***
— С кружками разобрались. Теперь перейдём к распределению по комнатам. Как вы знаете, мальчики и девочки спят отдельно. Корпус парней находится возле столовой, а корпус девушек напротив медицинского пункта. Распределение будет проводиться в случайном порядке. Так что будьте готовы с кем-нибудь сдружиться. — Я начну с девочек. Все были в предвкушении. Девочки принялись четко слушать, с кем же им придётся делить комнату, но незнакомка, разбирающаяся в электронике даже не обратила на объявление должного внимания, принявшись разглядывать небрежно сделанные чертежи. — Мария Комарова и Хельга Самойлова, вам достаётся первая комната в женском корпусе. Рыжая девушка и её подружка — блондинка с детской внешностью приобняли друг друга, радостно запев. Им действительно было хорошо вместе. — Мила Мандаринова и Пелагея Платонова… — Анна Овсянкина и Сония Невермайнд… — Инна Милонова и Татьяна Чижикова… Таня наконец подняла свой безжизненный взгляд на вожатую. Она просто терпеть не могла, когда её называли Татьяной!.. — Парни, настал ваш черёд… Константин Сода будет вместе с Родионом Табаковым, Фёдор Козырьков с Никитой Ноздрёвым, а Тимур Хамуров с Борисом Табунцовым. Кажется, я кое-кого забыла… Харитон Хватов и Николай Надеждин. У брюнета чуть сердце не остановилось. Его заселили в одну комнату с… Надеждиным? Какая странная фамилия, он уже растекался по всей скамье от стыда, наблюдая, как пионеры расходятся по своим делам, принявшись разговаривать на самые различные темы… — Приятно познакомиться, Харитон. Я с удовольствием разделю наше соседство. Беловолосый парень протянул руку, не назвать её произведением искусства было бы огромнейшим упущением. Эти худые длинные пальцы манили его, заставившись погрузиться в свои личные, никем не познанные мысли. Его голос безумно спокоен, красив и слажен. Хватов просто обожал такую манеру речи, его слова были похожи на сладкий мёд — такие же тягучие и сладкие на вкус, ой, то есть на слух… — П-приятно… — промямлил Харитон, скорчив некое подобие дружелюбно настроенной улыбки. — А ты смешной. — Николай усмехнулся, сжав спотевшую ладонь Харитона. Он наклонился вниз, рассматривая его зеленые глаза, взъерошенные волосы, смуглую кожу… Что-то в этом есть, и Надеждина безумно заводила его внешность. — Уверен, нам не будет скучно…***
— Ой, ну ты видел? Кажется, Родион запал на эту Соню! За ней по пятам пошёл! — на одном дыхании выпалил Костя, приобняв дымящего Фёдора за плечо. — Он чех, она полячка, так что ничего удивительного. — выпалил он, взглянув на задумчивого Харитона. — С тобой всё нормально, товарищ Хватов? — добавил Фёдор, вытащив изо рта сигарету. — Что-то ты сгинул после объявления вожатой. Тебе не нравится сосед? — Н-нравится, даже очень… — вздохнул Харитон, приложив руку к груди. — Чего? Козырьков грубо взглянул на него, просверлив парня своими серыми, словно табачный дым, глазами. — Иди в медпункт. С тобой явно что-то не так. Ты такой же странный, как и эта зубрилка Таня… — Никакая она не зубрилка! Она, в отличии от других девушек тут, в технике разбирается! Разве это не круто? Костя поднял взгляд вверх, рассмотрев облачное, но ясное небо. Дул свежий ветерок, а разговоры даже и не думали прекращаться. Разговоры ни о чём, не имеющие какого-либо смысла. — Ха, нашёл, на кого глаз положить. Мне вообще не нужна эта ерунда. Мне итак хорошо живётся. — пробубнил Фёдор, кинув сигарету на пол. Харитон замялся. Как он с таким настроем, с таким отношением ко всему угодно вообще хорошо написал олимпиаду? Умственная деятельность и Фёдор — несовместимые вещи, никак не вяжущиеся между собой. ….— Как я попал сюда, говоришь? — Фёдор сбавил шаг, внимательно прокрутив в голове все слова, сказанные Харитоном. — Бате просто было нечего делать, вот и он выгнал меня сюда, понял? Не задавай тупых вопросов, а то я тебе эту сигару в глотку запихну. Он снова демонстрирует своё истинное «я». Нет сигарет - нет нормального, адекватного Фёдора. Козырьков собирается с мыслями только тогда, когда дымит, словно паровоз с длинными вагонами, простирающиеся на несколько километров… Харитон вспоминает эту сигару, подаренную Фёдором. Эдакий знак внимания со стороны парня. Каким дураком нужно быть, чтобы отдать совершенно незнакомому тебе человеку дорогущую сигару? Костя затих, прикусив язык. Эта немая сцена, нависшая между Фёдором и Харитоном, питала любопытное воображение острозубового. Они словно намеренно подливали масла в огонь. — Забудь. — Козырьков взмахнул рукой, прислонившись к Константину. — Мне уже хочется пойти в свою комнату, да поскорее. — Да… Уже хочется глянуть, что за Родион такой… — задумался Сода, рассматривая скрывающиеся за ними деревца. — Не водись с ним. Странный товарищ. — Фёдор приблизился к уху Кости, тихо прошептав: — Он в Бога верит, представляешь? Сода поморщился и устало вздохнул. Ещё вот этого ему не хватало. Наверное, Табаков действительно очень странный человек — он выглядит, словно какое-нибудь мистическое существо — бледная кожа, угольно-чёрные волосы с белой прядью, какие-то странные телодвижения… Костя засомневался в том, что Сонии нужен именно такой избранник. — Хватов, ты чем будешь заниматься? — вновь начал разговор Фёдор, искоса взглянув на товарища. — Чем я буду заниматься?… Ну, наверное пойду за полдником в столовую… — робко ответил Хватов, закатив глаза. — Не иди. Кроме сухой и чёрствой булки, да кислого кефира там ничего не будет. Не надейся на лучшее, вот тебе мой совет. — усмехнулся Козырьков, запрокинув голову вверх. — Мы почти дошли. Харитон будто бы из-за принципа улыбнулся, взглянув на белое, построенное в типичном советском стиле, здание. Он бы не отказался от тёплой ватрушки, булочки или пышки, приятно согревающей нутро в этот прекрасный день…***
Он заходит в комнату номер четыре. Она выглядит неплохо — аккуратно застеленные кровати, однотонные обои, темно-коричневая мебельная стенка, привезённая из Польши… Здесь приятно пахнет клеем от обоев, старыми книгами и ароматом дерева. Николая здесь нет. Хватов с этой мыслью обводит круги по маленькой, но уютной комнатушке, погружаясь в свои мысли. Подходит к окну, раскрывает его… Вид просто прекрасен. Как хорошо, что им досталась комната на втором этаже! Здесь такой захватывающий вид — белый, зелёный и серый цвет образуют типичную цветовую гамму СССР, где-то виднеются и красные вкрапления, Хватову просто приятно рассматривать каждую деталь этого пионерского пейзажа. Он наполняется надеждой. Надеждой на счастливое, безоблачное будущее…