Not the same girl

      — Это не лучший способ, Северус, но если нужно, пусть будет так. Ты должен крепко держать ее — лишние движения лишь растянут процесс.       Побывав в ее воспоминаниях, он понимал, что любые ограничения не пойдут на пользу девчонке, однако знал, что Поппи права, и, учитывая объем предстоящей работы, Северус был настроен решительно.              Он скорректировал свое положение, удобнее устроившись на диване и приобняв Гермиону за плечи, позволяя ей слегка наклониться в его сторону.        — Гермиона, мне нужно чтобы ты открыла рот.       Девушка отрицательно покачала головой и попыталась спрятать лицо на груди профессора.        Необходимость жестко провести черту и донести свою точку зрения, несмотря на то, как это может расстроить Гермиону, отзывалась тупой болью в груди, но он не мог поступить иначе. Ей требовалось лечение и чем скорее — тем лучше.       Северус мягко оттолкнул ее от себя, не позволяя больше прятать лицо, но не стал убирать руку, приобнимая девушку и выражая этим свою поддержку.       Обиженный взгляд янтарных глаз, окруженных фиолетовыми синяками, остро ранил его сердце.       — Прошу прощения, мисс Грейнджер, но вы должны нам помочь, чтобы мы, в свою очередь, помогли вам. У нас был уговор, помните? Я выполнил свою часть сделки, но где же ваша гриффиндорская честь? — несомненно, это был удар ниже пояса, однако им было необходимо ее добровольное сотрудничество. Да, он обещал не использовать на ней никаких заклинаний, но о физических ограничениях не было сказано ни слова. Нужно как можно скорее избавить ее от этих увечий и боли.        Профессор был не готов к тому, что произойдет дальше: вместо ожидаемого испуга, внутри нее что-то просто сломалось. Ее взгляд окончательно потух, теряя даже отголосок надежды. В нем читалась только душераздирающая боль, и Гермиона просто отвела глаза и подавленно уставилась в пол. Она растеряла весь свой запал и остатки воинственности, а неясная тревога, витающая в воздухе вызывала страх и заставляла внутренности сжаться.       — Северус… Мои уши заложило, что происходит? — взгляд Поппи нервно метался от Гермионы к нему, он чувствовал, как вокруг них начинало нарастать давление.       Что-то из сказанного им заставило Гермиону поднять ментальные щиты и отчаянно их удерживать, бросая на это все силы и уже не контролируя свою магию, которая вырывалась наружу.       — Мерлиновы яйца… Прости меня, Гермиона.       Он схватил ее лицо и повернул к Поппи, крепко удерживая. Тело девушки было предельно напряжено, кулаки сжаты; она подтянула колени к груди и попыталась опустить голову, чему помешала сильная хватка. Северус попробовал разжать ее челюсть, но не смог — сильные мышцы не дали этого сделать, тогда он, замысловато выругавшись, слегка повернул ее голову, и двумя пальцами раскрыл челюсти настолько, насколько смог.       — Это все, что у нас есть, Поппи! Давай, делай что нужно и быстрее, иначе последствия не заставят себя ждать!       Ведьма подскочила и начала действовать: сначала удалила сломанные зубы, а затем залечила поврежденную эмаль. Тем временем от девчонки не последовало никакой реакции, что начинало настораживать. Северус надеялся, что небольшое освобождение после продолжительной боли успокоит ее, прежде чем они перейдут к следующей болезненной части.       — Держи ее крепко, Северус, сейчас будет очень больно.       — Я делаю все что могу, Поппи, просто пошевеливайся! — в момент, когда прозвучало заклинание, Северус почувствовал, как девчонка застыла в его руках, а давление вокруг возросло, словно они находились в самом эпицентре серого грозового облака, высасывающего жизнь и краски вокруг.       Гермиона сжала кулаки, не обращая внимания на боль от уже сломанных костяшек, до крови впиваясь ногтями в ладони. Мебель стонала и скрипела; свободный стул начал изгибаться, корчиться и трещать, принимая жуткую форму, а по стеклам шкафов с глухим треском поползли трещины.       — Скорее, Поппи!       — Почти всё.       Не зная как поступить иначе, и только надеясь на благоприятный исход, он запустил руку в волосы Гермионы и слегка оттянул ее голову назад, заглядывая в ее остекленевшие глаза, которые безразлично взирали на происходящее.  И, хотя зрительный контакт не был обязателен для такого мастера легилименции, он позволял укрепить связь, а Снейп хотел использовать все возможности, чтобы помочь ей.       — Всё! — закричала медсестра и в это же мгновение ее отбросило волной неконтролируемой магии, сметающей все на своем пути.         — Гермиона… Гермиона, посмотри на меня! — он отчаянно пытался поймать ее взгляд, ощущая нарастающую внутри панику оттого, что жизнь, казалось, начала покидать девушку.       — Северус! — в панике закричала Поппи, прижатая к полу очередной волной, после которой температура резко упала, трещины на стеклах окончательно разошлись и осколки посыпались на пол.       — Гермиона, маленькая, пожалуйста, — в конце он уже не знал, что именно послужило якорем для нее — ласковое обращение или «пожалуйста», — но увидеть проблеск узнавания в карих глазах оказалось достаточным и он произнес: — Легилименс!       Черт, его затянуло прямо в воспоминание, что не входило в планы!       Воспоминание трещало по швам, разрывалось, рушилось; помещение трясло, как при землетрясении. Видимо, он проскочил комнату с книжными полками и очутился внутри самого воспоминания, словно просматривая его в омуте памяти.              Северус находился в одной из верхних камер в Азкабане, полностью лишенной жизни и света. В единственное окошко пробивалось лишь темно-серое небо и дул пронизывающий холодный ветер, по стенам расползалась черная плесень, а за решеткой медленно проплывали зловещие фигуры дементоров.       Гермиона из воспоминания стояла, прислонившись спиной к одной из стен, а второй человек находился перед Северусом, лицом к девушке, которая дрожала и пыталась сдержать слезы.       — У нас был уговор, грязнокровка. Я выполнил свою часть. Пришло время платить по счетам, маленькая гриффиндорка, — к горлу подступила желчь, когда Северус осознал, что говорил ей почти те же самые слова.        Теперь слезы безудержным потоком струились по ее лицу, когда этот зверь приблизился к ней, и Северус почувствовал бессилие от невозможности что-либо сделать, оставаясь только невольным свидетелем происходящего.       — Пожалуйста… Пожалуйста, не надо… — ее речь звучала отрывисто, с запинками и профессор понял, что ее зубы уже были сломаны, однако язык все еще был на месте, так что эта встреча произошла где-то после первой недели, проведенной в Азкабане.        Мужчина просто покачал головой и подошел еще ближе к несчастной девочке. Он был крепко сложен, с сильной мускулатурой и высокого роста — на пару дюймов выше Северуса.       — Ты согласилась, грязнокровка. Я даю тебе то, что ты попросила, а ты — не сопротивляешься.       — Пожалуйста…       — Единственное что я хочу — это тебя. Мне не интересно брать что-то силой, когда в моем распоряжении такая милая охочая ведьма…. Теперь, когда я выполнил свою часть, если только ты не хочешь отказаться от сделки, пришла твоя очередь.       Северуса затошнило. Он хорошо знал такой тип мужчин — они получают удовольствие играя, разрушая  разум ведьмы, искажая факты и выставляя ее виновной в конечном счете. Что бы ни понадобилось Гермионе, этот тип заставил ее согласиться на свои условия против воли. «Охочая ведьма. Серьезно? — в ярости подумал Снейп. — Принуждение не бывает добровольным».       Он наблюдал, как мужчина сильно надавил ей на плечи и заставил опуститься на колени перед собой, а Гермиона только всхлипнула еще горше. Желудок скрутило.        Боясь отвести взгляд, он смотрел, словно наблюдая за крушением поезда —  ты знаешь, что грядет неизбежное, но до последнего надеешься на лучшее. И он должен был выдержать, увидеть своими глазами, через что она прошла, чтобы лучше ориентироваться в ее сознании и знать все болевые точки и триггеры.       — Помни, граязнокровка, это был твой собственный выбор, твое решение. Ты сама согласилась.       Гнев и бессилие заполонили Северуса — мучитель запустил руку в ее волосы и притянул к своей промежности, а когда рыдания девушки ему надоели, он грубо схватил ее за челюсть и сжал.       Послышался крик и профессор поморщился, вспомнив, как Поппи рассказывала про боль от оголенных нервов.       Мерзавец не терял времени даром и, воспользовавшись моментом, грубо толкнулся ей в рот и начал двигаться. Он  оперся о стену одной рукой, а другой вцепился в волосы Гермионы, фиксируя ее. Сердце Северуса разрывалось на части от этой картины.        Пока он молча  клялся себе, что найдет этого человека и навестит его в Азкабане, послышался  мерзкий стон, за которым последовал сильный толчок и девушка ударилась головой о стену. Через секунду мужчина, улыбаясь, отстранился и направился к двери. Девушку вырвало.       — Прошло слишком много времени с тех пор, как у меня была такая ведьмочка. Спасибо, милая. Никогда бы в жизни не позволил себе принуждать девушку, против ее согласия и я рад,  что ты такая покладистая. Так всё становится намного… проще. Думаю, у нас вышло очень выгодное соглашение, не так ли? Увидимся позже, грязнокровка.       Гермиона свернулась калачиком на полу и тихо плакала, а потом потянулась к своей робе, чтобы вытащить…       Внезапно Северус почувствовал, как перемещение начало затягивать его, и он оказался в комнате с книжным шкафом. Однако, в комнате был еще один человек.       Тряска усиливалась, пол ходил ходуном — прикованные книги падали на пол и пытались вырваться из цепей, а Гермиона поднимала их, тщетно стараясь засунуть обратно.       Книги и вырванные страницы бешено летали вокруг, создавая воронку. Гермиона кричала, когда очередная страница оставляла порезы на ее коже, но продолжала бороться.       — Гермиона, прекрати. Ты не можешь оставаться здесь. — со слезами на глазах девушка яростно замотала головой. — Пока ты находишься здесь, они не будут спокойно лежать на полках. Это место для них, но не для тебя.       — Здесь безопасно… Я могу здесь всё запереть… Я в безопасности.       С беспокойством он заметил, что она обмотала цепями лодыжки и приковала их к шкафу, как и книги с ужасными воспоминаниями.       — Но это не так. Твоё сознание рушится, тебе не положено жить внутри своего разума. Ты хочешь закончить как Лонгботтомы? Более того, ты так отчаянно держишь щиты, что больше не управляешь своей магией. Ты разрушаешь мои покои и можешь навредить Поппи и мне. Ты же не хочешь этого, Грейнджер?       — Я думала, что я с вами в безопасности… Но оказалось нет.  Вы… вы… хотели договориться…       — Нет, Гермиона! Не таким образом, клянусь… В свое время я совершил много предосудительных поступков, но никогда не делал такого. Я говорил про твои зубы, помнишь? Сначала Поппи колдует на мне, а затем на тебе… Помнишь клятву, которую я дал? Я никогда не причиню тебе боль, только хочу помочь… Просто прислушайся к себе, ты всё еще чувствуешь боль во рту?       — Я не могу... нет… нет…       — Пожалуйста, маленькая, пожалуйста, верь мне.       Ее трясло и цепи вокруг ног сжались сильнее, впиваясь в кожу, но вдруг всё остановилось — вырванные страницы и книги резко упали на пол. Гермиона повернулась и взглянула на него.       — Больше не болит.       Книги медленно поднялись в воздух и начали укладываться обратно на полки, где их оплели цепи.        — Видишь… Как я и обещал, мы только пытаемся тебе помочь. Возвращайся со мной, Гермиона.       Он почувствовал, как что-то дернулось под ногой и увидел том с воспоминанием, в котором только что побывал. Северус поднял ногу, позволяя книге вернуться на полку и услышал вздох. Вокруг вновь нарастало напряжение и цепи задрожали.       — Вы видели… Я не могу…       — То, что я видел — не твоя вина. Всё что произошло — не твоя вина.       — Это всё я… Я согласилась… Я шл…       — Нет! Конечно нет, Гермиона. Нельзя считать за согласие принуждение. Пожалуйста, пойдем со мной, пойдем ради меня, маленькая. Нам опасно оставаться здесь.        Было видно, как она опустошена из-за того, что он видел то постыдное воспоминание, но к его большому облегчению, она все же обратилась к нему.       — Если… если я пойду с вами, вы защитите меня?       Ответ последовал незамедлительно.       — Всегда.