Игра в человечность

      — Мистер Валентайн! Вы нашли пропажу? — с порога воскликнула взволнованная Элли, встречая вернувшихся.       — Марк мёртв, — коротко отрезал Ник и прошёл к своему рабочему столу.       Секретарь моментально поникла и тяжело выдохнула. Вытерев лоб тыльной стороной ладони, она решила ненавязчиво уточнить:       — Что вписать в дело?..       — Предположительно, убит рейдерами. Часов на месте преступления не оказалось, — прохладным тоном продиктовал синт. — Зато найдена голозапись, приступаю к изучению.       — Что мне передать миссис Харрисон? — Элли явно огорчилась не меньше детектива, хотя и старалась держаться в рабочем ритме.       — Я сам поговорю с матерью мальчика, — махнул металлической рукой Ник и принялся вытаскивать из шкафчика небольшой переносной проигрыватель. — Сейчас как раз узнаем детали. Подготовь списки местных подонков, попробуем разобраться.       Дольф, неловко стоявший у дверей, почувствовал себя ужасно неуместным. Все работали с серьёзными лицами, деловито копошились у рабочего стола, а он тут явно был лишним. Стараясь не отвлекать остальных, парень сел на ящик и прикрыл глаза.       — Иди отдохни пока. Койка твоя, — не поворачиваясь, сказал синт, словно спиной почувствовавший движение спутника.       — Спасибо, — кивнул тот и устало поплёлся к спальному месту.       Рухнув носом в коричневый матрас, он болезненно вытянул руки и ноги, прислушиваясь к громкому хрусту затёкших костей. Растирая гудящие ушибы и снимая кожаные наручи, Купер вдруг заметил край бумажной папки, торчащий из-под кровати. Он осторожно вытянул её наружу и бегло пробежался глазами по заголовку. Тут его брови удивлённо поползли вверх, ведь в папке находились собранные и тщательно выписанные данные ни о ком ином, как о Таинственном Незнакомце, дополненные выцветшими вырезками из газет.       Выходит, робот уже давно пытался разыскать этого мистического стрелка? Так вот почему он заинтересовался, когда услышал от Дольфа причину нежелания возвращаться в пустоши! Видимо, дело было не просто важным, но и очень личным, иначе зачем бы хранить его под собственной кроватью? Может, остальные люди также не верили Валентайну и считали того параноиком, когда он собирал по крупицам зацепки о Незнакомце. Также, как и Куперу, у виска крутили, слушая, как Ник делится с кем-то опасениями. Этот внезапный факт делал их заложниками единого миража, связанными одной и той же тенью.       Дольф и сам не заметил, как с интересом вчитался в содержимое папки, всё ещё не веря глазам. Заметки очевидцев со всей Америки говорили о существовании таинственного сталкера с револьвером, появлявшегося из ниоткуда и исчезавшего в никуда. Где-то на уровне старых слухов, страшилок, где-то — вполне реальных свидетельств с точным описанием субъекта — старый довоенный плащ, шляпа, лицо, скрытое тенями и очень мощная пушка, с одного выстрела валящая даже опасных чудовищ. Значит, Куперу не мерещилось, значит, он всё же не безумец! Как было бы здорово обсудить эту проблему хоть с кем-то, кто о ней осведомлён не понаслышке… пусть это и синтетический детектив с пугающим лицом. Всё же, такой вариант явно лучше, чем ничего. Как минимум, его можно использовать в качестве терминала с информацией.       Из приёмного зала донеслось громкое шипение динамика, и аферист испуганно задвинул папку обратно под койку. Видимо, Валентайн настроил проигрыватель и поставил воспроизводиться найденную в подвале голозапись. Лежавший, конечно же, развесил уши, хотя голова и кружилась от усталости. Но теперь он являлся прямым участником расследования, поэтому чувствовал немалое любопытство.       «Уже стемнело, они подходят, — юный и немного робкий голос зазвучал в тишине агентства. — я надеюсь, что всё сделал правильно… Здравствуйте! Стойте, я вас не знаю. А где Крис? Вы вместо него? Я принёс то, что Крис просил для приёма».       «Да, да, конечно. Мы от Криса, хе-хе. За тобой никто не шёл?», — агрессивно задал вопрос новый голос, хриплый и сухой — явно принадлежавший гулю.       «Да вроде бы никто… — растерянно отозвался мальчишка. — П-почему вы спрашиваете?».       «Ну тогда прекрасно. Пока, гладкокожик, — на этом месте раздался звук выстрела и предсмертный хрип. — Он что, серьёзно на что-то надеялся? Идиот. А эти часы выглядят дорого. Кому сбагрим их, ребята? Ладно, потом решим, пора возвращаться, а то я тут патруль видел. Нам сегодня надо ещё в тайник наведаться, о котором сказал тот хрен довоенный; как там его? Нейтан? Да похер, главное успеть раньше остальных».       «Эй, Чак, рядом с радио мигает записывающее устройство?», — неуверенный голос третьего незнакомца прервал нервозный монолог гуля.       «А вот этого нам точно не нужно», — грянул второй выстрел, за ним разговор с голодиска резко оборвался.       — Мистер Валентайн? — после некоторой паузы спросила с волнением мисс Перкинс. — Всё хорошо?..       — Нет, — прохрипел синт, словно слова давались ему с трудом. — Перепиши пока содержимое голодиска в дело. Мне нужно отойти перекурить.       Скрипнул стул, грузная фигура Ника, издавая лёгкое металлическое лязганье, пересекла помещение и недоумённо остановилась над кроватью Дольфа, словно забыв, что он тут находится.       — Удалось что-нибудь выяснить?.. — неловко поинтересовался тот, разбивая пугающую паузу.       Синтетический детектив смотрел словно сквозь него, поджав резиновые губы, испещрённые микроскопическими царапинами. Искусственное лицо выражало раздражённую тоску. Проигнорировав афериста, валяющегося на его матрасе, Валентайн поднялся на второй этаж, а оттуда по вертикальной лестнице вылез через люк на крышу.       Дольф в полном непонимании проводил фигуру в шляпе взглядом и решил обратиться к девушке:       — А что произошло с нашим роботом? Он сломался?       Секретарь моментально вышла из-за угла (она что, стояла там в ожидании?) и грустно улыбнулась Куперу:       — Не переживайте, сэр. Он просто не любит вспоминать…       — Что? Голозаписи? Убийства? Звуки выстрелов? — нетерпеливо переспросил лежащий, пытаясь разобраться, какого чёрта в агентстве происходит.       — Кого. Своего старого знакомого… Нейтана, — слегка помявшись, призналась Элли и отвела глаза. — Каждый раз уходит «покурить», когда слышит о нём. Я-то стараюсь помалкивать обычно, но кто ж мог ожидать, что рейдеры упомянут этого человека?       — Понятия не имею, кто такой этот ваш Нейтан, — вздохнул Дольф, лениво растягиваясь на кровати и подкладывая под голову руки. — Но, видимо, мужик был та ещё заноза в заднице, раз мог даже робота довести до чёртиков.       Девушка села на краешек койки и подпёрла висок ладонью. Казалось, что она погружена в некие давние воспоминания, которые хотела бы забыть. Ей было не очень приятно рассказывать об этом странном мужчине из прошлого, но, видимо, она посчитала, что лучше проведёт краткий ликбез сама, чем их новый сосед полезет докучать расстроенному Нику.       — Мистер Валентайн доверял ему. Тот спас жизнь нашему детективу, быстро вошёл в доверие. А потом использовал в своих целях и выбросил, как ненужную вещь. Наговорил много такого, от чего у Ника до сих пор тяжело на сердце. Честно говоря, я не ожидала, что после Нейтана он позволит Вам остаться помогать ему. С тех дней Ник вообще не мог ни с кем долго общаться, не хотел снова испытать разочарование, практически замкнулся в работе.       — Скажи, он правда всё это чувствует? — Дольф распустил хвостик так, что зелёные волосы разметались вокруг головы. — В смысле… Как может страдать от душевной боли механическое тело? Мне сложно представить, чтобы робот ощущал себя преданным.       — Не знаю, сэр, я не учёный, а простая канцелярская крыса, — посмотрела на него с тоской Элли. — Как малюсенькие невидимые атомы могли уничтожить наш мир за один день? Как на безжизненных выжженных камнях сумели взойти новые растения? Некоторые вещи просто происходят, хоть мы и не понимаем, как. Мистер Валентайн был единичной экспериментальной моделью, разработчики выбросил его на помойку. Из-за умения чувствовать или нет — кто ж теперь спросит? Для Института это могла быть критическая неисправность, брак.       — К сожалению, я знаю, какого это — ощущать себя бракованным из-за чувств, которых быть не должно, — сверля взглядом тёмных глаз одну точку, расплывчато протянул Дольф и поджал худые колени.       Секретарь повернулась к нему с некоторым любопытством, но решила не докапываться. Ей хватило сбежавшего от воспоминаний босса, не стоило множить количество печальных людей в комнате.       — Ладно, сэр, вы отдыхайте. Он может проторчать на крыше до завтрашнего утра, так что вам придётся чем-то занять себя, — Элли поднялась на ноги и отряхнула смятую юбку. — Я же схожу до продуктовой лавки, куплю нам на ужин пару «Готовых завтраков». Какой вкус предпочитаете?       — Бекон, — вяло улыбнулся мужчина.       — Отлично! Я обычно беру сырный или грибной, они жутко химозные — лучше перебивают залежалый привкус, — подмигнула мисс Перкинс и отправилась в магазин.

***

      На Даймонд-сити опустился поздний вечер. Тёмные узкие улочки едва выхватывались из сумрака редкими вывесками или керосинками, лишь по краям поселения в небо били яркие прожектора. Двести лет назад такие освещали все спортивные соревнования, проходившие на местном стадионе, но сейчас никто из горожан и не знал об этих играх. Лишь некоторые фрики навроде старика Мо пытались предположить, как же довоенные люди играли в бейсбол, но настоящие знания давно затерялись во времени и покинули город вместе с разогнанными гулями.       В этом мире многие вполне привычные людям явления стали тоскливыми, полузабытыми преданиями — начиная от такой мелочи, как плата за автостоянку и заканчивая свежевыпеченными пончиками поутру. Когда-то можно было выбирать между пончиком в шоколадной глазури, ванильной посыпке или карамели, а тебе их заворачивали в хрустящий бумажный пакет, который приятно нести в руках — ещё горячий, впивающийся сладкими запахами в ноздри так, что начинало сосать под ложечкой. А после садиться с ним в служебную машину и завтракать, отпивая кофе из стаканчика да наблюдая за шалящими на улице детишками.       Теперь же ничего этого нет. Те деньки никогда не вернутся. Мир безвозвратно изменился, оставив выживших с абсолютно новыми правилами и новыми дневными распорядками, к которым стоило как-то умудриться приспособиться. И люди справлялись, несмотря на смертельную радиацию, на гиблые пустоши, на огромных скорпионов-мутантов и неподдающихся контролю рейдеров. Это явление казалось удивительным и прекрасным в своей неказистой наивности, как бывает прекрасен кривой одуванчик, пробивающийся посреди оживлённого шоссе.       Ник думал о прошлом и настоящем, обо всём этом, хмуро раскуривая сигарету за сигаретой на крыше Агентства. Честно говоря, он курил их даже не взаправду — просто держал во рту, наблюдая, как горький дым поднимается мимо лица и растворяется в воздухе. Эта старая привычка теперь не несла никакого смысла, ведь у синта не было ни лёгких, ни никотиновой зависимости. Но по какой-то странной причине он продолжал раз за разом, год за годом имитировать эту маленькую человеческую привычку, словно бы от неё становилось чуть легче внутри, чуть проще примириться с этим новым, чужим миром, выросшим на костях старого.       Скрипнула крышка ржавого люка, а через несколько мгновений зелёная голова Дольфа высунулась наружу. Парень торопливо огляделся, после чего чуть не уронил тяжёлую крышку себе на лоб. Проявив некоторые усилия, он всё же откинул её дрожащими руками и вскарабкался на металлическую кровлю.       Детектив молча скосился на него, покачал головой, но не стал ничего говорить. В это время незадачливый плут осторожно уселся в двух метрах от робота и свесил гудящие ноги вниз, с кряхтением их растирая.       — Ого, неплохой видочек тут, — протянул он не без удовольствия.       — Почему не в койке? — замерев, как египетский сфинкс в клубах сигаретного дыма, решил поинтересоваться Валентайн. — Не ты ли жаловался на усталость, приятель.       — Не спится, — честно признался Дольф, мотая распущенными волосами. — Денёк сегодня уж больно насыщенный.       — Да уж, — фыркнул синт, зарывшись в высокий воротник старого тренча.       Они просидели в тишине минут десять, наблюдая за тихой пульсацией Даймонд-сити. Под их ногами всё реже проходили горожане, всё тише становились засыпающие улицы. Запах табачного дыма раздражал ноздри, но Купер терпеливо вдыхал его, разглядывая кособокие крыши домов. Его взор скользнул по едва видневшемуся из-под шляпы и воротника лицу детектива. Жёлтые неоновые глаза по-прежнему светились в темноте, застывшие без единого движения. Дольф поёжился и лёг спиной на прохладную пыльную крышу.       — Я никогда не знал своего отца. Мать сидела на препаратах и алкоголе, с каждым годом всё чаще забывая моё лицо или путая со своими собутыльниками, — вновь прервал молчание парень, заслоняя пальцем то одну, то другую звезду на небе. — Забывала кормить, метелила за каждое слово, но я не знал другой жизни и думал, что так у всех. Всё равно любил маму, не знаю, за что. Наверное, потому что кроме неё у меня никого не было. Ник медленно перевёл мёртвый взгляд на говорившего, в целом не меняя позы, даже не поворачивая головы. Он словно только что вспомнил, что не один на крыше.       — Потом появился... Йонас, — продолжил приглушённо рассказывать Купер, поморщив свой конопатый длинный нос. — Я узнал, что могу быть важным для кого-то ещё. Мои слова внимательно слушали, над глупыми шутками смеялись, это оказалось так удивительно, что я растаял, как последний идиот. Мы вместе дрались с остальными подростками, делили найденную из-под обломков еду и вытащенные из чужих карманов крышки. До сих пор вспоминаю, как он бинтовал мне лодыжку и нёс по руинам в руках, а на нас напал кротокрыс. Мы еле отбились чьими-то костями, лежавшими на полу, представляешь?..       Дольф рассмеялся и закашлялся, ударяя себя кулаком по солнечному сплетению. Выплюнув попавшую в горло пылинку, он резко перестал улыбаться, лишь моргал рыжими ресницами какое-то время. А когда заговорил, голос стал ещё тише, чем прежде:       — Вряд ли мы когда-то снова увидимся. Прошла, наверное, тысяча лет, да и он ненавидит меня. Прибьёт, если увидит. Хотя, не факт, что Йонас вообще жив. Мы, дети улиц, выросшие на послевоенных развалинах, редко дотягиваем до взрослого возраста, ты ведь сам знаешь. Мама тоже давно умерла. С тех пор были и крышки, и удачно выгоревшие дела, и столько знакомств, столько доверчивых лиц, улыбающихся лиц, злых лиц... Среди них ни одного лица, которое можно назвать родным. Даже не знаю, зачем я сейчас исповедуюсь перед роботом, — Купер криво усмехнулся и повернулся к терпеливо выслушивающему его детективу.       Тот по-прежнему молчал, разглядывая собеседника, едва обрисованного в темноте отблесками прожекторов. Видно было лишь как блестят горько сощуренные глаза паренька. Ник поправил поля своей шляпы и сунул догорающий бычок в ржавую банку, заменяющую ему пепельницу. Металлические пальцы звонко стукнулись о дно этой банки.       — Вот какая вот она — наша жизнь, — Дольф протянул палец так, чтобы он загораживал свет одного из глаз Валентайна, как до этого делал со звёздами. — Если ждёшь каких-то выводов, то их не будет. Не умею читать морали. Я всего лишь отчаявшийся мошенник, отрабатывающий свои грехи в обмен на кров и еду, так что оставлю это тебе.       — Нам пора вернуться в Агентство, — наконец ответил синт, поднимаясь на скрипучие ноги. — Не стоит долго лежать на крыше, останешься без почек. Да и Элли наверняка не может спокойно уснуть, пока мы тут.       — Она такая добрая, — медленно сгибаясь, заметил Дольф. — Купила мне "Готовый завтрак" с беконом. Обожаю такой. А у тебя какой любимый вкус?       — Я не нуждаюсь в пище, — Ник мрачно замер над люком, после чего всё же добавил, улыбаясь краешком серого рта. — Но вообще-то мне тоже нравились с беконом. Сырный и грибной слишком химозные. Давай спускайся, парень, и дуй в кровать. Я сам закрою эту крышку, пока ты не разбил себе голову.