— Юлия Семёновна, Юлия Семёновна! — послышался громкий голос Ани, неожиданно отвлекший вожатую от повседневных дел.
— Здравствуй! — недолго думая, ответила девушка, размяв сильные, уже уставшие от длительного труда руки.
В столовой было тихо и пусто, абсолютно все стулья были сдвинуты в сторону, предавшись вечному забвению. На столах ещё виднелись остатки еды, от вида которой во взгляде Овсянкиной загорелся огонёк необыкновенной страсти.
— Вы меня звали? Только зачем? — вновь спросила гимнастка, удобно усевшись на холодный кафель. Взяв несколько погрызанных, уже остывших булочек, та принялась за трапезу, кладя в рот огромнейшие куски хлеба.
— Не сиди на полу! Сейчас отморозишь себе всё! — чуть ли не уронив поднос с столовыми приборами, возмутилась Юлия Семёновна.
«Уж извините» — буркнула себе под нос юркая девчушка, уверенно встав с пола. Остатки пищи как-то сами по себе протолкнулись по пищеводу совершенно незаметно для Овсянкиной. К слову, ей приходилось глотать и не такие огромные порции за короткое время. Голодное и бедное детство не позволяло ей наслаждаться едой в полной мере. Для неё еда стала чем-то вроде топлива, она не заботилась о вкусе, запахе или цвете, если это съедобно и она голодна, значит она обязана его съесть, ни оставив ни одного кусочка. Хоть это будет бумага или клейстер, ей было абсолютно всё равно, лишь бы насытить нутро питательными веществами для активного времяпровождения.
— Я бы хотела, чтобы ты помогла мне отнести стулья на кухню, а столы вынести на улицу, на задний двор. Просто ты достаточно сильная и шустрая девочка, а такие мне как раз таки и нужны. — выдохнув с облегчением, Юлия Семёновна вытерла наступившую капельку пота, наконец придя в спокойной состояние.
— Ничего себе! А что же такого намечается? — вспрыгнув с былого места вскрикнула Аня, любопытно взглянув на красную от нетерпения вожатую.
— Кое-что очень интересное! Сделаешь все дела, обязательно расскажу. — оставив не столь многозначительно, сколь интересное обещание, Юлия Семёновна, словно заботливая мать потискала пионерку за пухлые щёчки, отпустив с благими намерениями…
Нести эту груду мебели (если ее так можно было назвать, скорее, она походила на несколько неаккуратных досок с креплениями в виде гвоздей) Ане было не так уж и тяжело, ей доводилось брать на свои хрупкие плечи огромную ношу из обязанностей и хоть каких-то возможностей не сойти с ума от бедности и общей атмосферы безысходности в семьи. Детей было много, и хоть номинально семья Овсянкиных и не была нищей, когда ты входил на разбитый порог однокомнатной квартирки, ты полностью погружался в эту жизнь, жизнь без счастья и надежды, жизнь, где ты не уверен в завтрашнем дне и где тебе приходится ложиться спать чуть ли не голодным. Повезёт — поешь наспех сваренную картошку с кусочком хлеба, нет — будешь грызть мел или того похуже — есть соль или муку от скуки. В воздухе всегда царил запах чего-то горелого, неприятного… Да и постоянные крики маленьких детей нагоняли общей жути, не давая сосредочиться ни на чем. Неудивительно, что Аня училась ужасно, ничего не понимая на уроках. Учителя никак не могли справиться с этой несносной и невнимательной девочкой, которой дворовые игры заменяли скучные и нудные уроки, лишённые смысла. Ей было гораздо интереснее бить соседних мальчишек крапивой и пить из шланга, нежели сидеть в душном классе да писать прописи, аккуратно выделяя каждую буковку. Вряд ли она вообще поступит в университет — денег нет, а образования как такового Овсянкина ни проучила — сплошные двойки да вымоленные родителями тройки. Куда с такими-то оценками поступишь? На уборщицу? Дворницу или может быть на посудомойку в местном кафе? Даже такая перспектива выглядит лучше, чем ничего… Лучше, чем жизнь полная страха и полного одиночества (как бы это ни двусмысленного не звучало) в многодетной семье с кучей никому не нужных и брошенных на произвол судьбы детей и с мужем тираном, пропивающим последнюю заработанную копейку.
По смуглому личику Ани даже не протекла горькая слезинка, ведь девушка была сильна духом и телом, она уже полностью приняла себя, свою натуру и свой характер, пользуясь им во благо других людей. Многие ценили её за физические параметры, но неужели они не хотят посмотреть, что же у неё таится там, внутри? Неужели она для них всего лишь грязное, глупое и ни о чем не заботящийся существо, которое не понимает любви, сострадания и других проявлений чувств? Разве её душа не столь же глубока и многогранна, как гибкое и красивое тело?
Вряд ли. — эхом пронеслось в разуме гимнастки, завершив поток мыслей грубо поставленной точкой.
Стулья как-то раскладывались сами по себе, и пока Юлия Семёновна в углу столовой читала книжку, пока Аня непокладая рук работала, невзирая на небольшое моральное потрясение. Вскоре настала очередь столов, и наконец небольшая, но всё же не очень интересная работа была закончена, и Овсянкина отделалась лишь небольшой отдышкой да капельками пота, особенно свободно стекающими по лбу.
Шатенка была довольна своей работой, проведя рукой по куцым, неровно стриженным волосам, наконец подойдя к внимательной и понимающей вожатой, способной разбавить любой душевную боль интересной беседой и мудрым советом. Она обернулась, рассматривая таблички, висящие тут и там, буфетную стойку, орнамент, сложенный из белого, словно снег кафеля… Наконец здесь было чисто, пусто и совершенно спокойно — Юлии Семеновне до этого пришлось попросить уборщиц дополнительно провести уборку после полдника, дабы все было готово к какому-то очень интересному событию, о котором нам сейчас и поведает рыжеволосая вожатая…
Девушка удобно уселась в самый угол столовой, прикрыв настежь распахнутую грудь, дабы не разозлить Юлию Семеновну. Для приличия попыталась усмирить свои дикие копны волос, но как-то не очень хорошо получилось. Суета Ани начала раздражать вожатую гораздо больше, чем её неаккуратность.
— Позволь-ка мне рассказать о том, для чего готовится вся эта заварушка. — особенно спокойно и раскрепощённо начала объявление Юлия Семёновна, сложив ногу на ногу. Её голос был ясным, мелодичным и таким сладким для ушей, что Овсянкина начала слушать её настолько внимательно, насколько могла, восхищённо затаив дыхание.
— Я хотела устроить для вас танцы в этот замечательный вечер, думаю, вам пойдёт это только на пользу. Разомнете суставы, может быть, даже вторую половинку найдёте… — тут Юлия Семёновна обернулась, понизив тон голоса. — Только не заходите слишком далеко…
— Танцы? Неужели… — хмыкнула Аня, явно расстроившись от одной лишь этой новости.
— Разве это плохо? — удивилась Юлия Семёновна, вскинув бровью. Подобный ответ её если и не удивил, то шокировал до глубины души. Как же так вышло?
Аня отвернулась. Она совершенно не умела танцевать, не умела красиво вести себя на сцене, в окружении многих людей. Да её же просто засмеют! Затопчут на месте, лишив индивидуальности! Уж лучше умереть, чем придаться такому позору, заполучив неприятное и травмирующее воспоминания… Да и какая же из неё танцовщица! Максимум — покружится на месте, и то, грубо, некрасиво и неизящно. Ей это ни к чему.
— Явка обязательна. Только не смей мне тут. — пригрозила Юлия Семёновна, тут же уловив настрой юной пионерки.
Аня попыталась перерыть все возможные варианты в голове, пытаясь найти достойную отмазку для того, чтобы не пойти на эти глупые танцы. Наконец пришла идея о том, что ей буквально нечего надеть — за исключением платья, подаренного бабушкой на день рождения. Почему-бы не попробовать? Не будет же она танцевать в рубашке и в юбке.
— А мне надеть нечего. — заключила Аня, потерев пальцем у виска.
— Мне какое дело-то! — удивлённо вылупив глаза, спросила Юлия Семёновна. — Это моя обязанность, как вожатой, контролировать вашу активность во время лагерной смены, мне же хочется, чтобы вы запомнили эту неделю на всю жизнь! Разве ты не рада попасть в этот лагерь? Сколько тебе пришлось ждать этой поездки? Уверена, она оправдала твои ожидания.
Аня опустила взгляд, полный решимости, задумавшись о том, что действительно так и было: ей пришлось ждать какого-то чуда, чтобы попасть сюда. Бабушка. Во всем виновата она. Решила порадовать свою несчастную внучку, пока та ещё не умерла от безысходности, вручив последние деньги, которые остались от пенсии. Целых пять рублей, пять рублей, потраченных впустую. Для других подобная сумма не является большой, но Аня берегла каждую копейку, стараясь откладывать на еду для своих младших сестер и братьев.
— Ну…
— Что ну?
Их взгляды вновь пересеклись, и атмосфера накалилась, заиграв новыми красками. Аня никогда не была красноречивой и её разговоры не отличалась особой грамотностью, но всё же Юлие Семёновной было приятно с ней общаться, в образе бедной и глубоко несчастной девушки она будто видела собственную дочь. Так хотелось протянуть руку помощи, даже если ей это и не было особо нужно, даже если в этом не было острой необходимости.
— Я подумаю над этим предложением… — задумчиво ответила Аня, застенчиво хихикнув после произнесённых слов.
Вожатая облегченно вздохнула, похлопав пионерку по плечу.
— Чтобы ты не надела, знай, что ты в любом виде прекрасна. Не стесняйся никого, я тебя в обиду не дам. Но знай меру, я не терплю излишнее свободолюбие, а хамство по отношению к старшим тем более. — в своей обычной манере заключила Юлия Семёновна, наглядно показав, как слова поддержки медленно перетекают в строгое наставление, изящно переплетаясь с друг другом.
— Хорошо, хорошо… — в шутливой манере отмахнулась Аня, прижав ладони в груди. — А вы тоже пойдёте?
Юлия Семёновна вспомнила свой выпускной вечер, молодёжные танцы в лучшем клубе города и прочие немногочисленные светские
мероприятия из её жизни, полной труда и работы. Всё же, она не считала себя любительницей совместных встреч и предпочитала ветреным танцам тяжёлую умственную работу. но ей нравилось общаться с людьми и быть в центре внимания, руководя всеми аспектами жизни её подчинённых, беря на себя роль лидера. Уж лучше видеть картину, где студенты общаются с друг другом, познают все прелести жизни и танцуют, крепко обняв партнёра за талию нежели когда они ничего не делают, лёжа целыми днями на кровати. Если проводить таким образом каждый день, рано или поздно ты поймёшь, что прожив напрасно. Пока ты жив, нужно трудиться не покладая рук — очевидно сама любимая цитата Юлии Семёновны — простая, но действенная.
— Пойду. Не буду же я у себя в номере сидеть. Хочется с вами провести время, посмотреть, какие вы счастливые. Проконтролировать, в конце концов, чтобы дурь всякую не занесли с собой. — начала перечислять зеленоглазая, заводя Аню в ступор.
— Дурь? Вы о чем? — Овсянкина действительно даже не догадывалась о том, что же имела ввиду строгая вожатая.
Она как-то слишком сильно удивилась, раскрыв рот и выпучив глаза настолько, насколько это было возможно. Теперь они проходили на огромные тарелки, светящиеся на солнце.
— Табак и алкоголь! Вот что я имею ввиду! Это самое ужасное, что может существовать на этой земле. Я за здоровый образ жизни и считаю, что от этой гадости одни проблемы. Посмотри какой грустный Фёдор, весь изжитый из себя, распустил иголки в сторону, словно ёж и не хочется общаться ни с кем, строя из себя вечного страдальца, отвергнуто гения… Я очень надеюсь, что хоть ты не наступишь на эту скользкую дорожку. — чуть ли не со слезами на глазах процитировала вожатая, ухватившись за сердце. Чего она так за него волнуется, словно за малое дитя! Хоть бы о себе подумала разок…
— Я гимнастка и каждый день делаю зарядку. Я никогда не брала в рот сигарету и не пила чего-то крепкого, так что не волнуйтесь за меня. — ответила Аня, вернув своей старшей собеседнице спокойствие, дав возможность выдохнуть всю тяжесть, накопившуюся на душе.
— Какая ты умница! — воскликнула Юлия Семёновна, истинно восхитившись образом жизни Ани. — Я так и знала, что ты хорошая девочка, любящая спорт и физкультуру…
Её взгляд устремился на часы, висящие над буфетом. Стрелки показывали пол пятого вечера, словно напоминая о том, что мероприятие должно состояться совсем скоро. Вскинув бровью, вожатая гордо поправила пионерский галстук, опрокинув голову назад.
— Вот и славно поговорили. Мне пора идти. Нужно посмотреть, чем занимаются ребята, а то мне кажется, что они уже натворили всяких гадостей.
— Как же я вас понимаю. Когда взрослеющим юношам и девушкам хочется свободы и отсутсвие контроля, они совершают кучу ошибок и… — задумалась Аня, приложив палец к губам.
— Попадают в глупые ситуации? — закончила за неё мысль Юлия Семёновна. — Это то, что ты хотела сказать?
— Именно! — заключила Овсянкина, взмахнув руками.
— Хоть в тебе энергии хоть отбавляй, она никогда не уходит на что-то плохое. Я рада, что ты тратишь её на спортивные упражнения. Это же просто отлично! Если бы у меня было больше времени, возможно мы бы могли заниматься вместе после обеда, но к пяти меня ждут библиотекарша и бухгалтерша в моем домике, будем чаи распивать и окончание смены обсуждать… Только никому ни слова про это… — выйдя из столовой, произнесла Юлия Семёновна, в надежде взглянув на пионерку.
— Конечно нет! Вам тоже нужен заслуженный отдых! — наконец почувствовав приятный летний бриз ответила Овсянкина, следуя по пятам за вожатой.
Юлия Семёновна резко остановилась, устремив взгляд на деревянный указатель посередине перекрестка, стороны которого вели на спортивную площадку, библиотеку, пляж и общежития. Как было нетрудно догадаться, та сначала решила повернуть налево, дабы понять, чем заняты «добропорядочные» пионеры, пока контроль вожатой полностью отсутствует.
— Не хочешь пойти со мной? — спросила та, не сворачивая с пути.
Прощупывая потресканной и потрёпанным носком обуви каменистую поверхность, Аня отрицательно кивнула, остановившись на миг.
— Мне нужно встретиться с Никитой на площадке и прибрать футбольные мячи. А потом надо подготовиться к танцам. — начала Аня, перечисляя все свои последующие действия на пальцах.
Юлия Семёновна никак не сопротивилась её выбору, совершенно спокойно отреагировав на подобное решение.
— Ну удачи тебе. Смотри, чтобы с тобой ничего плохого не случилось. Не давай себя в обиду.
Овсянкина сжала кулачки, оскалив зубы. Она была готова дать отпор противнику, если это было нужно.
— До свидания, Юлия Семёновна! Увидимся позже! — воскликнула она в ответ, вприпрыжку отбежав в сторону.
Вожатая попрощалась с Аней, помахав рукой в ответ. Отпустив девушку, та вновь погрузилась в свои мысли, пнув сначала один, потом другой камешек, шаркая по асфальту идеально начищенными туфлями. За этот день она ни разу не отдохнула и вымоталась так, что в сон клонило, но внутренний долг обязывал довести дело до ума. Всё-таки, ей заплатили тридцать рублей за одну неделю, не так уж и много, но все же неплохо для лагеря среднего класса в маленьком городке. На жизнь вроде хватало, поэтому Юлия Семёновна никогда не жаловалась на своё положение.
Издалека наконец появился общежитий, их серые и бежевые оттенки никак не вязались с зелёными деревьями и золотистыми лучами солнца. Дикий контраст, который всегда удивлял вожатую — абсолютная красота и могущество природы против людского безобразия. Возле специальных площадок прогуливалось пару пионеров, издалека было сложно размочить, кто именно это был, но кажется, что парень и девушка, яро обсуждая кажется книги, принесённые из библиотеки. Постепенно Юлия Семёновна подходила все ближе и ближе, усталым, но зорким взглядом рассматривая то, чем занимаются пионеры, пока она занята. Вроде ничем таким, но где Фёдор? Если она его найдёт, то ему не поздоровится, вновь отберёт все сигареты, честное слово!
***
— Какой прекрасный день! — пролепетал Константин, настежь раскрыв окно в комнате.
Хватов, лёжа на кровати кивнул, не особо вникая в смысл произнесённых его слов. Ну красив день, и что с того? Он всегда тут прекрасен. То же солнце, те же деревья, те же цветы… Ничего нового, одна стабильность, схема на схеме. Хочется чего-то нового, неизведанного… Сердце юноши безумно жаждало интересных приключений.
— Уже четвёртый день тут, и до сих пор не устаю восхищаться этими прекрасными видами…
Четвёртый день?…
Как же быстро пролетело время! Хватов был уверен, что дни, проведённые в «Тигрёнке» будут самыми скучными и затянутыми, что были в его и без того скудной жизни, но как же он ошибся! На уровне подсознания ему все же казалось, что он проживает тут максимум второй, но ни в коем случае четвёртый день! Это что, через три дня ему придётся проститься со всеми, кого он так любил? С теми, которому он подарил яркие воспоминания, которые наверняка останутся на всю жизнь? С теми, которые буквально заменили ему семью и стали лучше любых друзей? О, Юлия Семёновна! Прости меня за все, что я наговорил про этот лагерь! Мне не хочется возвращаться домой…
— Что ты будешь делать, когда приедешь домой в воскресенье? — спросил Харитон без капли надежды в укоризненном вопросе.
Сода вздохнув, пройдясь рукой по побелённому подоконнику. Что-то да было в этом вопросе.
— Наверное, целиком и полностью пгсвящу себя физике, буду пытаться что-то смастерить из подручных материалов. Ту же примитивную рабочую лампочку, например. Наловчусь, могу что-то посложнее сконструировать. — ответил Сода с невероятной детской наивностью, чуть ли не пролепетав своё маленькое желание.
— Ты такой целеустремлённый, Костя. Всем бы такую уверенность. — искренне восхитился Хватов, задумавшись о смысле жизни.
— Главное не терять эту уверенность. Будешь лежать целый день в постели, ничего не добьёшься. Даже если твои мысли гениальны, а ты полон решимости, пока не встанешь и не попробуешь — уж извини, жизнь на встречу не пойдёт…
Костя подошёл к шкафу и настежь открыв его, начал рассматривать свой немногочисленный комплект одежды, пытаясь выловить что-то стоящее.
Неожиданно открылась дверь, и в комнату, громко топая на ходу вошёл Родион, тяжело вздыхая на ходу. Парень уселся рядом с Хватовым, прямо напротив его лежащего тела. Кровать прогнулась под весом обеих юношей, жалостно заскрипев.
— Ну, и как идут дела у Родиона? — спросил Костя, улыбнувшись во все тридцать три зуба.
Родион гордо выпрямился, приготовив и без того сильные и могучие голосовые связки.
— Просто отлично! Лучше быть и не может!
Сода не остановился, продолжая смущать своего соседа по комнате.
— А как дела с Сонечкой идут? — хихикнул брюнет, плюхнувшись на незаправленную с утра кровать.
Покраснев, словно помидор, Табаков чуть ли не зарылся в собственных складках, ещё сильнее прижавшись к поверхности кровати.
— Хорошо, вообще-то… — ответил тут, явно поубавив прежний пыл.
— А у Роди появилась подружка, а у Роди появилась подружка! — продолжил дразниться Костя.
— А у тебя вообще её нет! Ни одной девушке не понравится такой разгилдчй, как ты. Разве что будет с тобой встречаться из-за жалости. — буркнул черноволосый, взмахнув рукой.
— Когда нибудь да появиться! Тебе назло! И она будет намного красивее, умнее и лучше Сонии! Вот увидишь! — разозлился Сода, юрко спрыгнув с кровати.
— Только в твоих мечтах, простой смертный!
Между ними разразилась небольшая дружеская драка, та, которая обычно бывает у мальчишек. Дёргая друг друга за волосы, нанося удар кулаками или вытянутой ногой, те без мучений совести колотили друг друга, сопровождая это зрелище громкими и ясными криками. Постепенно они переходили в приглушённые стоны, а синяки на руках и ссадины на лице становились всё более заметными и ясными. Символическая борьба за даму сердца привела к такому печальному исходу, закончившейся финальным ударом по брюшной полости.
— Усёк! — зарычал Родион, взглянув на бесстыжие, ещё не потухшие глаза соперника.
Константин сглотнул спекшиеся сгустки крови, выхаркав сочную слюну на носовой платок. Упав от усталости, тот пустым и наполненным отчаяния взглядом рассматривал белый потолок, пока Родя причёсывал идеальные, как ему казалось волосы — расфуфирывается перед своей любовью, как же потешно это выглядит!
— П-подумаешь! — несмотря на причинённую ему боль, произнёс Константин, подняв голову.
— В следующий раз думай, прежде чем нарываться. Знай, с кем водишься. — саркастично, в своей привычной манере усмехнулся Родя, поправив воротник идеальной
рубашки.
Костя гордо показал язык, пошипев впридачу. Его так выбесил этот модник, возомнивший себя гением этого бренного мира! Какой же он глупый, мерзкий и громкий человек! Даже Фёдор по сравнению с ним выглядел эталоном, идеальным человеком, в меру серьёзным, умным, но не гордым, тем, с которым можно порассуждать о жизни без гордыни и громких высказываний собеседника.
«Чёрт, чуть мне зубы не выбил!» — возмутился про себя Костя, сдерживая слезы, норовящие стечь по лицу. Он не должен! Не должен плакать! Иначе его засмеют, ведь мальчики не плачут. Мальчики не плачут, они не поддаются слабым и низким эмоциям. Они должны сдерживать все в себе, если хоть одна слезинка попадёт на белую подушку, оставив небольшое мокрое пятно то ему не поздоровится…
— Рыдаешь, словно девчонка, Костя?
***
Вечерело. Сумерки уже накрыли небо, залив его фиолетовыми оттенками. Свежий ветерок заплетал в настежь раскрытые окна, вселяя чувство ностальгии в сердца пионеров. Подготовка шла полным ходом, и каждый был рад принять участие в столь замечательном событии, как вечерние танцы.
Мила и Хельга сидели в комнате, обсуждая то, как же интересно они проведут время в столовой, танцуя до упада. Инна, прочесывая волосы подруги, напевала под нос песенку, пытаясь придать хоть какую-то форму красивым блондинистой шевелюре.
— Скажи честно, мне идут распущенные волосы? — буркнула Самойлова через кучу смущения.
Милонова сначала промолчала, сжав гребешок, но задумавшись, все же ответила:
— Конечно тебе идёт! Ты всегда выглядишь прекрасной.
Ловкие руки девушки связали два небольших хвостика, после сделав акцент на боковые пряди. Попытавшись завить это дело тугими косичками и распустив их, девушка допилась эффекта кудрей. Не сказать, что у Хельги были прямые волосы, в них все же были задатки кудрей, но издалека они выглядели не так заметно и эффектно, как хотелось бы…
Самойлова вновь погрузилась в свои мысли, поняв, что она будет выглядеть глупо на мероприятии — даже на выпускном она была похожа на злую младшеклассницу и никто из девушек не воспринимал всерьёз, что говорить о парнях… Она надеялась, что Инна поможет ей придать хоть какой-то красивый облик, облик её мечты.
Сказать честно, Инна была намного привлекательнее Хельги. Не сказать, что она была уж очень красивой — были в ее внешности какие-то недостатки, вроде излишней худобы, кривых зубов и длинного носа, но Самойлова не считала эти черты уродливыми, напротив, с бешеной харизмой они образовывали отличный союз. Девушка была уверена, что она была душой в компании, но люди относились к ней с презрением и смеялись над её излишней наивностью и добротой, приправленной странными телодвижениями и мимикой.
Наконец закончив с причёской, Инна с облегчением вздохнула, вытянув перед лицом подопытной зеркало.
Хельга удивилась — ей было интересно рассматривать изъяны лица, яркие зелёные глаза и самое главное — прекрасная причёска, созданная золотыми ручками Инны. Интересно, было ли что-нибудь, чего она не умела?
— Ну как тебе? — спросила Инна с улыбкой на лице, все ещё держа зеркалом перед лицом подруги.
— Отлично… Я довольна… — ответила Самойлова, пройдясь руками по гладким, девственными от косметики щекам.
Милонова приобняла ее за плечи, опустив голову. Ей хотелось немножко отдохнуть от всего, забыв обо всем. Забыв о дне рождении. Забыть о танцах. Забыть о том, кто такая Хельга и начать общение с чистого листа. Прожив жизнь так, как хочется, уйдя в полнейший мрак…
Хельга сжимала подол платьица в цветочек, наблюдая за тем, как узор преобразуется рисунки, возбуждающим уже порядком уставшее воображения, рисуя в голове картины. Будто бы образовался красочный вальс из тюльпанов, нарциссов, роз и лилий, закруживших в прекрасном танце. Она действительно ценила это платье, хоть и искренне ненавидела его время от времени.
Инна отошла, поправив складки чёрного платьица, полного оборок и кружев. Оно выглядело таким нелепым и куцым, будто бы она напялила первое, что попало под руку. Если честно, Хельга ожидала увидеть что-то более простое и незамысловатое, но если ей нравится, то почему нет?
Расправив длинные, угольные волосы, Инна быстренько намазала помадку, прислонившись к зеркальцу, стоящему возле кровати. Она полностью готова покорять всех пионеров своим экстравагантным видом.
— Пойдём. — чмокнув пару раз губами, чтобы помада размазалась равномерно, та схватила Самойлову за руку, открыв дверь.
Хельга не сопротивилась, утонув в её прекрасном и таком простом взгляде, лишённого зла и наглости…
***
Хватов, словно истинный джентельмен ждал Николая возле дверей столовой, правда без букета цветов и шоколада. Тот даже не прислонялся к стенам здания, дабы не испачкать рубашку.
Да, вы правильно услышали. Тот даже не надел какой-нибудь парадный костюм, лишь напялил отцовскую жилетку и пионерский галстук заменил обычным, зелёным. Вроде он был готов. Проверив дыхание, тот убедился, что он был свеж и хорош собой. Именно такие парни нравятся… другим парням?
А сердце застучало ещё быстрее, когда мимо, поднявшись по небольшой лесенке прошлась та самая парочка — Сония и Родион выглядели по настоящему роскошно, и Невермайнд будто бы пришла не на вечерние танцы при лагере, а на свадьбу — белое платье изящно подчёркивало ее точёную фигуру и природную элегантность. Родя тоже был неплох — чёрный костюм, идеально начинённые туфли. После небольшой «драки» он выглядел как-то слишком свежо (вспомнив этот случай, Хватов невольно засмеялся, но все же остановился, вспомнив про грустного Константина).
Блондинка кокетливо хихикнула, заставив своего кавалера покраснеть, и они удачно вошли внутрь, тут же приковав взгляды присутствующих.
«Ну где же ты!» — запаниковал брюнет, начав грызть ногти от стресса. Честно, это отвратительная привычка, но что поделаешь! Он очень сильно ждал своего любимого и не решался даже переступить порог столовой — настолько все было плохо…
И наконец… на горизонте появилась его худая, но такая статная фигура, освещаемая ночными фонарями. Как же мило он выглядел в зеленоватое рубашке и в голубых брюках! Загляденье! Хватов никогда не видел Николая в чем-нибудь другом, кроме пионерской формы и пижамы, и поэтому такая находка показалась ему очень прелестной. Пытаясь сдержать всё внутреннее восхищение, тут ещё больше усугубил положение, заставив страдать себя из-за порхающих бабочек в животе.
А походка! Какая красивая и элегантная походка!
Наконец он подошёл поближе, смиренно взяв партнёра за руку. Крепко, но в тоже время нежно, как-то по особенному. Руку другого человека он не будет держать так, как ручку Харитона.
Он будто бы попал в сказку, будто бы умер и проснулся снова. Неужели это было реально? Они не произнесли ни одного слова, но поняли друг друга как никак хорошо. Когда-нибудь они всё такие поздороваются, преодолевав смущение.
— Мальчики, почему вы такие красные? С вами точно всё хорошо? Не болеете? — забеспокоилась Юлия Семёновна, потрогав лбы пионеров.
— Всё хорошо, Юлия Семёновна, мы в порядке. — блаженно ответил Харитон, взглянув на Николая.
Беловолосый кивнул, протолкнув возлюбленного внутрь. Всё самое интересное только начиналось…
