Невозможное

      Смерть. Как часто Дилюк с ней сталкивался?       Да, Дилюк убивал. Один точный удар — и вот его противник бездыханен на земле. Ещё не успевший охладеть, он уже исчез для Дилюка, для него эта смерть была быстра и мимолетна, как лёгкое дуновение ветра.       Смерть неизвестной из Фатуи была иной. Он не прилагал к этому своих рук. Он нашел её уже холодной, но ещё живой, но при этом такую непохожую на нечто живое. До каких пор вообще нужно считать человека живым? Там где заканчивается последняя разумная мысль, или последний вздох с ударом сердца? Или жизнь обрывается уже с ударом клинка?       Крепус Рагнвиндр умирал медленно. Его судьба была предрешена, и ничто бы уже не спасло его, но смерть всё никак не приходила окончательно. Он был мёртвым, но всё ещё живым. Так где же та самая граница?       В детстве Дилюк думал что граница смерти там, где она уже неизбежно случилась.       В день восемнадцатилетия его мнение изменилось — граница пролегает там, где приходит осознание что смерть неизбежно случится.       Конечно он не забывал об отце. Порой образ становился менее чётким, но Дилюк продолжал слышать его голос в своей голове. Это был голос наставлений, голос напоминания об идеале к которому нужно стремиться. Дилюк помнил отца, но изо всех сил пытался абстрагироваться от воспоминаний об его смерти.       Умирающая девушка сыграла для него триггером. Стоило ему опуститься на колени рядом с ней, и он уже ничего не мог с собой поделать. Он оцепенел и утонул в самом себе. Взгляд был направлен в пустоту, и в этой пустоте он видел размытый силуэт умирающего отца. Когда Крепус умирал, он не нашёл в себе силы взять его за руку.       Он потерял счёт времени и плохо помнил как попал в штаб рыцарей. Он не запомнил как его пытались чуть ли не оторвать от тела, так крепко сжались его пальцы на чужом запястье. Он не помнил, как отвечал на вопросы Джинн, помнил лишь то, что вопросы были. Весь диалог прошёл будто в густом тумане. Наконец его отпустили.       Как-то вернувшись на винокурню, этот отрезок он тоже не помнил, Дилюк долгое время провёл в ванной, в попытке отмыть свою руку от несуществующего холодного следа девушки. Кожа к коже. Как же давно Дилюк не чувствовал подобных прикосновений своими руками. Очень давно. Какой же холодной была её кожа. И насколько холодными были его собственные руки. Насколько он холоден в целом. Холоден и одинок.       Дилюк никогда не был особо общительным человеком. И если бы кто-то назвал Дилюка одиноким, он бы ответил что не стыдится своего одиночества. Одиночество было удобно, сам себя ты никогда не обманешь и не предашь. Но доверие. На самом деле не было ничего приятнее чем вновь довериться кому-то. Объединение с путешественником и Паймон напомнило ему о былых временах, когда можно было положиться на кого-то ближнего. Кого-то.       Ныне ближе всего к Дилюку была Аделинда. Бывшая в прошлом его няней, а позднее переквалифицировавшись в служанку при винокурне, она знала о нëм если не всё, то очень многое. Не так давно она пополнила пока малочисленный список людей знающих о его личности полуночного героя, что одновременно облегчило Дилюку жизнь, но при этом и напомнило, что чем больше людей знает, тем выше вероятность его раскрытия. Но Аделинде он доверял. Доверял, но всё равно между ними было определённое расстояние.       Сидя на краю ванны, Дилюк крепко обнял самого себя руками. Его трясло. Прикоснувшись к смертельному холоду, он внезапно вспомнил о голоде к живому теплу. Мало кто знал, но в прошлом он был невероятно тактильным. Прикосновения, объятия — он скрывал, но безумно скучал по этому виду выражения эмоциональной привязанности, но и разделить подобные моменты больше было не с кем. Впрочем, он и не пытался идти на контакт. Прошлое будто связало ему руки, надело на них перчатки, и тихо сказало — оно того не стоит.       Не сказать что у Дилюка совсем ни с кем не было физического контакта. Как там его назвал Кэйа? Полуночный любовник? У него действительно были случайные сексуальные связи, но это было скорее необходимостью, они не имели в себе эмоциональной составляющей, и с последней подобной встречи прошло уже больше года. И Кэйа допустил ещё одну ошибку сильно разнящуюся с реальностью — Дилюк никогда не был с женщинами. Во время таких контактов он не снимал перчаток. Это каждый раз вызывало вопросы или даже смех, но Дилюк тут же сводил их на нет, напоминая о целях встречи. Сразу после на душе было ужасно паршиво, но момент пика того стоил. Дилюк уходил не говоря ни слова.       Зажмурившись в самообъятии, Дилюк принял решение что ему нужно поспать. Утро вечера мудренее, ему обязано полегчать. Главное заснуть.       Добравшись до своей комнаты, в ночной темноте он не глядя сбросил с себя одежду, она осталась где-то на полу, и наконец залез под спасительное одеяло. Как дети ныряют под одеяло с головой, прячась от воображаемых монстров, Дилюк попытался спрятаться от своих проблем. У него получилось. Он быстро провалился в сон. ***       Дилюк лежал в постели с открытыми глазами, смотря куда-то, где должен был находиться потолок. Сколько он проспал? Который сейчас час? Шторы на окнах были наглухо закрыты, и не пропускали в комнату даже намёка на свет. Дилюк приподнял голову и посмотрел в сторону двери. Видневшаяся во тьме яркая полоска говорила как минимум о том, что ночь осталась позади.       Он откинулся обратно на подушки. Мысли возвращались в относительный порядок, разве что гудела голова, состояние напоминало похмелье. Он будто вовсе и не спал. Дилюк потёр пальцами виски. В голову постепенно начали приходить воспоминания о прошедшей ночи. Стыдиться было нечего, все порой сталкиваются со слабостью, но у Дилюка была установка — права на слабость он не имел. Тем более сейчас. Поэтому он корил себя. Внутренний голос корил его.       Если бы он был в ту ночь на посту, возможно было бы избежать этого убийства? Стоило ли вообще приходить к Кэйе?       Дилюк так бы и лежал в кромешной тьме погружённый в мысли, как дверь в его комнату распахнулась. На пороге возвышалась Аделинда, конечно, кто бы ещё посмел войти к нему без стука. Она удивленным взглядом окинула комнату.       — У вас тут был ураган?       Лёгким шагом она переступила через валяющуюся на полу одежду, направляясь к окну. Дилюк хотел её остановить, но не успел. Резким движением Аделинда распахнула шторы. Комнату наполнило ярким солнечным светом.       — Вставайте, господин Дилюк, вас ждут великие дела!       Жмурясь, Дилюк пробурчал ей в ответ что-то невнятное.       Аделинда подошла к кровати и склонилась над ним.       — Уже двенадцать дня, а вы всë ещё в постели. Вы случаем не заболели?       Она коснулась его лба. Дилюк мотнул головой сбрасывая её руку.       — Аделинда, прекрати, была тяжёлая ночь, и мне уже двадцать два, а не восемь.       — А мне тридцать два.       — Не такая уж большая разница.       — Может и так, но для меня вы всё тот же ребёнок. И какой-бы не была тяжёлой ночь, вы бы в жизни не раскидали так свою одежду. Что-то случилось?       Дилюку не хотелось рассказывать о ночных событиях Аделинде, но рано или поздно до неё всё равно бы дошли новости, так что он ответил кратко:       — Ночью в городе убили девушку, она была из Фатуи. Я обнаружил тело.       Аделинда тут же помрачнела.       — Уже и до убийств дошло.       Она посмотрела на Дилюка, будто желая что-то спросить, но завидя его бледное лицо передумала.       — Чуть не забыла зачем изначально пришла. Вам письма.       Дилюк решил попытаться разрядить атмосферу.       — Опять клятвы искренней любви?       Порой вечерами, если у обоих появлялось свободное время, они могли сидеть у камина разбирая письма бесконечных поклонниц Дилюка. Что-то казалось забавным, а что-то действительно жутким. Девушек было даже немного жалко, столько стараний, но чтобы они не делали, Дилюк бы никогда не ответил ни одной из них взаимностью.       Попытка Дилюка оказалась успешной, и Аделинда улыбнулась.       — В этот раз вы не угадали.       На письменный стол у окна шлёпнулись два письма.       — Одно из Ордо Фавониус, от действующего Магистра. Второе анонимное.       Анонимное?       — Хорошо, спасибо Аделинда.       — Завтрак давно остыл, не задерживайтесь ещё больше.       — Буду через двадцать минут.       — Ловлю вас на слове.       Аделинда ушла.       Дилюк ещё несколько раз моргнул, и протерев глаза откинул в сторону одеяло. Его интересовали письма. Первое было действительно от Джинн. Она просила ещё раз зайти в Орден для какого-то разговора.       Второе письмо было в мятом конверте. Имени отправителя написано не было, лишь указано отстрым угловатым почерком: Дилюк Рагнвиндр, винокурня Рассвет. Отрезав край, Дилюк выудил сложенное пополам письмо.             Дилюку Рагнвиндру, или же полуночному герою.       Дилюк тут же напрягся. Полуночному герою. Отправителю известна его личность.             Изъявляю заинтересованность в диалоге. От этого зависит судьба города. И не только.       Фраза "и не только" судя по состоянию чернил, была дописана позже, и уже почерком помягче.       Жду в полночь, возле статуи архонта.       Внизу письма так же не было подписи отправителя.       Дилюк перечитал строки ещё несколько раз, внимательно изучая каждое слово. Пером сильно давили на бумагу, от чего некоторые буквы были скорее выцарапаны. Письмо писали в спешке, с явной подавленной агрессией. Тот кто его написал знал что Дилюк является полуночным героем. Интересно было и то, что "архонта" было написано с маленькой буквы. Могло ли это быть письмо от ночного убийцы? Гадать особого смысла не было, Дилюк уже мысленно принял анонимное приглашение, и в полночь у статуи Архонта он в любом случае всё разузнает.       И не только.       Дилюк хмыкнул. Судьба чего-то еще. Или кого-то?       С этой мыслью он принялся убирать тот бардак, что устроил ночью. ***       Через двадцать минут, как он и обещал Аделинде, Дилюк спустился на первый этаж винокурни.       Аделинда сидела за столом, держа в одной руке чашку, а во второй бумагу, вероятнее всего ей тоже пришло какое-то письмо. Обычно они завтракали вместе, просто в этот раз завтрак Дилюка был действительно поздним.       Он быстро покончил с уже остывшей едой, и Аделинда налила ему чаю, заодно немного подлив и в свою чашку. Она махнула письмом в своих руках.       — Последние новости города. Как раз об убийстве. Удивительно что ни слова о вас, видимо рыцари смогли сдержать эту информацию.       — Уже хорошая новость. Что-то ещё?       — Здесь всё довольно сухо, скорее констатация факта смерти. Ну, она всё же была Фатуи, а местным до них дела особо нет. Тут больше ярких слов о том что рыцари со своей работой не справляются. Бедная Джинн.       Аделинда задумчиво отложила письмо в сторону, и сделала глоток из чашки.       — Вы обнаружили тело пока были в дозоре?       — Нет, эту ночь я пропустил. К чему вопрос?       — Я спросила к тому, как вы объяснили рыцарям почему именно вы обнаружили тело?       — С этим проблем не возникло. Я как раз шёл из Ордена.       — Из Ордена? Ночью?       — Я был у него.       Чашка в руках Аделинды дрогнула. О ком речь она поняла сразу. Дилюк знал что Аделинда хочет чтобы он навестил Кэйу. Может она и не говорила ему об этом напрямую, но весь прошедший месяц ей хватало одного взгляда, чтобы изложить все свои мысли. Но Дилюк всë равно упрямился до последнего.       — Неужели вы всё же прислушались к голосу разума?       — Голос разума говорил мне о противоположном.       Аделинда немного улыбнулась.       — Значит это был голос вашего сердца.       Дилюк не стал ей ничего отвечать. Они какое-то время пили чай в тишине.       — И как он там?       Исхудавший вид, пустой взгляд, грань отчаяния.       — Неплохо. Если так можно сказать о том, кто сидит в тюрьме.       Аделинда тревожно вздохнула.       — Жаль что вы меня не предупредили. Я бы ему что-нибудь передала.       — Это было спонтанным решением.       — Значит в следующий раз обязательно предупредите.       Дилюк хотел бы сказать что никакого следующего раза не будет, но соврал бы, как минимум ещё одна встреча с Кэей у них точно состоится, надо обсудить вопрос накидки. Да и произошедшее убийство не стоит упускать из внимания. Он посмотрел на Аделинду. Она была примером позитивного человека, взглянув на которого никогда не скажешь что его что-то гложет. Но Дилюк прекрасно её знал, и знал что она разделяет сторону тех кто не верит в предательство. Впрочем, ожидать иного было бы странно, Кэйа был для Аделинды всё равно что сыном. Они оба были ей как сыновья.       — Хорошо. Я обязательно скажу перед тем как пойду вновь.       Аделинда ему кивнула. ***       Меньше чем через час после завтрака, Дилюк уже был возле Ордена. Чего он точно не ожидал, так это представшей перед ним картины.       У здания стояли двое, с развëрнутым полотном ткани, видимо бывшей простынёй, на которой чёрной краской было изображено что-то похожее на маску в центре кривого круга, они выкрикивали лозунги, по которым Дилюк сразу догадался, нарисованный круг был попыткой изобразить полную луну.       — Долой рыцарей! Нас защитит полуночный герой!       Смотря на них Дилюк испытал лишь чувство стыда, настолько нелепо выглядел этот акт протеста. И за этих идиотов он выходит бороться по ночам? А как иначе можно назвать людей, уверенных что один человек способен всех спасти?       — Орден давно устарел, пора менять устаревшие уставы, пусть Полуночный герой возьмёт в руки бразды правления!       Кроме этих двух в забастовке никто не участвовал, лишь несколько зевак с осторожностью глазели на них со стороны.       Впрочем, стыдно было не только за тех двоих. Стоящие у лестницы рыцари не принимали попыток прогнать протестантов и жмурились на припекающем солнышке. Лишь подошедший Дилюк заставил их выйти из состояния полудрёмы.       Он показал им письмо с печатью Магистра, и его пропустили внутрь. Шум протестующих голосов превратился в неразличимый сквозь дверь гул. Дилюк остановился и невольно посмотрел в сторону двери ведущей в подземную тюрьму, и немного поколебавшись, уже уверенным шагом направился к кабинету Джинн.       Джинн сидела за переговорным столом, Дилюк едва разглядел её за кипой бумаг, полностью заваливших всю поверхность. На некоторых из них он сразу приметил печать Фатуи. Конечно, они были здесь, всё же убили одну из их сторонников.       — Вот и ты. — Джинн заметила Дилюка и устало ему кивнула. Снова не спала всю ночь.       — Джинн, я бы сразу хотел извиниться.       — Нет, не стоит, забудь, тебе не за что извиняться. Твоей вины здесь точно нет. Будь на месте патрульные..       Джинн положила голову на руки.       — Если бы я только могла разорваться и контролировать сразу всех. Или хотя бы никогда не спать.       Дилюк хотел бы ответить ей тем же, что она не виновата. Но он не хотел ей лгать. Да, контролировать всё невозможно, но она Магистр, и её долгом было заставить рыцарей выйти в ночной патруль. Он решил хотя бы временно опустить эту тему.       — Я так понимаю, с Фатуи прошли нелёгкие переговоры?       — Да, больше шести часов проговорили. Повезло, что они не выдвинули никаких санкций.       — Что? Фатуи, и не выдвинули санкции?       — Да, я тоже этому удивилась. Ещё одна причина для беспокойства, учитывая что изначально они планировали предъявить какой-то ультиматум. Переговоры шли довольно жёстко, эта девушка была какой-то значимой фигурой.       — Что-то заставило их изменить мнение?       — Да, причём очень внезапно. Во время перерыва им передали информацию, и дальнейшие переговоры сразу изменили курс. К тому же, прежде они заявляли что пропало ещё двое из их рядов, но после перерыва оказалось что они уже благополучно нашлись. Весь наш диалог свëлся к тому, что Фатуи сами во всëм разберутся, а нам не нужно об этом беспокоиться.       — Они попросту замяли дело.       — Да, именно так.       — А что.. — Дилюк замялся. — С ней?       — Ты о погибшей девушке? Её должны были подробно изучить Альбедо и Сахароза, но они успели лишь кратко взглянуть. Фатуи отобрали тело как только узнали о происшествии.       Джинн сложила руки на груди.       — Удар нанесли кинжалом, причём идеально заточенным. Надрез хирургической точности. Можешь спросить лично Альбедо, но вряд ли он расскажет больше, я дословно передала то что он высказал. И мы думаем что это убийство не случайно, его планировали.       — Тогда зачем совершать убийство на таком видном месте? И даже не пытаться избавиться от тела? Или ты хочешь сказать..       — Да, мы думаем убийство совершено чтобы от чего-то нас отвлечь. Но всë ещё не понятна такая двойная реакция Фатуи. Если это их рук дело, зачем убивать кого-то из своих? Да и если это планировалось, они бы не поменяли стратегию посреди переговоров.       Джинн взяла в руки одну из бумаг со стола.       — Ах да, чуть не забыла, они ещё спросили, не было ли возле тела чего-то похожего на глаз Бога. Это изначально и волновало их больше всего. Мы ничего не находили, но может быть ты что-то видел?       Что-то, похожее на глаз Бога. Иного варианта быть просто не могло. У погибшей девушки был глаз порчи, и тот кто на неë напал, забрал его с собой.       — Дилюк?       — Извини, задумался. Нет, ничего подобного я не видел.       Джинн смотрела на него с волнением, и еë опасения были понятны, учитывая состояние Дилюка прошедшей ночью.       — Кхм, ладно, я позвала тебя чтобы рассказать о переговорах, так как думала что ты в любом случае придёшь разузнать, но у меня есть ещё вопрос. Как давно ты видел Венти?       — Последний раз был точно ещё до задержания Кэйи.       Джинн тяжело вздохнула.       — Это плохо.       — Ну, а чего ты ожидала от нашего Архонта. Наверняка ушёл в очередную безвременную спячку.       — Я не надеялась на его помощь, лишь хотела попросить у него совета. Всё же он знал Венессу. Тяжело это признать, но я не справляюсь со своим долгом, и..       С улицы внезапно раздались крики протестующих, видимо с площади перед Орденом они перенеслись на место непосредственно близкое к кабину Действующего Магистра.       — Рыцарский орден давно устарел! Нам нужен полуночный герой!       Джинн захлопнула открытое прежде окно и сдвинула шторы. Голоса больше не доносились.       — О, Венесса, видела бы ты что я допустила...       Она произнесла это шёпотом, но Дилюк прекрасно её услышал. Стыд. Джинн тоже его испытывала. Но совсем по иной причине чем прежде Дилюк. Как ни в чём не бывало она обернулась к нему, и продолжила:       — Дело далеко не только в Ордене. Ты возможно не заметил, но я больше не ношу глаз Бога.       Дилюк действительно не заметил.       —Почему?       Джинн подошла к своему столу, и выдвинула один из ящиков. Пространство вокруг озарилось мерцающим бирюзовым светом. Вытянутой рукой Джинн осторожно выложила свой глаз Бога на стол.       — Вот почему.       Глаз Бога мерцал, нет, неистово горел, символ анемо будто бился о прозрачные стенки в попытке выскочить наружу, настолько его качало из стороны в сторону и как трепетали его ветряные крылья. Внутри словно бушевал ураган, а яркое сияние было лишь отголоском разгулявшейся анемо стихии. Казалось, что глаз Бога даже немного вибрирует, и вот-вот даст трещину.       — Это основная причина по которой я так хотела поговорить с Барбато.. с Венти. Лиза считает что это связано с моей личной постоянной тревогой, но я так не думаю. Обычно он загорался когда кто-то находился в опасности, но никогда настолько сильно и надолго. Он так мерцает с тех пор как задержали Кэйу, и с каждым днём лишь сильнее. Чувство будто в опасности... Все? И не только со мной происходят странные вещи.       Дилюк совершенно не знал что на это сказать. Пока он смотрел на вышедший из себя Глаз Бога, чувство тревоги передалось и ему.       — Так, ты сказала что не только с тобой?       — Да, ты возможно слышал о Моне?       Мона. Астролог. Конечно, Дилюк слышал о ней и её предсказаниях, к чему относился абсолютно скептически.       — Допустим.       — Не совсем понимаю как именно работают еë предсказания, и как она вообще предсказывает, но сегодня она рассказала что больше предсказывать не может, и то что она предсказывала прежде, не сбывается.       — Кто бы мог подумать.       — Дилюк, прошу, отнесись к этому серьёзно, ты просто не видел что именно с ней происходит. Мона сейчас как раз в библиотеке, они с Лизой пытаются в чём-то разобраться.       — Тогда возможно мне стоит увидеть? ***       Когда Джинн и Дилюк вошли в библиотеку, Лиза и Мона стояли возле одного из столов внизу, глядя на огромное "нечто" покрытое тканью, на этом самом столе стоящее. Они что-то бурно обсуждали.       — Мона, Лиза! Я привела господина Дилюка. Он тоже хочет понять в чём дело.       Дилюк поочередно поздоровался с обеими девушками, они ответили ему тем же.       — Джинн сказала что у вас какие-то трудности с предсказаниями.       Дилюк сразу перешёл к основной цели посещения библиотеки — Моне. Девушка кивнула.       — Да, но на словах описать трудно, мне проще показать.       Посмотрев на Дилюка, Мона подняла руки, и описала ими в воздухе окружность. Перед ней возник парящий водяной круг, синее кольцо, которое в следующее мгновение наполнилось мерцанием звёзд. На секунду Дилюку показалось что звёзды выстроились в фигуру совы, а по краям стали проявляться символы, но водяной круг вдруг громко лопнул, и окатил астролога синими брызгами. Звёзды исчезли.       Мона фыркнула и отряхнулась от воды.       — И это происходит каждый раз. Что-то будто не позволяет предсказывать.       — Я видел там.. Сову?       — Да, это было ваше созвездие. Раньше по положению и движению звёзд я могла бы многое о вас сказать, но теперь.. На мне словно какое-то проклятие! Не удивлюсь если это всё козни старухи против меня.       Лиза тихонько кашлянула.       — Мы решили проверить, действительно ли дело в Моне и её глазе Бога, или почему-то стало невозможно делать предсказания в принципе. Заодно нам интересна дальнейшая судьба Мондштадта.       — Да! Пусть мне не доступен привычный способ предсказаний, мы можем попробовать воспользоваться старым методом. Лиза?       Библиотекарь кивнула, и резким движением убрала ткань с "нечто" на столе. В воздухе закружились мелкие пылинки. "Нечто" оказалось огромной чашей с горой ароматно пахнущих трав на дне. Дилюк приподнял бровь.       — Итак, и чем же нам в этом поможет эта гигантская миска?       — Никакая это не миска, а чаша для предсказаний.       Мона взмахнула рукой, и рядом с ней в воздухе материализовалась магическая книга.       — Принцип работы прост — в чаше с травами зажигается пламя, травы сгорают, а затем кидается специальный песок, от чего пламя должно поменять цвет. В зависимости от цвета и определяется ближайшее будущее.       — Как Мона и сказала, просто, быстро, а главное всегда работает. — Лиза с лёгкой улыбкой откинула в сторону ткань из своих рук.       — Не поможете? — Мона кивнула в сторону чаши обращаясь к Дилюку.       Он сосредоточился на лежащих в чаше травах, и вскоре они загорелись ярким пламенем.       — Благодарю.       За краткое мгновение травы с треском полностью сгорели, но пламя продолжило танцевать в чаше предсказаний, будто существуя само по себе. Мона открыла лежащий рядом мешочек, зачерпнула в ладонь немного песка, и с гордым видом что-то прошептав, кинула его в чашу.       Огонь зашипел, заискрился оранжевыми звёздами, меняя форму и раскачиваясь из стороны в сторону, казалось что в комнате исчез всякий свет, кроме того что исходил от реакции в чаше. Внезапно пламя выросло практически до потолка, пространство вокруг обдало жаром, воздух накалился.       По спине Дилюка пробежали непроизвольные мурашки, он сделал шаг назад. Джинн тоже не смогла сдержаться на месте, и лишь Мона и Лиза спокойно, даже заворожённо наблюдали за происходящим.       "Лиза не переживает за свои книги?"       Активное горение продолжалось почти минуту, и огонь так же внезапно вернулся в исходную форму. Буквально в исходную, ведь и цвет был всë тот же.       С недоумением все четверо что находились в библиотеке ещё какое-то время наблюдали за творящимся в миске. Первым голос подал Дилюк:       — Вы же говорили что огонь поменяет цвет.       — Да. — ответила далеко не сразу Мона       — Но он не поменялся.       — Да. — в этот раз ответила Лиза.       — И что это значит? — тихо спросила Джинн.       Мона нахмурилась.       — Я не знаю... Ничего не значит... Он обязан был поменяться.       — Может вы допустили какую-то ошибку?       — Я сделала всë абсолютно правильно!       Замечание Дилюка её явно задело, и поджав губы, Мона достала ещё песка из мешочка, и снова что-то произнеся, кинула его в пламя.       И вновь ничего не изменилось, даже огонь не заискрился, пламя осталось таким же ровным.       Мона судорожно зашелестела страницами парящей рядом книги. Еë взгляд бегал от строчки к строчке и становился лишь мрачнее. Пролистав таким образом книгу раз десять, она резко махнула рукой, гримуар захлопнулась, а огонь в чаше потушил появившийся в воздухе водяной столб.       — Проклятая старуха! Наверняка какие-то еë козни. У неё-то всё всегда прекрасно получалось. Неужели специально обманула?       Далее из уст Моны посыпались уже неразборчивые проклятия, Дилюк смог расслышать что-то про нехватку средств к существованию.       Лиза прикрыла рот рукой, видимо сдерживая смех, а хранившая молчание Джинн тихо кашлянула. Мона тут же вернулась в норму.       — Значит, ничего?       — Да, к сожалению, видимо дело действительно не только во мне.       С лица Моны пропал гнев, теперь на нëм читались лишь печаль и разочарование.       — Пусть ничего не вышло, благодарю за твои старания. Думаю, ты можешь идти.       Мона кивнула, и направилась к лестнице, но уже на первой ступеньке обернулась к Джинн.       — А что на счёт?..       — Ах, да, точно. Ты можешь и дальше обедать в рыцарской столовой, я всех предупредила.       Ещё раз кивнув, с благодарной улыбкой Мона взмахнула руками, и исчезла в снопе водяных искр.       — Обедать в рыцарской столовой?       — Ей едва хватает на выплату аренды за жильё, и она часто голодает. Я уже не раз предлагала ей финансовую помощь Ордена, но она отказывалась.       — Она слишком горда чтобы брать деньги. Пытается что-то доказать, правда непонятно, самой себе или своей наставнице. — Лиза вздохнула.       — Тогда Кэйе и пришла идея со столовой, и вот, это сработало.       Кэйа. Ну конечно. Без него похоже ничего не может обойтись.       — Что ж, надеюсь, она больше не будет голодать.       Дилюк посмотрел в пустую чашу в которой недавно ещё горел огонь.       — То что пламя не поменяло цвет действительно очень странно, такого никогда не происходило. И мне это определённо не нравится. Я напишу об этом в Сумеру, а пока.. Нам всем стоит быть начеку. — из голоса Лизы пропали привычные лениво-тягучие ноты, она была очень серьёзна.       — О чём я тебе и говорила. То что творится с моим глазом Бога, убийство, Мона, теперь и произошедшее сейчас. Это не простые совпадения. Что-то грядёт.       Дилюк поочередно посмотрел на Лизу и Джинн. Он так и не рассказал об улике связанной с делом Кэйи, но стоило ли говорить об этом вообще? Насколько учитывая ситуацию это будет сейчас вовремя? Или этим он только раздует пожар, который и так практически невозможно потушить?       — Джинн. Ты должна серьёзно заняться Орденом. Тебе стоит стать суровее, вернуть патрули, призвать к дисциплине. Знаю, из-за случившегося стало вдвое больше проблем, а рыцарей вдвое меньше, к тому же ты всё ещё занята делом Кэйи.       — Дилюк, я..       — Позволь мне договорить. Забудь о Кэйе, о Глазе Бога, Фатуи, Моне, и наконец займись Орденом. Покажи рыцарям и всем окружающим что важнее всего для тебя благополучие Мондштадта. Помни о Венессе. Она бы не позволила случится подобному с городом. Если сможешь удержать город, вернуть доверие местных к Ордену, ты поможешь всем. Возможно и твой глаз Бога мерцает именно по этой причине, все в опасности, потому что Орден держится на волоске? К тому же помнишь, о чём мы с тобой говорили в кабинете? Это убийство, оно совершено чтобы от чего-то всех отвлечь. Так может действительно не стоит на него отвлекаться?       Он не собирался этого говорить, но в итоге всё же добавил:       — Дело Кэйи я полностью возьму на себя. Если ты позволишь.       Джинн посмотрела на него глазами, полными неверия.       — Хорошо. Считай, что я дала тебе официальное разрешение. И насчёт твоих слов. Думаю ты прав. Смогу вернуть порядок, и в остальном будет куда проще разобраться.       Дилюк перевёл взгляд на Лизу.       — А ты следи, чтобы она нормально отдыхала.       Лиза хохотнула.       — Какой приказной тон! Поверь, и так каждый день этим активно занимаюсь, но ещё бы она меня слушала.       Ещё перекинувшись с девушками парой слов, Дилюк покинул библиотеку. В его планах было вернуться на винокурню, хорошенько подготовиться и..              Его внезапно окликнули.       — Господин Дилюк!       — Мона?       Она выглядела немного запыхавшейся.       — Как же отвратительно не знать заранее где кто-то будет... Кхм-кхм, неважно.       Мона поправила сбившуюся набекрень шляпу.       — Почему-то мне кажется, что я обязана вам это сказать. Мои предыдущие предсказания не сбываются, а новых просто нет, и не думаю что причина в моём Глазе Бога, или старухе, в плане, моей наставнице. Мне кажется, дело в будущем, прежде оно было предрешено, но теперь почему-то стало меняться, поэтому мы и не можем ничего разглядеть. Словно, сейчас происходит что-то.. Невозможное?       Невозможное.       Невольно Дилюк вновь посмотрел в сторону двери, ведущей в подземную тюрьму. Теперь дело Кэйи полностью в его руках, оставалось лишь ответить на вопрос чего именно он хотел бы добиться.       — Спасибо, Мона.       Дилюк мало понял из её слов, но почему-то был ей благодарен. А что он будет делать с Кэей, он решит после встречи с анонимом из письма. Всё же, стоит делать всё по порядку. ***       Ровно в полночь, как и просил аноним, Дилюк уже был на площади. Он затаился в тени одной из колонн арочной галереи, замерев в ожидании. Простояв так некоторое время, он захотел свериться с карманными часами, но потянувшись за ними, вспомнил что оставил часы Кэйе. "Надеюсь, это хоть пользу принесло."       На секунду Дилюку показалось, что его обдало дуновением ветра, и он услышал как где-то совсем рядом прошелестела ткань. Всё тело напряглось, Дилюк был готов выхватить оружие. Над головой раздался громкий стук по черепице, кто-то резко оттолкнулся каблуками от крыши галереи.       С глухим ударом на площадь приземлилась Розария. Она поправила венец на голове и выпрямилась в полный рост.       — Ну хорош прятаться, я тебя видела.       Дилюк медленно вышел из своего укрытия.              Розария оглядела его и цокнула языком.       — А маску зачем надел? Я же прямым текстом написала, я в курсе что ты полуночный герой.       Маску с лица он снимать не стал.       — Ну, твоё дело, хотя мне кажется без неё в разы удобнее.       — Как ты узнала?       — О том что ты и есть полуночный герой? Я же сестра в церкви, а нам все ответы нашёптывает Анемо Архонт. Главное верить и уметь внимательно слушать дуновения ветра.       Дилюк посмотрел на неё с непониманием. Розария вздохнула.       — Тц, я же не серьёзно. Просто несколько раз заметила тебя ночью. Маскировка у тебя так себе, ты бы хоть волосы прятал, такую шевелюру ни с кем не спутаешь.       — Церковная сестра гуляет по городу ночами? Молитесь под звёздами?       — Почти угадал. Отпускаю некоторым людям их грехи. Кому-то хватает исповедаться, но некоторым помогает только если особенно хорошо треснуть. Разве я могу оставить их без помощи?       Порой полуночному герою причисляли подвиги, которых Дилюк не совершал. Это сбивало с толку, но означало лишь одно, под ночным Мондштадским небом на самом деле сражалось два полуночных героя. И вот теперь Дилюк знал, кто разделял с ним эту славу. Розария. Но она позвала его явно не для того, чтобы вскрыть эту карту.       —Значит, судьба города?       — Ах да, спасибо что напомнил. Хотела обсудить ту ночь, когда Кэйу задержали. Я ведь была в тот вечер в таверне.       — Я не видел тебя.       — А вас было трудно не заметить. Один всем видом кричащий о желании привлечь внимание. Второй краснее собственных волос.       Ловким движением откуда-то из корсета Розария вынула небольшой коробок. Сигареты. Она достала одну, и сжав меж двумя пальцами, поднесла к своим губам.       — Не подсобишь?       Второй раз за день его использовали как зажигалку. Чуть закатив глаза, так чтобы Розария не заметила, Дилюк щёлкнул пальцами. Сигарета начала тлеть. Розария затянулась.       — Да благословит тебя анемо архонт, как раз курю за его здоровье. А пальцами щёлкать было необязательно, не знала что ты любитель выебнуться.       —Так проще направить пламя.       — Не ври, ты ведь ещё и глазки закатил, я заметила. О, и чуть не забыла.       Она тряхнула сигаретной пачкой.       — Я редко предлагаю.       — Спасибо, не курю.       Розария цокнула языком.       — Какой же ты скучный. Не куришь, не пьёшь. Я ведь так и завидовать начну.       Сделав ещё пару затяжек, она вернулась к отодвинутой в сторону теме:       — Я была на втором этаже, а ушла через балкон, вот ты меня и пропустил. К чему я веду, мне интересно, как по-твоему, Кэйа и вправду шпион?       Задавая этот вопрос она улыбалась, а её глаза чуть сощурились.       — В данном вопросе я занимаю нейтральную позицию. Шпион Кэйа или нет, мне нет до этого дела.       — Вот как. Интересно.       Настроение Розарии кардинально отличалось от того, с каким она писала письмо. Спокойная, даже немного веселая, совсем не та Розария что писала письмо, царапая бумагу в злости. Дилюк почуял явный подвох. И не зря.       Докурив сигарету, она убрала окурок в коробочку, и бережно положила обратно в корсет. Её движения были нарочито медленными, будто отвлекающими. Вдруг в её руке что-то блеснуло.       — Тогда какого анемо архонта ты вчера к нему попёрся?       Клинок вонзился в колонну всего в паре сантиметрах от головы Дилюка. Он не понял как она успела его кинуть, настолько резкими были теперь её движения.       Розария была в ярости. Как же быстро сменилось её настроение. Или она так хорошо скрывала?       — Ты знал.       В её руке был крепко сжат второй клинок. Дилюк от неё не отставал, его руки уже сжались вокруг рукояти меча.       — О чём ты?       — Оо, не делай вид что не понимаешь. Когда после случившегося ты почти никак не отреагировал, это уже вызвало у меня вопросы. Но вот ты спустя месяц навестил его, и у меня в голове будто пазл сложился. Этот ваш мутный конфликт, нарочитая неприязнь. Теперь мне понятна причина. Дело далеко не в смерти твоего отца.       — Не говори о том чего не знаешь.       — Я могу понять куда больше чем ты думаешь. Он рассказал тебе ещё тогда, я права? О своём предательстве.       Дилюк ничего ей не ответил, сжав меч ещё крепче, на лезвии затанцевали мелкие языки пламени. Клинки Розарии будто в ответ покрылись острым инеем. Она буквально играла с огнём, но её это не волновало.       — Я права. И именно это нас обоих и злит.       Она резко выкинула руку вперёд и указала заледеневшим клинком на Дилюка.       — Всё что сейчас происходит в городе — твоя вина.       Заявление Розарии заставило его опешить. Его вина? Какого Декарабиана она несёт?       — С чего это я вдруг виноват?       — Ты знал. Ты знал, но предпочел не сдавать его. Оставил всё как есть, не пытаясь хоть что-то сделать. И даже когда вернулся в город, ты ничего никому не рассказал, и тем самым взял на себя ответственность, считай стал соучастником. Вот только ты не справился.       Во всём что она говорила, Розария была права. И от этого Дилюк чуть ли не скрипел зубами, не то от гнева, не то от старой обиды.       — Я не собираюсь копаться в твоей душе и выпытывать почему ты не сдал его прежде, и продолжаешь делать вид перед рыцарями что для тебя предательство это тоже новость, но факт остаётся фактом, ты конкретно проебался когда решил его покрывать. Последствия уже лезут изо всех щелей. Дошло до убийства посреди города. Не спрашивал себя, что будет дальше?       Вопрос был скорее риторическим, но Дилюк всё равно ответил на него.       — Орден. Он может развалиться.       — Верно. И он уже в процессе. И ты ведь понимаешь что есть лишь один способ это остановить? Ну, их конечно два, но один куда менее болезненный для всего города.       Она убрала клинок, и внезапно достала чётки. Замкнутый ряд белых бусин, и выбивающаяся на фоне остальных одинокая чёрная.       — Если осторожно разрезать шнурок, вытащить одну бусину и завязать обратно, на систему это почти никак не повлияет. Но если сделать это резко..       Розария со всей силы дёрнула за чёрную бусину. От такого напора шнурок порвался. С цокающим звуком белые бусины разлетелись по каменной кладке площади. И лишь чёрная осталась зажата между её большим и указательным пальцами.       — Если сделать это резко, вся система рухнет.       Она разомкнула пальцы. Последнюю бусину постигла та же участь что и остальные. Но именно её падение показалось особенно громким, будто ударив в барабанные перепонки.       — Теперь попробуй собери всё обратно.       Метафора приведённая Розарией была простой и даже в чём-то красивой, но и не имела особого смысла.       — К чему вся эта театральность?       — Ты прав, ни к чему. Я просто ненавидела эти чётки. Барбара бы обиделась, если бы я их просто выкинула, а теперь у меня есть уважительная причина. Чётки упали на площади пока я, естественно, молилась, и рассыпались.       Она развела руками.       — Впрочем, чётки дело сейчас последнее. Мысль что я хочу донести — как бы мы к нему не относились, Кэйа нужен Мондштадту.       — Но чётки можно собрать и без черной бусины.       — Да. Но лишь с ней всё вернётся в первозданный вид. Понимаю, ты хочешь найти настоящего нападавшего, но правды-то это не изменит, Кэйа и впрямь шпион. Но если ты сможешь его оправдать, говоря точнее, сокрыть его главное преступление, всё вернётся в норму. Останется он после этого в Мондштадте, или навсегда покинет город, это уже выбор на его совести.       — Не просто оправдать того, кто не хочет быть оправданным.       — А ты пробовал? Конечно, есть и иной вариант, ты можешь рассказать всё что знаешь рыцарям, и его объявят предателем окончательно, без шанса на оправдание. Да, со временем всё уляжется, но Орден и весь город уже никогда не будут прежними.       Пусть Розария и убрала клинки, один всё же остался при ней — голая, острая правда, с которой Дилюк был не в силах тягаться.       — Почему ты сама его не сдашь?       — В Мондштадте я нашла мотивацию жить дальше, не обращая внимания на прошлое. Это место стало мне домом, но я не хочу влезать в ваши местные конфликты напрямую. К тому же, мне кажется что это не совсем моё дело. Этот город, Кэйа. Ты знаешь их куда дольше, будет справедливым позволить тебе и решить их судьбу. К тому же, буду честной, я слишком зла на него, чтобы помогать. Я бы не сказала что полностью ему доверяла, я чувствовала что он что-то скрывает, но в какой-то момент я искренне поверила, что смогла обрести друга.       В руках Розарии вновь появился клинок.       — Теперь мне кажется, только завижу его лицо, эта штука прилетит точно промеж глаз. И всё равно я думаю что оправдать его, куда более грамотное решение. К тому же, думаю если его попытаешься оправдать ты, в это поверит куда больше людей.        — А ты не думала что я..       Розария не дала ему договорить.        — Любишь ты его, ненавидишь, чувствуешь что-то ещё, мне плевать. Я пришла лишь затем чтобы поделиться с тобой мыслями. А выбор за тобой. Хотя, мне кажется ты уже давно его сделал.       Один рывок — и Розария скрылась из глаз. Дилюк не пытался разглядеть в какую сторону она направилась. Его взгляд направился в тёмную точку на каменной кладке. Из головы упрямо не выходили куски прошедшего диалога.             Почему ты не сдал его прежде, и продолжаешь делать вид перед рыцарями что для тебя это тоже новость.       Дилюк поднял чёрную бусину.             А вас трудно было не заметить. Один всем видом кричащий о желании привлечь к себе внимание. Другой краснее собственных волос.       Ярким бликом на тёмной поверхности отражался лунный свет.             Любишь ты его, ненавидишь...       Бусина исчезла в сжавшемся кулаке.             Значит это был голос вашего сердца.       Может, Аделинда была и права. Но сейчас в его голове главным был иной голос. Голос отца. Голос разума.       — Пусть я и оправдаю его, я сделаю это ради Мондштадта. Как и хотел бы отец.       Площадь перед статуей Анемо Архонта опустела. Лишь рассыпанные белые бусины служили напоминаем о состоявшейся здесь встрече двух полуночных героев.