Выгон — 11 неделя.
— Мария Владимировна, я очень благодарна вам. Но здесь есть люди, которые будут выживать Таню… — Лицо Загвоздкиной было красным: вероятно, от подступающих слёз. — Просто неоднократно уже были провокации в её сторону. Я очень вас прошу моё право Вето в дальнейшем, если оно пригодиться Тане, отдать его ей. — Блять, ты чё ей нянька? — Отвернувшись, главная героиня сделала пару глубоких вздохов заглушая собственный смех, прижав ко рту рукав платья. На шее активно запульсировала вена. — Цирк.Из интервью Даши:
«Если раньше я думала, что играет тут только Маша и Маргарита, то теперь я понимаю, что не только они.»
— Чшшш, — Взгляд Поляковой был устремлён куда-то вперёд и казался стеклянным, безжизненным, но не смотря на это она чётко повторяла поддиктовку в наушник. — Анна Загвоздкина, я думаю, что вам нужно остаться в школе и поддерживать Татьяну. К подобным знакам внимания к участницам шоу можно относиться по-разному, но игнорировать всецелое желание возвысить и помочь Кашириной всегда и везде было сложно. Очевидно её уже сейчас готовят к финалу и возможному вручению золотой броши. — Да-да, — Преподаватели посмотрели на Каширину, желая увидеть реакцию на подобные заявления. Та лишь поджала губы, словно что-то прикидывала в голове. — вдвоём мы сильнее… — Вдвоём? — Лебедева едва заметно поморщилась. Судя по всему, она была не из тех, кому нравилась идея с правом Вета для Сырка. — Слышала, — Мы с Крис заговорчески переглянулись, — да? — Вы уже вдвоём? — повторила Маша и мне показалось, я даже сейчас, издалека, видела в её глазах проблески от подступающих слёз. — Ты не поняла! — Несколько раз Каширина глядела на Лебедеву пытаясь что-то ей донести, но та лишь делала вид, что не замечает этого. — Вы уже вдвоём, — Татуированная демонстративно повернулась ко мне, я ободряюще сжала её локоть, а она с грустной улыбкой взглянула в глаза. — всё. — Анна, я очень ценю вашу человечность. — Лицо Третьяковой приняло какое-то страдальческое выражение. — Вы можете снова встать в строй, как ученица школы леди.Из интервью Насти:
«Только прикол в том, что она не человечная. Она не благородный человек, она не милосердная. Она трусливая. У неё нет собственного мнения, она лицемерная настолько, что меня просто от этого тошнит.»
***
— Маш, дай я тебе обьясню, — шатенка горько усмехнулась, но Аня охотно закивала принимая это за одобрение, — я сказала Марие Владимировне то, что если Таню попрут, я за неё уйду. — Так, ну, а кто её здесь унижает? — Маша смотрела на Таню и Аню так, будто они разговаривали на другом языке. — кто её вообще здесь хуесосит? Загвоздкина молчала, беспомощно взглянула в сторону брюнетки, то ли не зная, что на это ответить, то ли размышляя, стоит ли и дальше рисковать собственным здоровьем. — Когда …мм… — Что, ну что? — Сырок беспомощно посмотрела на Лебедеву. Она лишь в ответ агрессивнее покачала головой. — Б-м, ну что? Соображай активнее. — Ты не поняла, — главная заноза проекта по-прежнему улыбалась, впрочем, уже не столь уверенно. На этот раз ей не удалось скрыть раздражение. — ты сразу всё на свой счёт принимаешь. — Вообще-то, Тань, было очень много моментов, когда ты на меня хер забивала. — Маша провела руками по голове, сглаживая выбившиеся пряди волос. Этим жестом она пыталась успокоить себя, собраться с мыслями. — Да, я сказала вдвоём, потому что она за меня защитилась! — От нахлынувшего гнева борцуха начала ходить то на пару шагов влево, то на пару шагов вправо, рассуждая вслух. — И ты щас бесишься и ревнуешь к ней? Серьёзно? — Причём тут это? — Вопрос был риторическим. — Ты ничё не сказала насчёт меня, Тань. Ты, блять, сказала вдвоём вы сильнее. Всё, пожалуйста, больше ничем не могу помочь. — Окей, — Брюнетка одной рукой держалась за голову, другой опиралась на шкаф, — думай как хочешь. — Хорошо, вот и буду думать, у тебя уже есть подруга лучшая, с которой можешь общаться. — Маше стало больно от собственных слов. — Ты у нас любительница перепрыгивать от одной к другой. — Когда такое было? — Она отняла руку от лица и посмотрела на обиженную подружку. — Сначала с Тихой, потом с Ларисой, — Танк вздрогнула от этих слов, будто Лебедева её ударила. Она нервно выдохнула, открыла рот, но ничего конкретного не ответила. Словно рыба, выброшенная на сушу, она шевелила губами, но ничего чёткого сказать не могла. — сейчас Сырок. Маргарита внезапно вошедшая в комнату кичливо вздёрнула подбородок издалека одаряя Таню взглядом, полным холода и презрения, полным гордости и едкого эгоизма, текущего прямо по венам, затем осмотрела Маху с ног до головы, поправила ей кудряшки и встала рядом оставляя свою руку на плече в качестве поддержки. — Это не твои слова, Маша. Немного лапшу с ушей сними, я знаю кто этот бред тебе внушает. — Каширина метнула на рыжую гневный взгляд, тыча пальцем, словно это я управляла умом и ртом Маши принимая за неё все возможные решения. Голос пацанки наполнился бешеной яростью. Будто та хотела вдолбить Лебедевой простую и понятную истину: — Не верь ей, такими темпами она нахуй уничтожит твою жизнь! Маргарита тебе не друг. — Вот за это мне нихуя не говори, — Ноги Маши стали ватными, в голове её эхом звучало моё имя. — а Марго мою вообще не трогай. Окей? Чтобы я больше этого не слышала от тебя. — Ну что за идиллия? — Маргарита лишь скучающе вздёрнула бровь. — Она носится с Желточенкой (не нужно это исправлять, тут именно "Желточенкой", таким образом Таня выказывает пренебрежение к Крис), а ты, как последняя дура, готова пожертвовать всем? — Простые звуки сорвавшиеся с губ, ранили Машу, как острое лезвие. Брюнетка чего-то действительно опасалась. Карие глаза отражали свет от камер, окружавших нас со всех сторон. — Я от тебя такого не ожидала. — Каширина. — старшая обернулась на клич и вскинула брови, а младшая молча напоминала той об их уговоре. — кто я, по-твоему, чтобы так обо мне говорить и так со мной обращаться? Услышав это, Танька выпрямилась, и лицо её оживилось злобной гримасой. — Ты можешь говорить со мной, как тебе вздумается. Мне плевать. — Лебедева скрестила руки на груди, посмотрев куда-то в сторону. Закусила губу, затем медленно перевела взгляд обратно на брюнетку. Будто не хотела говорить этого при Исаевой. — Но Маргарита не заслужила этих грубостей с твоей стороны. — Ты моя лучшая подруга и я люблю тебя! — пацанка снова замолчала, немного нервно переступила с ноги на ногу. Жесты её были резкие, немного дрожащие, а голос, прозвучавший в следующую секунду, был уставшим и надтреснутым. — А ты воспринимаешь мои попытки спасти тебя от этой злобной ведьмы марионеточницы как ненависть. — Потому что ты проявляешь любовь через ненависть. — Маша вздернула голову, будто не хотела продолжать эту бессмыслинную дискусию, но в итоге ответила: — Чем больше ты любишь, тем больше ненавидишь всё моё окружение. Мне это не нужно и мне это не нравится! Таня долго смотрела сквозь собеседницу, потом кивнула и саркастически улыбнулась. — Окей, в таком случае больше не жди, что я стану тебя прикрывать. — Лицо в миг перестало быть враждебным. Пацанка плотно сжала губы, но ничего не сказала проходя мимо самой Маргариты. — Тебе хочется быть хорошей, Маша, наверное, поэтому ты тратишь время на человека, который бросит тебя и не вспомнит кто ты уже через пару лет. Я не такая.***
Очередной выгон закончился громкой ссорой в общей спальне. Похоже, девочки решили устроить разрядку сырку, которая напиздела учителям не по делу обвинив своих одноклассниц в буллинге Кашириной, которую, ещё попробуй забуллить (себе дороже).Из интервью Насти:
«Да кто Таню гасит вообще? Кто её трогает?»
— В чём провокация, Сырок, я не могу понять?! — Наточий вцепилась в ногу сидящей рядом Тани, та слегка поморщилась, но виду не подала. Маргарита вошла следом за Машей и молча присоединилась к сомнительному веселью. Ну, как сказать присоединилась — просто выбора не было, потому что весь движ происходил в комнате где Исаева жила. — Ну блять, ладно, — сдержанно проворчала Загвоздкина и встала в закрытую позу. — ты может и не провоцируешь. — Ааа, ну да. — Настя ненавидящая сырка всем сердцем развела руки в сторону. — Провоцирует Кристина, провоцировала Маргарита, — Крис впервые за всю эту подтасовку посмотрела на меня, — провоцирует Лариса и Даша.Из интервью Маргариты:
«Ну ладно, на счёт того, что провоцирую я и Даша,
может оно со стороны так кажется, но обвинять Ларису в этом? Бред.»
— Что блять для вас провокация вообще? — Желточенко встала напротив, спокойная и сосредоточенная. — Да блять, постоянные провокации! — Какие? — Маргарита демонстративно опустилась на кровать возле Кашириной, которая в свою очередь казалась положительно настроенной и возникшую ссору не одобряла. Пружины матраса тихо взвизгнули от нагрузки. Рыжая спокойно стянула с себя туфли, а босые ноги коснулись слегка пыльного деревянного пола. — Ну какие? — В разговор неожиданно вмешалась Даша. Она посмотрела на одноклассницу прямо, по-взрослому. Исподлобья и с напряжением. — Перечисли. — Вспомни! — В смысле вспомни? — Лицо Крис было всё таким же восковым, как у куклы, но её выдавали руки, сжимающие платье. — я хочу от тебя это услышать. — Ну вспомни провокации, — Губы априори слабой оппонентки задрожали, а затем сжались в одну тонкую линию. От страха она отвела взгляд не в силах выдержать возникнувшее напряжение. — Это моё мнение Кристин, то что ты провоцируешь.Из интервью Маргариты:
«Где аргументы? Аргументов нет.»
— Нихуя, вы налетели впятером! — Аня сжала челюсть до скрипа, до вкуса крови во рту и это было видно невооруженным глазом. — Чё ты глотку дерёшь? — Маргарита сразу же заметила, что Кристина отчего-то в замешательстве. Но она успела заговорить прежде, чем рыжая решила вступить в спор: — С тобой нормально стоят разговаривают. Успокойся. — Кристина, щас тебе уебу, — Но ни один мускул на лице Штрэфонд не дрогнул, ни одна эмоция не промелькнула. Она отвернулась от Сырка, как если бы случайно посмотрела на камень у себя под ногами. — отвечаю. — Чего? — Громова с усмешкой оглядела девушку. Зрачки её непроизвольно расширились в изумлении. — Заебала тявкать. — Я разьебу, отвечаю. — Лариса и Настя переглянулись. Загвоздкина же больше походила на затравленное животное в углу клетки. — Сырок, у тебя ума вот столечко, — Аня хотела сказать что-то ещё, но умолкла, увидев как Маргарита поднялась с кровати и направилась к ней щелкая пальцами. Исаева тяжело вздохнула, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие и предупреждающе похлопала девушку по плечу. — Ты его не напрягай. Переутомишься.Из интервью Насти:
«У неё духу не хватит. Тут только взгляд злой кинуть и она уже слово боится сказать. Самый слабый человек, которого я знаю — это Сырок.»
— Она ебанутая вообще! — Блонди с нескрываемым отвращением посмотрела на унылый кусок Сырка, который по всей видимости исчерпал свой словесный бессвязный поток, потупив взгляд. — Насть, — Таня сделала резкий шаг вперёд, взяла блондинку за предплечье, но не сильно, так, чтобы она обратила всё своё внимание на неё. — я думаю тут нет ебанутых. — Я сказала, что она ебанутая лицемерка, — Губы Насти чуть дрогнули в подобии язвительной усмешки, но она стояла смело, всем своим видом давая Тане понять, что не стоит с ней спорить. Но уже через секунду подмигнула сглаживая ситуацию — от греха подальше. На щеках же выступил румянец. — да. — Лицемерки у тебя в комнате, а не у меня! — Марго иронично ухмыльнулась на слова борцухи. Она так делала почти всегда, когда слышала подобные безосновательные обвинения. — Будешь из-за неё со мной ругаться? — Наточий замерла так на несколько секунд, потом смело вырвала руку. — На кой хуй ты её защищаешь вообще?!Из интервью Насти:
«Если Таня уже и со мной ругается из-за Сырка,
то мне не о чем с ней разговаривать.»
— Да, я заступаюсь за неё, — Таня побледнела и впервые посмотрела на Настю как на достойного противника, как на личность. Отвернулась, поёжившись. — вы, блять, толпой на одного кидаетесь! — Мы не кидаемся, — Крис поймала на себе взгляд рыжей, и та жестом показала ей успокоиться, не усугубляя и без того напряжённую ситуацию, — мы молчим стоим. Таня ничего не ответила — просто продолжила буравить Штрэфонд взглядом. Затем закатила глаза, вздыхая, будто для того, чтобы говорить с нами, ей требовалось задействовать всю энергию своего тела. — Не морщи так лоб, любовь моя. — Маргарита привлекла Крис к себе ближе, как бы заграждая от всей агресии витавшей в воздухе. Носа тут же коснулся соблазнительный аромат граната с белым шоколадом. Губы приласкали щёку: так естественно, без тени смущения. — Ситуация неприятная, но в свадебном платье нужно веселиться, а не хмуриться. — Но… — Штрэфонд прервалась на полуслове, повернулась к рыжей так шумно, что и видеть было не нужно. Лариса подняла брови с одним только вежливым удивлением. — Вы…вместе? — Громова сначала нахмурилась, потом плотно сжала губы в узкую линию. Марго же по привычке начала вглядываться в её лицо, ожидая какой-нибудь скрытой реакции. — Типо пара? — В этом нет и никогда не было никакого секрета. — Все удивлённо уставились на парочку, потом друг-на друга. Маша смотрела на нас бесстрастно, но я видела, как напряглись её плечи. Загвоздкина скривила губы, но промолчала как и обычно. Я понимала почему ее отвращает подобное. Аня не славилась большим познанием любви в любой ее форме. Какое-то время в спальне стояла неловкая тишина. Жительницы обеих комнат мрачно переглянулись. Марго, не выдержав напряжения, громко зевнула демонстрируя всю незаинтересованность в возникнувшем разговоре. Никто не хотел заговорить первым, но усталость и позднее время брало своё. — Ань, иди поговори с девочками, — Каширина закрыла глаза, опрокинув голову назад. Непривычно было видеть Таню такой спокойной, учитывая весь хаос случившийся с ней этим вечером… — У нас так-то нет вагона времени. Они стоят ждут тебя. — Да я не, — Загвоздкина затравленно переводила взгляд с Тани на Машу, и обратно… — у меня разговор всё, закончен. — Пиздец. — Видимо, Татьяна исчерпала свой запас вежливости, поскольку больше ничего не сказала и молча пошла в сторону своей комнаты. — сумасшедшая семейка…***
Ночью был сильный ливень, который барабанил по крыше коттеджа так сильно, что рыжеволосая не сомкнула глаз практически до самого рассвета. Полусонное состояние продлилось не больше 40 минут, потому выглядела Исаева хуже зомби из ходячих мертвецов. Будучи сонной, девушка не сразу заметила тень в углу общей спальни и чуть не вскрикнула, заметив блест призрачных глаз. Они смотрели прямо в душу напоминая, что Исаева не выберется их своей ямы, не сбежит от них и если бы не крепкая и тёплая рука Крис покоившаяся у Марго на талии, та вероятнее всего бы поддалась на провокации своей шизофрении. — Куда ты? — Штрэфонд сонно прищурилась. Сердце замерло, а потом снова забилось в бешеном ритме. Глухой гром уходящей грозы тоже как будто был недоволен этим ранним пробуждением. — Прости, что разбудила. — та в ответ лишь пробормотала что, мол, не страшно, широко зевнула и снова зарылась носом в уютное, тёплое одеяло. Какое-то время Марго прислушивалась к дыханию. Оно быстро стало размеренным и глубоким. Аккуратно поднявшись с кровати, огонёк осторожно и тихо прошла в ванную, где хранился спасательный круг в виде пузырька с лекарством. Девушка ссутулилась, потёрла лицо, пытаясь прогнать липкую усталость. Секунда и на ладонь упало три таблетки, которые тут же полетели в рот, а затем и в кишечный тракт. Проглотив их и запив небольшим количеством воды, девушка натянула на себя серую потёртую толстовку и первые попавшиеся тёмно синие джинсы, скорее всего они принадлежали Ларисе или Насте, но брать друг у друга вещи для девочек было чем-то вроде дружеской традиции. Собравшись она выскочила из комнаты как можно тише, чтобы никого не разбудить и пошла на улицу где уже ждала тонированная машина. Утреннее солнце на мгновение ослепило, и та зажмурилась. Маргарита быстрым движением пальцев затушила тлеющую сигарету об дверную раму. — Ну тебя же нель… — Как бы печально это не было, но сейчас её практически не оставляли наедине с самой собой и покурить удавалось раз в неделю и то, в лучшем случае. — у меня будут проблемы! — Малыш, — Охранник не одобрял этого, но закрывал глаза, делая вид, что не замечает. — мне похуй. Голова болела страшно, но в дороге всегда было время всё хорошенько обдумать. Например то, что Крис стала что-то подозревать недоумевая почему Каширина 24/7 крутится возле Исаевой и что их всё-таки объединяет. Ей ни в коем случае нельзя было узнать о реальной причине их сотрудничества. Я должна была врать и умалчивать об этом, потому что любовь означает труд и самоотверженность, но больше всего время. Чем больше времени пройдёт, тем лучше. В конце концов через допустим год это уже не будет иметь значения для неё. А если ничего не имеет значения, то вся боль и вина, которые вы испытываете из-за того, что ничего не делаете со своей жизнью, исчезают. Наши жизни измеряются не годами, а жизнями тех людей, которых мы коснулись. Мы приближались, и, чем ближе мы были, тем сильнее я начинала волноваться. Добравшись до пункта назначения, Маргарита вошла в светлое, скорее всего офисное здание больше напоминающее элитную психиатрическую больницу. Вызвав лифт и подождав минут 5, девушка оказалась на нужном 17-м этаже. Она закусила губу, неловко переминаясь с ноги на ногу у самого входа в астрал. И как обычно собравшись с мыслями нехотя постучала в деревянную дверь и услышав тихое «войдите» проскользнула в уже знакомый кабинет. Кабинет психолога, или психиатра? До сих пор Огонёк не знала какой конкретно специалист пытается её лечить. Розенберг сидела за столом в белом докторском халате, а в руках её была кружка ароматного кофе, который мне в отличие от неё было позволено пить только в очень маленьких количествах, совсем не крепкое и лишь в присутствие квалифицированных специалистов. Психолог по привычке тяжело вздохнула и внимательным взглядом прошлась по языку тела своей «любимой» пациентки. Маргарита будто отклонялась назад при ходьбе — это выглядело и значило, что та стремится чего-то избежать. «Видимо, нашего сеанса…» — усмехнулась в своей голове Розенберг. Также ее тело, хоть и старалась это скрыть, казалось поникшим, что сигнализировало о внутреннем состоянии подавленности тяготами жизни. «А это уже интересно…» — не подавая вида, подумала женщина. — О, Риточка, ты сегодня рано. — Женщина одним махом вылила в себя остатки напитка и убрала кружку в сторону, взглядом указав пациентке на кресло напротив. — Присаживайся. Взяв в руку черную гелевую ручку большими буквами в своей записной книжке она вывела: «Маргарита Исаева. Сеанс 9». — Спасибо. — Пацанка вальяжной походкой подошла к серому мягкому дивану, устремив взгляд голубых, лазурных зрачков на психолога. От внимательных глаз Розенберг не ускользнуло то, как Маргарита направляясь к своему месту, ловко изображала всю свою независимость и прекрасное самочувствие. Ей так хотелось побыстрее уйти отсюда, что она едва ли не фыркнула от всей этой дружелюбной обстановки. — Неважно выглядишь. — рыжеволосая самокритично кивнула, а психолог по привычному встала из-за стола и подошла к кофеварке. — Снова плохо спала? — Да… — на секунду девушка захотела рассказать и о том, что ее вновь мучили кошмарные галлюцинации, но вовремя остановила сама себя. Розенберг не была стукачкой. Преподавателям, как и редакторам она не рассказывала ровным счетом ничего из того, что обсуждалось на сеансах, но мало ли. Раз на раз не попадает. — Дождь мешал. Кофе для меня? — Да, — Седоволосая легко размешав темную жижу, улыбнулась практически по-матерински, протянула напиток. — Мне же не… — девушка неуверенно покачала головой. — Не волнуйся, — Любовь аккуратно поставила перед ней чашку дымящегося кофе, а сама вернулась обратно в кресло. — я купила специальный кофе без кофеина. Он по вкусу точно такой же. — Какой смысл в кофе без кофеина? — недоверчиво переспросила рыжая, думая, что ей послышалось, но собеседница лишь медленно кивнула. — Ну знаешь, его можно назвать подделкой, но на самом деле это здоровая замена чему то вредному. — Розенберг закатала рукава и слегка сжала губы поглядывая на документы лежащие на столе. — Так же и с людьми. — Вы говорите слишком завуалированые философские вещи, — Напряжение огонька исчезло и она смогла расслабиться наблюдая за тем, как грудь седовласой тяжело двигается при каждом вдохе. — это меня пугает. Психологи очень проницательные люди. Никогда не стоит их недооценивать. — Хм… Можешь показать мне свои руки и ноги? — Розенберг внимательно следила за моментальной агрессивной реакцией. — Если ты готова конечно. — Зачем? — Маргарита в ту же секунду нахмурилась и мигом обернулась к Любви, что с привычной милой улыбкой уже искоса глазела на ее открытые части тела. Резко встала. Перед глазами тут же запрыгали черные точки, а ноги стали ватными. Ухватившись за край стола, рыжая некоторое время постояла, пытаясь прийти в себя.Потом тряхнула головой, злясь уже на себя. — Я не режусь, вы это и так знаете. — Не злись, я всего-лишь хочу посмотреть на состояние твоих порезов, убедиться что ты в порядке и заполнить отчёт. — Ее глаза поблескивали двумя каплями меда из-под масивных очков. Я сдалась. Закончив с недолгим осмотром, Любовь медленно наклонила голову к плечу, потом улыбнулась, прикрывая глаза. — Молодец. — А теперь как? Больше не волнуетесь? — Ей казалось это глупым занятием. Огонек чувствовала себя совершенно растерянно.Вдох за выдохом, все внутри становилось на место. — Можно мне уже уйти? Я устала. Тонкими морщинистыми пальцами женщина раскрыла свой блокнот и начала зачитывать все проблемы, с которыми они столкнулись за все время пребывания Маргариты в школе леди, также вопросы, которые нужно было решить в ближайшие дни. — Почему ты сегодня здесь, Маргарита? — ровным голосом спросила психолог, открывая чистый лист в блокноте и готовясь записывать. Марго на пару мгновений насмешливо скривила губы в язвительной улыбке, а после цокнула. — Может лучше вы скажите мне, почему я сегодня здесь? — Любовь разочарованно вздохнула и откинулась на спинку своего чёрного кресла, которое немного покачивалась от резких движений. Маргарита вздрогнула от внимательного взгляда женщины, но всё равно держал маску безразличия, лениво скользя голубыми глазами по кабинету. Большая просторная комната была оформлена в пастельных цветах, которые, очень даже успокаивали. Белый письменный стол, видимо, из дуба и большое чёрное кресло, на котором сейчас восседала Розенберг, стояли около задней стены. Рядом с ними был большой камин. Напротив панорамное окно во всю стену, его обрамляли дорогие французские жалюзи. У окна рабочая зона: два диванчика, опять-таки кресло, что крутилось, а между ними журнальный столик из стекла. На нём неизменно прослеживался графин с водой и мятные конфетки. — Вижу, тебя что-то очень сильно беспокоит и гложет, — профессионально подметила седоволосая аккуратно поправив очки на переносице, и мельком просканировав движения пациентки. — Расскажи мне. — Не что-то, а кто-то, — Устало поправила голубоглазая, потирая в зеркальном жесте свой нос. Кивнула, в глубине души удивляясь тому, что женщина так быстро это поняла. Маргарита и вправду выглядела усталой и отчаянной. За те пару дней, что они с Розенберг не виделись, она не особо изменилась. Всё та же худая, костлявая фигура, впадины под глазами, неизменна маска безразличия к окружающему миру, которая сейчас трещала по швам из-за обеспокоенности, читаемой в глазах. — Таня или Кристина? — усмехнулась Розенберг, немного покачиваясь на крутящемся кресле и вертя в пальцах гелевую ручку. — Маша, — кратко издала огонек, и рот девушки невольно приоткрылся, в то время как брови сложились домиком и между ними образовалась ямочка. — Я в таком состоянии из-за неё. И моя бессонница тоже связана с ней. — Что-то серьёзное? — обеспокоенно спросила Любовь, наклоняясь немного вперёд. Я сжала руки, пытаясь унять в них дрожь. Она замолчала, а когда заговорила снова, голос звучал уже по-деловому. — Поделись со мной. — Маша очень апатичная, временами агрессивная, и ей ни до чего нет дела. Она будто потеряла смысл жизни. — серьёзно отчеканила Исаева, и ухмылка психолога после этого сползла, будто её там и не было. Исаева скрестила руки на груди, стараясь выглядеть спокойной. — Я точно знаю что на этой неделе её выгонят. — Ты не можешь знать этого наверняка… — Какое-то время Любовь смотрела на Марго с лёгким изумлением. — Её выгонят на этой неделе. Я же не слепая и не глухая. — Мысли неслись, перебивая одна другую, спотыкались, путаясь и переплетаясь. Одна из них выросла, стала огромной и страшной… — Маша слабая, вялая, в конце концов скучная. Она больше не представляет ценности для проекта. — Ты волнуешься за неё или… — женщина всмотрелась в пацанку внимательнее и нахмурилась, потом осторожно спросила. — боишься за себя? — Я не знаю… — развела руками Исаева, а после отчаянно взвыла, потирая ладонями лицо. — Я просто… Я больше так не могу. Не могу видеть свою подругу такой…сломанной. — Пройдёт время, и ты смиришься. — попыталась седоволосая исправить ситуацию, но бесполезно. — А ещё. — Это так странно — видеть всегда хладнокровную, безразличную ко всему Маргариту Исаеву, которая привыкла держать свои эмоции при себе лучше кого-либо, такой растерянной и отчаянной. — она сказала кое-что, о чём я не могу перестать думать. — Да? — на мгновение лицо Розенберг стало удивлённым, но она мигом взяла себя в руки, принимая профессиональный вид. — Что же это? — Она сказала мне… — Девушка кусала нижнюю губу, невольно заламывала тонкие пальцы и бегала озадаченным взглядом по комнате. От этого закружилась голова и захотелось лечь на пол прямо здесь, посреди кабинета. — «Я не понимаю тебя, но и они тебя не поймут. Никогда не поймут.» Что это значит? Я не могу спать, у меня всё в голове рвётся из-за этой фразы. — Тебе о чём-то говорят эти слова, «Они тебя не поймут»? — ни о чем они мне не говорили, лишь о том что у меня скоро начнётся несварение из-за всех этих нервов. - Это же просто? Разве нет? — Это для вас просто, — огрызнулась Марго и пнула ногой какую-то статуэтку стоящую на полу. — для меня это сложно. С ней что-то происходит, да? — Верно, — просто ответила Розенберг, кивнув головой. — У неё какие-то проблемы? — Марго повернулась к психологу, не сводя глаз с пореза на своей руке. — Ты у меня спрашиваешь? — женщина усмехнулась и сделала очередной глоток кофе, смотрясь слишком беззаботно. — Думаю, вы знаете, что с ней, — Маргарита не хотела звучать с укором, поэтому она постаралась сделать свой голос более нейтральным, словно её слова — это обычный незначительный вброс. — Конечно же я знаю, — брови Любви игриво метнулись вверх. — Тогда, — запнулась и повернула голову обратно к лицу собеседницы, словно собираясь с мыслями. Маргарита отхлебнула горького подобия кофе, больше из вежливости, чем веря, что он действительно поможет с сонливостью. Вкус был мерзким, но в голове чутка прояснилось. Она открыла глаза. Потолок качался, но взрыва головной боли не последовало. — может скажете мне, или поможете ей сами например? — Депрессия — это состояние, в котором легче выгрузить вагон кирпича, чем поднять телефонную трубку. - Почерневшие глаза сфокусировались на психологе. Любовь сделала несколько глубоких вдохов. — Кому как не тебе это знать? — То есть причин, кроме непонятного подобия депрессии больше никаких нет? — игнорируя последнюю реплику, спросила девушка, вскинув густые брови. — Абсолютно. — Ну значит всё плохо, всё глупо, я бесполезна. — Закончив, Исаева уронила голову на подставленные ладони. Затем подняла и вопросительно заглянула седоволосой в лицо, но она не шевелилась. Потому тихо переспросила. — Так вы скажите что нибудь, или будете молчать? Губы психолога дрогнули в намёке на улыбку, и она покачала головой в отрицании, смотря пациентке прямо в глаза. Это была какая-то странная игра, совершенно непонятная главной героине. — Забудьте, — Слишком эгоистично было всё время бежать к психологу за помощью, словно она была обязана находить решения всем нашим проблемам. — Если это так гложет тебя, почему бы не спросить у Маши напрямую? — "Чего? Какого хрена я должна спрашивать напрямую. Почему это не может сделать психолог?"— Ты не можешь вечно перекладывать на себя ответственность за других и уж тем более не должна нести всё это на своих хрупких плечах. Есть вещи, которые сделать сможешь только ты сама, но есть и другие вещи, которых ты не касаешься. — Как же мы можем понять друг друга, если в свои слова я вкладываю только то, что заключено во мне, а собеседник мой улавливает в них лишь то, что согласно с его собственным миром?! — Не узнаешь, пока не попробуешь, не правда ли? — Когда Маргарита окончательно успокоилась. Розенберг вздохнула. Она помолчала с минуту, потом неохотно пояснила. — Это нормально — быть грустным. Или потерянным. Или сердитым. Нормально ощущать весь спектр эмоций, быть может не всегда понятных другим. И нередко в течение долгого времени. Каждый из нас должен пройти свой собственный путь. И мы не вправе никого осуждать. Это не твоя вина и это не твоя ответственность, понимаешь? — И то правда. — С особой тоской утвердительно произнесла девушка, приглаживая чёрную футболку. Тяжёлый вздох вырвался из груди, и она опустила взгляд вниз на белоснежный листок с одним словосочетанием: «Сеанс 9». — Я пришла к вам потому что мне стало страшно. Когда такое происходит я теряюсь. Поэтому я должна контролировать себя. Всегда. А сейчас я делаю это слишком плохо. Мы можем еще немного поговорить? — Всегда, — с готовностью ответила Розенберг. — Мы всегда можем поговорить…***
Погода выдалась солнечной, поэтому Маргарита решила надеть что-то легкое, невесомое. «Как это странно…стоит солнцу выйти из-за туч, а тебе — надень новую вещицу, как мир кажется не таким уж несносным. И с каких это пор я начала радоваться таким глупостям? Ну что сказать, определенно трансформируюсь в леди». Еще раз оглядев себя в зеркале, она вышла на улицу. Лебедева сидела мрачнее тучи, палочкой аккуратно поправляя пожелтевшие листочки. Марго подошла поближе и уставилась на вереницу листьев, парящих в воздухе. Затем остановилась и плюхнулась рядом с ней, облокотилась спиной о дерево, а плечом прижалась к ее довольно-таки подкаченному боку. — Что ты хочешь сказать? — Шатенка выглядела подавленной, истерзанной чем-то, и все же нашла в себе силы выйти из комнаты. — Не просто же так пришла. — Всего-то хочу напомнить, что ты никогда ни на кого не опиралась. Ни на кого не оглядывалась. Боролась за всех и была уверенна в себе не прося поддержки. Это всегда впечатляло меня. Правда. — потом сказала бесстрастно, почти даже холодно. — Пока ты не связалась с Таней. Со дня всеобщей ссоры прошли уже третьи сутки, а девочки всё дулись друг на друга, отказывалась даже стоять рядом на испытаниях. Маша держалась Тани подальше следуя советам своей рыжеволосой подружки. Даже Крис проводила с ней больше времени, чем Каширина. Да и все остальные девочки в принципе стали относиться к шатенке терпимее, без танка она была мягче и добрее. Но все же в последнее время она совсем потухла — ушло желание меняться, побеждать, гордиться собой. Теперь с каждым днём она выглядела всё более усталой и несчастной, будто бы устала бороться с самой собой. — Вот так в лоб? — Маша усмехнулась, переводя на рыжую задумчивый взгляд. — Разве я не права? — шатенка вздрогнула, удивленная, и подозрительно прищурилась. Маша молчала некоторое время, потом медленно и печально вздохнула. — Ничего личного. Мне просто показалось, что ты это и сама чувствуешь. Маша хохотнула: горько и со злостью. Рыжая схватила ее за рукав и потянула на себя. Та схватилась за дерево боясь упасть. Но Исаева потянула настойчивей, старшая все же поддавшись напору сдалась, неловко упав младшей на колени. — Ты чего? — Лебедева кажется даже перепугалась. Рыжая закрыла глаза, внезапно смущенная ее реакцией. — Я буду плести тебе косички, а ты будешь рассказывать мне, какие все плохие. — Некоторое время Маша переваривала предложение, потом осторожно кивнула. — До того, как случился выгон, мы с Лауритой всегда так делали, когда нас кто-то обижал. Правда, у нее косички всегда получались лучше… Но я буду очень стараться! Исаева немедленно зарылась пальцами в ее волосы, потянула на себя резинку, стягивающую их. Они распались в ладони мягкой, шелковистой волной. Девушка начала перебирать пряди, осторожно задевая ногтями нежную кожу под ними. Маша лежала, сложив руки на груди и напрягая спину.Мы обе молчали, но чем дольше голубоглазая гладила ее голову, тем сильнее она расслаблялась. Можно было решить, что она спит: такой спокойной и безмятежным стало лицо. Словно драгоценность, Маргарита приняла это доверие. И мысленно пообещала себе, что будешь обращаться с ней с той осторожностью, которой она заслуживает. С сегодняшнего дня мы станем еще чуточку ближе. — Не хочешь ничего рассказывать — не говори. Я не обижусь. — Я просто хотела, чтобы все было хорошо… Чтобы все встало на свои места. Чтобы ты снова улыбалась и была моим огоньком. — Она была такой уязвимой в эту минуту. Такая большая и сильная, но такая беззащитная передо мной. Марго слабо улыбнулась и отвернулась, скрывая исказившееся лицо. Хотелось расплакаться от того, что она переживает за меня, больше чем я сама и к сожалению больше, чем Крис… — Но каждая попытка сделать что-то лучше оборачивалась катастрофой. Словно я сама приближала все плохое, что с нами случилось. — Это неправда. — косички получались дурацкими. Ее голова лежала на коленях, потому хватать пряди было трудно… Но девушка продолжала старательно переплетать волосы, поглаживая ее лоб и виски. Ныряла пальцами дальше, за уши, касалась кожи там. В этих движениях была вся нежность, которую она только могла выразить. И Маша, похоже, чувствовала это. Она повернулась на бок, уткнулась носом в живот. В груди пузырьками разливался смех. Так мы молчали несколько мгновений, пока она тоже не рассмеялась. — Я не знаю, что мне делать, огонек. — Сначала смех был коротким, сдавленным. Потом она расхохоталась в полную силу. — Я просто не знаю… — В чем это незнание проявляется? — Все мои заготовленные планы, все решения, все, что я выучила за свою жизнь… Оно бесполезно сейчас. — Я ожидала, что от подобного порыва эмоций она отстранится, но Маша лежала, не двигаясь. — Я трепыхаюсь в этой воде и не знаю, куда плыть. И стоит ли вообще плыть. — Ради меня, ради себя и своей мамы, — Марго приподняла ее голову, поймала затравленный взгляд. — Будешь плыть? — Ради вас я переплыву океан. — Ее ответное прикосновение было таким нежным, словно она боялась сделать Маргарите больно. Она выдохнула грустный смешок. Странно было видеть ее такой. Странно и очень, очень ценно. Ведь только Маргарите она показывала это свое настоящее лицо. — Тогда не думай о том, как будет трудно и как ты не знаешь, что делать. Просто продолжай действовать шаг за шагом. Делай то, что можешь, делать прямо сейчас. — Она вздрогнула, едва заметно, но это не ускользнуло от моего внимания. — Нет такой задачи, которую нельзя выполнить, если у тебя ослиное упрямство и крепкий лоб! — Очень на тебя похоже. — Марго в ответ возмущенно сморщила нос. Маша улыбнулась, прикрывая глаза. Какое-то время она лежала молча, обдумывая твои слова. — Вообще-то, это я должна говорить тебе такие вещи. — Ну, не каждый же раз ты будешь знать, какие умные штуки надо говорить. Иногда и мне надо сиять умом на нашем горизонте мудрости.***
— Очевидно то, что конкуренция очень велика. И с сегодняшнего дня вы будете бороться не с вашими одноклассницами, за звание лучшей ученицы школы леди, а с соблазнами за её пределами. — Таня, до сих пор просто хмурившаяся, внезапно побледнела и так растерялась, что даже не сразу отреагировала на последующие слова преподавателей. — На этой неделю школу леди покидает… Мария Лебедева. Марго открыла рот, чтобы возможно возразить. Краем глаза сразу же заметила ухмылку Кристины. Каширина, сидящая рядом, приподняла бровь и, похоже, тоже хотела что-то сказать, но обеих опередила Маха. — Спасибо, — выпрямилась: что-то в ней будто переключилось. — мне было приятно пройти этот путь со всеми вами… — Пожалуйста, встаньте и отдайте брошь дворецкому. — Маша покачала головой, и по её щекам покатились белые дорожки слёз. Преподаватели терпеливо ждали, пока она соберётся с мыслями. Громова на это ответила полным равнодушием. Крис сложила руки у груди. На лице Кашириной боль смешалась с недоумением и страхом. Брюнетка запрокинула голову, пытаясь найти силы для вдоха.Из интервью Крис:
«Я Маше говорила заниматься собой, не тратить на вражду со мной своё драгоценное время. Маша, как все мы видим, просрала этот ценный совет и поплатилась местом в проекте. Карма?»
" — Сырка, Громову и Кравцову выгонят в дальнейшем, я 100% в финале. — Маргарита почувствовала, как внутри сжался игольчатый комок. От этой мысли стало одновременно радостно и очень больно. — но теперь я осталась одна, без Маши…» Мы все вышли на подъездную дорожку. Маша подняла глаза к небу и втянула в легкие воздух. — Девчонки, спасибо вам за этот путь. — Движения пацанки были странными: дёргаными, неправильными… Словно она никак не могла совладать с собственным телом. Какого то хрена первые её объятия достались не Тане и не мне, она подошла к Кристине. В глазах за дымкой сомнений и колебаний пряталась…нежность? Я опешила… и тут же меня осенило, пробило на осознание, что всё это время Маша боролась не за меня, она боролась за Крис! — Я рада, что шла бок о бок с таким человеком как ты. Всё что между нами было, я запомню навсегда. Крис подняла голову, но я не видела выражение её лица. Каждая мышца тела татуированной была напряжена. Маша стояла к нам спиной, закрывая Желточенко собой. — А я хочу, чтобы ты всё-таки поняла, что такое настоящая дружба. — Маша смотрела на Кристину прямо и неотрывно, с лёгким смущением. Крис же ответила Маше вежливым, но абсолютно холодным взглядом. — и нашла этих настоящих друзей. — Я уже нашла. — Шатенка прижала рыжую к себе. Какое-то время Маргарита молчала, подыскивая слова и сдерживая отчего-то нахлынувший гнев. — Ай, задушишь меня, — в конце концов Исаева скорчилась подавляя внутри себя чувство использованости. Сердцу не прикажешь, я не могла винить свою лучшую подругу за её чувства, хоть они и были направлены на мою девушку. — Слишком туго? — Она оторвала взгляд от Крис и полностью сосредоточилась на огоньке. — Прости, что не уделяла тебе достаточно внимания. — Маргарита коснулась Маши, пытаясь вложить в этот жест всю искренность своих слов. — Что ты будешь делать там, за воротами? — Сопьюсь наверное. — Марго вскинула голову, едва не заехав затылком ей в подбородок. — я шучу, шучу! — Дурочка. — От улыбки по телу разлилось приятное тепло. Покачала головой, сдерживая рвущийся наружу истерический смешок. — Представь, как изменится твоя жизнь, если ты не сдашься. Если ты будешь продолжать работать над собой каждый день. Иногда — это будет тяжело: бессонные ночи, выгорание, выход из зоны комфорта, но если ты дойдёшь до конца, то ты будешь очень гордиться собой. Все будут в шоке от того, как ты изменилась и какой скачок сделала. Не останавливайся! Я знаю, что ты сможешь справится и всё будет прекрасно. Ты уже прекрасна. — Огонёк… не думай обо мне лучше, чем я есть. — Некоторое время она молчала, потом обреченно вздохнула. Моя вера явно тешила ей душу, — Мои умения не так безграничны, как тебе кажется. — Я думаю о тебе ровно так, как ты заслуживаешь. — Горло перехватило неожиданным спазмом. Крис со стороны смотрела на это одновременно тепло и чуточку насмешливо. — Как о сильной, умной, подготовленной девушке. Лебедева мягко улыбнулась и наконец шагнула ко мне, чтобы обнять, но уже не порывисто, а спокойно и нежно. Тёплые руки обвились вокруг поникших плеч. Ушка коснулось спокойное дыхание. — Обещай, что ты будешь в финале. — Маша подняла сухие, опухшие глаза к небу. К звездам. Голос её был добрым. Ровным. — За меня и за себя. — Я буду в финале, — Рыжая почувствовала как щекам стало жарко от собственной самоуверенности, но ответила с неким вызовом для всех остальных. — Золотая брошь моя, не сомневайся в этом. — Я люблю тебя, — дрожь: лёгкая, почти незаметная, но я уловила её. Глаза Кристины чуть сузились, выдав внезапное внутреннее напряжение. Марго, не глядя, чувствовала на себе этот взгляд. — огонёк. — А?.. Я… — главная героиня прервалась, подбирая слова. К сожалению ответить взаимностью на это было сложно, душа внезапно наполнилась тревогой. Сейчас я ничем не могла ей помочь — только тревожиться в пустоту. — Я тоже тебя люблю. — Будем скучать по тебе. — Губы Ларисы чуть вытянулись, будто она хотела злорадно усмехнуться, но сдержалась. У Маши была своя задача выжить здесь, у остальных — своя и мы продолжали выживать. Она же с сегодняшнего дня проигравшая, выбывшая. Таня сжала кулаки, вдохнула побольше воздуха… и неожиданно для остальных разрыдалась. — Таньчик, ну чего ты? — Лебедева прижала ладонь к щеке борцухи, погладила пальцем. — Я без тебя не смогу… — По лицу, полному искренней обеспокоенности, покатились слезы. Пальцы впились в руку Маши с ужасающей силой. — Конечно сможешь! Маргарита, пожалуйста, главное не ругайтесь с ней, не ссорьтесь! — обе удивлённо переглянулись между собой. Таня промолчала. Исаева лишь кивнула, и Лебедева улыбнулась ей. Машка уже хотела уходить, но замерла, в порыве обернулась и снова оглядела нас. — Всё будет хорошо. Я вас люблю. Встретимся в финале. Машина отъехала, за Махой, за моей Махой закрылись ворота и я вспомнила абсолютно каждый момент с ней за эти несколько месяцев. От знакомства прямиком к этому прощанию. Я вглядываюсь в темноту, ожидая хоть какого-то знака, хоть какого-то намёка на милость, но темнота неподвижна. Я дрожала, но не от холода. Это реакция тела на испуг и переживания. Мне бы не хотелось никого лишаться, но это снова случилось. Я потеряла человека, который постепенно становился для меня одним из важнейших в жизни, и я совершенно не знала, что с этим делать и как на это трезво реагировать. — Ты в порядке? — Одним плавным движением руки Кристина обняла Маргариту за талию, притягивая ближе. — Да, думаю да. — нахмурилась, заглянула ей в глаза, потом резко вдохнула наверняка не веря столь спокойной реакции. — Пойдем уже, Каширина, замёрзнешь. Марго отойдя от Штрэфонд подошла к брюнетке: осторожно, как к дикому зверю, и положила руку ей на предплечье. Вторую же ладонь протянула в раскрытом виде. Наверное стало жаль её, но эта жалость в данный момент не казалась унизительной. Заплаканная девушка обернулась, уставилась на меня огромными глазищами. Стало совсем неловко от такой открытой помощи. Она даже немного разозлилась за эту неожиданную доброту. Я видела, как Крис демонстративно отвернулась от меня, делая вид что её ничего не задело, и я даже не сомневаюсь, что она закусила свою нижнюю губу от возмущения. Такая уж моя Крис. Была и будет. — Но ты мне не нравишься, — на всякий случай уточняет Исаева. Несколько секунд Таня молчит, задумчиво всматриваясь в лицо одноклассницы. — Ты мне тоже. — повторяет за ней Каширина и прыскает от смеха. — Сталкерша.