Кукольный дом

Если таким должен быть побег от реальности, то она отказывается убегать. — Шарлотта! Проснувшись скорее от очередного кошмара, чем от голоса, старательно будившего её в это раннее утро, девушка открыла глаза, внимательно осматривая свою комнату так, словно впервые очутилась здесь. В итоге взгляд Шарлотты обратился к кудрявому молодому человеку с привычно хитро сверкавшими голубыми глазами из её сна. К её младшему брату — Чарльзу Агустусу Брауну. Двадцать четыре года отроду, средних роста и телесложения, сварливый характер и жуткий перфекционист. Копия их отца — Ричарда Брауна. — Ты снова опоздаешь на семейный завтрак! — недовольно заметил он, нервно поправляя лацканы тёмного пиджака. — Разве он сегодня? — удивлённо спросила Шарлотта. Лицо Чарльза очевидно отражало крайнюю раздражённость и непонимание. Который раз его сестра может задавать глупые вопросы, если каждое утро они собираются втроём, чтобы встретить новый день почётно и со вкусом, как принято в их определённо великом роду. Ничего не сказав, парень закрыл за собой дверь, оставив девушку наконец-то в одиночестве. Шарлотта мгновенно повернулась к окну, выходишему на высокую кирпичную стену. Они жили в паре шагов от границы, что отделяла их от почившего мира, полного восставших живых мертвецов и мародёров. Но что-то постоянно тянуло её отсюда, подальше от нового дома. Только... — Чушь! — заключила она, оставив бредовые мысли за бортом их дрейфующего по новой жизни крейсера. Всё должно быть идеально. Никаких приключений на свою голову и мерное течение, уносящее их от внешних гроз. Собравшись с мыслями, девушка поспешно начала готовиться к завтраку. Терпение отца наверняка иссякало. Снова станет "заваливать" её претензиями касательно общего тона поведения и прочих непременно важных в их обществе вопросов. Она знала, кто она — Шарлотта Козетта Браун. Но иногда ей хотелось на миг очутиться в чужой шкуре, желательно в той, что принадлежит человеку из Центра, построенного позже остальных районов города. В нём жили люди, чьё состояние до апокалипсиса в сравнение с их было ничтожно, но чьё происхождение не обязывало держаться вечно строго и высокомерно в отношении окружающих. Шарлотта чувствовала, как из Центра веяло духом свободы, хотя и понимала, что это насущное чувство ничто иное, как самообман, глупо засевший внутри её разума, поскольку эти люди были ограничены в своих возможностях, когда дело доходило до пересечения с высшим классом. А уж какова была частота этих пересечений и представить нельзя! Но именно там жил он... Лэнс Хорнсби. Ох, как часто ей доводилось слышать это имя. "Самонадеянный реформатор", "Глупый мальчишка" — то, как называл его её отец за спиной у четы Милтонов — семьи, что построило это место и благосклонно относилось к Лэнсу. Их считали настоящими спасителями ценностей Соединённых штатов. В конце концов как народ не мог не доверять бывшему президенту с безупречной репутацией, Уильяму Милтону, этой, казалось бы, уже разрушенной до основания страны после начала эпидемии, распространившейся по всему земному шару. — Шарлотта! — снова голос брата. — Ты издеваешься?! — он, весь красный от злобы, вбежал в её комнату. — Ты с ума сошёл?! Я переодеваюсь! — возмущённо воскликнула девушка. — Вижу, ты уже одета! Спускайся! Итак, проще видеть, чем описать отношения этих двоих. Чарльз и Шарлотта явно не сходились характерами и взглядами на жизнь. В детстве первый был вредным ребёнком, пока старшая сестра — милой, но не безупречной девочкой, что крайне не устраивало их отца. Что ж поделать, Шарлотта выросла глубокой мечтательницей о лучшей жизни за пределами родных мест, а Чарльз, чудилось, и вовсе никогда и не мечтал, скорее, наоборот, рушил мечты окружающих. Потому и привлекал девушку Лэнс — тот самый "самонадеянный реформатор". Она восхищалась его своими стремлениями сделать жизнь людей в Содружестве, их новом государстве, лучше, чем было до. Хотя скорее подобные заявления можно считать безумием, девушка не могла отвести от него взгляда, когда он произносил новую речь и представлял свою политическую программу на званных ужинах. Как он, из Центра, очутился здесь, в их обществе, Окраине, где был заложен первый фундамент нового мира? Хотелось бы ей знать. Но отец не позволит ей и шагу ступить в сторону Лэнса. — Пора, — чётко сказала она, прежде чем ступить в сторону их — "избранных кровью".