Все разбежались по разным местам. Вожатая уже принялась недовольно бурчать себе под нос, но опомнилась. Видимо, вспомнила своё детство. Веселое, беззаботное, лишенное горестей детство.
— Харитон, ты чего тут один стоишь?
Хватов поднимает взгляд. Перед ним возвышается молодая женщина в самом расцвете своих сил. Она и не думала унывать в эту смену, тратя всю свою энергию на пионеров.
«Откуда она знает моё имя» — сглотнул Харитон, чувствуя, как вожатая придерживает его плечи горячими и влажными ладонями.
— Простите, э… как вас?..
Она пронзает его глубокими глазами цвета крыжовника, они были точно такого же цвета, как и у нового возлюбленного Харитона, факт существования которого парень пытался скрыть. Но подсознание подводило его, романтическое пристрастие сжирало его внутри, такое неприятное, странное, тягучее внутри чувство, которое Харитон никогда не испытывал. До этого самого момента…
Да, это прозвучит очень глупо, но Хватов никогда не влюблялся по-настоящему. Лишь делал вид, что ему кто-то нравится, чтобы не показаться полнейшим дураком в глазах его придирчивых одноклассников, уже успевших «вырасти».
— Юлия Семёновна. Чапаева. — спокойным голосом произнесла она, выпрямившись.
Харитон избавился от её крепкой хватки, наблюдая, как вожатая поворачивается к нему спиной. Её силуэт прекрасно виден на ярком солнце, а шелковистые волосы развеваются на ветру, так и норовя спутаться, словно нитки, с помощью которых маленькие девочки нередко шьют себе платьица, кукол и прочую ерунду. Пальцы Юлии Семёновны были исколоты в некоторых местах, она явно шила, причём часто. Чем эта женщина только не занимается! Харитон обнаруживает и забинтованную часть руки, и пару йодовых отметинок на ногах…
— Найди, с кем пообщаться. Пожалуйста.
Она вздыхает, направляясь в сторону зелёных лужаек, засаженных цветами. Ах, как прекрасно там пахло! Харитон даже здесь чувствовал этот чарующий аромат пыльцы…
Найди друзей
До чего глупо и наивно звучит. Друзья только маленьким детишкам нужны! Чтобы наиграться с ними да бросить, когда нужно будет. Неужели она не может понять, что Харитону это просто не-ин-те-ре-с-но.
Паренёк пинает камень, проходя между огромного здания, где наверняка находились их комнатки. Чем-то напоминает общежитие, в котором Харитон проведёт всю свою студенческую жизнь.
Мне никто не нужен.
Вновь и вновь он продолжает бубнить себе что-то под нос, видя, как какая-то полная тетя относит его чемодан в корпус. Вот бы тоже найти какое-то рутинное и до боли скучное дело, чтобы наконец избавиться от ужасных и терзающих мыслей!
Я не хочу встретить его… Я не хочу этого больше всего на свете…
Он сжимает кулаки, чувствуя стекающий по несвежему телу пот. Харитон волнуется, как перед олимпиадой по математике. Как жаль, что любви в учебниках не научишься. Нельзя просто выучить сухую теорию. Любовь такая наука, в которой нужен особый подход.
Тьфу ты, сейчас он наверняка звучит, как тот самый сопливый романчик Инны, который она так увлечённо листала в автобусе! Ух, от одной лишь этой мысли в дрожь бросает!
И его действительно бросило. Он даже не почувствовал томное женское дыхание за своей спиной… Какое-то странное прикосновение. Такое чарующее и манящее…
— С т-тобой все х-хорошо?
Харитон медленно оборачивается, видя за собой симпатичную, но явно хрупкую девчушку, с угольно-чёрными волосами, с огромными, карими глазами, в которых блестели слезки. Она была похожа на старинную фарфоровую куколку, готовую в любой момент разбиться на мелкие осколки. Девушка явно за него беспокоилась. Сгорбилась, приближаясь всё ближе… Бедненькая, побитая жизнью девочка! Глупышка, это тебе нужна помощь…
— Я чувствую себя просто прекрасно. — ответил Хватов, слегка отодвинувшись от незнакомки.
Девушка отвела взгляд вбок, разглядывая длинные и худые пальцы. Ей как-то не по себе, но ей все равно есть дело до какого-то там Харитона. Это надо же так. Думать о других. В ущерб себе.
— Ты м-меня боишься? Я т-тебе не нравлюсь? Раздражаю? Я сделаю всё что х-хочешь, только не д-держи на меня зла… — всхлипнула кареглазая, закрыв лицо рукой.
Послышались вздохи, с глаз девушки потекли кристально-чистые слезки, её длинные ресницы промокли, а и без того горбатая спина согнулась ещё сильнее, скрывая её высокий рост.
— Я плакса! Прости, прости меня за то, что я так н-некрасиво плачу!
Он вспоминает эпизод из глубокого детства. Мокрый, дождливый день не даёт покоя уже который час. Детская площадка пуста. На качелях сидит, прижавшись уже к промокшему сидению маленькая девочка, такая же хрупкая и беззащитная, как новая знакомая, которую встретил Харитон. Она также плачет, выдавливая из себя всю боль. Девчушка была маленькой, но суровой жизни было абсолютно плевать на её юный возраст, Хватов никогда знал эту страдалицу, не знал её имени, в какой квартире живет, в каком подъезде она обсуждает сплетни с подружками… Он лишь наблюдал за ней, такой грустной и задумчивой, но в то же время тихо хнычущей под открытым небом…
Хватов не помнил, что было дальше. Что стало с этой девочкой?
Его сердце кровью заливалось, когда он видел, что кому-то плохо. Солнце резко скрылось за тучи, всё вокруг приняло голубоватые оттенки, подул свежий ветерок. Даже природе было неприятно наблюдать за этим зрелищем, видеть страдания. Страдания её идеальных созданий.
Он берет её руку, искусанную, побитую, забинтованную ручку. Такую холодную и безжизненную. Он чувствует себя старым могильщиком, прощупывая мертвые, лишённые жизни пальчики через прорезающую пустоту. Хватов не знает её имени, но ему безумно хочется помочь этой незнакомке.
— Вытри свои слёзы. Всё будет хорошо… — медленно произносит Харитон, чувствуя, как дыхание девушки вновь приходит в норму. Она вытирает глазки, мокрые от слез, жестоко изуродованные временем. Раскрасневшиеся и набухшие очи разглядывают силуэт спасителя, пытаясь вернуться в этот мир. Девушка тянет себя за длинные пряди чёрных волос, пытаясь заглушить моральную боль физической.
У девушки перехватывает и без того сбитое дыхание, её голова сжимается от какой-то странной боли, но главное, что сейчас ей стало лучше. В объятиях Харитона так хорошо… Она наконец-то почувствовала себя нужной… Хоть один раз в жизни…
Постепенно солнце вырывается из плена огромных и пушистых облаков, засвечивая деревянные, обшарпанные скамьи золотистыми лучиками.
Он берет ее за плечо, и усаживает на место. На скамейку, обшарпанную деревянную скамейку. Что может быть лучше? Кажется, он полностью поддаётся каким-то странным чувствам. В его сердце просыпается забота и сострадание. Как неожиданно, как неизвестно и интересно ощущается это чувство. Приятно делать даже незнакомых тебе людей счастливыми. В этом и смысл человека. Стараться во благо других…
— Спасибо…
Она благодарит его уже более уверенно, без запинки. Рядом с ним исчезло уже казалось бы хроническое заикание. Харитон правда не знал, надолго ли оно это, но даже такие небольшие шажки могли привести к отличным результатам. Нужно лишь постараться преодолеть свои страхи.
— Не за что, меня Харитон зовут. Я из шестнадцатой школы, той, что на окраине.
Парень вытянул руку, и девушка хоть и неуверенно, но пожала её в ответ, чувствуя приятное прикосновение, идущее от её собеседника.
— Мила Мандаринова… Учусь в третьей школе… Да, у меня очень смешная ф-фамилия…
Мила сглотнула. Кажется, она снова еле сдерживает уже образовавшиеся слёзы, так и норовящие скатиться с её вытянутого личика.
— Она не смешная! — быстро перебил её Харитон, зажестикулировав руками. — Я люблю мандарины!
— А ты хоть их пробовал?.. Ну, мандарины? — спросила Мила таким невинным и тихим голоском, словно она передаёт тайну государственной важности.
Никогда он не пробовал этих мандаринов! Зачем она задаёт эти глупые вопросы? Хочется закурить и отойти куда подальше, погрузившись в свои мысли, словно Фёдор в автобусе. Чёрт! Если эта тетка увидит у него в кармане сигару, ему не поздоровится!
— Было приятно познакомиться, Мила! Ты очень милая девочка. Только не плачь, хорошо? — произнёс Харитон, поспешно встав со скамьи.
— С-спасибо… с тобой тоже… — вздохнула она, скрестив ножки. Она обхватила пальчиками побитые коленки, погрузившись в свои мысли. На её лице виднелась легкая улыбка. Уголочки её прекрасных губ наконец-то растянулись, и Хватов был безумно этому рад.
— А мандарины я не пробовал… — на ходу ляпнул он, даже не обернувшись…
***
В столовой было шумно. Харитон упрятал сигарету под матрас невероятно скрипучей кровати, которая к сожалению досталась именно ему… Даже в таких простых вещах ему совершенно не везёт!
Он подходит к пункту выдачи еды, пытаясь выбрать самый лучший кусочек хлеба, сразу же уловив гневный взгляд поварихи. Парень берет первый попавшийся, самый ужасный и чёрствый кусочек, пропихивая его между салатом, нарезанным из чего попало. Следом берет суп, второе… Снова борщ с котлетами, ничего нового. У них там что, во всех столовых одно и то же меню висит? Нельзя внести какое-либо разнообразие? Хоть Хватов и обожал компот и котлеты, даже от них рано или поздно начинает тошнить.
Назрела другая проблема — куда ему сесть? Столовая была небольшой, но даже в ней можно было уместить гораздо больше человек, но здесь решили уместить всего шестнадцать. Кто-то сидит один, кто-то в группе из двух, троих или даже четырёх человек. Кому как хорошо. Успел познакомиться с блатными ребятами — занял лучшие места. Не успел — твои проблемы.
Он познакомился с Инной, Милой, Костей и Фёдором, но с кем из них сесть первым? Мало ли, может кто-то обидится или чего хуже…
Его глаза бегают по кафельным стенам кислотно-бирюзового цвета, Харитон пытается найти никем не занятое место, чтобы наконец нормально пообедать. Хотя, кого он обманывает? Внутри он просто жаждет с кем-нибудь пообщаться, промолвить пару слов, так сказать, но эти казалось бы благородные и правильные порывы срывает неприятное чувство, стиснувшее сердце Хватова. Он совершенно не знает, как правильно общаться и взаимодействовать с товарищами, ему не хватало социализации, того, что помогло бы выйти на одну волну с ровесниками.
Парень сжал грязный, испачканный всякой дрянью поднос, глубоко вздохнув. В глазах рябило от яркого, даже ослепительного освещения, разум постепенно затуманивался от запаха жареного мяса.
Он видит, как Юлия Семёновна беседует с юными пионерками, доедая свой салат. Им так хорошо и весело вместе. Девушки просто сидят, обсуждая насущные вопросы, делясь своими впечатлениями, мыслями, чувствами…
Кастрюли загремели. Он слышит мальчишеский голос, ему кажется, что он где-то его слышал…
Точно. Костя, как обычно не сидит на месте. Вечно ему нужно доставать всех подряд.
— Харитон, ты чего один ходишь? Садись к нам!
Паренёк машет рукой, выпячив вперёд свои острые акульи зубки. Пялится на брюнета, пытаясь привлечь его за свой столик. Рядом сидят Фёдор и ещё один паренёк, которого Хватов даже не успел рассмотреть в автобусе. Но всё по порядку.
Табурет заскрипел под тяжестью веса Хватова, он принялся жевать хлеб, даже не принявшись за еду. В желудок ничего не лезло. Ему просто не хотелось есть… Совершенно…
— Господи, Фёдор, ты можешь хотя-бы тут не дыметь? — буркнул Харитон, сразу же уловив гневный взгляд блондина.
— Тише! Меня же с поличным поймают, да вожатой нажалуются! — рявкнул Фёдор, пряча сигарету в самые тайные карманы поношенных брюк. Так вот какова настоящая сущность Козырькова — жестокая, вспыльчивая и гневная, без табачного дыма паренёк сходил с ума… Да уж, вот что табак творит с людьми, а особенно с подростками.
— Ты хотя-бы закурил? Ну ту сигару, которую я тебе подарил. — более спокойным голосом добавил паренёк, прислонив голову к поверхности стола.
Лицо Хватова покрылось красным оттенком. Ему хотелось сказать всю правду Фёдору…
— Нет! Не нужна мне твоя ерунда, я выкинул сигару куда подальше, понял?
Козырьков стиснул зубы, грозно зашипев. Он сжал кулаки и резко вышел из-за стола, даже не заметив, как его помятый пионерский галстук развязался, напоминая болтающеюся красную тряпку.
Хватов уловил на себе недоуменные взгляды товарищей, чувствуя не самый приятный привкус компота из сухофруктов. Да, он как обычно наговорил глупостей. Чем он лучше казалось-бы этого «вспыльчивого» Фёдора? Он недалеко от него ушёл. Нужно срочно извиниться, пока не стало слишком поздно…
— Зря ты так. — Костя провертел котлету на вилке, осуждающего взглянув на Харитона.
Хватов просто промолчал, вцепившись во влажный от разлитого чая стол. Ему было не по себе. Он чувствовал себя отвратительно. Будто бы попал не в свою тарелку.
— Чего так расстраиваться из-за какой-то сигары? Горазде важнее девчонку красивую найти…
Харитон поднял взгляд. Какие ещё девчонки? Ух, парень, сидящий напротив него явно был тем ещё озабоченным извращенцем.
— Ты себя видел? Серьезно, да на тебя ни одна девчонка не посмотрит… — усмехнулся Константин, улыбнувшись во весь рот.
Но обладателя смуглой кожи подобное заявление вовсе не расстроило. Видимо, эти двое так и общались, посыпая друг друга оскорбления и странными подполами.
— Это мы ещё посмотрим! — усмехнулся он, подняв бровь.
— Ты бы для начала меньше есть начал. — вновь выпалил Сода, демонстративно поглотив огромную порцию бульона, оставшегося на дне тарелки.
— А зачем мне меньше есть? Я повар, между прочим! — усмехнулся парень, просверлив нелояльным взглядом своего собеседника.
— Готовят только девочки!
— А вот и нет!
— А вот и да!
Хватов схватил себя за волосы, сдерживая внутри себя то ли смех, то ли крик предсмертной агонии, он провёл с ними меньше пяти минут, а уже успел чуть ли не сойти с ума вместе с этими дурачками, обсуждающими всякую ерунду…
— Тимур Хамуров, сдавайся! Тебе больше нечего сказать. — засмеялся любитель электроники, подтолкнув то ли друга, то ли злейшего врага, наконец окончив этот бессмысленный спор.
В столовой стало подозрительно тихо, а Хватов даже не успел доесть пюре с котлетами. Ладно, он уже успел насытиться негативными эмоциями, почему все вокруг него ведут себя так странно? Неужели нельзя быть спокойными, рассудительными и адекватными людьми, а не артистами погорелого театра? Ему уже хотелось поскорей выйти отсюда, сесть за учебник математики и начать решать задачки про Петю, сходившегося в гастроном за колбасой и яблоками…
Он вновь видит его. Объект воздыхания встал со своего места, аккуратно сложив остатки трапезы на стол. Его белые, неестественно выглядящие волосы поблескивали на свете от мигающей лампы, силуэт незнакомца скрылся за дверьми столовой, вновь оставив Хватову кучу вопросов. Парню казалось, будто он никогда не сблизиться с ним. Это чувствовалось так странно и неправильно…
***
Юлия Семёновна стояла на трибуне сцены, держа в руках вдоль и поперёк исписанную бумажку. Женщина сглотнула ком, так мешавший ей ясно думать и принялась зачитывать программу на оставшиеся шесть дней. Эти остатки понедельника обещали быть свободными от пионерской рутины, но ведь советский человек не может жить без труда, различных всесторонних занятий, не так ли? Безумно скучно сидеть на одном месте, просто
отдыхая. Отдыхают только какие-нибудь тунеядцы, а Харитон был не из таких. В приоритетах парня было хоть чем-то себя занять. Мама всегда говорила, что никогда нельзя терять своё драгоценное время, трудясь во благо общества. Может быть, она была и права…
Беловолосый похититель сердец уселся на первом ряду, начав насвистывать какую-то до боли знакомую песенку себе под нос, но Харитон так и не мог вспомнить название. Видимо, ему действительно надо больше увлекаться современными веяниями моды. Он просто наделся, что его ненаглядный не слушает какую-нибудь дрянь вроде Битлз.
Вскоре весь зал затих… Прозвучали праздничные фанфары.
