Кто такая Элли?

— А кто такая Манора, про которую она говорила? — припомнила Элис, которой не были особенно интересны многословные рассказы о строительстве дома Агаты. — Что за шутки и разборки по надуманным причинам? — Манора — ваша будущая соседка, киннара, — ответила Мелисса, казалось, чуть обиженная, что ее так бесцеремонно заставили сменить тему. — Крылатая, как и вы, — кивнула она в сторону лейри, — и живет в верхнем доме на Скале, оттуда как раз очень удобно взлетать. Она не настолько воинственна, как полагает Агата, но имеет что-то против людей и эльфов скопом, так что может, увидев нашего остроухого, затеять ссору. Драться, конечно, вряд ли полезет, когти у нее все же не острее твоего кинжала, но может наговорить всякого, а потом тайком испортить огород, разбить окно или нацарапать какие-нибудь гадости на двери. Это сейчас тебе весело, — зыркнула она на рассмеявшегося эльфа, — а вот проткнет она вам дверь насквозь, так замучаетесь чинить. — Да ладно, понял я, понял, — безуспешно пытаясь справиться с разбирающим его смехом, махнул рукой Кано. — Устрою под дверью ловушку, авось поймается, если вздумает портить наше имущество. Голубей и чаек мне ловить приходилось, а эта птичка, судя по твоим словам, не намного умнее, разве только побольше будет. — А хоть какие-нибудь нормальные соседи у нас там будут? — представив грядущее беспокойство и поморщившись, спросила Элис. — Мы шли сюда в поисках мирного и спокойного дома, а на разборки насмотрелись и в большом мире. — На самом деле все не так страшно, — ободрила ее травяная дева. — Я же говорю, Агата нагнетает почем зря, так что не всегда надо ей полностью верить. В Скале, почти прямо над вами, сейчас живет один тип по имени Тиммель. Рожа, конечно, взглянуть да заплеваться, но безобиден даже когда выпьет, а по трезвости так вообще сокровище. Советую вам с ним подружиться или хотя бы не обижать, он знает и умеет очень много полезного, так что разной помощи по хозяйству можно будет просить у него. Еще две пещеры заняты его делянками, на которые он никого не пускает, но урожаи с них получаются весьма любопытные, если вам, конечно, нравятся веселые травки и грибы с глазами. За приятной живой беседой путь тянулся незаметно: Мелисса нимало не смущалась слишком уж недавним знакомством, а Кано и Элис, обратив это обстоятельство себе на пользу, спешили разузнать все, казавшееся им важным, об обещанном доме и будущих соседях, ближних и не очень. Не обошли они любопытством и старейшину, чей облик был довольно необычен даже для края, населенного самыми удивительными и разнообразными созданиями. Элис, прежде встречавшая существ, отдаленно похожих на Агату, по ее виду поняла, что ее родина — не здешние леса и предгорья, а далекие берега теплого южного моря. Кано, за свою долгую жизнь повидавший намного больше, подтвердил догадки и явно мог рассказать еще очень много интересного, однако пока сдерживался, справедливо подозревая, что Мелисса так же легко разболтает все услышанное своей подруге. *** Дом, искусно переделанный первыми хозяевами из разветвленной естественной пещеры, встретил своих новых жителей спертым воздухом, тонким слоем вездесущей пыли, проникшей снаружи сквозь неприметные щели в окнах, нежилой неподвижной прохладой и тишиной, рассеявшейся с первыми их шагами внутрь и первыми прозвучавшими словами. — Как будто этот дом строили хоббиты, только ростом с эльфов! — восхитился Кано, скользнув вокруг любопытным взглядом и тут же оценив удобную высоту сводчатых потолков, призванных удерживать находящуюся вверху скальную толщу. Чутко откликнувшись на прикосновение, ожил таившийся в коридоре на стене полупрозрачный дымчатый камень. В его туманной глубине родилось теплое желтоватое сияние, поначалу слабое, но разгоравшееся с каждой минутой, словно движение и живые голоса, рассеявшие долгий сон этого дома, придавали ему силы. Следом за своим собратом пробуждались и другие светильники, такие же зачарованные камни, укрепленные в небольших стенных нишах в длинном коридоре, тянувшемся от входа в глубину скалы. — Всего здесь одиннадцать светильников, — быстро подсчитала Мелисса, вместе с новоселами осматривая предоставленное им жилище. — Все пока работают, а если что-то погаснет, можно попросить того же Тиммеля, чтобы он обновил чары на камнях. — Не нужно, это я и сам сумею сделать, — отозвался эльф, сняв с подставки один из светящихся каменных шаров и в задумчивости вертя его в руках. Тонкие пальцы гладили шероховатую грубо обработанную поверхность, следовали извивам тонких прожилок и обнаженным стыкам разнородных слоев, отмечали крохотные щербинки, не заметные глазу, и прохладный камень впитывал телесное тепло. Мягкий свет струился между пальцами, не желая быть пойманным, окрашивался красным, проходя сквозь тонкую кожу, освещал след от давнего ожога на правой ладони, на миг оставлял в тени лицо, а миг спустя выделял его из окружающего полумрака, придавая резкости красивым чертам и наполняя карие глаза золотом… В комнатах, отходивших от общего коридора, светильников не было, а в части помещений, находившихся далеко от поверхности скалы, невозможно было сделать даже окно, так что зачарованный камень, прихваченный эльфом, оказался очень кстати. Агата не обманула: тут и там обнаруживались вещи, оставшиеся от прошлых владельцев, не поддавшиеся времени и долгому запустению дома. Разномастная мебель, добротно сработанная из дерева разными мастерами и на разный лад, самотканые дорожки-половики, заботливо свернутые и переложенные душистой полынью, лоскутные покрывала и занавески, таившиеся в огромном старом сундуке… Стремясь впустить внутрь побольше свежего воздуха и света, новые жильцы открывали окна, с усилием сдвигая присохшие ставни. Облачка пыли весело плясали в косых рыжеющих лучах вечернего солнца, как будто крохотные пылинки, устав смирно лежать в темноте и тишине, теперь стремились ускользнуть на свободу, в большой мир из надоевшего дома. Нежданно порадовала кухня, разместившая ближе всего к главному входу: в стенном шкафу, устроенному в глубокой нише от пола до потолка, обнаружились те самые чашки, которые Агата любезно оставляла новым обитателям дома, а заодно и другая посуда самого разного вида и назначения, но вся красивая и отличного качества. Печи — большая и маленькая — оказались целы, исправны и почти чисты, а в другом углу, у внешней стены, помещалась большая мойка с собственной маленькой водокачкой, искусно отведенной сюда от наружной. Кто бы ни были те безвестные существа, которые много лет назад облюбовали эту пещеру и пожелали превратить ее в благоустроенное жилище, они не пожалели для этого сил, средств и времени, собирая в своем доме все красивое и удобное, о чем только могли подумать, что могли раздобыть или сотворить сами. Следующие поколения здешних обитателей, с уважением относясь к давнему чужому труду, сумели сохранить дом и все его устройства в хорошем состоянии, а потом в свой черед добавляли что-нибудь, для лучшей жизни самим себе и тем, кто придет сюда после. Иные существа не вели записей, не увековечивали даты рождений и смертей, а их память о прошлом, сколь угодно далеком или близком, чаще всего исчерпывалась лишь устными рассказами, вроде тех, которыми так хорошо развеять скуку в долгом пути или потешить друзей у костра в теплую летнюю ночь. Те, кто жил в этом краю годы назад, ушли без следа, не оставив о себе воспоминаний, все равно, продолжили ли они отсюда свой путь по бесконечным дорогам в другие места, или же эта мирная зеленая земля в конце концов стала для них последним пристанищем. Однако же первое впечатление, которое столь точно выразил Кано, было явно очень близко к истине. По устройству самого дома и размерам оставшихся в нем вещей можно было угадать, что забытые создатели всего этого ростом и сложением не сильно отличались от людей, эльфов и подобных им существ, а может, сами таковыми и являлись. Усталость после дневного перехода и обилия новых знакомств давала о себе знать, а для очищения и обживания нового дома предстояло еще слишком много работы. Так что новоселы, посовещавшись, решили в первую ночь устроиться прямо на кухне, где удалось за остаток светлого дня хоть немного прибраться и развести огонь в маленькой печи. Ужин уделили из части оставшихся готовых запасов: в этих краях, особенно к концу лета, нечего было ждать голода, так что излишне сдерживать себя в пище не имело смысла. Несколько половичков, тщательно вытряхнутых от пыли и сухих полынных листьев, послужили удобной подстилкой, от нагретых камней печки исходило приятное тепло, разбавленное дуновениями вечерней прохлады из-за приоткрытого окна, а от света пламени и зачарованного светильника по стенам покачивались причудливо изломанные двойные тени. Сушеная полынь, рассыпавшаяся серовато-зеленым прахом, отправилась в огонь, на несколько мгновений придав ему обманчивой силы и наполнив воздух слабыми отголосками давно изжитого травяного аромата. Мелисса, не застав дома киннару Манору, отправилась обратно на Опаловую Заводь. Она с трудом тащила белую корзину, нагруженную старыми разноцветными лоскутами, швейными принадлежностями, блестящими бусинами и яркими пуговицами самых разных размеров и форм. Убедившись в приличном состоянии пещерного дома и выполнив большинство поручений хозяйки, травяная дева пожелала новичкам спокойной ночи и сказала, что старейшина, скорее всего, завтра же с утра почтит их ответным визитом, хотя бы для того, чтобы своими силами вразумить их когтистую соседку. Проводив Мелиссу, эльф и лейри смотрели из окна, как небольшая гибкая тень, словно составленная из легких дрожащих листьев, бесшумно скользит над тропинкой, уводящей от Скалы Каменного Круга прочь, в подступающий со всех сторон лес. Корзина, тянувшая ее к земле, белизной выделялась в полумраке, с такого расстояния напоминая тяжелый бледный камень, привязанный к легкому растительному созданию, как грузило к леске. Бесчисленные дорожки, неизменные с давних времен или менявшиеся каждое лето, подобно извилистым ручьям стекались отовсюду к широкому подножью Скалы, окруженному просторными травянистыми полянами, вливались друг в друга, огибали одинокий утес, а потом, так и не коснувшись своей неподвижной цели, вновь убегали прочь, указывая иным существам путь в другие земли, во все концы этого огромного мира. Лес, тянувшийся вдаль и сливавшийся с густеющей темнотой, колыхался под усилившимся ветром, как неровная пышная шерсть огромного зверя. Наползающая летняя ночь до краев полнилась свежим шумом, неуловимо напоминавшим голос морского прибоя, и в волнах качающейся зелени тут и там загорались первые робкие огоньки, не похожие на свет факелов или лучин. Иные существа, ведущие дневной образ жизни, возвращались в свои дома или отыскивали укромные места на одну ночь, и на притихшие тропки выскальзывали из своих обиталищ те, кто предпочитал яркому солнечному свету сияние луны и звезд. Пробуждались ночные цветы, поднимая к темному небу свои тяжелые влажные чашечки, и с раскрывающихся широких лепестков стекала на землю роса, напитанная пойманным светом. Выбирались из укромных щелей бесчисленные стаи светлячков, летающих, ползающих и даже плавающих, окутывали многоцветными искрами стволы деревьев-гигантов, выхватывая их необъятные очертания из океана мрака. Самые смелые покидали безопасную лесную сень и поднимались к темному небу, словно в бесплодном стремлении догнать быстро мчащиеся клочья высоких облаков, подсвеченных серебряными лучами взошедшей неполной луны. На мгновение показалась на фоне чуть более светлого облака стремительная тень, похожая на огромную птицу, мелькнула, снижаясь, и пропала из виду. Где-то за Скалой, в болотистой низине, утробно-низкие голоса завели медленную печальную песню на неведомом языке: повторение похожих незамысловатых распевов, дрожащее густое гудение гласных, россыпь свистящих и хрипящих согласных между ними. Остро коротко проскребло, как металлическим лезвием о камень, где-то совсем близко наверху, потом громко зашуршало, зашелестело и вновь стихло — будто затаилось, не желая больше выдавать себя. — Должно быть, это и есть Манора, — обернувшись к полуоткрытому кухонному окну и принюхавшись, негромко сказала Элис. — Не дергайся, пожалуйста, — попросила она эльфа, заметив, как тот в очередной раз тянется к оружию, с которым не расставался даже на ночлеге. — Даже если она нас учуяла, нам нечего с ней делить и не из-за чего враждовать. — Для ее же блага — пусть будет так, — прищурился Кано, тихо закрыв окно и задернув на нем пеструю занавеску. Еще недолгое время он неподвижно стоял около окна, так, чтобы его тень не была видна снаружи, и прислушивался к едва уловимым звукам, наполнявшим ночь по ту сторону стекла, но больше ничего тревожащего не услышал. Киннара, если источником недавнего шума действительно была она, предпочла отложить знакомство с новыми соседями на утро. Огонь в печи догорел, не получая новой пищи, а каменный светильник, словно с непривычки устав сиять, пригас под укрывавшей его тканью и снова погрузился в сон. Необычную сущность зачарованного камня теперь выдавала лишь крохотная искра, вокруг которой темнота казалась еще гуще. Тишина прокрадывалась незаметно куда-то внутрь, наполняя душу и разум, и, наверно, только сейчас все трое по-настоящему ясно осознали реальность свершившегося и выбранного. Лейри достигли цели, к которой стремились, обрели безопасный дом, который искали, и то, о чем прежде лишь нашептывали им видения пророческого дара, сейчас обрело жизнь и плоть. А эльф… Кому было знать и понимать, о чем думал он? Задуманный далекий путь без определенной цели нежданно обернулся пристанищем, почти домом, столь же безопасным, сколь и необыкновенным. Снова — который уже раз за его долгую жизнь — гостеприимное место манило осесть, хоть на время приглушить в себе вечное настороженное ожидание угрозы, стать почти своим среди чужого народа, не имеющего с эльфами ни общей истории, ни кровной вражды… И, почти как когда-то, от всего сердца звало остаться маленькое существо рядом, чудесное чужое дитя, никогда не знавшее своего отца. В доме не было холодно, но спать, когда тебя кто-то обнимает, оказалось слишком уж приятно, и Элли, даже не просыпаясь полностью, подобралась ближе к устроившемуся рядом Кано. Тот, едва слышно прошептав что-то на незнакомом языке, совершенно привычным движением чуть повернулся так, чтобы девочке было удобнее. Объятие окутало теплом, чуткие пальцы скользнули по расслабленным перепонкам сложенных крыльев, и близко почувствовалось ровное биение чужого сердца: чуть более медленное, чем у лейри, и удивительно успокаивающее. — Ты не уйдешь от нас? — почти утыкаясь носом ему в грудь, тихо спросила Элли, не желая потревожить уже уснувшую мать, а может, и просто смущаясь своих неожиданных слов. — Останься… — Если ты этого хочешь, — лица эльфа невозможно было бы разглядеть в этой темноте, но в его тихом ответе слышался отголосок ласковой и отчего-то чуть грустной улыбки. — Я не уйду, обещаю тебе. — Хороший, — уже не слыша даже сама себя, прошептала она, обнимая его в ответ. Сердце подсказывало иные слова, быть может, слишком уж неосторожные и сильные для такой маленькой девочки, и не слишком подходящие, чтобы сказать их существу другого вида. Но эти слова, так и оставшись невысказанным чувством, были скоро унесены темными волнами подступившего сна, чтобы с новым рассветом сгинуть и забыться. *** Наступивший день грозил обилием работы, да и начался не слишком приятно. Киннара Манора явилась посмотреть, кого же это вдруг подсунули ей в соседи, и предсказуемо оказалась недовольна присутствием эльфа: по ее мнению, остроухому совершенно нечего было делать на хранимой земле иных. Шумное выяснение отношений, к счастью, не переросшее в драку, привлекло внимание Агаты, явившейся проведать новеньких. В итоге старейшина, готовая в любой момент растащить ссорящихся и связать их щупальцами, еще с полчаса упорно доставала Манору насчет недопустимости ее поведения. Киннара, получившая новый объект для своего раздражения, то пыталась неумело оправдаться, то многословно и многоэтажно заявляла, что старейшина неведомо зачем лезет не в свое дело, и вообще сама виновата, что допустила в мирные земли опасного чужака. Однако все это буйство эмоций и выражений начисто разбивалось об упорное и неистребимое занудство Агаты, с мрачновато-невозмутимым видом продолжавшей отчитывать Манору, как нашкодившего ребенка. Наконец когтистая иная, поняв, что обладательницу щупалец ей не переспорить и не заткнуть, решила прекратить спор самым глупым и действенным способом: расправила огромные черные крылья и, резко оттолкнувшись от земли мощными лапами, в мгновение ока очутилась на такой высоте, где Агата не могла ее достать. Зеленоглазая старейшина, впрочем, не слишком-то удивилась такому бегству, проводила улетевшую киннару задумчивым взглядом, а затем как ни в чем не бывало переключилась на встрепанного недовольного эльфа и озадаченных лейри. — Теперь она какое-то время не будет вам надоедать, — пояснила Агата, махнув щупальцем в сторону верхнего дома на Скале. — Если уже выбесилась на меня, а не на вас. То ли не удовлетворившись вчерашним докладом Мелиссы, то ли решив перестраховаться, старейшина еще раз вместе с новоселами бегло осмотрела дом, цепким взглядом отмечая все изменения и иногда указывая на разные небольшие неполадки, которые, по ее мнению, новенькие могли не заметить. Она показала и несколько тайников, которые не получилось бы обнаружить, если не знать точно, что и где искать, под каким углом смотреть в вечно затененные углы и какие неприметные щели и зажимы нащупывать. Глядя на ловкие движения многочисленных щупалец, каждое из которых ловкостью намного превосходило обычную лапу или руку, Элис подумала о том, показывал ли эти тайники самой Агате прежний владелец дома, или же наблюдательная иная, имевшая талант замечать любые мелочи, сама смогла их отыскать и открыть. Кратко расспросив эльфа и лейри о первой ночи на новом месте и об их первом впечатлении от нового дома, Агата продемонстрировала погреб в саду, который они еще не успели обнаружить, а в качестве последнего сюрприза открыла второй вход в дом, скрытый в неприметном ответвлении главного коридора. Узкая дверь, открывавшаяся при помощи хитро замаскированного механизма, выводила на другую сторону Скалы Каменного Круга, на небольшую каменную площадку, за которой отвесный скальный обрыв уходил ко дну глубокой тенистой низины. По этому обрыву при достаточной ловкости можно было спуститься, цепляясь за удобные выступы и углубления в скале, однако гораздо больше этот выход подходил для существ, способных к полету. После того, как старейшина наконец-то удалилась, время за усердной и разнообразной работой пролетало незаметно. Элис, легко заводившая новых друзей и не ощущавшая в этом краю никакой опасности, отправилась смотреть, где еще поблизости кто-нибудь живет и с кем из соседей можно свести мирное и полезное знакомство. Кано, поручив старшей лейри во время этих знакомств раздобыть что-нибудь из нужных припасов и вещей, сам вместе с Элли остался дома — превращать доставшееся им жилище в самый настоящий уютный дом. За эту задачу он взялся со всем возможным старанием и немалым мастерством, то и дело поручая Элли разные нетрудные обязанности, которые были по силам девочке ее возраста. За недолгие дни, прошедшие в их первой встречи, Элли так привыкла к эльфу, как будто знала его всю свою жизнь, и теперь, нисколько не беспокоясь об улетевшей матери, путалась у друга под ногами и руками. Маленькая лейри, отдохнувшая и полная живого любопытства, стремилась забраться в любой угол, нишу или шкафчик, собирая крыльями и хвостом еще не вычищенную пыль и обрывки старой паутины, распугивала юрких домашних паучков, возмущенно разбегавшихся по неприметным щелям, показывала Кано небольшие вещицы, потерянные прошлыми жителями дома, а теперь ею отысканные в самых неожиданных местах… Почти не отвлекаясь от уборки, переноски и починки, эльф умудрялся услеживать, чтобы маленькая иная ненароком обо что-нибудь не поранилась, успевал отвечать на бесчисленные вопросы и незаметно пресекал попытки Элли убежать на поиски приключений, вовремя занимая ее тем или другим несложным поручением. Услышав шум и голоса, объявился еще один сосед по Скале Каменного Круга — Тиммель, оказавшийся на вид самым обычным человеком немолодых лет и довольно заурядной внешности. Сложно было представить, что именно про его лицо Мелисса вчера сказала «взглянуть да заплеваться»: плеваться, при особой брезгливости, потянуло бы разве что от его запаха, так как Тиммель явно любил готовить пахучие зелья и несколько пренебрегал собственной чистотой. Человек, в отличие от киннары, оказался совершенно не шумен и довольно застенчив, так что еще одной ссоры опасаться не приходилось. Воспользовавшись удобным случаем, Кано одолжил у него нужные инструменты, которых в доме не оказалось, однако предложение о другой помощи пока что вежливо отклонил. Эльф, казалось, не особенно спешил, однако шли часы, и пещерный дом словно преображался, сбрасывая остатки многолетнего нежилого сна и по крупицам возвращая себе былую красоту. Солнце неспешно проделывало свой каждодневный небесный путь, щедро одаривая земных созданий светом и теплом, и мимо Скалы Каменного Круга сновало туда и сюда все больше иных. Одни просто проходили мимо, занятые собственными повседневными заботами, другие же успели прослышать о необычном новом жителе нижнего дома в Скале и теперь без малейшего смущения любопытствовали, подходя ближе, перевешиваясь через поломанный забор небольшого сада, глазея на эльфа и приставая к нему с бесконечно повторявшимися расспросами. Правда, что ли, эльф? А зачем решил жить тут, разве среди своих было плохо? Нет-нет, ничего против не имеем, но все же знают, как ваши ко всем прочим относятся… Откуда родом хоть? Ривенделл? Да, не дальний свет, сможешь к родичам в гости ходить, если тут заскучаешь. Лейри — жена тебе? Что, нет? Зря, между прочим, упускаешь, она б тебе точно не отказала. А вообще жена-то есть? А дети? Ну что же так неудачно-то, симпатичный вроде, давно б собрался да нашел кого-нибудь! Элли, в ответ разглядывая все новых и новых любопытствующих, без страха отвечала улыбкой на улыбки, иногда даже добавляла пару слов к сдержанно-коротким фразам эльфа, которому уже надоедало быть в центре такого навязчивого и не очень-то вежливого внимания. Мало кто из иных обладал развитым даром видеть и знать сокрытое, так что сейчас маленькая лейри единственная могла ясно ощутить в одних словах своего друга прямую ложь, высказанную столь искусно и привычно, что ее трудно было заподозрить, а в других — правду, не открывавшую и ничтожной доли того, что таилось за ней. — Да не обращай внимания, — беспечно махнула хвостом Элис, вернувшаяся уже во второй половине дня с увесистым мешком разнообразной еды, надаренной новыми знакомыми. — Народ тут мирный, все уверены в надежности туманных стражей и в справедливости старейшин, так что за врага тебя никто считать не будет. Поглазеют, поболтают пару дней, да и успокоятся, у всех своих дел по уши. А ты, однако, здорово тут повозился, — похвалила она, заметив, как за ее недолгое отсутствие изменился дом, да и просто радуясь возможности поднять настроение раздраженному приятелю. — Таким манером этот дом, пожалуй, будет еще и получше, чем у первых хозяев. Впрочем, каким этот дом был в давние годы своей молодости, узнать бы все равно не получилось, так что оценить правдивость ее слов было невозможно. Однако за эти долгие летние дни, когда ясная теплая погода лишь несколько раз прерывалась краткими и бурными грозовыми ливнями, сделать удалось действительно много. Элис, не имевшая большого опыта в починке домашней утвари, занималась в основном тем, что добывала и готовила еду, освободив Кано от этой обязанности, заимствовала или выторговывала у соседей то или другое нужное имущество, а при необходимости даже привлекала кого-нибудь на помощь. Расплачивалась она тем, что лейри умели по-настоящему хорошо, тем, что имело ценность среди иных существ, мало пользовавшихся деньгами и драгоценностями. Уложив в походную сумку узорную чашу, небольшой хрустальный шар, пластинки тонкого полированного янтаря, клубок ниток, несколько связок трав и кусков воска, Элис отправлялась гадать. В обмен на вещи или услуги она предсказывала погоду, урожаи приближавшейся осени, удачные дни для охоты, места прорастания ценных и редких целебных трав, удачу в поиске пары и рождение детенышей, встречи и расставания. Вряд ли нашелся бы в здешних краях хоть один иной, кому не было бы известно про безошибочный провидческий дар крылатого народа, так что эта плата была ценна и желанна. — Я могу, если хочешь, и тебе что-нибудь предсказать, — однажды предложила она Кано. — Например, о том, что ждет тебя здесь, и когда ты вновь увидишься со своими родичами, чего тебе следует остерегаться или где отыскать то, что ты больше всего желаешь получить. — То, чего имеет смысл желать, я могу получить и без предсказания, — чуть усмехнулся эльф, выпутав из темных кудряшек залетевший в них сухой лист. — И давно знаю, чего нужно остерегаться. Что же до остального… Долгая жизнь все-таки имеет свои недостатки: со временем, повидав слишком много, начинаешь скучать. Так что хотя бы от будущего хорошо ждать каких-нибудь сюрпризов, которые ни к чему раскрывать раньше времени. После этого красивого отказа Элис не стала настаивать. Ближайшее будущее эльфа, на которое она почти случайно успела погадать еще в первый день знакомства, вполне соответствовало ее ожиданиям и тщательно потаенным намерениям, а дальнейшее, терявшееся во мраке еще не пришедших дней и лет, мало ее заботило. В конце концов, крылатый народ, пусть и живший дольше людей, в сравнении с эльфами был все равно что хрупкие мотыльки-однодневки, так что умнее всего было просто предоставить долговечное существо его собственной воле и судьбе.