***
Странное прикосновение потревожило Хватова. Холодные ладони трогали его голые руки, заставляя поскорее проснуться. Слышался звонкий женский голос, яркий свет бил в лицо. Кажется, наступило утро, и оно обещало быть очень насыщенным. — Харитон! Вставай поскорее! А то на зарядку и завтрак опоздаешь! Она трясла его изо всех сил, дрожа то ли от страха, то ли от странного щекочущего веселья, ведь сонное лицо Хватова могло рассмешить даже самого серьёзного в мире человека. Настолько он странно выглядел. — Мне ещё долго на твоей кровати сидеть? Харитон… Она ударила его по смуглой щеке, наконец разбудив брюнета от крепкого, даже младенческого сна. Тот только увидел восседающую над ним фигуру Инны, и кажется, ненадолго смутился из-за этого. Больше всего на свете он боялся пропустить жизнь лагеря. И потерять Николая, в конце концов. Вдруг он заблудится или чего хуже, забудет про него… — Я сейчас встану… — Хватов почесал голову, проведя рукой по сальным волосам. — Тебе не помешало бы помыть голову или принять душ, Харитон, — усмехнулась Инна, встав с кровати. — Буду ждать тебя через пять минут. Доброго утра. Хватов потёр свои заплывшие, уставшие, но счастливые глаза, взглянув на пустую заправленную кровать Николая. Тяжело вздохнув, тот направился на первый этаж, где находилась общая ванная комната… Его взгляд остановился на расписании, написанным корявым почерком Инны. На нем виднелись даты и числа. Просто набор символов, предугадывающих судьбу того или иного часа. Взяв зубную щетку, он наконец нанёс зубной порошок. Как хорошо, что он разложил вещи пораньше. Наспех, буквально за пару минут, но разложил. Все предметы первой необходимости были при себе, это радовало. Холодный кафель заставлял кучу мурашек бегать по только что проснувшемуся телу Хватова, придав какую-то неприятную, но в то же время по-детски щекочущую дрожь. Ледяная вода полилась из крана. Харитон набрал её в ладони, тщательно рассматривая то, как она вытекает через пальцы в потрескавшуюся раковину. Капли воды разлетались в разные стороны, намочив одеяния Хватова. Освежающая жидкость, дарящая жизнь всему живому, тут же коснулась его лица, заставив брюнета зажмуриться от неприятного холодка, обжигающего кожу. На всякий пожарный он намочил волосы. Лучше не стало, но Хватов понял, что его тело наконец проснулось от затяжного сна. Процедуры были сделаны, но Харитон даже не спешил, поникнув в свои мысли. Прислонившись к раковине, тот опустил взгляд вниз. Холодная вода не то что не впиталась в кожу, она даже не высохла. Какая жалость. — Дорогие товарищи-пионеры, прошу вас подойти к стадиону для совершения утренней зарядки. Явка обязательна. Повторяю… Ох уж эта зарядка… И зачем она вообще? Для кого придумана? С динамиков постоянно слышится этот голос, призывающий народ огромной страны делать приседания, наклоняться вперёд и назад, крутиться вокруг своей оси, чёрт возьми!… — Хватов! А ну быстро пошёл на зарядку! Ты что тут делаешь три часа?! — Юлия С-Семёновна? А вы что тут д-делаете? Стучаться надо! — воскликнул Хватов, чуть ли не уронив полотенце. — Ты настолько не торопился, что даже дверь не закрыл. Давай, заканчивай побыстрее, а то без завтрака останешься. Дуй на улицу. Женщина строгим, но все же справедливым взглядом пронзила бедного пионера, побежавшего наверх за рубашкой. Она была похожа на мать, следящей за каждым шагом ребёнка, направляющей на правильный путь. — Ох уж эта молодежь… — усмехнулась она, прислонившись к стенам ванной. — До сих пор гонять надо, а то сами не додумаются что-то сделать без посторонней помощи. Хватов недовольно цокнул. Вот неужели ей нельзя просто перестать комментировать всё на свете, раздувать из ничего трагедию мирового масштаба, словно телеведущая, каждый день рассказывающая самые обыкновенные для всех новости — от сырой статистики добычи чугуна до балетной постановки в Ленинграде. Вообще парню не нравилось, когда над ним командуют. Неважно кто — мама, папа, учительница или вожатая странного лагеря за городом, ему всегда хотелось чувствовать себя полноценной личностью, а не пешкой. И вот, пуговицы застегиваются сами по себе. Плавными движениями, словно абстрактные линии. Слышится ударение ногтей об их гладкую поверхность, ткань жесткой, помятой рубашки шуршит под руками. Ему надо поскорее одеться, окунуться в этот день счастливым, ведь грустить в СССР не принято. Вперёд и с песней. — Хватов?! Мне сколько тебя ждать? — вновь слышится звонкий, даже прорезающий до глубины души голос Юлии Семёновны, заставивший бедного парня скорчиться от неприятного звона в ушах. — Иду! — Долго идёшь! Тебя скоро в армию заберут, а ты даже рубашку застегнуть нормально не в состоянии… Её голос становился всё отчетливее и яснее, и вместо абстрактных звуков слышались четкие фразы, произнесённые из её уст. Поверхность лестницы скрипела под её весом, образуя адский грохот. — А ну иди сюда. Она наклонилась к нему, вцепившись в ворот рубашки. Её длинные рыжие волосы опустились на пионера, пока тот терпеливо наблюдал, как вожатая с особым напором застегивает последние две пуговицы. Несмотря на то, что было утро, она выглядела уставшей, и её бодрый вид был маской, под которым скрывалось простое человеческое желание отдохнуть, но эта женщина держала в своих руках судьбу целого лагеря, управляя им, словно пушистым клубком, раскидывая нити туда-сюда, как непослушная кошка. Она даже почти не смотрела ему в глаза, полностью погрузившись в свои мысли. Мысли о лагере и пионерах, наконец желавших начать новый день. — Юлия Семёновна? — Говори быстрее. — Я думаю, что вам нужно отдохнуть. У вас глаза уставшие… — Отставить, товарищ Хватов.***
Она буквально потащила его за ручку, словно маленького ребёнка, пулей вылетев из мужского общежития. Пионер и вожатая чуть ли не спринтом обегали зелёные лужайки, поднимая клубы пыли под собой. Слышалось журчание речки, чувствовался ароматный запах пирожков и Харитона просто окунуло в приятные, даже ностальгичные воспоминания, как он бегает по пляжу, вооружившись палкой. Смех, да и только. Но Юлии Семёновны было не до смеха. Она все сильнее и сильнее сжимала руку младшего товарища, заставляя того чуть ли не корчиться от норовящихся хрустнуть костей. Кажется, вожатая просто тащила его за собой, ей было все равно, что чувствовал Хватов в тот момент, ведь та выполняла самый обыкновеннейший долг — доставка всех пионеров на свои законные места. Брюнет пытался наладить разговор на «светские» темы, но суровое лицо подопечной заставляло его просто заткнуть в себе все истинные намерения. Время бы прошло намного быстрее, если та всего лишь позволила немного пообщаться! — Мы уже почти дошли. Дальше сам, мне нужно свернуть здесь. Только попробуй отойти в другую сторону. Та пригрозила пальцем, после чего улыбнулась, побежав по мощённой дорожке. Хватов продолжил наблюдать за скрывающейся вдаль фигурой, попытавшись прибавить шаг. Вот бы у него были силы на то, чтобы бежать так же энергично, как и она! Хватов молча подошёл к стадиону, расположенному недалеко от столовой. Он был при полном параде — идеально чистая рубашка, правильно завязанный пионерский галстук, правда некогда блестящие на солнце лакированные туфли покрылись пылью. Вокруг небольшой территории виднелись пионеры, они стояли ровно и прямо, словно солдаты, готовясь к приказу вожатой. Погода не была скверной, однако Хватов чувствовал, что всё сильнее и сильнее мёрзнет. В одной рубашке тяжело делать зарядку на открытом воздухе, ещё и ранним утром… — Объявляю зарядку открытой! Аня Овсянкина вышла вперёд, встряхнув лохматой шевелюрой. Она хрустнула пальцами и насвистав какую-то пошлую мелодию, взглянула на рядом стоящего Никиту. Что же, начать столь важную и жизненно необходимую процедуру как зарядка, нужно было как можно быстрее. Спортсмены начали показывать упражнения, сначала наклонялись, потом махали руками в разные стороны, ничего необычного… Все слушались их беспрекословно, не задавая лишних вопросов. Как ни странно, их даже не смутило отсутсвие Юлии Семеновны, или они не решались задавать лишних вопросов, или они ещё не до конца пробудились после сладкого сна. Вариантов было очень много. — И раз, и два, и три… Просто отлично, ребята! Продолжайте в том же духе, у вас неплохо получается! — захихикала Аня, наклонив корпус вперёд. Харитон вздохнул и продолжал повторять движения за девушкой, пытаясь показать всем, что он чего-то стоит, но к сожалению, тело Хватова не отличалось атлетической слаженностью, ведь тот постоянно засиживался за пыльными учебниками, и то с большой неохотой. Иногда он ловил гневные взгляды Ани Овсянкиной, когда тот ленился сделать пару лишних движений сверху, но это скорее смешило, чем расстраивало его. Наконец зарядка подходила к логическому завершению. Пионеры вздохнули с облегчением, тут же начав вытирать пот горячими ладонями. Очевидно, кроме Ани и Никиты, ведь те были прекрасными спортсменами с отличной выносливостью. Его ленивое, уставшее от жизни тело пыталась вернуться в реальный мир, делая самые странные, как казалось для Хватова, движения. Да, он каждый день делал зарядку, но абы как, ему просто хотелось быть хорошим мальчиком в глазах родителей. Пропустить зарядку нельзя, ведь та заменяла молитву верному законам коммунисту. А пытливые глазки бегают туда-сюда, наблюдая за элегантным и безумно красивым Николаем. Безумно жаль, что он опоздал. Опоздал на каких-то… пять? Десять? Пятнадцать минут? Для него время было всего лишь цифрами, ничего не обозначающими цифрами. Час в компании любимого человека может пролететь как пару минут, и напротив, пара минут, уделённая наискучнейшему их всех наискучнейших занятий будут казаться целой вечностью. Нет ничего скучнее истории КПСС, и Хватов был уверен в этом на все сто. «Ну и куда она ушла?» — буркнул себе под нос Хватов, оглядев территорию вокруг. Все собиралась в небольшие компании, совсем забыв про него. Была бы тут Юлия Семёновна, та бы сразу вразумила этих глупых людишек, рассказала бы им про все прелести коллективизма. Плохо разделять людей на правильных и неправильных. Но также плохо стоять одному посреди небольшого стадиона, рассматривая длинные пальцы. — Всё хорошо? Хватов взглянул на Инну сверху вниз. От неё, как и впервые, отдавало необычайной жизнерадостностью. Не такой фальшивой энергичностью, как от Юлии Семёновны, а настроим желанием жить и наслаждаться каждым моментом, словно наивкуснейшим советским пломбиром. Ей всегда хотелось растянуть удовольствие на максимум, стараясь не обращать внимание на холодную ложку, огромную очередь или тёплый лимонад. Ей просто хотелось лучше распробовать и без того клишированный и простой вкус мороженого. — Я думаю, что всё идёт неплохо… — смутился Харитон, выдав простой и внятный ответ, и Милонову он совершенно устроил. Она всегда была в настроении. — Ты такой молодец. Уже говоришь без какого-либо стеснения! — П-правда? Её ладони коснулись плеч Хватова, она будто пыталась прижать его поближе к себе, вытягиваясь на цыпочках. Похоже, ей есть о чем сказать. — Правда-правда! — энергично выплеснула она, лучезарно улыбнувшись. — Не хочешь пойти в клуб литературы и дискуссий после завтрака? Сония и Родион будут очень рады, если ты придёшь! Он чувствовал всю радость Инны, её умоляющий взгляд так и просил его присоединиться в этот кружок, и Хватов бы с удовольствием, но казалось, будто бы его что-то останавливало… Николай, наверное… Хватов слегка отодвинулся назад, прикусив губу. Ему безумно не хотелось обижать Инну, но ведь он совершенно не знаком с загадочными и элегантными чехом и полячкой, тот боялся, что будет смотреться глупо и нелепо на их фоне, боялся, что бросит своих друзей, решивших создать что-то наподобие кружка. — Прости, Инна, но я думаю, что мне лучше вступить в другой кружок. Он увидел, как выражение лица Милоновой резко изменилось, и брюнет нехило испугался, увидев эту картину. Она словно просила мольбы. Просила пощады. — Ничего, это твой выбор… Инна понимающе улыбнулась, нежно обняв Хватова. Она почувствовала его частое сердцебиение, теплоту, идущую от его тела. Его дыхание было прерывистым, но таким приятным, а колючие волосы так и лезли в нежное лицо девушки, приятное щекоча. — Ничего страшного. Я не обиделась. Она отдалилась, взглянув в его прекрасные, такие глубокие и искренние глаза, проведя ладонью по щеке. Инна совершенно не знает, что такое личное пространство. Она не знает, что такое стеснение. Оно и не удивительно, в Союзе все общее.***
Кружки, кружки, кружки… Сегодня все разговоры были только о них, да и только. Уже все уши прожужжали. Даже Таня и Николай влились в эту тематику. Сидят и обсуждают подробности в самых сочнейших красках между собой. Чижикова крутит вилкой, словно дирижёр театра, а Надеждину не остаётся ничего, кроме того, как наблюдать за этими странными поворотами столового прибора. Забавное зрелище. — У тебя есть какие-то идеи для кружка? — спросил Хватов, сделав глоток компота. — А? — зевнула Таня, разминая хлебный мякиш в шаловливых руках. — Не играй с хлебом. — сухо произнёс тот, осуждающе взглянув на девушку. — Ой, прости. — спешно ответила она, поспешно засунув в себя несколько комков. Харитон вздохнул, принявшись ковырять кашу. В рот никак не шла эта жижа, норовящая тут же вылезти наружу, но Николаю нравилось это подобие завтрака. Он с удовольствием уплетал густоту, напоминающую клейковину. — Что на счёт кружка кибернетики? Техники? Роботехники? Чего там ещё можно выдумать и придумать… — начал свою мысль Николай, вытерев образовавшуюся на губах субстанцию носовым платком. — Неплохо. — Таня потёрла невыспавшиеся глаза, устремив взгляд на бирюзовый потолок столовой. Хватов наклонил голову. Эта идея звучала заманчиво. Тем более, ему никак не хотелось покидать