Кто такая Элли?

Граница Земли Каменного Круга недавно осталась позади, однако в ясный солнечный день туманные стражи предпочитали скрываться в глубокой тени сырых оврагов и густых прибрежных зарослей. Никто не препятствовал Элли, когда она, тихо скользнув по воздуху над едва различимым рубежом, взглянула с высоты на поросшие мхом светлые камни, отмечавшие начало владений иных существ. «А вот интересно, как сейчас выглядят те древние знаки на камнях?» — мелькнула в голове ненавязчивая мысль, однако спускаться и давать волю случайному любопытству не хотелось. Вглядевшись в мягкие изгибы зеленых холмов и долинок, лежавших впереди, Элли постепенно стала снижаться. Долгий летний день еще не перевалил за середину, погода обещалась хорошая, а торопиться было некуда, так что часть пути, ровно пока не надоест или не появится других планов, лейри решила проделать пешком. Скользнув вниз и приземлившись на опушке рощицы, Элли ненадолго остановилась на границе густого зеленого подлеска, взъерошенного набегавшими порывами свежего ветра и пронизанного солнечными лучами. Давая отдых крыльям, она в задумчивости оглядывалась по сторонам, без особых ожиданий пытаясь угадать, далеко ли она сейчас от тех мест, по которым они с матерью много лет назад шли к Земле Каменного Круга. Впрочем, наверно, теперь старого пути невозможно было бы узнать, даже если бы лейри случайно оказалась прямо на нем. За минувшие годы маленькие тонкие ростки превратились во взрослые деревья со стройными темными стволами, изменились непостоянные русла и берега мелких речек, слишком подвластные весенним потокам талых вод и летним ливням… Как знать, может быть, именно на этой опушке, где-то среди этих зарослей маленькая Элли пряталась, ожидая улетевшую мать. Может быть, родичи этих переплетенных кустов заботливо укрывали ее от всякого постороннего взора, а ей самой нисколько не мешали внимательно наблюдать за дикой жизнью, дышавшей и шевелившейся вокруг. Не в этой ли роще, среди колыхания зеленоватых теней и неверных солнечных отблесков различала она пугливых оленей, осторожных лисиц, быстрых зайцев и легких, словно крылатых черных белок? А вдруг на отлогом зеленом склоне, виденном лишь недавно с воздуха, среди густых переплетений цветущих вьюнков, проснулась она тем далеким солнечным днем давно ушедшего лета, почуяв новый живой запах среди тысяч знакомых? И на песчаном берегу маленькой речки, сверкающей на солнце тысячами золотых блесток, впервые увидела Кано, сама тогда еще невидимая для него. В несбыточном стремлении вернуть давно ушедший чудесный миг, Элли втянула носом чистый воздух дикого незаселенного края. Тысячи запахов, доступных ее чуткому обонянию, наполняли его, и каждый из них, пролетая с ветром несколько шагов или многие мили, без слов рассказывал о том, чем он был порожден. Запахи бесчисленных деревьев, кустарников и трав складывались в один безмерно-огромный зеленый хор, расцвеченный тут и там яркими вкраплениями цветочных ароматов. Запах земли и пригретых солнцем камней переплетался с отголосками речной сырости. Глубже всматриваясь в незримый гобелен, свивающийся из нитей различных ароматов, Элли могла различить присутствие животных и иных существ, не стремившихся быть увиденными и завязать знакомство со случайной пришелицей. Дальним рассеянным следом долетел откуда-то запах дыма от костра и чудесный запах жарящейся рыбы, лишь на миг встревожив обоняние и пробудив первые отголоски не нагулянного еще аппетита. В небольшом мешочке, привязанном к сумке, как раз на такие случаи, обретался запас рыбного печенья, и Элли, немного посомневавшись, все же зажевала не ко времени пробудившийся легкий голод. Побродив вдоль опушки рощи, лейри отыскала довольно удобную тропинку, что вела почти в нужном направлении, и неспешно пошла пешком, больше не пытаясь в незнакомых красивых местах угадывать картины из давних воспоминаний. Тропинка петляла, избегая крутых склонов, непролазных буреломов, глинистых оврагов и речных обрывов, однако неизменно стремилась почти точно на юг. Зеленые перелески сменялись широкими полянами, невысокие холмы перемежались тенистыми распадками, иногда тропа пересекала по бродам и камням звонкие холодные ручейки. Комары, целыми стаями роившиеся в глубокой влажной тени лесных низин, не могли прокусить плотную кожу лейри, да и не чуяли под ней желанного им кровного тепла. Однако некоторые особо нахальные и безмозглые насекомые точно принимали Элли за самое обыкновенное растение, разве только малость непоседливое, и пытались устроиться отдыхать у нее в волосах или на сложенных крыльях, как на древесной коре или на нижней стороне зеленого листа. Давя или сгоняя особо настырных, Элли полушепотом честила пискунов самыми крепкими выражениями, подслушанными у Маноры, однако комары, очевидно, мало что слышали за собственной пронзительной песней. Новый запах заполз в нос, заставив лейри резко вдохнуть и едва не втянуть вместе с воздухом очередного невезучего комара. Снова ругнувшись и прихлопнув злосчастное насекомое, Элли принюхалась повнимательнее, пытаясь понять, от чего же исходит этот необычный нежно-свежий аромат, похожий на бледную жемчужную нить в тысячах неярких оттенков зеленого лесного гобелена. Запах исходил от живого существа, однако ничего подобного лейри за свою жизнь ни разу не встречала. Незнакомец, кто бы он ни был, не принадлежал к обычным обитателям этих краев, однако угрозы не представлял. Пророческое чутье, намного опережая зрение и слух, сообщало Элли, что неведомое существо движется точно ей навстречу, избрав ту же тропу. Бесшумно скользнув прочь с тропы, стараясь не задеть ни одной низкой ветви и не примять ни одной травинки, девушка выбрала небольшой просвет в густых зарослях и скрылась среди шелестящих листьев, тонких ветвей и переплетенных лоз, став почти невидимой для всякого, кому вздумалось бы поглядеть в ее сторону. Вскоре незнакомец наконец выдал себя шорохом и тихим звуком неспешных шагов по сыроватой утоптанной земле. Прислушавшись, Элли поняла, что путник передвигается не на двух конечностях, а на четырех. Слух уловил тихое размеренное дыхание, едва различимое за шелестом листвы, мгновенно-резкий хруст сухой ветви, раздавленной твердым копытом… Как назло, в этот самый миг случайному ветерку вздумалось подуть совершенно не в нужную сторону, так, что Элли не могла больше почувствовать запах незнакомца, а вот он сам, конечно же, успел учуять ее присутствие, пусть даже вряд ли смог бы разглядеть ее среди зелени. Шаги четырех ног замедлились, стали осторожнее, потом и вовсе замерли, лишь немного не дойдя до убежища лейри. За густой сетью переплетенных ветвей и шевелящихся листьев ей не удавалось в точности разглядеть, как выглядит это пока еще неведомое создание. Однако белая шерсть словно сияла в неверном лесном полумраке, выделяя очертания тела, слишком уж напоминавшего самую обыкновенную лошадь, так что кто-нибудь, имевший менее чуткое обоняние, точно был бы обманут этим сходством. Пришелец немного потоптался на одном месте, тихо принюхиваясь, а потом, осмелев, осторожным шагом двинулся по тропе мимо того места, где скрывалась лейри, внимательно оглядывая окружающие заросли. Замерев и стараясь дышать ровно и беззвучно, Элли смотрела, как прекрасное жемчужно-белое создание поводит чувствительными ноздрями, встряхивает роскошной серебристой гривой, поворачивает голову туда-сюда, слегка кивая тяжелым витым рогом… — Я чувствую, что ты где-то здесь, рядом, — последние отголоски недавних опасений пропали без следа, стоило единорогу нарушить тревожное молчание. Голос у редкого светлого существа был мелодичный и приятный, как ласковое объятие или теплый летний вечер. — Знаю, что ты смотришь на меня, — чуть смущаясь, пояснил он, скользнув взглядом по густым кустам, скрывавшим лейри, однако так и не сумев различить ее. — Если сочтешь мое общество подходящим, то покажись, пожалуйста, а то как-то неловко разговаривать с невидимкой. — Добрый день, — решившись, поздоровалась Элли, словами и движением выдав место своего убежища. Впрочем, при встрече с единорогом для страхов и подозрений не было места: это знали не только провидцы-лейри, но и каждое иное существо, хоть мало-мальски знакомое с жизнью и чудесами этого мира. — Твое общество меня нисколько не пугает, хоть я и не предвидела нашей встречи. — Значит, чутье не обмануло меня? — в тихом голосе единорога робость смешивалась с восхищением, а большие серо-сиреневые глаза неотрывно глядели на лейри, словно она казалась их обладателю ожившим чудом, шагнувшим в мир прямиком из мелодичных слов волшебной сказки или песни. — Ты и есть то самое существо, что зовется лейри, крылатая провидица? — Да, я лейри, — немного озадаченно согласилась Элли, все еще не понимая, что же такого необыкновенного сумело увидеть в ней это красивое создание. В Земле Каменного Круга единорогов не было, по крайней мере, в те годы, что сама Элли жила там. Так что все ее знания об этом народе, его нравах и обычаях исчерпывались чужими рассказами, слухами и легендами, в которых правду трудно было отделить от вымысла или поэтических иносказаний. — Но что в этом может быть странного? — Прости, если смутил тебя, — заметив ее удивление, вновь заговорил единорог. — Просто о вашем народе рассказывают множество прекрасных сказок и легенд, а встретить лейри — великая честь и удача для любого единорога, хотя мало кому из нашего народа настолько везет. — Вот уж не думала, что наше племя может быть настолько известно и значимо для кого-то, — не удержалась Элли, за веселым смехом скрыв тень тревоги: все же преимуществом лейри всегда была скрытность и безвестность — залог свободы и лучшая защита от великих опасных сил этого мира. — Может быть, ты знаешь, но для многих других существ удачей считается встретить единорога. — Да, я слышал об этом, и не вижу здесь никакого противоречия, — улыбнулся единорог, чуть кивнув тяжелым рогом, словно выточенным из бледно-радужного перламутра. — Вдвойне счастливый случай, что мы с тобой встретились на этой тропе: таким образом, свою долю удачи обретет каждый из нас. Однако прости, прекрасная лейри, я от смущения забыл представиться: меня зовут Инниро, Танцующий-с-Луной. — Приятно познакомиться с тем, кто назван столь поэтично, — улыбнулась лейри и поспешила представиться сама: — Я Элли, и одного этого имени мне достаточно, а значения его никто не доискивался. — Что ж, у каждого племени свои обычаи, тем наш мир и богат, — мудро ответил единорог. — А ты, Элли, не заходила ли в своем странствии в Землю Каменного Круга? — Я жила там много лет, и только сегодня покинула те места, отправившись в первый путь, — не стала лейри множить бессмысленных секретов. — Если ты направляешься туда, то идешь верным путем, однако по земле дорога потребует гораздо больше времени и сил, чем по воздуху. — Благодарю, — склонил голову Инниро. — Я и правду надеялся достигнуть хранимой границы еще до заката, хотя теперь начинаю понимать, что неверно рассчитал время и расстояние. — Здешние тропы выведут тебя к пограничным камням, если идти на север, не слишком отклоняясь, — успокоила его Элли. — Но путь все равно выйдет извилистым, так что за этот день ты вряд ли успеешь добраться. — Думаю, один или два дня пути не будут большой потерей, — ответил Инниро, чуть шевельнув ушами. — А стражи границы? Я слышал о них, но сам еще не встречал, и не знаю, чего от них ожидать. Не может ли случиться так, что меня сочтут неподходящим для Земли Каменного Круга и прогонят, а то и того хуже? Что эти существа могут сделать с тем, в ком увидят врага? — Туманных стражей не нужно бояться, — стала объяснять Элли. — Они хранители, а не убийцы. Стражи чувствуют, насколько пришедший опасен, и, если сочтут его врагом, то не пропустят через границу, запутают лесные дороги так, что север смешается с югом, а верх — с низом. Однако я не думаю, что кто-то в здравом уме счел бы тебя зловредным или кровожадным. *** Лишь распрощавшись с Инниро, Элли в легком удивлении поняла, сколько времени заняла эта случайная встреча, как-то сама собой перетекшая в живую увлекательную беседу одновременно обо всем и ни о чем. Лейри и единорог, довольные обществом друг друга, успели немного побродить по лесистым склонам вокруг того места, где впервые встретились, и ни один из них в эти чудесные часы не желал вспоминать, что день не бесконечен, а предначертанные пути ведут в разные стороны. Элли делилась с новым другом полезными сведениями о Земле Каменного Круга, которой при удаче предстояло стать для него новым домом. Инниро, тщательно обдумывая услышанное, задавал такие вопросы, из-за которых Элли неожиданно для самой себя вспоминала привычные с детства вещи как будто в совершенно новом свете. Впрочем, одними лишь воспоминаниями и советами это краткое знакомство не ограничилось. Инниро, как и все единороги, много знал о жизни, свойствах и нравах растений, воспринимая их не просто как безграничную зеленую жизнь, лишенную речи и мысли, но как одушевленных существ, равных всем говорящим и разумным народам. Каждое растение, от крохотной моховой поросли до древних гигантов высотой с гору, имело для него свой особенный голос, говорило на своем языке, и если как следует сосредоточиться и прислушаться, эту неумолчную зеленую речь можно было расслышать и даже понять. — Если бы растительное царство само по себе не имело разума, разве смогло бы оно породить духов, что обитают во многих деревьях и травах, оберегая и укрепляя их? — доказывал он свое суждение. — Или больше того: смогли бы из бессмысленной хаотичной жизни возникнуть создания, подобные тебе, своим разумом проницающие мрак еще не наступивших времен? Элли, мало знавшая о том, как и почему неразумные виды существ превращаются в разумных, не собиралась спорить с настолько вдохновенным и убежденным собеседником, так что просто прислушивалась и соглашалась, пытаясь представить себе всю эту растительную разноголосицу. Лейри, несмотря на известное родство, не могли понимать таинственную речь растений так, как понимали свою собственную, однако крылатый народ издавна пользовался многими травами для гадания, лечения, или приготовления пищи, так что знаний о полезных или опасных свойствах растений у них тоже было предостаточно. Как ни было приятно им обоим это знакомство, мир все же указывал лейри и единорогу разные пути, так что вскоре Инниро направился, как и собирался, в сторону Земли Каменного Круга. Элли попросила его передать привет Агате, если ему доведется встретить зеленоглазую старейшину, и после краткого сердечного прощания вернулась на оставленную недавно удобную тропу. Солнце приятно пригревало кожу и мягкими искорками оседало в туманно-зеленой глубине морских стеклышек на браслете, легкие ветерки игриво подкрадывались с разных сторон, ероша волосы и зовя полетать, но лейри, охваченная все усиливавшимся сомнением и растерянностью, не спешила подняться в воздух. Гадание, лишь недавно казавшееся ей столь надежным и безотказным, теперь явило свою редкую и смутную сторону: не столько даже ошибочную, сколько дозволявшую слишком разные и размытые толкования. Сосредоточившись помыслами лишь на одном дорогом ей существе, Элли смогла убедить саму себя в том, что обещанная предсказанием счастливая встреча станет ее воссоединением с Кано. Однако не могла ли быть тем самым результатом гадания ее встреча с Инниро? Ведь с давних времен известно всем иным существам, да и не только им, что дружба с единорогом сулит счастливое будущее и удачу во всех добрых делах… Значит ли это, что Кано ныне так же далек от нее, как и месяцы назад, когда она тосковала по нему без единой вести, гадания не приносили желанного знания, и мысленный взор терялся в недоброй темной мгле? Неужели все ее воодушевленные ожидания, все надежды оказались лишь самообманом? Счастливая встреча, пусть и случившаяся, как было предсказано, оказалась не той единственной, что была нужна. Единственная цель, которую она до того знала и к которой стремилась, теперь рассеялась, как туман под ярким солнцем. Элли осталась наедине с огромным незнакомым миром, в котором ей отныне предстояло самой выбирать одну дорогу из тысяч и тысяч равноценных, не имея ни предпочтения, ни точных желаний, ни ясной цели. Мелькнула даже тоскливая испуганная мысль — а не вернуться ли? Всего лишь поддаться едва уснувшему соблазну, скользнуть над зеленым лесом тем же путем, лишь в другую сторону, может быть, догнать Инниро, чтобы подойти к хранимой границе с ним вместе… Ответить на любопытные вопросы знакомых и соседей, что слишком соблазнилась обществом единорога, вот и решила изменить все планы. Конечно, Агату нет смысла обманывать, но старейшину правдивое объяснение порадует даже больше, а что там скажут Элис, Арно и остальные — не очень-то и важно. Вернуться к прежней спокойной жизни, словно никогда и не мечтала о переменах, наслаждаться благополучием, безопасностью и близостью верных друзей, а этот единственный необыкновенный день оставить в памяти лишь как яркий опыт, научивший ее ценить то, что раньше казалось привычным и скучным. Вот только запасы лечебных и гадательных трав придется кропотливо собирать заново: в самом деле, не требовать же обратно у матери свои подарки. Чуть задумавшись, Элли представила, какие растения понадобятся скорее прочих, что уже можно собирать и сушить на прогретых солнцем камнях, а что должно еще подождать и набрать цвета и живого сока. Пусть сейчас родная земля была далеко, лейри помнила все до единого места, где росли нужные ей растения, время каждого цветения, плодоношения и увядания, лучшие дни для сбора и заготовки, так что руки, соскучившись, сами стремились к привычной доброй работе. Как будто в ответ на ее мысли, носа коснулся знакомый тягуче-медовый запах, принесенный легким ветерком с какой-то из ближних широких прогалин среди леса. Аромат возвещал о наступившей поре пышных цветов, манил насекомых, стремившихся за сладким нектаром, обещал скорое зарождение новой жизни неприметных плодов и семян… «Улиточная трава! — мгновенно сообразила Элли, узнав любимый с детства запах. — Как будто сама просит, чтобы ее кто-нибудь пособирал». Улиточная трава, во множестве росшая на полянах Земли Каменного Круга, да и за ее пределами, годилась в пищу, использовалась крылатым народом при гаданиях, а также была отличным медоносом. Отрастая каждую весну от старых разветвленных корней, к началу теплого лета она вымахивала настолько, что легко могла скрыть существо ростом с лейри или человека, а иногда даже небольшой дом. В густой прохладной тени широких плотных листьев, среди переплетения толстых стеблей и гибких веток, находили убежище от жары и солнца целые толпы улиток, из-за чего трава и получила свое название. Густые заросли заполняли вытянутую низкую прогалину, словно диковинное медвяное зелье, налитое до краев в сосуд, качали под легким ветром пышной пеной бледных соцветий, и прогретый солнцем воздух над ними звенел от пения трудолюбивых пчел и шмелей. Впрочем, лейри нечего было бояться: этим маленьким полосатым созданиям она казалась всего лишь чересчур непоседливым растением, вдобавок не имеющим цветов, а значит, совершенно неинтересным и бесполезным. Обрадованная появлением хоть какой-то новой цели, пусть даже такой незначительной, Элли скользнула в щекотные зеленые объятия, так что высокая трава поначалу скрыла ее с головой. Широкие листья закрывали путь солнечным лучам, создавая почти сплошной зеленый полог, однако заросли не были настолько густыми, чтобы помешать вездесущим легким ветеркам проскальзывать среди стремящихся вверх упругих стеблей. Осторожно ступая по влажной земле, Элли старалась не затоптать нежную молодую поросль, тянущуюся к еще далекому свету, и не сбросить ни одну улитку из тех, что, потревоженные новым движением, опасливо прятались в свои хрупкие бледно-желтые домики. Всего лишь несколько шагов сейчас отделяли ее от края прогалины, но легко было вообразить, что эти шаги стали для нее дорогой между двумя невероятно близкими, но такими непохожими мирами. В одном из них яркое солнце пронизывало золотистыми потоками кружевную зелень мелколистного леса, нагретый воздух полнился гудящим пением насекомых, а в бездонной дали голубого неба неспешно плыли обрывки бледного облачного полотна. А здесь, за тончайшей преградой, царил прохладный зеленый полумрак, пронизанный глубокими ароматами земли, сырости и палых листьев. Позволив себе ненадолго забыть, зачем пришла сюда, Элли просто шла по сумрачному зеленому миру все дальше, все глубже, как будто превратилась в одинокую маленькую рыбку среди густых водорослевых лесов на дне океана. Ни одного разумного существа сейчас не было рядом с ней, некому было спросить ее о смысле этой прогулки по зарослям или напомнить о недавней цели. Одни лишь пчелы и шмели с неумолчным гудением пролетали где-то над поверхностью травяного моря, да молчаливые улитки сначала втягивались в раковины, испуганные ее приближением, а потом, осторожно высовывая нежные рожки, провожали путницу удивленными взглядами. Зеленый лабиринт, словно отделенный от большого мира непостоянной хрупкой границей верхнего слоя листьев, незаметно успокаивал, изгонял охватившее разум и душу смятение. Размеренный бесцельный путь не дарил ответы на главные вопросы, мучившие растерянную лейри, однако внушал уверенность в том, что все это просто не стоит такого беспокойства. Хотелось остаться здесь навсегда, затеряться в этом лесу внутри леса, вдали от всех забот и тревог, вдали от слишком сложного выбора, который рано или поздно все равно пришлось бы сделать… Переход от зеленоватого сумрака к прежнему яркому дню оказался резким, словно она и вправду вынырнула на поверхность после долгого погружения в море. При глубоком вдохе пронизанный солнцем воздух показался еще жарче, чем раньше, а от запаха цветов рот наполнился почти ощутимой легкой сладостью. Две белых бабочки, едва не врезавшись Элли в лицо, щекотно задели кожу легкими крылышками и поспешно упорхнули прочь. Место, где трава была немного ниже, оказалось неподалеку от противоположного края прогалины, и Элли завертела головой, пытаясь понять, с какой стороны пришла сюда и какое расстояние, сама того не заметив, успела преодолеть. Получалось, однако, не слишком удачно: улиточная трава заслоняла обзор с трех сторон, а еще с одной совсем близко подступали деревья, в одном только месте расходившиеся нешироко над узкой тропкой. На миг Элли даже почудилось, что в неверных шевелящихся тенях подлеска бесшумно мелькнул чей-то силуэт… Но ветер, как назло, сейчас тихо подувал совсем не в нужную сторону, так что Элли не могла учуять пришельца, если он действительно существовал. Впрочем, провидческий дар лейри не предупреждал о близкой угрозе, а таинственная фигура, смутно различенная краем глаза всего на миг, могла быть и каким-нибудь лесным духом, слишком застенчивым, чтобы показаться незнакомому существу. «А вот интересно, как я сама сейчас выгляжу?» — подумала Элли, невольно представляя, какой ее может видеть этот таинственный чужак. Забавное, должно быть, зрелище: одна зеленая голова выглядывает из зеленой травы, а уж на что похоже остальное тело — можно надумать что угодно. А в следующий миг воображаемый взгляд со стороны вдруг сделался совершенно настоящим, ощутился всей кожей и всей душой — внимательный и пристальный, добрый и невероятно знакомый. Сквозь дурманящий медовый запах улиточной травы пробивался и другой: едва уловимый аромат живого существа, одинокая огненно-золотая нить среди бескрайнего зеленого гобелена, совсем как в такой же теплый день много лет назад. Обернувшись чуть в сторону, Элли поняла, что все ее гадания были верны, а неточность допускали лишь в мелочи: этот необыкновенный день одарил ее двумя счастливыми встречами, а не одной. Должно быть, на самом краю прогалины, там, где улиточная трава соседствовала с другими, в густой зелени пряталось поваленное дерево, высокий пень или вросший в землю валун. Именно на это небольшое возвышение забрался Кано, высматривая Элли и позволяя ей заметить себя. «Почему же предчувствие не сообщило мне, что он рядом?» — мелькнула в голове лейри растерянная мысль, но миг спустя исчезла без следа, сметенная разноцветным вихрем пробудившейся радости. Эльф с виду почти не изменился с того дня, когда Элли видела его в последний раз, впрочем, как не менялся он и все те годы, что они прожили вместе. Только темные вьющиеся волосы были обрезаны чуть неровно и оставлены немного длиннее прежнего, да кожа, от природы светлая, теперь напиталась щедрым летним загаром. Улыбка, лишь чуть притаившаяся в уголках губ, отразилась солнечными зайчиками в золотисто-карих глазах, блеснула веселыми ласковыми искорками пойманного света. С того места, куда недавно залез, Кано молча наблюдал, как Элли, забыв об осторожности, поспешно пробирается к нему через травяные заросли. Несколько мгновений оба молча стояли рядом, на расстоянии вытянутой руки, он — на старом стволе умершего дерева, она — на заросшей прохладной земле перед ним. Слишком многое можно было сказать друг другу, слишком о многом спросить, но все слова отчего-то ускользали прочь, оставляя лишь одно чувство наконец обретенного счастья, что сияло ярче солнца… Легко и бесшумно, как ожившая лесная тень, Кано соскочил с коряги на землю, навстречу приемной дочери. — Наконец-то вернулся! — тихо выдохнула Элли, обняв эльфа и привычно прислонившись щекой к его груди, чувствуя сквозь ткань одежды тепло его тела и угадывая размеренное биение сердца. Что бы ни думалось ей еще, чем бы ни хотелось поделиться — все это могло немного подождать. — И, вижу, ничуть не опоздал, — в его мелодичном голосе звучал добрый смех. Он обнял Элли в ответ, словно удивляясь с непривычки, насколько легко обхватить ее тонкое тело. Чуткие теплые пальцы осторожно скользнули по чувствительным перепонкам сложенных крыльев лейри, этими касаниями пробудив в ней невольную легкую дрожь — смутно-сладкое чувство, которому она не знала названия.