Кто такая Элли?

— Зовет нас дорога, весь мир впереди лежит, ожидая ловцов приключений! — воодушевленно, но несколько фальшиво пропел Арно, взмахивая в такт руками и крыльями, как будто желая дирижировать собравшимся разноголосым хором. — В нем горы и реки, в нем солнце и тени, мы все это встретим на нашем пути! Старинная песня вольных странников, неведомо кем и когда сочиненная, была известна здесь едва ли не всем, а тем, кто слышал ее впервые, тоже оказывалось не так уж и сложно: нехитрый напев и слова будто сами лезли в голову. В песню вливались все новые и новые голоса, и нехитрая складная мелодия дружно взмывала от праздничных полян к чистому ночному небу, усыпанному драгоценными ожерельями звезд. Арно, которому скоро надоело просто махать руками, выловил из веселой толпы Элис и потянул ее танцевать, показывая пример остальным собравшимся. — Не стесняемся, друзья! Завтра позовет дорога, а сегодня — танец! Вместе, хороводом! — Смелее, не бойся, начни же свой путь, навстречу рассвету, навстречу свободе, — весело галдя и толкаясь, празднующие выстраивались в движущуюся цепочку, подобную гибкому телу огромной змеи, с каждым мигом становящемуся все длиннее. Шаг соединялся с ритмом песни, тело соприкасалось с телом, отблески пламени костров отражались в глазах и окрашивали танцующих в неровный рыжий цвет. — Вперед и вперед, не страшась непогоды, решая, где быть и куда повернуть. К хвосту хоровода прицеплялись все новые и новые участники, и построение двигалось среди просторных праздничных полян, выделывая сложные изгибы, но всякий раз ухитряясь не перепутаться и не столкнуться — искусство, с древнейших времен заключенное в этом виде танца. Иные существа самых разных видов, размеров и обличий, в эту ночь собравшиеся здесь, следовали хороводом за двоими лейри, славили песней волю и радость дальних странствий и воздавали хвалу лету, против обыкновения, начавшемуся с тепла и солнца, а не с туманов и затяжных дождей. Элли, удобно устроившись на надежной толстой ветке могучего дерева, чуть повыше развешенных праздничных гирлянд, с сомнением посмотрела на хоровод, проходивший сейчас едва не под самым ее насестом. Девушка, в общем, не имела ничего против танцев, однако предпочитала резвую и лихую парную пляску, а не плавное однообразное топтание в бесконечной цепочке. Вдобавок именно сегодня ей хотелось бы избежать некоторых встреч и множества вопросов, на которые она и сама еще не знала точного ответа. Великий праздник Летнего Солнцестояния происходил здесь каждый год, и вот уже четырнадцать лет Элли принимала в нем посильное участие. В детстве она, как и другие малыши, лишь помогала старшим, развешивала украшения по нижним веткам деревьев и бегала по округе, разнося мелкие посылки, поручения и приглашения. Но с годами ее авторитет среди друзей и соседей возрастал, а вместе с ним росла и ответственность. В конце концов, Элли была единственной лейри, постоянно живущей в этих местах, единственной предсказательницей, чьи гадания были по-настоящему надежны. Вдобавок жила она не где-нибудь на болоте или в дупле дерева, а в самой Скале Каменного Круга, которая по здешнему обычаю, установившемуся чисто случайно, считалась жилищем старейшин и просто самых уважаемых и ученых существ. Так что волею судьбы и случая Элли, повзрослев, как-то без особых споров оказалась среди главных устроителей праздника. Конечно, ни она, ни ее старшие друзья не справились бы с такой работой одними лишь собственными усилиями, да в это и не было надобности: многочисленные заботы по подготовке распределялись между здешними жителями и гостями, так что никому не приходилось напрягаться сверх своих возможностей. Однако обязанностью устроителей было как раз распределить эти самые заботы; помнить, кто что умеет лучше всего и кто чем готов поделиться; запоминать и вести списки, сколько чего потребуется и где это раздобыть; расселять новоприбывших, удерживая их совершения безобразий и предупреждая о последствиях возможных проступков; пристраивать всех к работе, услеживая, чтобы никто не передрался. Наградой за эту заполошную и утомительную работу была праздничная ночь, полная знакомых и новых лиц, песен, музыки, необыкновенных историй, волшебных огней и пляшущих теней. В прошлые годы, однако же, справляться оказывалось легче, чем вышло теперь: рядом был Кано, как обычно, неутомимый без спешки и сообразительный без лишней мелочности, умевший справиться с любой трудной задачей, заметить и исправить любую промашку, а при надобности — дать отпор даже самому зарвавшемуся наглецу из новопришедших. Эльф ушел прошлой осенью, вскоре после праздника Равноденствия, и не вернулся до сих пор. Все это время Элли не имела от него ни единой вести, сколько ни проводила она времени за гаданиями, пытаясь мысленным взором проникнуть сквозь разделявшее их расстояние. Будь Кано иным, лейри не постеснялась бы расспрашивать о нем любого общительного гостя, явившегося на праздник из других мест, однако к эльфам далеко не все иные существа относились дружелюбно. В середине теплой весны, когда свежая лесная зелень лишь разрасталась в ожидании щедрых летних ливней, из очередного долгого странствия явилась Элис. Старшая лейри подивилась отсутствию Кано, выслушала рассказ дочери и без лишних раздумий заявила, что на это лето для разнообразия останется здесь. С наступлением весны странные сновидения притихли: то ли действительно стали являться гораздо реже, то ли память Элли больше не удерживала их после пробуждения. Вовремя вспомнив совет подруги, девушка, как могла, описала матери то, что видела во снах, и, не медля, задала нужные вопросы. К ее удивлению, ответ Элис оказался вовсе не таким, какого она ожидала, поверив суждению Агаты. Озадаченно выслушав немного запутанный рассказ Элли, мать заверила ее, что помнит несколько мест, отдаленно похожих на долину из снов, однако после рождения ребенка ни в одном из них не жила. Сама Элис полагала сновидения дочери — хоть давние, хоть нынешние — всего лишь плодами неуемного воображения, подстегнутого новизной впечатлений, какими-нибудь тревогами или желаниями, подавленными и скрытыми днем. А вот Агата, которой Элли после пересказала разговор с матерью, изрядно разочаровалась в собственной логике, которой так гордилась, а потом хмуро заявила, что видеть во сне что-то, чего никогда не видел наяву — не очень-то нормально, пусть и, к их счастью, безобидно. Впрочем, старейшина никогда не отличалась развитым воображением, а сама во сне видела в основном лишь то, что отлично помнила и наяву, так что здесь ее мнение не стоило принимать за истину. *** Вместе с Элис из дальних краев пришел Арно — ее старинный друг и нынешний любовник, а также один из немногих мужчин-лейри, кого Элли доводилось встречать за всю ее жизнь. Арно оказался несколько ответственнее своей подруги, хоть и разделял ее всегдашнюю жажду новизны и приключений. Именно он, никогда прежде не бывавший в Землях Круга, с переменным успехом убеждал Элис помогать дочери, да и сам не оставался в стороне, по ходу дела разбираясь в нужных делах. Глядя на его усилия, пусть и не лишенные промахов, Элли подумывала иногда, а не является ли этот лейри ее отцом, о котором она ничего до сих пор не знала. Гадание на родную кровь, часто используемое людьми, у крылатого народа было не в обычае, а на прямой вопрос дочери Элис ответила, что и сама не знает точно, с кем из нескольких любовников двадцать лет назад зачала ребенка. Подозревая разные причины этого любопытства, старшая лейри была рада, что Арно так увлекся праздничными хлопотами, и предпочла поселиться не в доме в Скале, где жила ее дочь, а в одном из свободных древесных жилищ на берегу речки неподалеку. Впрочем, Элли не собиралась отбивать у матери кавалера: несмотря на то, что тело девушки вполне достигло взрослых размеров, она еще не чувствовала в себе любовного влечения, во всяком случае, к существу своего вида. Но сейчас, когда поздний летний вечер незаметно перетекал в самую короткую ночь года, было уже не до выдуманных тревог и смешной беспочвенной ревности. Просторные поляны, огражденные гигантскими деревьями, превратились в праздничные залы, самодельные столы полны были самой разнообразной еды и выпивки, так, чтобы хватило всем, да еще и осталось приятного излишка. Рыжий свет костров смешивался с многоцветным сиянием светлячков, зачарованных кристаллов и прирученных болотных огней, и бесчисленные движущиеся тени, переплетаясь, создавали причудливый изменчивый узор. Силуэты иных, среди которых не нашлось бы двух одинаковых, были подобны фигурам животных, деревьев, странных цветов, кристаллов, тумана или как будто замерших на мгновение речных волн. Огромные или крохотные, быстрые или неспешные, тянущиеся вверх или растекавшиеся над самой землей, все эти создания одним своим существованием словно бросали вызов однообразным расам людей, эльфов и им подобных, которые слишком привыкли считать, что вся разумная жизнь должна быть устроена по их образу и подобию. Хоровод внизу, все же перепутавшись, распался в прежнюю беспорядочно-веселую толпу. Одни празднующие, еще не устав танцевать, собирались в пары и шеренги под звуки разыгрывавшихся небольших оркестров. Другие, нагуляв жажду и аппетит, спешили к столам, выбирая среди многочисленных кушаний что-нибудь на свой вкус. Влюбленные, собрав среди ночных чащ самые прекрасные цветы, впитавшие сияние луны и звезд, сплетали их в сложные косы венков, чтобы затем короновать этой недолговечной красотой тех, от кого они ожидали заветного согласия. Уже образовавшиеся парочки, избрав для себя самое приятное занятие на праздничную ночь, тихо скрывались в сумраке подлеска и речных берегов, игриво переплетаясь лозами, усиками, хвостами, крыльями или теми конечностями, которые им были для этого удобны. Теплую безлунную ночь пронизывали переборы струн, голоса тростниковых флейт, звон колокольчиков, ровные удары гонгов и бубнов, отмечавшие ритм очередного танца. Песни прерывались веселым смехом, а кое-где в тихих уголках, вокруг костров и обсиженных удобных коряг, собирались уже небольшие компании, настроенные поделиться необыкновенными слухами, легендами и сказками странствий. Гости Земли Каменного Круга, устав от плясок и песен, начинали истории о том, кто из них откуда явился, по каким дорогам и странам прошел, каких созданий встретил и что интересного узнал. Оседлые жители, подбираясь ближе и прислушиваясь к чужой негромкой речи, словно на краткие минуты оставляли родные дома и огороды, привычные рощи, берега и тропинки, мыслью уносясь в дальние края, которые вряд ли решились бы повидать наяву. Наверно, хорошо было бы спуститься с уютной ветки, влиться в празднующую толпу и присоединиться к одной из таких компаний, отыскивая в чужих рассказах вдохновение и решимость для собственного будущего пути. В свои почти двадцать лет, вопреки обычаю крылатого народа, Элли до сих пор вела оседлый образ жизни, однако в это лето жажда странствий, так долго спавшая в ней, наконец начинала пробуждаться. Элис, с которой Элли впервые решилась заговорить об этом, поддержала дочь, заметив лишь, что затянувшее домоседство связано с необычным эльфийским воспитанием, а проявляющееся желание перемен — с долгим отсутствием все того же эльфа. Крылья Элли, уже несколько лет как достигшие взрослых размеров и силы, готовы были покорять небо и нести свою хозяйку хоть над самыми верхушками деревьев, хоть среди громадных облачных гор. Перед молодой лейри открывались все дороги мира, все его стороны, все земли, сколько бы их ни было, оставалось лишь избрать направление для своего первого, самого важного и необыкновенного странствия. Недаром говорят, что как начнешь свой путь, так его и пройдешь, и потому Элли желала, чтобы это пока еще не свершившееся начало было даже больше, чем просто чудесная перемена в жизни. Нужен был хороший день, подходящий как для полета, так и для пешего перехода, нужны были инструменты и припасы, полезные и надежные, но не слишком отягощающие, возможно, не помешали бы и спутники, хотя никто не обязывал ее непременно путешествовать вместе с кем-то… И, наконец, нужен был Знак Пути — особый амулет, оберег, не созданный ею самой, а подаренный кем-то близким, кому она могла бы полностью доверять. Таким образом, даривший становился Направившим-В-Путь, а Знак Пути, сохранявший его любовь, добрые пожелания и надежду на счастье будущей встречи, оберегал путницу от бесчисленных опасностей чужих земель и нехоженых троп. Выбор первого пути считался у крылатого народа очень личным делом. Не возбранялось, конечно, советоваться с близкими и друзьями, однако Кано все не возвращался, а достаточного доверия к матери Элли давно уже не чувствовала. Гадание, в столь многих случаях заменявшее ей живых советчиков и собеседников, на этот раз не говорило ничего определенного, ясно давая понять, что любое будущее теперь зависит только от собственного выбора и решения Элли. Тише лесной тени и легче падающего листа Элли соскользнула с насиженной ветки, повиснув на руках, а потом так же осторожно спрыгнула на мягко спружинивший под ногами ковер пышного мха. Светлячковые гирлянды, сияющими нитями спускавшиеся с ближних ветвей почти до самой земли, лишь чуть колыхнулись от ее приземления. В душе ее, противясь разгоревшейся было уверенности и желанию перемен, вновь прорастало упорное сомнение, слишком разумное, чтобы от него можно было просто так отмахнуться. В самом деле, что с того, что ей уже двадцать лет, четырнадцать из которых она безвылазно прожила здесь? В конце концов, жизнь лейри продолжается около трех сотен солнечных лет, а значит, совершенно нет причины торопиться порывать с привычной жизнью, отводя себе только пару дней на сборы. Как известно всякому по-настоящему разумному существу, обычай — не закон, а лишь устоявшаяся древняя привычка, совет и пожелание, как можно поступить. Что за беда, если с первым странствием она повременит еще несколько дней, недель, месяцев или даже лет? Здесь ее дом, здесь все, кому она доверяет и кого любит, и никто, конечно, не собирается гнать ее отсюда прочь. В любом случае, что бы ни решила она этим летом, хорошо было бы дождаться Кано… Ведь когда-то же должен он сюда вернуться, и очень несправедливо будет исчезнуть вот так, без доброго совета, без радости долгожданной встречи, чтобы их общий дом встретил хозяина темнотой и запустением. Мелькнула в голове мысль снова погадать, хотя в последние недели Элли занималась этим очень часто, всякий раз не получая ясного результата. Но вдруг сейчас, в эту волшебную ночь, изменится хоть что-то, перепадет ищущему разуму хоть маленький намек, видение, образ из еще неведомых грядущих дней? В свете, рассеянном по заполненным народом полянам, не видно было Скалы Каменного Круга, что безмолвно и одиноко возвышалась в сияющем кольце, сама нисколько не затронутая этим обилием огней, сверкавших, как огромная неспокойная россыпь земных звезд. Однако Элли всегда безошибочно ощущала, в какой стороне находится ее дом, и не смогла бы заблудиться, даже если бы всю Землю Каменного Круга покрывал плотный молочный туман. В доме, сейчас тихом и темном, ждали свою хозяйку все гадательные принадлежности, собранные ею за годы жизни и овладения своим даром: десятки предметов и ингредиентов для сотен способов рассеять завесу, отделяющую будущее от настоящего. — Элли! — голос, которого она сначала не узнала в общем шуме, окликнул ее, рассеивая накатившую задумчивость и отвлекая. — Что ты там прячешься по углам, иди сюда, не смущайся! — приглядевшись, девушка заметила среди пестрой толпы Арно, воодушевленно машущего ей. — Ты эту вечеринку готовила, так что заслужила теперь повеселиться. Поняв, что тихо исчезнуть с праздника пока не удастся, Элли направилась к сородичу, стараясь не задеть хвостом и крыльями свешивающиеся нити гирлянд, похожие на водопады тонких сияющих бус. Мох под ногами сменился ровной утоптанной землей, на которой даже при заботе растительных духов непросто было бы вырасти прежним пышным травам. Иные, заметив и узнав Элли, наперебой приветствовали ее, приглашали кто на танец, кто к столу, не ко времени спрашивали совета, желали веселой праздничной ночи… — Нисса, давай чего-нибудь танцевального, будь добра, — попросил Арно симпатичную иную с переливчато-синей чешуйчатой кожей и роскошным хвостом, словно составленным из драгоценных камней. В руках Нисса держала прекрасную лютню, по деревянному корпусу которой вился искусно нарисованный узор, немного напоминавший древние письмена на камнях, хранивших границу. — Ребята, вы тоже помогайте, — кивнул он еще нескольким музыкантам, собравшимся рядом. Звонкий перебор струн обозначил начало известного танца, имевшего очень много имен, достаточно живого, чтобы не дать танцующим слишком уж обжиматься и виснуть друг на друге, но и не настолько быстрого, чтобы запыхаться и сбиться с ритма. Отмечая такты, присоединились к лютне парочка барабанов и металлические колокольчики. Быстро поняв, чего ждут желающие потанцевать, подключились скрипач и вовремя подошедший гитарист. Руки Арно были прохладны, как умытые летним дождем листья, а прикосновения таили за уверенностью нежность, обещавшую пробудиться по одному лишь ее зову. Элис поблизости не было видно, и Элли, уступив приглашению, позволила соплеменнику увлечь себя в танец.