и у нас? Вики уже представляла, как врежет этому ублюдку, да так сильно, что его нос размажется по щекам как кроваво-ягодное варенье. Угрожающе сверкнув глазами, она сжала вилку в руке, и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Люций вновь не вмешался.       — Вчера получил телеграмму из Марселя.       — Отличные новости! — жёсткое лицо мистера Хилла на миг осветилось чувством, в котором была доля гордости, но гораздо больше необъятного тщеславия. — Видимо, ты лучший в военном деле, раз даже иностранцы приглашают тебя на службу. Ты силён, как бык, да голова у тебя с мозгами — это ты от меня унаследовал, потому что твоя мать всегда была хилой дурой!       — Несомненно, один из лучших, — ответил Люций. — Отправляюсь уже через месяц,— он поднял глаза на Вики, но та, так и не смогла разгадать его взгляда.       — Что ж, нужно поведать об этом Фенцио, пусть видит, какой сын у такого человека, как я. Не то что его неудачник Дин, — в голосе Хилла промелькнула нотка удовлетворения.       — Дин хороший врач, пожалуй, один из лучших в городе, и весьма добропорядочный господин.       — Да неужели? — насмешливо протянул Хилл. — Это всё вздор! Сын трактирщика не может быть джентльменом. Люций не стал спорить с отцом, зная резкий и нервический характер родителя. Хилл доел последний кусочек хлеба, вытер рот салфеткой и, развалившись на стуле, заговорил.       — Вечером лорд-мэр явится к нам на ужин, чтобы решить некоторые вопросы в неформальной обстановке, — он перевёл взгляд на Вики, — и чтобы всё было идеально! Еда, развлечения… Поняла меня? Вики выдавила улыбку, больше похожую на оскал, и кивнула.       — Вас хотят повысить в должности, отец? — равнодушно спросил Люций. Губы Хилла скривились, как будто ему в рот попала живая улитка или червяк.       — Похоже на то, но я достоин быть лорд-мэром! Потому что я истинный англичанин, а этот Педди (насмешливая кличка ирландцев в европейских странах) прибыл в Англию и наглым образом занял моё место!       — Насколько мне известно, он шотландец, — поправил его сын.       — Плевать! Пусть приезжают со своих болот чистить нам штиблеты и копать огороды, а дальше их пускать нельзя!       — Думаю, сын в будущем займёт его место. Говорят, он на хорошем счету.       — Ты веришь в эти россказни? Это всё враньё! Он негодяй и бездельник! И ещё одержим дьяволом — ты видел его глаза? Люций усмехнулся: «Ну разумеется, враньё, ведь такую правду отец принять просто не в силах».       Мистер Хилл поднялся, поправил сюртук и вышел в переднюю. Взял трость, надел шляпу и, задрав подбородок, отправился на работу — в мэрию.       Вики неторопливо складывала посуду на поднос, а Люций так и сидел, не сводя с неё своих алых глаз. Взгляд, которым он оглядел её простенькое платье и особенно скрытую под ним фигуру, был слишком долгим, чтобы его сочли вежливым в высшем обществе. И в момент, когда она потянулась, чтобы взять его кружку, он накрыл её руку своей.       — Что с тобой, Виктория? Ты совсем холодна ко мне. Вики отбросила его ладонь. Конечно, разговаривать им было не о чем — она совсем его не знала, но, судя по всему, Викторию связывали с ним довольно близкие отношения.       — Мне нужно убрать со стола, — отрезала она и взяв тяжёлый поднос, отправилась в посудную.       Стоя над грязной посудой, она готова была разреветься от злости и отчаяния, но позволить себе этого не могла. Нет, она никогда не плачет.       — Просто нужно расслабиться, — сказала она вслух, — забыться… Девушка выпрямилась, прихватила тарелку с миндальными пирожными и вновь отправилась в кухню. Люций ушёл. Недолго думая, она поднялась на второй этаж и нашла его комнату по исходившему из неё приторному запаху сигар. Вики вошла без стука и несколько секунд наблюдала, как Люций, сидя в кресле и прикрыв глаза, пускает густые клубы дыма.       — Пришла поиграть в шашки? — отозвался он.       — В шашки? — девушка не сдержала смешок.       — Ты всегда любила в них играть. Вики бесцеремонно взяла равномерно тлеющую сигару из его рук, поставила принесённую тарелку и села напротив. Затем сложила ногу на ногу и затянулась.       — Принесла тебе десерт, — выдохнула она. — Хорошие сигары. Это «Партагас»? Люций удивился, ведь Виктория никогда не курила, и уж тем более не знала названий сигар.       — Нет. Это «Панч», древесный букет.       — Может, у тебя и выпить найдётся? — эта фраза осела налётом предвкушения на её языке.       — Я смотрю, ты теперь не страшишься совершить грех. — Люций встал с кресла и отправился к комоду из тёмного дерева, в котором стояли несколько бутылок спиртных напитков. Девушка приняла из его рук бокал с портвейном, отпила глоток и, наслаждаясь тёплой волной, обдавшей её горло, отправила в рот маленькое пирожное с белым миндальным кремом. Затем облизнула кончиком языка верхнюю губу и довольно спросила:       — Мм, а ты, значит, влюблён в меня? Люций удивился.       — И ты в меня, — сказал он убеждённо. — Ведь если люди целуют друг друга, значит, они влюблены.       — Да уж, — ухмыльнулась Вики и вновь прильнула к бокалу.       — Разве не так? Ты ведь согласилась уехать со мной в Марсель.       — Сбежать из дома твоего отца? Молодой человек опустился перед ней на колени и заглянул в глаза теперь уже снизу вверх.       — Да, и мы будем жить в Марселе. Я смогу обеспечить нам безбедную жизнь — за службу мне платят немалые деньги. Куплю тебе всё, что пожелаешь. «Это неплохая идея, — подумала девушка. — Всё лучше, чем тухнуть здесь и терпеть этого старпёра».       Ей хватило одного бокала, чтобы хрупкое тело окончательно расслабилось. Вики провела кончиком пальца по его шее, придержав подбородок, окинула оценивающим взором черты лица. И он замер под натиском её глаз, стараясь даже не моргать, чтобы не отпустить её взгляд. Он не заметил, как ладони легли на колени девушки и поползли по ним. Её губы манили, густые волосы, убранные назад, вызывали в нём желание погрузить в них пальцы и наклонить голову вбок, чтобы обнажить изгиб её тонкой шеи. Сделать всё так, как он представлял, лёжа ночью в своей постели и касаясь окаменевшей плоти. Девушка хорошо знала этот взгляд: очарованный, горящий от желания. Она наклонилась.       — Что, разбудила твоего дружка? — девушка недвусмысленно указала взглядом между ног мужчины. Её горячее дыхание обожгло ему скулу, и он понял, что больше не сможет сдерживаться. Поймав губами пьянящий вздох, мужчина прильнул к её устам. Он целовал её уже не первый раз, но никогда не смел позволить себе большего. Сейчас же его пальцы забрались под юбку и нагло блуждали по бёдрам, не находя там подола сорочки, что тоже было весьма непорядочно с её стороны. Дыхание девушки стало очень частым, а его рука забралась совсем далеко, когда она, наконец, решительно её перехватила.       — Прости… – тут же отпрянул Люций. — Я сошёл с ума. Стоит только взглянуть на тебя, даже подумать… Прости.       — Что же скажет твой папочка, если узнает о нас? — Вики рассмеялась, и мужчина вовсе поник, размышляя о том, какая кара может настичь их за прелюбодеяние. Желать подобного было неправильно, но ему не удавалось подавить это чувство, которое, как ему раньше казалось, было взаимным. Но теперь он её не узнавал.       — Я бы помог тебе подготовиться к вечеру, но вынужден сегодня отлучиться из дома, — сказал мужчина, стараясь перевести тему. Вики молча наблюдала за тем, как он надевает фрак и уходит из комнаты, усердно избегая зрительного контакта.       Во входную дверь постучали через полчаса, в то время, когда Вики изучала просторы особняка. Девушка настороженно поплелась в переднюю и застыла у входа — она не хотела открывать, но стук повторился ещё, и ещё.       — Миссис Хилл, — прозвучало из-за двери переливчатым ангельским голоском. — Это я, Лилу. Пришла за Вами, как и обещала. Вики чуть приоткрыла, чтобы видеть девушку.       — Ах, что же Вы ещё не собрались?       — Куда?       — Как куда? Мы договорились вместе посетить церковь, — укоризненно отозвалась Лилу.       — Видимо, не сегодня. Миловидная девушка вмиг погрустнела и уже собралась уходить, как вдруг Вики сказала:       — Мне нужна помощь. Ты умеешь готовить?       — Да! Конечно! — воскликнула Лилу, тут же растянувшись в какой-то блаженной улыбке.       Лилу любила готовить, только не всегда это получалось съедобно. Она угощала своими блюдами лишь Викторию, так как для домочадцев обычно готовила либо мать, либо прислуга. Миссис Хилл хвалила стряпню своей доброй подруги, ведь обидеть её не посмела бы никогда. Ангельская девушка возилась в посудной весь день, напевая себе под нос весёлый мотив и вспоминая рецепты, которые она любовно вырезала из всевозможных газет. Вики скиталась по дому, то и дело наведываясь в комнату Люция и отпивая из бутылки глоточек портвейна. К вечеру погода ещё больше испортилась, начался дождь. Мягкий перестук капель стремительно перерастал в барабанный бой.       — Виктория! — позвала Лилу. — Всё готово! Идите скорей сюда.       Вики спустилась по лестнице и уставилась на стол. Сервирован он был идеально, но блюда явно не вызывали аппетита. Лилу смотрела на Вики, ожидая её восторженных вздохов. Но вот в это выжидательное молчание ворвался низкий и густой звон часов в передней, пробивших один раз, и в то же мгновенье у дома остановился экипаж, заржали лошади. Следом остановился ещё один: более дорогостоящий. Вики кинулась к окну. Из кэба вышел мистер Хилл, жестикулируя руками в белых перчатках и что-то объясняя своему кучеру. Из второго экипажа — двое высоких мужчин.       — Ох, да к вам сегодня сам лорд-мэр пожаловал! — взволновалась Лилу. — Да ещё и с сыном! Господи Иисусе! Вики сразу поняла, кто из них мэр. Видимо, перед ним Хилл намерен сегодня пресмыкаться, а когда тот уйдёт — проклинать на чём свет стоит. Второго, девушка никак не могла разглядеть. Но тут он поднял голову. Всего лишь мимолётный взгляд сквозь завесу дождя.       — Сукин сын… — прошептала Вики и вцепилась пальцами в подоконник.