Игра в человечность

      Когда они выходили из инфекционной лаборатории, всё в округе заволокло мутным туманом цвета скисшего браминового молока. Рваные клубы расползались по улицам, словно мифические драконы, притрагивающиеся своей холодной влажной чешуёй к грязным обломкам стен и покосившимся фонарным столбам. Ночной ветер бесследно пропал с рассветом, бросив Бостон на произвол судьбы, и теперь город уныло и заспанно распахивал пустые проёмы окон навстречу туману, как ребёнок, пытающийся откусить непомерно большой кусок сахарной ваты.       Ночью Ник в остатках и без того скудного керосинового свечения снял капельницу, аккуратно вытащил иглу и укрыл спящего Купера тренчем. Бедняга сполз с его плеча, как только действительно вырубился, уткнувшись сначала в бедро синта, а после — свернувшись на узкой скамье, как осиротевшее дитя. Холодный предрассветный воздух досаждал ему, вынуждая ёжится и расстроенно вздыхать сквозь дремоту. Плащ немного спас ситуацию; оказавшись под ним, Дольф наконец затих, его измученное, покрытое кровавыми корками лицо засияло спокойным выражением. Валентайн, уступивший скамейку целиком, не нашёл ничего лучше, чем просто стоять рядом, созерцая спящего и вдыхая позывы так невовремя нахлынувшего прошлого.       Всплывали мысли о навсегда потерянном довоенном прошлом, о той счастливой семейной жизни, которую Ник так и не успел попробовать на вкус. Лицо Дженни, улыбающееся, с сияющими карими глазами, немного похожими на глаза Дольфа, как и двести лет назад смеялось где-то рядом незримым фантомом. Думал он и о Нейтане, выходце из убежища номер 111, в один день спасшем его из ловушки гангстеров. Им также довелось прошататься вдвоём по Бостону и окрестностям, но Нейт никогда не стал бы столь доверчиво и беззаботно спать рядом, словно уличный щенок, пригревшийся у ног незнакомца. Да что уж там... Он точно не поместился бы на этой скамейке, пусть и согнувшись в три погибели. Бывший военный с тяжёлым характером всегда был на взводе, не доверял никому до конца и сам не вызывал доверия у большинства встречных людей. Дольф же, потерянный мальчишка, тоже кичащийся подобным мировоззрением, как основой своей личности — спал, беспокойно подкладывая тощие пальцы под щёку, абсолютно полагаясь на детектива рядом и не ожидая подвоха.       В какой-то мере это могло расстрогать или натолкнуть на новый виток измышлений, но Ник позволил себе ещё минутку провести в беззаботном созерцании спутника, пока дотлевала сигарета в его пальцах.       Перед уходом они заглянули в то место, где лежала убитая женщина. Пока Купер осматривал полки с пробирками, Валентайн аккуратно разрезал кожу псевдо-Мартины и вытащил маленькую металлическую деталь, напоминающую необычный микрочип. Дольф не стал даже смотреть на это действо, обескураженный ужасной картиной препарации синта. Он был рад, что хотя бы сегодня утром его отпустили тошнота и головная боль, и не желал вызывать очередные позывы.       Ник объяснил, что людям необходимы доказательства произошедшего, поэтому, помимо детали, он забрал себе её платок. Лицо детектива выглядело максимально отстранённым от тех действий, которые тот совершал, вновь придавая ему вид бесчувственной машины, выполняющей свою функцию. Но теперь Дольф чувствовал, что это не так, что в машине было что-то ещё между магистралями плотно сбитых проводов и блестящих спаек.       Вылезать из здания пришлось через одно из окон, чтобы не спровоцировать турель на входе, и, как только спутники отошли на несколько десятков метров, холодный туман, пропитанный запахами плесени и пепла, проглотил лабораторию. Огромный бледный «дракон» поживился опустевшим фасадом, мимолётно качнувшись вслед уходящим шагам.       Купер не говорил ничего, кроме самых необходимых фраз. Он вообще выглядел непривычно молчаливым, только кидал на синта долгие взгляды, пока шёл рядом. Ник и сам не горел желанием беседовать на улицах города, лишь беспокоился о том, что в тумане не видно ям и врагов. Несмотря на отсутствие оживлённых разговоров, они оба чувствовали тихое успокоение от факта того, что кто-то плетётся под боком и развеивает неуютную холодность улиц своим присутствием.       Путь предстоял не близкий, и Купер начал чувствовать назойливый голод. Со вчерашнего утра он не ел ничего, а сжавшийся желудок требовал свою долю. Благо, в сумке осталась маленькая пачка каких-то крекеров, которые тут же отправились в рот аферисту.       Ник предложил не тратить время на Добрососедство и обратный путь проделать напрямую. По дороге им вновь попалась небольшая стая радтараканов, с которыми путники достаточно быстро разделались. Детектив высчитывал самый безопасный путь, прячась за развалинами и остовами машин от чьих-либо недружественных глаз. Эта тактика хорошо работала в сочетании с молчащим Дольфом, поэтому до самой темноты им повстречалась лишь одичалая собака, покрытая уродливыми струпьями, попытавшаяся напасть, но спугнутая выстрелами. В одном из домов, мимо которых они проходили, явно засели рейдеры, может быть два или три человека, но осторожность сберегла и от их взора. С наступлением темноты Ник и Дольф, довольные собственной скрытностью, решили тоже остановиться в узком пятиэтажном здании, где на первом ярусе некогда располагался маленький магазин одежды.       Пошарившись по углам, они нашли лестницу, по ней удалось подняться на самый верхний этаж с наполовину рухнувшей стеной, сквозь которую хорошо проглядывал окружающий город. Правда, из-за обилия свежего воздуха Дольф изрядно замёрз, поэтому Валентайн раздобыл в подсобных помещениях ржавую газовую плитку и застарелые консервы со слезшей этикеткой. Открыв их, Купер на запах определил, что ужинать предстояло рыбой, возможно, очень-очень старой рыбой, но даже такой рискованный продукт для скукожившегося в муках желудка казался желанным. Там, где они решили переночевать, раньше уже кто-то останавливался — во всяком случае, в углу нашёлся очень старый дырявый матрас и целый выводок пустых бутылок. Пока парень возился, разогревая консервы на плитке, чудом работающей до сих пор, Ник стоял на стрёме и рассматривал свысока близлежащие руины.       Перекусив невкусной полухолодной рыбой, Дольф приблизился к нему и осторожно поинтересовался:       — Как… Настроение?       — Терпимо, — слегка развернулся в его сторону робот. — Если тебе опять будет нужен тренч, скажи. Ночи теперь достаточно холодные.       — Ты меня совсем разбалуешь, — печально улыбнулся Дольф, в нерешительности покачивающийся рядом. — Но я бы не отказался. Он реально тёплый, особенно, после того, как висел на тебе, мистер ядерный реактор. Но меня больше волнует это явно невесёлое лицо.       — Не люблю август, — тихо признался детектив. — Хорошо, что через пару дней наступит сентябрь.       — Почему? — изрядно удивился Дольф, разглядывая железную челюсть спутника, поблёскивающую сквозь разлом в голове. — Типа, переживаешь, что лето заканчивается?       — Отнюдь. В августе не стало одного дорогого мне человека, — Валентайн говорил максимально спокойно, но нервно сжатые зубы выдавали его внутреннее состояние.       Парень насторожился, предвкушая очередную скверную историю. Ник не спешил делиться переживаниями, лишь молча глядел куда-то вдаль. Поэтому Дольф сам сделал шаг к нему, остановившись в нерешительности.       — Кого-то из тех, довоенных деньков?..       Синт медленно кивнул и вынул очередную сигарету из пачки. Его собеседник переминался с ноги на ногу, пытаясь придумать причину постоять рядом ещё немного. Меланхоличное настроение детектива смущало Дольфа, хоть в тайне он тешил надежду как-то отвлечь того от плохих мыслей.       — Ты… И тот человек были очень близки? — брякнул Купер, не зная, что ещё сказать.       Валентайн стряхнул табачный пепел в разлом стены и с пустотой посмотрел куда-то мимо парня. Казалось, его «глазные яблоки» из тёмного металла впали глубже и стали тусклее. То ли от сумрачного холода, то ли от дурных предчувствий, но Дольф ощутил неприятные волны на своей коже.       — Л-ладно, пойду прилягу, — неловко выдохнул он, почувствовав себя сующим нос в больное место.       Самое грустное, что у Ника, видимо, под плащом и помятой старой шляпой таилось слишком много таких мест, о которых он предпочитал не распространяться. Устало приземляясь на грязный пыльный матрас, Дольф думал о том, что вряд ли ему суждено узнать обо всех них и, уж тем более вряд ли — стать настолько же значительным. Та девчонка из юности, Нейтан, пропавшая подруга-газетчица, теперь вот кто-то крайне близкий, настолько важный, что старый синт до сих пор ненавидит августы. И Куперу со своей тупорылой неуместной привязанностью вряд ли влезть среди всех этих кровоточащих точек в электронную душу детектива.       «Это безнадёжно, забудь, выкинь из своей долбанутой башки», — таращась со спального угла на такую волнующую фигуру у края стены, Дольф скатывался всё глубже и глубже по ступеням тоски.       Он пытался переваривать вчерашнее осознание весь грёбаный день, всю дорогу через туманный Бостон маленькие шестерёнки в мозгу парня выдавливали мысль за мыслью, ощущение за ощущением. Иррациональные ненормальные чувства пугали его, но, одновременно с этим — он понял, что так истосковался по простому человеческому теплу, от которого всю жизнь огораживался десятью заборами, что обычная менторская забота добродушного робота что-то сломала внутри, переклинила сложившиеся порядки. Просто хорошее отношение. Ничего более. Валентайн никогда бы не воспринял его иначе, чем нуждающегося в помощи паренька из трущоб.       Ник тяжело курил; белёсый дым поднимался кверху и растворялся в тёмно-синем ночном воздухе. А Дольф не мог оторвать взгляда от песочной спины, ровной и неподвижной, наполненной изнутри стальным каркасом. Тем не менее, именно эта спина за какие-то жалкие дни сумела стать такой знакомой, что аферист знал местоположения всех заплаток и швов на ней. Он вспоминал то волнение и дрожь в руках, когда вытаскивал из раны осколок стекла. Тактильную мягкость резиновой оболочки на пальцах. Тёплый воздух, идущий от ядерного сердца. Уже тогда что-то зарождалось в Дольфе, незримое на тот момент, но прочно засевшее в сознании. А, может, всё началось ещё раньше — с ливня в ржавом автобусе? Или со сна, где синт прижимал его, не давая выбраться? С первого допроса, когда Купер был уверен, что ненавидит это пластиковое лицо, и что не вытерпит мерзкую маску возле себя и пару минут?       А, может, он всегда искал именно Ника Валентайна, и только поэтому приехал в Даймонд сити?.. В конце концов, их связывало столько странных необъяснимых обстоятельств, что в пору задуматься — а не судьба ли сдвинула пешки на доске друг к другу? Ведь после всего пережитого так хотелось верить хотя бы в судьбу.       Жестокий смех, разносящийся над ухом — хриплый и неприятный. Сначала они плюнули в него несколько раз, стараясь целиться в голову. Потом Тони жирными пальцами схватился за волосы и отодрал испуганное, не понимающее ничерта лицо с земли. «Не знал, что ты педик», — хищно облизнулся он, наслаждаясь внезапной властью над тощим, как спичка, и низкорослым Дольфом, не способным противостоять группе распалённых мальчишек. Они подхватили за беззубым Тони это обзывательство. «Педик, Дольф педик! Не приближайся к нам больше, мерзкий придурок, мы всем расскажем, кто ты! А мать твоя шлюха сифилисная, чтоб вы оба сдохли!». Купер лежал в грязи, только что брошенный самым близким другом и избитый дворовыми приятелями, день назад вместе с которыми строил плотину на ручье и непринуждённо шутил. В какой момент всё так резко изменилось?.. За что они хохотали над ним, сдирая насильно одежду, роняя в унизительные позы, используя палки, чтобы доказать Дольфу, насколько он грязен и отвратителен. «Я снова всё испорчу, — забормотал парень, поджав колени к груди. — Надо молчать. Так будет лучше. Так меньше проблем и у меня, и у него».       Сделав усилие над собой, он окончательно отвернулся к стене, положил рядом очки и закрыл глаза. Звук собственного дыхания превратился в успокаивающий ритм метронома, под который следовало бы заснуть. Но шаркающие шаги приблизились назло его планам, а тёплый тренч привычно опустился сверху, словно покрывало.       — Ты что-то сказал? — осторожно поинтересовался хрипловатый голос. — А то я немного выпал из беседы.       — Нет, ничего, — чувствуя ноющее напряжение в груди, ответил Дольф.       — Тогда спокойных снов, — пожелал детектив, и Дольфу померещилось, что звучал он несколько неловко.       — Ник.       — Я здесь.       Купер с грустью улыбнулся под пропитанным плотным запахом табака плащом и негромко добавил:       — Я бы хотел, чтобы август стал для тебя чуть приятнее. Если найдёшь способ… Намекни.       Валентайн окинул его худое тело удивлённым взглядом из-под изогнутой брови. От предложения тоскливого мальчишки он был чутка озадачен, однако, не сказал ничего против.       Ещё несколько раз после Ник подходил к матрасу, проверяя всхлипывающего и что-то щепчущего во сне спутника. Один раз поправил сползший с угловатого тела тренч и вновь вернулся к своему молчаливому караулу.       На следующий день они ввязались в перестрелку с наглым рейдером, пытающимся отжать крышки за проход по дороге. К счастью, чуть не словив пулю лицом, тот пустился в бегство, на ходу поливая противников отборными ругательствами. Дальше путь оказался практически пустым, и двое товарищей благополучно добрались до Зелёного Самоцвета Содружества.       Охранники не сразу пропустили их внутрь, они взволнованно окружили Валентайна, практически забив на стоящего поодоль Дольфа. Тот, лишившийся где-то в Бостоне своей шляпы, вжал голову в плечи и бочком просочился сквозь охранный пункт, чтобы скорее добраться до Агентства. Ник же притормозил, успокаивая расспрашивающих его людей, предлагая объявить новость во всеуслышание на рыночной площади.       Народу там собралось прилично. Горожане рассматривали синта, кто-то требовательно, иные с любопытством. Мирну по-прежнему заменял поблёскивающий в полутени Перси. Бородатый приятель торговки околачивался неподалёку и, завидев детектива, настороженно вытянул голову. Организовав достаточное количество обывателей, Ник заговорил голосом, в котором вовсе не чувствовалось гордости или радости за победу.       — Все, кто хотел узнать вести по поводу смерти Инессы Филч, послушайте меня внимательно. Я нашёл убийцу несчастной женщины, и он больше не причинит вам вреда, как мы и договаривались. Но следующая новость, которую я собираюсь озвучить — вовсе не позитивная. Убийцей оказалась миссис Харрисон, подруга погибшей.       Слушающие загудели, наперебой допытывая Ника, что же тот имеет в виду. В глазах людей читались недоумение и страх. Дарелл пододвинулся ближе, скрестив руки на груди. Всем своим видом мужчина демонстрировал, что не верит ни единому слову ненавистного создания.       — Это чушь! Она ведь и спугнула того синта, — возмутился кто-то из присутствующих.       — Есть один нюанс, — заявил Ник, вынимая из кармана микрочип псевдо-Мартины, её платок, и поднимая их в воздух так, чтобы все видели. — Каждый в Даймонд-сити знает, что это такое. Никакого «того» синта не существовало, настоящий убийца придумал его, чтобы отвести подозрение от себя, потому что сам являлся шпионом Института. Это я вытащил из головы фальшивой Харрисон после того, как она во всём призналась и попыталась устроить перестрелку.       Толпа затихла, лишь несколько людей поражённо перешёптывались. Таких новостей не ожидал никто. Даррел нахмурился, взирая на деталь синта исподлобья.       — Вы догадываетесь, что это значит, друзья, — скорбно продолжил Ник. — Настоящая Мартина Харрисон мертва ровно так же, как и миссис Филч. Обеих женщин собирались заменить, и лишь случайность прервала планы убийц.       — Почему мы должны верить тебе, синт? — раздался суровый вопрос. — Ты мог всё подстроить, чтобы выгородить собрата.       — В таком случае, тело настоящей Харрисон будет мне доказательством. Я предлагаю организовать поиски и похоронить несчастную, и без того потерявшую сына женщину по-человечески.       Один из присутствующих охранников подхватил идею Ника и объявил сбор добровольцев. Набралось человек пятнадцать, которых распределили на три команды и поручили прочёсывать разные районы города. Остальные плавно расходились по своим делам, пока возле Ника не остались лишь самые сомневающиеся, среди которых угрюмой скалой вырисовывался бородатый Даррел. Оглянувшись на соплеменников, он медленно приблизился к синту и остановился рядом, взирая на того с высоты своего немалого роста. Валентайн спокойно сверкнул глазом из-под полей шляпы, отбивая жёсткий взгляд.       — Даже если всё так и было, железная рожа, к тебе ещё больше вопросов, — с глухим отвращением произнёс мужчина. — Мы пытаемся защитить людей, потому что сами люди. А кто ты? Тот, кто готов разделаться со своими ради кучки презирающих тебя чужаков? Открою секрет — как ни выслуживайся, тебе никогда не стать одним из нас.       — Не заигрывай с моралью, Даррел Смит, — хрипло ответил детектив. — Я сам решаю, кого назвать «своим», и мне не нужно для этого делить людей вокруг на «настоящих» и «искусственных».       — Ещё посмотрим, с кем ты там водишься, синт, — хмыкнул Даррел, уходя прочь. — Но учти, смерть Филч и Харрисон мы так не оставим. Ты или не ты виноват — не суть. Городу в любом случае давно надо очиститься от всех недолюдей.

***

      Элли невинно дремала на столе, сложив усталую голову на собственные руки, когда в помещение вприпрыжку влетел Дольф.       — Ой, вы уже вернулись? — рассеянно хлопая ресницами, протянула она и замерла в зевке. — Погоди, а что с твоим лицом?..       — Привет! Найдётся, чем всю эту красотищу смыть? — Наклонился над нею в заискивающей позе Купер.       — Конечно, сейчас наберу воды, — Перкинс поднялась из-за стола, поспешно оправляя платье. — А мистер Валентайн где?       — Отвечает на расспросы населения, — Дольф на ходу стянул с себя куртку и бряцнул лазерным пистолетом о стол. — А там есть, что рассказать, с нами слишком много всего произошло.       — Хочется скорее узнать подробности, — вопросительно осмотрела мужчину секретарь. — Господи, сколько же крови и грязи… Нужно побольше воды вскипятить.       — Ещё вон что, — похвастался, шипя от боли, аферист и стянул полотенце с обожжённой лазером руки. — Я теперь как шашлык из игуаны. Ноет так, что скоро выть начну и на стены карабкаться. Если что, Ник обещал отвести к доктору, не волнуйся.       — Как вы с ним, кстати? — осторожно задала вопрос Элли, подтягивая большую канистру с набранной утром на водокачке водой.       Дольф на несколько секунд примолк, виновато улыбаясь, борясь с собой, но всё же по итогу нацепил на морду беззаботное выражение:       — А, знаешь — вообще душа в душу стали. Прикрывали друг другу задницы, отбивались от злобных синтов, шатались по Добрососедству… Нашли общий язык, как говорится.       — Даже не верится, — рассмеялась девушка. — Неужели у Ника наконец появится хороший друг?       — Друг? — Купер звучал немного сбивчиво и старался не смотреть на собеседницу. — Ну… Может быть и так. Это тебе лучше у него спросить. Я плохо разбираюсь в межличностных отношениях.       Элли навела ему тёплой воды в ведре и принесла полотенце. Дольф принялся отмываться за стенкой, попутно громко повествуя о пережитых приключениях. С трудом отодрав от себя сухие кровяные корки, он тщательно ополоснул лицо и намылил волосы. Поверхность воды немного окрасилась в зелёный, но оттенок тут же смешался с красным и потерял прежнюю насыщенность. Теперь ещё приходилось следить за обожжённой рукой, чтобы жидкость с грязью и краской не попала на рану.       Выслушав красочное описание сражений в лаборатории и узнав результаты расследования, Перкинс пришла в ужас. Закрыв рот ладонью, она поражённо мотала головой, время от времени переспрашивая детали. Новость о миссис Харрисон потрясла секретаря основательнее всего — девушка несколько минут блуждала по залу, пытаясь осмыслить ситуацию. В конце концов она просто уселась на табурет и тяжело выдохнула.       — Вот такие пироги, — завершил свой рассказ Дольф и повесил отмоченную с мылом рубашку на лестницу, оставшись в одних брюках. — Ты... Не против, если я тут так полежу, попугаю своими голыми рёбрами?       — Делай, как тебе удобнее, — тихо отозвалась Элли. — А я пока, наверное, заварю нам чай. А то Ник скоро вернётся, придётся много записывать, времени не будет.       — Спасибо, дружище, — выглянул аферист из-за стены, пытаясь потрогать края воспалённого ожога пальцем. — Вы с шефом невыносимо добрые, до сих пор привыкнуть не могу, что такое бывает.       Перкинс хихикнула под нос, открывая бледными пальцами жестянку с сухими травами. Ловко отмерив пару ложек чайной смеси, девушка залила её кипятком в небольшом ковшике. По агентству незамедлительно поплыл терпкий аромат горячего напитка. Поскрипывал мерно вращающийся старый вентилятор. За порогом их уютного зала неразборчиво разговаривали соседи, развешивая сушиться одежду между хижинами. Где-то там Ник Валентайн, разобравшись со своими обязанностями детектива, возвращался домой. А Купер почему-то почувствовал себя настолько в своей тарелке, насколько никогда ещё нигде не был.