Игра в человечность

      Протяжный звуковой сигнал разбудил провалившегося в неспокойную дрёму Дольфа. Рассеянно вертя шеей, он пытался сообразить, где находится и что за люди вокруг торопливо заправляют кровати. Вспомнив ужасный вчерашний день — от изгнания из Агентства до вступления в ряды Комплекса, парень издал тихий, но полный отчаяния стон.       Сидя на казённой койке и растирая затёкшие от неудобной позы конечности, он думал, как же поступать дальше. Но остальные работники не дали ему мешкать в постели — они спешили поскорее закончить утренние приготовления и отправиться на завтрак.       Дольф в общей толпе добрался до хорошо обставленной душевой. Глаза полезли на лоб при виде рядов блестящих, аккуратных душей, металлических унитазов, огороженных кокетливыми шторками, больших зеркал. Аферисту довелось за жизнь повидать множество туалетов — и деревянных с дырой в полу, и разбитых фаянсовых, и каких угодно, но настолько идеального великолепия ему нигде никогда не попадалось.       Здесь даже работал трубопровод! Струя воды подавалась слабая, без напора, явно немного фонящая, но она хотя бы текла, что для постядерного мира — роскошь. За зеркалом обнаружилась потайная полка с мылом и бритвой. Далеко не острой, но поскоблить куцую и рыжую отросшую щетину с щек Куперу хватило. Он вместе с остальными принял лёгкий душ и осмотрел свое по-прежнему усталое длинноносое лицо с чудовищными синяками под глазами в отражении. Даже приятно было смыть с себя грязь и пот, переодеться в рабочий комбинезон, обувь — и двинутся в небольшую столовую за бесплатной порцией завтрака.       Казалось безумно странным сидеть среди этих незнакомых людей в заброшенном довоенном убежище и наворачивать с тарелки порцию бритвозлаковой каши, приправленной чьим-то отварным и весьма пикантным на вкус мясом. Если бы не поиски Ника, Дольф был абсолютно не против пожить в таких условиях… Но сейчас его мысли занимало лишь тщательное изучение помещений для следующих шагов, которые стоило предпринять.       Сумку парень взял с собой, перекинув через плечо поперёк. Внутри было пусто, за исключением маленькой баночки с мазью доктора Суна, поэтому сумка почти не ощущалась.       Элайза Дженкинс сама нашла его за завтраком и подсела рядом. Дольфу показалось, что женщина с утра немного на взводе, но, тем не менее, она была его единственной ниточкой к возможной встрече с Ником, поэтому он старался звучать максимально приветливо.       — В общем, Энди, — облокотившись на стол и развернув корпус к собеседнику, начала инструктаж Элайза. — Сейчас поможешь убрать ящики с инструментами в мастерской, потом пойдёшь со мной на склад. Я вчера уже неплохо общипала образцы, а ты как раз займёшься их разбором. В час дня сходишь на обед, как и полагается хорошему рабочему.       — Отличный план, — дёрнул бровями Купер, допивая Нюка-колу из стакана. — А те синты, которых поймали вчера, тоже там?       — На складе очень много синтов, мы их не распределяем по датам, просто сваливаем в кучу, — предупредила Дженкинс, отбивая пальцами на столешнице знакомую песню с радио Даймонд-сити.       Они покинули столовую и перебрались в уютную небольшую мастерскую, заваленную стоящими как попало раскуроченными, а, порой, перевёрнутыми ящиками. Повсюду валялись инструменты, мотки изолеты, пачки клея и пустые канистры. При виде такого бардака, Дольф честно опешил, но всё же принялся помогать Элайзе разгребать вещи по своим местам.       — Это мне ещё пять дней назад притащили, руки никак не доходили, — женщина уселась на один из крупных ящиков, болтая пятками в мощных рабочих сапогах. — Как же здорово, что ты здесь!       — Да, эксплуатация чужого труда — замечательная вещь, — усмехнулся Купер. — Полагаю, на это уйдет несколько часов.       — Энди, а музыку любишь? — Элайза выглядела веселой и немного заигрывающей. — У меня тут радио стоит, хочешь включу, чтобы работать веселее было?       Из жёлтого динамика полилась очень грязная, прерываемая помехами мелодия. Видимо, через толщу земли, бетона и свинца радиосигнал пробивался с огромным трудом. В блекло освещённой металлической мастерской такое звуковое сопровождение вызывало скорее оторопь и чувство тревоги, чем веселье.       — Под это радио мне хочется не работать, а молить о пощаде неведомые мрачные силы, — иронично заметил Дольф, оттягивая крупную коробку с напильниками к центру комнаты.       Дженкинс громко рассмеялась, приближаясь к нему. Она встала рядом и зачем-то потрепала парня по волосам:       — Тебе говорили, что ты очень милый, Энди Хейз?       — Что? Я? Не согласен категорически, — фыркнул шутливым тоном Купер, про себя отмечая, что дело свернуло куда-то не туда.       — А зачем ты красишь голову? — продолжала наседать Элайза, заглядывая ему в лицо с кошачьим лукавством. — Это бунт против общественности или карточный долг?       — Это просто мои волосы, — отвёл глаза Дольф, напряжённый из-за внезапного напора напарницы. — Я хотел перемен и отправился к парикмахеру.       — Понятно, — женщина оказалась ещё ближе; видимо, она реально собиралась развлечься с помощником в закрытой мастерской, поэтому времени зря не теряла. — А брови-то рыжие всё выдают. Знаешь, люблю рыжиков… С конопушками.       Дольф отпустил связку инструментов и встал, как вкопанный. Он не испытывал к Элайзе никакого негатива и даже считал её пока что самой нормальной из обитателей Комплекса. А, главное, именно с помощью неё появился шанс добраться до пойманных синтов, поэтому напористый флирт изрядно смешивал карты. Парень не помнил, когда за жизнь он хотя бы раз испытал к девушкам то же самое, что вызвал в нём Валентайн. Да и с другими мужчинами предпочитал не поднимать подобные вопросы, отшучиваясь, избегая проблем, словно скользкая ящерица. Каждый раз перед глазами вновь и вновь вставал тот день, когда Йонас отверг его и отдал на растерзание дворовой шпане, и Дольф решил, что ему вообще не требуется ничего, что касалось прихотей собственного тела. Только Ник каким-то чудом смог пробудить забытые, отторгаемые ощущения, а прикосновения Дженкинс вызывали лишь досаду и гнетущее чувство вины. Но, если он расскажет ей правду… Работница может попросту обидеться, и план по поиску детектива накроется медным тазом.       — Элайза, — негромко, но твёрдо сказал он. — Мы должны разобрать все эти инструменты, мистер Блайт не одобрит настолько наплевательского отношения к работе. Рук итак не хватает, ты сама знаешь.       — Какой ты, однако, серьёзный мужчина. А по виду не скажешь, — закусывая губы, рассмеялась его напарница. — Ну, раз такое дело, мы можем встретиться после смены где-нибудь в душевых?       — Посмотрим, — Дольф выдохнул и решил на всякий случай не отказывать резко — мало ли, как повернется ситуация?       — А там уж есть, на что посмотреть, — она провела по его щеке пальцами и хитро прищурилась. — Ладно, скромник, тогда давай хватайся за тот контейнер и помоги мне его опустошить.       Возня с инструментами затянулась до самого обеда и отхватила пару часов после. Приведя мастерскую в более-менее порядочное состояние, напарники остановились отдышаться.       — Ты явно никогда не любил уборку, — рассмеялась женщина, подметая металлический пол от того, что сыпалось с ящиков. — Ничего, ещё пару недель — и Комплекс сделает из тебя достойного человека.       — Подумаешь, уронил пару раз инструменты и сломал полку, с кем не бывает, — устало махнул рукой Купер. — Элайза, а когда я пойду разбирать синтов?       — Так рвёшься туда? — собеседница выглядела игривой. — Неужели не устал горбатиться над всеми этими ящиками, м? Я думала, попросишь отпустить тебя пораньше. Все новички так делают.       — Не-не, я вовсе не устал, я только разогрелся! — искренне соврал Дольф, чувствовавший на самом деле ломоту во всех мышцах со вчерашнего вечера. — Очень уж хочется посмотреть на наших врагов. Плюнуть им в резиновые лица или оторвать что-нибудь… Ну, понимаешь. Я ведь за этим прибыл.       — Какой ты странный, рыжик, — покачала головой Дженкинс. — Словно железки интересуют тебя больше простых человеческих радостей… А я вот собираюсь перекурить с братцем, меня уже вкрай задолбали эти молотки и отвёртки. Но, раз уж такое дело — пойдём, сначала покажу, куда тебе.       Она отставила метёлку и повела волнующегося парня из мастерской по спуску вниз. Переместившись на один ярус, спутники открыли железную дверь и ступили на порог длинной узкой комнаты без окон. Здесь царил ещё больший бардак, чем в мастерской Элайзы, весь пол усыпала грязь, обрезки ткани и металла, какие-то рваные мешки. На поблёскивающих в холодном свете ламп стеллажах покоились ряды ящиков без крышек, в которых находились различные детали и металлолом. В дальнем конце длинной комнаты виднелась маленькая раздвижная дверь то ли в кладовку, то ли во встроенный шкаф. Сейчас её створки были плотно заперты.       — Вот твоя новая вотчина, красавчик, — объявила Дженкинс, обводя помещение ладонью. — Значит так, берёшь плоскогубцы, клещи, отвёртки и заглядываешь за те дверцы. Выбираешь любого синта, принимаешься потихоньку расковыривать. Пока отделишь руки-ноги и башку, потом покажу, что делать с остальным. Понятно?       Дольф вяло кивнул. Он почти не слушал инструкции от Элайзы, его взгляд застыл в одной точке — на стенном крючке среди связок бечёвки и цепей висела до боли знакомая мятая федора…       Внутри все оборвалось, словно ухнуло куда-то в пропасть. В комнате стало трудно дышать, несмотря на работающую вентиляцию. Купер не мог оторвать глаз от шляпы, которую кто-то вывесил на стену. Наверное, мастерам было весело. Шляпа. У синта. Шляпа! У синта!.. Их позабавил этот факт, и они поместили её на всеобщее обозрение, как такой чудной нелепый трофей.       Женщина удалилась, но Дольф даже не заметил, когда и как. Парень медленно, словно во сне или в толще воды, шёл по комнате. Под сапогами хрустела грязь, маленькие болтики откатывались в стороны. Дольф смотрел на металлические ящики и ясно видел в них сложенные одна к другой синтетические руки и ноги, в некоторых — просто серебрящиеся пальцы с круглыми сочленениями, какие-то трубки. Большую стоящую на полу коробку до краев заполняли ошмётки полимерных лиц и спин, выдранные с искусственных каркасов, словно пласты бледной кожи. По соседству в открытом контейнере хранились беспорядочной кучей фрагменты белой брони, лазерные стволы без батарей, пояса и ремешки.       От подступающей слепой и истеричной ярости, помноженной на глубочайший ужас осознания происходящего, Купер чуть не закричал. Мозг отказывался воспринимать увиденное, он просто не мог смириться со всем творящимся на этом чудовищном складе, напоминающем скотобойню или чей-то могильник.       Колени дрожали, грозясь сложиться и повалить идущего на пол. В ушах клокотала на огромной скорости кровь, превращаясь в гром взрывающихся бомб. От волнения тошнота поднималась к горлу, но Дольф все же шагал вперёд, не понимая больше, реален ли мир вокруг.       Протянув руку, он снял шляпу с крючка и уставился на неё пустым взглядом. Пальцы тряслись, поэтому федора соскользнула на пол, к подножию коробки с обрезками резиновых оболочек. Купер на автомате нагнулся, чтобы поднять её, но увидел среди сваленной рядом брони торчащий край плотной ткани песочного цвета.       Он подполз на коленях к контейнеру и медленно выкопал драный довоенный тренч. Застыв с ним в руках, Дольф просто таращился в никуда в глухом молчаливом трансе. Все мысли разом пропали, оставив в голове только гудящий болезненный звон.       Просидев так несколько долгих минут, тянущихся целую вечность, парень медленно и молча отложил ужасающие находки на отдельную полку и остановился у запертой двери.       Это был последний пункт его пути. То, что находилось там, подводило черту.       В полном беспамятстве Дольф нажал кнопку. Серебристые створки послушно разъехались перед ним, демонстрируя гору сваленных в кучу металлических тел.       Издав сдавленный вскрик, он упал на четвереньки и заполз внутрь. Стальные кости скрипели под его весом, стальные черепа с потускневшим некогда жёлтыми зрачками разевали челюсти в безмолвном стоне. На некоторых ещё оставались полимерные куски кожи, не до конца отодранные, жалкие, измазанные тёмным маслом. С десяток одинаковых металлических скелетов лежало здесь, словно в братской могиле. Это были синты. Вернее, то, что от них осталось после рук Элайзы.       Дольф в полном непонимании разглядывал остроугольные тела. Сердце стучало настолько сильно, что в груди стало больно. Как найти Ника среди этих искусственных скелетов? Был ли он тут? Между ними не прослеживалось ни малейшего отличия, ведь все синты собирались на единственном конвейере по одним и тем же лекалам.       Тогда он интуитивно опустил голову и вдохнул горьковатые запахи стали и машинной смазки. Среди этих набросанных тел едва доносился чужеродный, выделяющийся аромат с привкусом табака. Дольф вздрогнул — не показалось ли? Он принялся обнюхивать синтов одного за другим, как вышедший из ума пёс.       В самом углу нашёлся единственный, в чьи металлические оси до самого нутра вьелась терпкая табачная вонь.       — Н-ник?!.. — сипло воскликнул парень и схватил голову синта ладонями. — О, Господи, Ник… Это ты?..       Холодный и тяжёлый череп безвольно покоился в его руках, индикаторы в глазах не светились, а еле мерцали. Синт не отвечал на вопросы — он вообще не подавал никаких признаков жизни. Валялся, скинутый в кучу скелетов, словно сломанная уродливая кукла, всего лишь одна из кучи таких же пустых бездушных кукол. Лишившись своих тренча и шляпы, своей мягкой резиновой оболочки, Валентайн оставался просто самым обычным роботом со всеми присущими машинам нелепыми проводками и креплениями. Он ничем не отличался от десятка лежащих в кладовой собратьев.       — Н-ник, ты меня слышишь? Пожалуйста, ответь… — Купер подтянул тяжёлого синта к себе и уложил его голову на собственные колени, растерянный от увиденного, как маленький ребёнок.       Неужели этот старый механизм с золотистыми зубцами и тронутыми ржавчиной рёбрами — и есть его Валентайн? Неужели внутри, под аккуратно завязанным галстуком, под белой рубашкой и улыбающимся резиновым лицом находилось такое пугающее существо, гротескная издёвка над человеческим телом, отшлифованная пародия на кости?.. Жалкое и в то же время до стыда безобразное зрелище. Поделка институтских учёных, возомнивших себя богами. Как эта грубая болванка могла раньше разговаривать, шутить, курить и чувствовать? Как она могла быть Ником Валентайном, саркастичным детективом из Даймонд-сити, который ставил ему капельницу в заброшенной лаборатории и укрывал своим плащом от вечерних холодов?.. Как?       Синт всё также молчал, пустые зрачки застыли в тёмных глазницах стального черепа. Дольф наклонился ниже и повторил настойчивый вопрос туда, где у людей располагались уши. Нет, он определённо не мог смириться с тем, что видел перед собой.       — Ты слышишь, детектив? Это я — Дольф… Я весь день искал тебя. Ты ведь помнишь своего тупого и бесполезного Дольфа?..       Убедившись ещё раз, что искусственная голова даже не шевельнулось, Купер почувствовал, как непередаваемый могильный ужас захлёстывает изнутри. Многотонные ледяные волны давили его дрожащее тело, голос сорвался на едва различимый рык перепуганного животного.       — Ник! Ник! — продолжал звать парень, от отчаяния забывая, где находится. — Ник. Ни-и-ик!.. Я здесь. Пожалуйста, скажи, что ты слышишь меня…       Он ощущал, как горячие, сдерживаемые со вчера слёзы градом полились по его щекам, срываясь вниз, на серебристый лоб синтетического черепа. Они разваливались микроскопическими капельками и оставались там, словно дождевые капли. Дольф бессильно уронил голову, прижимаясь к безответному металлу.       — Прости меня, Ник… Умоляю, прости. Я так виноват перед тобой, я во всём виноват, — в порыве хлещущих наружу эмоций, он несколько раз прикоснулся дрожащими губами к холодному черепу. — Любимый мой, глупый мой робот… Ну зачем, зачем ты пошёл сюда один? Прошу, проснись, Никки...

* * *

      Где-то позади неожиданно хлопнула входная дверь и на всё помещение раздался беспечный голос Элайзы:       — Эй, Энди Хейз, ты тут?       Дольф вздрогнул, выныривая из своего болезненного транса. Он уже успел позабыть, что находился посреди огромного бомбоубежища, полного работающих людей.       Если напарница увидит его рыдающим над синтом, вряд ли удастся найти хотя бы одно достойное оправдание. Поэтому Купер бережно вернул голову Ника на место, сжал со всей силы зубы, чтобы унять хотя бы на мгновение бессильную истерику, агрессивными рывками растёр мокрые глаза и высунулся из комнатушки:       — Тут! Ты уже отдохнула? — фальшивая улыбающаяся маска уставилась на женщину.       — Да, но не совсем, — неловко протянула Элайза, вороша пальцами собственные волосы. — Тут это… В общем, посидишь пока ещё один? Меня с братом к Блайту в кабинет вызывают, не знаю, на сколько затянется. Он опять что-то натворил.       — Без проблем, — выдавливать из себя бодрый тон было невыносимо сложно, но Дольф старался изо всех сил.       — Короче, рыжик, я что забыла сказать, — откашлявшись, Дженкинс продолжила пояснение. — Если какая-то из этих штук вдруг зашевелится, то на стеллаже лежит пушка. Стреляй в голову и даже не думай. Главное тут, типа, твоя безопасность.       — Хорошо! — воскликнул Купер, показал большой палец вверх и втянулся обратно на склад.       Его напарница убежала. Он вернулся к распластанному синту и застыл над ним, положив ладонь на стальную грудную клетку, наполненную крепко сбитыми вместе механическими системами. Улыбка моментально превратилась в гримасу страдания. Однако, в голове теперь, как рой над болотом, крутились слова Дженкинс.       А что, если Ник ещё не мёртв? А что, если он может зашевелиться, вдруг его электронные платы не сгорели до конца в электроловушке?.. Конечно, Дольф понимал, что пытается ухватиться за бесплотный фантом, как утопающий за соломинку, но… Ведь был хотя бы один шанс из тысячи?       Если был, значит его ни в коем случае нельзя упустить.       — Ник, подожди немного, я что-нибудь придумаю, — взмолился парень, виновато обнимая холодный скелет. — Я вытащу тебя отсюда, слышишь? Мы убежим от них и найдём кого-то, кто умеет чинить таких, как ты. Д-да, именно это мы и сделаем!..       В порыве внезапной жажды действий он вскочил на ноги, чуть не упав обратно на синтов, так как сапоги цеплялись об их торчащие конечности. Вылетел в мастерскую, импульсивно схватил шляпу и тренч, свернул рулоном, чтобы запихнуть себе в сумку. Оставлять этим людям бесценные символы личности Валентайна он не намеревался ни за какие коврижки. Затем Купер кинулся к коробке с содранной кожей и вывалил трясущимися руками на пол целый ворох полимерных кусков.       Определить, где чьи, оказалось крайне затруднительно, но он попытался откопать самые старые и дряхло выглядящие. Несколько посеревших, испещрённых царапинами фрагментов попалось среди других, правда, они оказались очень незначительными и рваными.       Дольф не мог больше тратить столько бесценного времени и с психу перевернул коробку, вываливая абсолютно всё, что в ней было! К его одновременным ужасу и счастью, на дне нашлась грязная, немного обугленная у краёв маска, в которой узнавалось такое родное и привычное лицо детектива. Ему явно досталось, потому что кожа вокруг левого глаза была оторвана, в щеке зияла дырка, но, всё же, знакомые черты угадывались и в таком состоянии. Не веря своей находке, Купер обнял эту маску, словно впитывая её тепло в себя, после чего решительно сунул в сумку к тренчу и шляпе. Задумываться о том, насколько жутким со стороны выглядело происходящее, лучше не стоило.       В спешке решив, что остальное уже не так важно, он забежал обратно в кладовку и, крепко обхватив синта руками, попытался поднять с пола. Стальной каркас был невероятно тяжёлым и громоздким — Дольф начал заваливаться с ним назад, врезаясь спиной в стену комнатки.       — Нет уж, Никки, не в этот раз, — раздался крайне нездоровый смешок сквозь текущие из-под очков слёзы, и парень мелкими шажками выволок мотыляющееся туловище синта наружу. — А ты тяжелющий, просто как кусок свинца…       На глаза попался узкий длинный столик на колёсиках, стоявший в углу у стены. Купер приволок тело Ника к нему и пнул по ножкам, чтобы все стоявшие коробки попадали вниз, рассыпаясь ворохом мелких блестящих деталей. Повозившись, пытаясь водрузить робота на столешницу, он остановился перевести дыхание. Все мышцы горели, сердце по-прежнему колотилось в темпе отбойного молотка, до боли врезаясь в грудную клетку, но теперь Дольф заразился маленькой призрачной надеждой, что Ника из убежища всё же удастся вытащить.       Да, родившийся в предприимчивой голове план казался тотальным идиотизмом. Да, он не знал, сумеет ли минуть даже первый зал, не расстрелянный охраной на бегу. Да, Валентайн вряд ли очнётся когда-либо, несмотря на все глупые идеи. Спасти могло лишь чудо, лишь невероятное нечеловеческое везение, полагаться на которое не стал бы ни один адекватный человек в этом грёбаном мире.       Но Дольф сейчас был настолько неадекватен и одурманен происходящим кошмаром, что плюнул под ноги, решительно положил руки у изголовья импровизированных носилок и, мотнув зелёной взлохмаченной головой, выбил, словно тараном, углом стола дверь из помещения.       В его глазах пылало чистое безумие. Ник бы никогда в жизни не одобрил этот долбанутый самоубийственный план…       Но, увы, теперь Ник ничего не решал. Поэтому никто не помешал Дольфу выкатиться в коридор, чтобы, лавируя между раскиданных ящиков и ограждений, ломануться вперёд ва-банк.