7

      — Я её сейчас прикончу! — вспылила рыжая бестия, за секунду создав в ладонях огненные шары, которые была готова с лёгкостью запустить в эту зазнавшуюся самоуверенную красотку. Но, к счастью, единственный человек, который никогда не боялся обжечься от её порывов, успел перехватить её за талию, сильно прижав к своей груди, поднял так, чтобы ноги не соприкасались с землёй, и побрёл как можно дальше от не скрывающей своего счастья старосты. — Потом разберёмся, — пытался Абрикосов успокоить разъярённую, практически до апогея взбешённую подругу, которая, невзирая на уже отпущенные в пол огненные шары и крепкий перехват, всё ещё, борясь как маленький котёнок, пыталась вырваться и раскрасить это заносчивое личико своими короткими ноготочками. Тяжело шагая и таща эту яростную рысь, факир дополз до круга из своих товарищей, которые всё столпились подле пораненной и истекающей кровью волшебницы и её парня, который испуганно осознавал, что стоит делать, но никак не прибегал к исполнению этого дела. Казалось, этот страх оттого, что только что на его глазах не в бою, не во время атаки, а просто от обыкновенного урока, мог подохнуть человек, которого он так сильно и искренне любил, перегородил всё другие мысли, полноценно поглотив их. В то же время какая-то эйфория, это счастливое понимание, что она все-таки жива, ещё больше выводили его из себя, путая и те остатки здравости, что сохранились в мозгу. Эта путанность, беспорядок, овладевшие им, не позволяли сделать ничего, кроме как просто сидеть подле, и держать головку человека, который медленно, но огромными шагами, пытался рухнуть в небытие. — Надо отнести её в медпункт, — пришёл на помощь Вася, напоминая о необходимых действиях. — Да, да, конечно! — бурчал преподаватель, испуганно хватая властительницу ветров в руки. К счастью, темно-каштановые локоны сливались со всей кровью, что вытекала из ушей колдуньи, и нельзя было понять, насколько много её она потеряла. — Нет, мы идём в медпункт, а ты идёшь к Вась Вась! Внезапное предложение, а точнее приказ, снизошедший от анимага, вставшего рядом с нелюбимой им командой смутил всех, но древнего тёмного князя этот наглый указывающий тон ещё и вывел из себя. — У меня чуть девушка не умерла! Ты спятил?! Выпаливая реплику за репликой, он не замечал, как каждый из патруля медленно напрягается, размышляя о том, что старушка с косой действительно стояла здесь неподалёку. — Ага! За один удар! За одну миллисекунду! — твёрдо расставил всё по местам Корвин, тоже перейдя на более громкий тон. — Хочу напомнить: такому за один урок теоретической магии не научатся! Любава практикует эмоциональную магию в совершенстве! — сделав, наверное, сильнейший акцент на последнем слове, он будто выдавал приговор. — Только что на твоих глазах происходило настоящее уголовное магическое преступление! Ты должен идти к Вась Вась! Это не школьное соперничество! Это преступление на уровне магического мира! Не воспринимающий никогда всерьёз этого зачитавшегося брюнета герой, послушав всё эти слова, решил встать на его сторону, как и весьма шокированная его устремлённостью да смелостью его же возлюбленная. — Да, ты идёшь к Вась Вась! — повторил Саша, направляясь к другу и забирая из его рук принцессу Штормграда, которая провалилась в обморок, не услышав ни слова из рассуждений Корвина. — Ты же знаешь её, — прибавила Мария, не сводя глаз со своего молодого человека, который аккуратно подложил свою же собственную кофту на локоть огненного фокусника, устроив там голову саркастичной девчушки, которую не терпел, чтобы ограничить возможность кровоизлияния в мозг, — Сейчас не поднимем эту тему, она забудет! И это не поднимается никогда! — Владик, иди! — присоединилась к общему рвению богиня огня. — А мы в медпункт! — Потом подойдёшь! — завершил Вася и вся команда ринулась к выходу их спортзала. Лишь только анимаг задержался на короткий промежуток времени, потянувшись в карман своих измученных спортивных штанов, и протянул парню листок бумаги. — Я всё записал, покажи ей! Весьма поражённый таковым, князь принял подарок и, разогнав студентов, двинулся к виновнице данной катастрофы. Корвин же присоединился к своей девушке, что, решив подождать его у входа, встретила его с весьма испуганным личиком, но весьма заинтересованным. — Ты всё заснял? — с широкими глазами задала вопрос колдунья земли. — Как только был подан знак, я сразу понял, что что-то грядёт и решил, что снимать это будет не лишним, — выдал он, мягко совместив их ладони в замок, заботливо утоляя дрожь во всем её теле. — Я думала, что ты не любишь моих друзей… Такой писклявый, жалобный и испуганный голосок, глядящие на него зелёные глазки, как два драгоценных зелёных камня, и искусанные от страха губы. — Они мне не нравятся, — признался Корвин, мягко подведя ледяные ладони своей миледи к губам, и, дуя на них, начал греть, согревая не столько тёплым воздухом, сколько своей заботой. — Но бессмысленно используемая опасная магия с Любавой во главе мне не нравится куда больше. Он чмокнул её пальчики, чем вызвал на лице тусклую, сквозь печаль и всё ещё бушующий страх, улыбку, которую вызвали в ней не самые приятные, но все-таки отчасти милые слова. — Да и ты за них, а я всегда за тебя. А вот это уже было куда более романтичным, отчего девчушка приблизилась поближе к молодому человеку и, привстав на носочки, поцеловала в его холодны узкие губы. — Всё, помиловались и идём, — улыбаясь прошептал маг, указывая на коридор, ведущий в медпункт. Парочка, еле слышно смеясь, отправилась следом за всей командой.

***

Получивший на руки доказательство неоспоримой вины, Влад, отбросив всякую вежливость и царственность из своего облика, грубо схватил хохочущую и счастливую старосту за локоть, пока она, пища что-то о своей невиновности, трещала о том, что ей больно, и что всё это произошло случайно. К счастью, тёмного князя вообще уже не волновало то, насколько дискомфортно и неприятно этой белокурой нарциссичной дамочке, ибо он точно знал, что любая реплика, сошедшая с её уст — это чистейшего вида ложь, и что все, что произошло, только что вызвало в девушке не малую долю счастья и радости. Казалось, что в кабинет директрисы ученицу он попросту выкинет, но, за несколько шагов до, он сумел собрать ту каплю благоразумия, что в нём осталась и, тяжело выдохнув, завёл студентку на её приговор. Оказавшись внутри он без всяких объяснений преодолел расстояние от двери до стола Вась Вась, которая, как и извечно, сидела с абсолютно безучастным взглядом, по которому можно было прочитать её немую просьбу «отстаньте от меня все», но которую, в силу своей должности, она озвучить не могла. Тёмный князь поставил студентку прямо на ковёр, тонко подчёркивая цитату о «на ковёр для приговора», а сам встал рядом. — Итак, урок эмоциональной магии, студентка Бабейл Любава, — с ужасным треском своего кулака о тяжёлый деревянный стол, он положил доказательство вины дамочки прямо пред лицом великой колдуньи. — Уголовное магическое преступление! И я пошёл! Сделав три шага на выход, его остановил весьма задиристый голос Василисы, которая ещё даже не успела осмотреть листок с заснятым материалом. — Пострадавшая, так думаю, Варвара Ветрова. Не понимая, что это — попросту короткое утверждение или же тонкая шуточка, над взволнованным парнем, тот не сказал ничего, кроме как коротенькое «да», и вышел из кабинета, идя навстречу к друзьям, которые уже привели несчастную волшебницу в медпункт, где она проходила поспешное лечение.

***

Как будто кто-то из команды мог сомневаться в этом, но пораненная колдунья естественно не оказалась бы в своей комнате в тот вечер, особенно после того шока, что пережил тёмный князь. Он бы явно не позволил ей оставаться без своего наблюдения хоть какой-то промежуток времени. Поэтому, как только ей оказали медицинскую помощь и переодели в куда более комфортную для, к счастью, не переломанного, но пораненного тела одежду, она оказалась в комнате своего же преподавателя, где преспокойно, в полном одиночестве, занимала его широкую кровать, пока тот мирно сидел за столом, читая доклады, составленные пришедшим помощником-предателем. Может это и было плюсом, когда всё девчонки могли быть убеждены, что лидер в порядке и могли продолжить заниматься своими делами. В комнате и без того бытовало крайне много людей: два книголюба, утопающих в романтических историях Толстого, фигуристка, изучающая историю возникновения этого вида спорта, мирно поглаживающая кучерявые локоны своего парня, который уложил свою голову на её коленях, впервые за долгое время держа в руках не сборник анатомии или биологии, а любимый и уже даже отчасти забытый комикс. Именно из-за такого огромного передоза людей на один квадратный мир, парочка огненных и приняла решение заняться самой обыкновенной математикой в маленькой комнате мальчишек, где, улёгшись на старом и пыльном коврике, факир старательно пытался объяснить крайне невнимательной и неусидчивой подруги основы данной науки. — Просто уравнение, Алёнка, — ещё раз указал он ручкой на неизвестное, а потом на цифры. — И простейшая формула для применения. — Ничего лёгкого в ней нет! Пищащий котёнок, прячущийся за капюшоном своей пижамы искренне грезил о том, что, как только она снова высунет свои медовые глазки наружу, в момент, когда хохот Абрикосова стихнет, проклятая математика испарится. — Тук-тук! — постучал парнишка по голове, так мирно улёгшейся прямо поверх его тетради с хорошей оценкой. — Кто-нибудь в домике есть? — Есть, но он не выйдет, — запищал голос из-под оранжевого капюшона. — Почему это? — Потому что глупый котёнок боится математики! Снова не сдержавшись, шатен расхохотался, потирая уже слипающиеся карие глаза. — Котёнок не глупый, котёнок очень умный, — сложив руки под свой подбородок, он тоже полноценно улёгся на пол, да так, что каждое сказанное слово, отражалось от пола и облетало комнату, снова возвращаясь к ушкам уставшей батарейки. — Просто математика не его… — А что его?! Как же сложно было продолжать держаться в том же самом эмоциональном тоне, когда твой голосок мгновенно тает, при виде сияющих медовых глазок да этих озорных многочисленных веснушек на щеках. — Идейность, эмоциональность, спасение мира, — начал перечислять Саша, окончательно сбрасывая капюшон с головы Алёнки, позволяя кучерявых волосикам, похожим на огромное облачко, витать подле нее в свободном полете. — Меня с таким на работу возьмут?! — Ты — принцесса волшебного мира и наследница огненных магов, — напомнил он, улыбаясь, глядя на милое округлое личико. — У тебя уже есть работа. — А на обычную бы взяли? Это предназначенное, вроде как, довольно сильно расслабляло жизнь рыжей властительницы огня. Ты знаешь дальнейшие пути, что уже имеешь своё определённое место, которое кроме тебя больше занимать некому, никто не в состоянии отнять у тебя твою судьбу, и никакая неудача не способна тебя этого самого будущего решить. Но, видимо, из-за того, что это не столько её заслуги, сколько данные ей с рождением привилегии, солнышко вечно вылетало в какие-то размышления о том, а что бы было, если бы ничего этого не было. Смотря на друзей, она очень точно осознавала, что у каждого из них есть тропа, куда бы он мог пойти или пойдёт. Спорт, преподавание, медицина. Она же, пробивной динамит, который не имеет за своей спиной никаких усиленных знаний в какой-либо сфере, и единственное, что она могла бы получить с данным качеством, так это стать самым быстрым доставщиком еды. — Конечно, всем нужен такой энергетик, — хохотнул факир. — Хотя бы для поднятия настроения. — Я глупая, не усидчивая, мало знаю, всё знания поверхностны, — начала перечислять всё свои минусы богиня огня, будто читая их где-то со стенок в своей голове. С тех самых стенок полной неуверенности в себе. — Я же никто. — Ты меня уже бесишь, — всё ещё смеясь, заявил Александр, внезапно защекотав девушку за бока. Та лишь жалобно пискнула, но потом, мгновенно отодвинув его ладони от себя, продолжила беседу. — Я серьёзно. Во мне нет ничего особенного… — Конечно нет, рыжая, — внезапно состроив серьёзный тон, заговорил медленно, словно какой-то взрослый на заседании, огненный фокусник. — Ты — пустое ничто, на которое никто не обратит внимание. Скучная серая масса и вообще полное ничтожество и… Можно было бы воспринять всё эти слова за правду, если бы Алёнка недостаточно хорошо знала своего любимого друга и идеальные, чётко выверенные потоки его великолепных мыслей. Тем более сказанный первым словом намёк, она услыхала и приметила сразу. — И именно поэтому я обратил внимание именно на тебя в первый же день своего приезда, — снова будя в ней воспоминания о Мышкине, вывел он наружу реальный желанный диалог. — Ты… — Испортила твоё шоу? — Скорее, его украсила. — Это была не магия, — вспоминала рыжая первый их диалог, который, на самом деле помнила так себе, но который ей как-то раз пересказывал её прелестный собеседник. — Ненастоящая огненная магия. — Конечно! — тут же согласился парень, медленно подбираясь к своей самой любимой фразе с их встречи и с того самого момента, когда мир тринадцалетнего парнишки немножечко сместился в сторону, внезапно выбрав своим центром сумасшедшую, неудержимую бестию. — Настоящая магия появилась, когда пришла ты. Всё былое… — Догорело! — завершила за него Алёнка, решив разыграть то лицо, что состроил ей тогда этот заносчивый шатенчик с широченной улыбкой и сотни стихотворных реплик на своих губах. — Абрикосов Саша! На протянутую ладонь, факир прикусил губу, невольно думая о том, насколько же сейчас её интонация похожа на ту, что была у него. На ту первую романтичную реплику, которую он вытащил из себя, глядя на девушку, которая уже чёртовых четыре года заправляет его сердцем, раз за разом разбивая его на кусочки, испуганно пятясь назад, боясь что-то признавать. И вот в этой фразе она ловко спалила накопившиеся чувства, которые вроде прячет, а вроде нет, чем заставила парня подумать о возможном поцелуе. Но он тут же отогнал мысли, потому что это был плохой план. Пять раз как хороший план с плохим итогом, где поцелуй поддерживается, а потом забывается и игнорируется, как нечто никогда не существовавшее. — А я уж думала Пушкин! — показательно приспустив веки и сделав лицо, которым впервые за всё время пресекли его уверенность и наглость, произнёс он. — Ты вообще умеешь говорить нормально, чтобы не поэзией? — То есть за четыре года ты не получила ответ на этот вопрос? — Значит, нет. Тетрадки, лежащие на полу, напомнили факиру, что у них есть ещё незаконченное дело, и потому, решил возвратиться к нему обратно. — Смотри, чтобы пригубить одного выскочку с псевдоогненной магией и двумя стихотворными строчками, нужно четыре слово рыжей малявки, — внезапно начал объяснение дискриминанта Саша, — Которые будут наглыми и не очень весёлыми. — Выскочка! — протянула она, медленно понимая всё по нарисованным стрелочкам. — Стихотворные строчки, умножают мои реплики в квадрат, а твои меня уничтожают, делая вычитание. В ответ кошечка, раннее лежащая в депрессии, медленно закивала, действительно начиная осознавать новую тему по математике. — Это мы посчитали, что в твоей головке останется из диалога сразу после него — дискриминант, — подшутил он над явной плохой памятью своей любимой звёздочки. — А теперь необходимо высчитать, что останется спустя длительный промежуток времени. Берём корень от дискриминанта, потому что ты явно не запомнишь ничего, вычитаем или прибавляем к нему одну мою стихотворную реплику, потому что рифма хорошо запоминается, и делим на два твоих острых слов, потому что ты всё ещё ненавидишь то, что я пишу, — шутка за шуткой, касающихся её личности смешили ее. Всё же Александр Абрикосов-Пушкин знал её слишком хорошо, как идеально выученную таблицу умножения. — И, в конечном итоге, мы получим два числа, одного из которых больше, а другое меньше, это зависит от того, насколько ты была сонная, или насколько беседа была интересная. — А если ноль? — предположила богиня огня, неожиданно для себя, выучив данные формулы. — Значит, ты уснула. — То есть это самое частое решение? В очередной раз громко расхохотавшись, ребята продолжили своё занятие, уже решая примеры, когда один задавал вопросы, а вторая отвечала. Когда уже почти все задачи были решены, Алёнка снова начала засыпать, утыкаясь носиком в плечо Пушкина, который заботливо не будил её вплоть до того, как она не уснула полностью, после чего, полностью уверенный, что она выучила все, что требуется, переложил её к себе на кровать, укрыв одеялом, снова улёгшись рядом и поставив сразу несколько будильников на пораньше, точно зная, что эта немного глухая дамочка проспит их, а следом её нерасторопность приведёт к тому, что они на огромной скорости влетят в кабинет на урок. Впрочем, как и всегда.

***

Когда в следующий раз аметистовые глазки показались этому миру, на улице уже начало темнеть. Предприняв бессмысленную и крайне болезненную попытку перекатиться на другой бок, девушка поняла, что усталость и как таковая излечимая изнеможённость отступает, поэтому, она решилась приподняться с места. Ещё сразу после ранения она догадалась, что в свою комнату она не попадёт. Слишком истошно и пугающе испуганно звучали выкрикнутые темным князем её уменьшительные ласкательные имена, что она даже в какой-то степени чувствовала смущение оттого, что он столь сильно испугался за её тушку. Усевшись на кровати, она осмотрела учительскую комнату и обнаружила паренька, сидящего на его огромном чёрном элегантном кресле, которое они долго бродили и выбирали с патрулём, и который оставался для него как «пережиток былой роскоши и его роли в прошлом». Юный хранитель задумчиво разглядывал план, как добраться до необходимого места. То ли властительница воздуха была такой тихой, словно слабенький ветерок, пробирающийся в комнату, то ли преподаватель оказался столь погруженным в работу и свои раздумья, но, чтобы ей стать замеченной, девушке пришлось попытаться громко зевнуть. Увы, стоило ей только шевельнутся и потянуть руку в привычном движении наверх, как израненная и всё ещё отдающаяся какими-то шумами голова дала о себе знать, и ранее скрывающая раны Варя жалобно пискнула. — С пробуждением, спящая красавица, — произнёс брюнет, тут же убрав в сторону все бумаги и за каких-то два шага преодолев расстояние меж ними. — Как себя чувствуешь? — Выпотрошенной, — прошептала она, всё ещё чувствуя тяжесть от говорения. Невзирая на то, что этот человек был тем, кто видел её чуть ли не во всех её ипостасях, последнее, чего ей хотелось, так это казаться не попросту слабой, а действительно страдающей. Поэтому она в очередной раз пыталась натянуть мину безразличия и игнорировать, кажется, сжигающую её изнутри кожу. — Я бы сказал, выдавленной, — с какой-то определённой болью в сердце, Влад глядел на щёчки, что обычно были румяные и пухленькие, а ныне были белыми, словно на её лице был не один слой белой пудры. — Ты потеряла много крови. — Пить хочу. Тут же мгновенно, не сдвигаясь с места, саркастичный король указал на тумбочку, где стоял кувшин, из которого он так заботливо налил девушке воду в стакан, а после, протянул в трясущиеся и слабые руки. При передаче напитка он замер, прикасаясь к её ледяным пальцам, которые судорожно дрожали, и, с секунду посмотрел, прищурив брови более внимательно, напоминая, что тут ей не надо актёрствовать, и он даже с радостью отнесётся к тому, что маска всесильной дамочки следит восвояси. Заметив этот жест, она его раскусила, но менее слабой оттого не стала. Стакан попал в её ладони, потрясываясь из стороны в сторону, проливая пару капель на огромную кровать тёмного князя, которая тоже была, в какой-то степени, напоминанием о старых временах. — Я долго спала? — поинтересовалась принцесса, медленно попивая напиток. — Мне пришлось отпрашивать тебя с уроков. — Но после твоего урока же больше не было занятий… — Мне пришлось отпрашивать на сегодня, — поправил себя Морок, глядя на парочку испуганных глаз и с трудом приподнятых бровей. — Ты проспала 28 часов. — О нет, — буркнула шатенка, понимая, что благополучно пропустила контрольную у Кривозуба. — Не бойся, Колючка, контрольную напишешь потом. Как же ловко иногда этот парень с острым язычком умел ловить её мысли и прочитывать их. — Всё-таки есть польза, что твой парень — преподаватель, — пошутила она, протягивая стакан ему обратно. Одарив изнемогшую девушку своей кроткой реальной улыбкой, Морок поднялся с кровати, ставя посуду обратно на её положенное место, и вновь двинулся в сторону планов, столь важных в ближайшем будущем. Чувствуя определённое давление на голову, Варя прошлась рукой по своим темно-каштановым длинным волнистым локонам, которые оказались сильно запутаны меж собой ближе к краю в плотный адский узел. С трудом вытащив оттуда свою резинку и попутно полиняв на кровати своего молодого человека, она жалобно пискнула с просьбой: — У тебя есть расчёска? — Да, ту что я стырил у тебя, — ответил, ухмыляясь по-злодейски, князь, протягивая розовый гребешок. — Кто бы сомневался. Приняв подарок, богиня ветра начала медленно проходиться по волосам, пытаясь привести их в нормальное состояние, пока узел продолжал выглядеть крайне угрожающе и некрасиво, словно игрушка-клубок, которую кидают котёнку для веселья. — Позволь спросить, — не смотря на нее, а вновь встав подле стола, заговорил Влад, — Почему на приглашение на сражение ты отреагировала так? — В смысле? Один из зубчиков щётки сломался, предпринимая попытку остаться где-то в Вариных волосах. Схватив его ноготками, которые тоже были не в лучшем состоянии, она тихонько выкинула его на ковёр, надеясь, что плохая реакция на боль от её молодого человека позволит ему никогда не обнаружить данную поломку. — Обычно на моё «нет», ты говоришь «да». Это твоё любимое — мне противоречить, — не согласиться с этим ветер перемен не мог. — Но ты не просто промолчала, ты ещё и сама дополнительно отказалась, что наводит меня на мысль, что ты знала об опасности. Повернувшись обратно, он узрел как шатенка приглаживает всё свои длинные пряди целиком, превращая их в одну пышную красивую шевелюру. То ли от увиденной красоты, то ли от точного осознания, что сейчас будет рассказ, он взял обычный деревянный стул подле своего стола и, усевшись на него так, чтобы спинка была перед ним, раздвинув ноги и положив руки на бортик, поглядел на девушку. — Я знала, что Любава практикует эмоциональную магию. Слышала сплетни кое-какие, — проходясь подле корней она чувствовала, как каждое движение по черепу отдаётся болью внутри, но старалась это видом не показывать. — И точно знала, что наша школьная борьба заставит её выбрать меня на ринг. Поэтому, когда она вышла, я сразу… Ты можешь хоть иногда моргать, пока на меня смотришь? О нет. Всё-таки рассказы о другой своей студентке его интересовали куда меньше, чем облик его возлюбленной, которую он не видел в таком амплуа никогда ранее. — Я впервые тебя с распущенными вижу, — произнёс он мягким романтичным голосом, будто обратившись в какую-то подтаявшую шоколадку, которая начинала сдавать свои формы при огромной температуре подле нее. — Налюбоваться не могу. — Хах. Это всё, что смогла выдавить принцесса в ответ, резко чувствуя, как щеки наполняются краской, видимо, беря цвет для этого со всех уголков тела, где ещё осталась кровь. Чувствуя неловкость как-то слишком остро, она даже неловко заморгала, мучая свои болеющие веки, и облизнула засохшие губки, ощущая, как сильно краснеет от подобного комплимента. — Вставь свои сапфиры в орбиты и… — она пыталась сострить, надеясь, что, начало фразы автоматически даст её языку продолжить острую фразочку. Но этого не произошло. Она, лишь беззащитно утопая в их восхищённом блеске, и без того будучи максимально слабой, подтаяла следом, тоже сравниваясь с чем-то легко поддающимся температурам. Рука в ранах, держащая расчёску, опустилась вниз, а аметистовые глаза начали летать по комнате, пытаясь сбежать от этого пристального, такого сводящего с ума взора. — Нечистый! — шёпотом выпалила она, покраснев ещё сильнее. — Невероятно красивая. С произнесённой фразой, он пододвинул стул ближе, столкнув его с границей кровати и, усевшись в нескольких сантиметрах от распластавшийся на постели принцессы, которая точно смотрела на него, сгорая от комплиментов, продолжил зреть. — Как же ты меня бесишь, — процедила Варя, перекидывая волосы назад и приблизившись максимально близко к знакомым скулам и прямому носу. — Бешу?! — удивлённо по-актёрски воскликнул тёмный князь, притворяясь обиженным. — Я чуть не помер там, боясь, что ты сдохла. Казалось бы, фраза ничем не примечательная, но она была столь трогательная до парочки, что они оба довольно быстро сообразили её тонкость и одновременно ощутили это острое дежавю. Точно поняв, что властительница ветров сейчас слишком слаба, чтобы двигаться сама, он снова прогнулся в спине, максимально близко придвинувшись к её блеклым и измученным пухленьким щёчкам и, бережно убрав густые пряди, спадающие на лицо, за её ушко, поцеловал. Так нежно, бережно, будто напоминая даже этим поцелуем эту тонкую возникшую между ними заботу, которая была и ранее, но лишь в тот момент была так случайно и по-простому вытащена наружу. Ласково проходясь по губам, в момент он почувствовал, как чьи-то пальчики, уже без привычных ноготков, вцепились в его плечо, отодвигая его обратно, желая продолжить картинку прошлого. — Если бы я умерла… — Я бы тебя убил, — закончил он за неё. Кто же знал, что кристаллы способны топить друг друга?! Возможно, то удел только этих блестящих ярких аметистов да поразительно блестящих холодных сапфиров. Они продолжали безмолвно глядеть друг на друга, словно ожидая, пока плёнка в голове с тем чудным днём перекрутится до конца.

***

Тень, так беззаботно пролетевшая мимо, заставила девушку развернуться, отправляя в нее свои спуски сильнейшего воздуха. Потеря всех пучков света казалась катастрофической проблемой, которая не могла иметь под собой никакого решения. Вся команда оказалась на грани, точно осознавая, что их сил попросту не хватит для того, чтобы белая магия победила в случае, если легендарный сказочный план не сработает. В очередной раз заморозив тень, которая вскоре просочится и вновь нападёт на нее, Снежка подобрала с земли ещё одну пылинку от светлой магии, сумев собрать ещё один пучок, и, чётко кинув его в то место, где якобы должно располагаться лицо, изничтожила ещё одну освободившуюся монстрятину. Команда разбрелась по полю, в попытках хоть как-то победить после огромных потерь. После криков старосты, которая внезапно осознала, что ничего не слышит, и абсолютно неудачного «спасения» Алисы, что автоматически вывело её из боя, надежд на счастье осталось мало. Распластавшись среди теней и применяя всевозможные магические силы, патруль пытался сдерживать зло, покуда остальная часть команды пыталась воплотить в жизнь не то быль, не то сказку. Неудачно споткнувшись об разрушенную стену здания, Варя рухнула на землю. Прямо над ней нависла очередная темнота, принимающая форму пугающего существа, которая собиралась вот-вот прикончить принцессу Штормграда. Спрятав глаза за своими протянутыми руками, она не увидела, как чья-то рука с новым пучком света, встревает гадкой твари прямо в сердце, разжижая его, словно пыль или грязь, обратив чудовище в ничто. — Вася! — воскликнула богиня ветров, испуганно осознав, что она жива. — Ты в порядке?! — поддавая руку, блондин помог девушке встать, попутно одаряя её дополнительным запасом световых пучков, что только что создал в лаборатории друида. — Да, да, — молвила она, тяжело дыша и испуганно думая, что если бы Сидоров пришёл хоть на минуту позже, то ее, верно, уже не было бы в живых. — Осторожно! Воскликнув это, он кинул маленький шарик с доброй магией прямо за спину всё ещё находящейся в прострации волшебницы, которая, лишь чувствуя сильную подыхающую энергетику, обернулась, глядя на гибель очередной освобождённой твари. — Что с легендой?! — старательно напрягая голос, задала вопрос богиня ветров, точно понимая, что эти истошные мученические крики, исходящие от гадких существ, верно, заглушат её слова. — Они сейчас исполняют её! — прокричал он, одновременно схватив шатенку за руку и потащив вперёд, на поиски своей благоверной. — Когда Алёнка впустит в себя энергию солнца, там, — его пухленький указательный пальчик был направлен на башню, в которой располагался кабинет звездочёта, — Загорится яркий свет, что поведёт тени к нему. Они захотят его погубить, но там, должны будут быть убиты, — они бежали среди израненных стен, в попытках найти ледяную волшебницу. Отчего-то ещё одну колдунью Варвара видеть на поле не желала, да и не ожидала. Разбитость от совершенного предательства явно съела в ней и без того слабую уверенность в свои силы. Но одно принцесса знала точно: она её ни за что не винила. Наконец-то где-то среди огромного теневого урагана, который кружился подле блондинки, что защищалась, строя вокруг себя ледяную стену, они обнаружили нужного человека. Тут же взлетев, колдунья ветров выкрикнула имя подруги, чем привлекла её внимание, а после, кинув воздушным потоком ей один пучок света, привела в разрушение этот созданный столб из темной магии. Применив свои ледяные способности, Снегурочка распространила наполненный добротой шар подобно снегу вокруг, и убила окружающих её монстров. — Снежка! — Вася! Крепкие цепкие объятия между парой, посреди царящего хаоса, как-то даже придали сил уже уставшей и максимально поддавленной из-за кучи раненных лидеру команды. — Алёнка — солнце?! Мягкий голосок, наивная улыбочка. Даже измазанная в жиже убитых теней, холодная волшебница сохраняла прелесть своего личика и неизменную, почти что пришитую к нему довольную улыбочку. — Тени полетят на свет, как только загорятся первые лучи, — начал объяснять блондин то, чего ещё не успел рассказать ветру перемен, дыша медленно, даря миг потрясающего наслаждения своим умирающим лёгким и неподготовленным к таким массовым бегам ногам. — И там они все испепелятся, как несчастные спички дотла?! Пара удивлённых глаз обратилась на ангелочка, которая сейчас больше была похоже на беса, кайфующего от страданий окружающего мира. Хрупкие ладошки Снегурочки были сжаты в кулаки, а лицо имело явно кровожадный вид. — Нет, Алёнке нужно вобрать как можно больше силы солнца, чтобы их уничтожить, а между моментом их призыва и моментом разрушения будет время, — быстро расставлял всё по полочкам Вася, предчувствуя, как сейчас ему в куртку вцепится рука с острыми фиолетовыми ногтями. — Поэтому там располагаются Влад с Сашей, которые будут их отгонять. Опа. Ноготки. Кажется, не в коже, а чуть ли не в кости. Спокойно прошли сквозь всё слои одежды, кожаный покров, всё мышцы, что были у человека, и впились прямо в основу плеча. — То есть они будут спасать свет от разъярённых теней?! — нехватка воздуха в лёгких мгновенно перелетела на властительницу ветров. — Они с мечами?! Серьёзно?! Прекрасный день. Просто чудесный. Самое то, чтобы решиться нормальной жизни, доверия к подруге, злобного соперника, верного пятого члена команды, а плюс к этому, искать потом меж завалов своего лучшего друга и человека, которого всей душой ненавидишь. Ты же ненавидишь?! А с черту сердце вздрогнуло именно на его имени?! — Наша задача, — испуганно, но, всё же, не теряя уверенности в наилучшем итоге, химик раскрыл рюкзак, вытаскивая на свет всё запасы зарядов, — Убить как можно больше, чтобы им досталось меньше. Казалось, что он даже договорить не успел, как волшебница ветра потянула за собой вереницей эти пучки света, создавая из них убийственную гирлянду, каковой собиралась прикончить всё тёмное, что попадётся ей на пути. Тени двигались на нее, а она со спокойной душой отбивалась от них, преисполняясь чёткой мыслью, что разрушит все. Но в один момент линия из светящегося ружья полетела вниз, собираясь столкнуться с землёй и разбиться вдребезги, как её подхватили чьи-то знакомые лианы. — Машенька! — воскликнула довольная Снежка, увидев потрёпанную, но весьма целую девушку. На секунду дамы замерли, глядя друг на друга, пока аметисты изучающе пялились на это израненное личико, на котором за редким подёргиванием уголка губы и метающимся глазом, выискивала силу, которая заставила волшебницу выйти на поле боя. Закончив своё обследование, властительница воздуха подобралась к ней поближе, чем немного испугала любительницу природы, что, страшась сделала шаг от нее, чувствуя отвратительную беспросветную тьму, что правила снаружи и у неё внутри, сжирая всё, что там имелось. — Даже и не скажешь, что плакала, — произнесла она, сильно потерев место под зелёными глазами, на котором чётко зафиксировался след, по которому стекали слезы. — Даже и не скажешь, что тебя предали. Секунду очи взирали друг на друга, пока Мария слышала, как лишь блеском зрачков из-под вереницы ресниц лидер шептала ей «ты не виновата», а после, обе выдохнув, отодвинулись друг от друга, вставив в пространство между пальцами оставшиеся снаряды для убийств. — В бой? — воодушевляюще воскликнула ледяная колдунья, глядя на подруг. — Мы же сказочный патруль! — завершила ветер, улыбнувшись из последних сил. — Мы справимся! Каждая разбежалась в свою сторону, вкидывая в теней световые пули и убивая их, беспощадно и мстительно, борясь за школу и за пострадавших, вплоть до момента, пока луч света не отвлёк монстров, переманивая внимания на себя. Все, что могли делать оставшиеся внизу солдаты, это попросту молиться, что далее план будет исполнен в идеале и никто из их товарищей не выйдет пострадавшими. — Теперь дело за мальчиками… — Нет! Слишком сильно тряслись её руки, слишком страшно метались мысли и слишком пугающе её душила идея, что она ничего не может сделать и что кого-то там потеряет. — Я подберусь ближе! Выхватив рюкзак со световыми пулями, она полетела вверх к башне, оставляя команду позади. — Варя! — выпалила Снежка, оставшаяся подле весьма шокированного парнишки. Казалось, что такое рвение снежной малышке совсем не нравилось, но самая умная из патруля, тоже поддавшись этому страху и желанию, а ещё какому-то чувству вины внутри себя, тут же начала плести лиану, закрепившись за нее, и полетела вверх к ужасающей схватке. Пока войны пытались мечами прикончить всех надвигающихся монстров, земля и воздух, сами находящиеся на грани своих способностей, остановились неподалёку от стены из мрака, что была подле башни, придумывая, как можно помочь этому сражению. В то время, когда девушки висели в воздухе, обсуждая возможный вариант, как одним ударом уничтожить большинство, Маша случайно прикоснулась пальцами к своей жилетке, внезапно наткнувшись на маленькую иголочку, которой зашивала чьи-то извечно рвущиеся рукава. — Мы разломим шар и разнесём содержимое! — предложила она, указав на иголку. Тут же она понеслась вверх, нависнув прямо над монстрами и, узрев, что лидер команды приготовилась распространять пыльцу вокруг, начала раскалывать шарики один за одним. Пылинки не попадали в сердце и не разрушали тени, но они, по крайней мере, их ослабляли, что давало мальчишкам шанс на победу. Все-таки, они тоже были на грани своих способностей. Поэтому, когда солнечный свет засветил в полную силу, поражая окружающих попросту сильнейшей энергетической волной и снося всех в сторону, лидер команды чуть не отлетела, но, успевшая вовремя спасти её колдунья земли, удержала подругу за пояс, опустив тело на землю. Тьма потрошилась прямо на их глазах, разъедаясь, словно кожа при соприкосновении с ядерным оружием. Она изничтожалась, обращаясь то в жижу, то в комочки грязи, что разваливались в стороны. Зрелище было страшным, но куда важнее то, что план сработал. Тёмная магия умирала под светом доброй, превращаясь в пыль или сбегая в потёмки, снова становясь пленниками ядер земли и собираясь провести там ещё не одно тысячелетие. Вместе со смертью всех теней закончилось и явление солнца, из-за чего принцесса волшебного мира рухнула на землю, с которой спустя время её поднимет запуганный и еле дышащий Абрикосов. Рыжеволосая бестия чем-то напоминала чучело с плохо набитыми руками, настолько она была не похожа на человека, а скорее на измученного изнурительными пытками страдальца. — Мы победили? — прошептала она, напрягая последние силы, чтобы распахнуть медовые глаза, глядя на счастливое лицо парнишки. — Мы победили! — послужило ответом крики толпы из оставшихся вымотавшихся, но выигравших воинов, которые возгласами и радостными хлопками оповещали о своём успехе. Оставшаяся часть команды тут же ринулась к месту излияния энергии солнца, где собирались поздравить друг друга с этой победой. Довольно быстро приходящая в себя богиня огня, сгорала от желания пойти сама, поэтому вначале плелась, держась лишь за плечо факира, а после, он полноценно закинул её на свою спину, где она лишь хваталась своими руками за его шею, стараясь совсем не напрягать себя. Худшее было уготовлено сейчас тёмному князю, который устало держался за разрушенную стену, когда к нему подбежала орущая и чуть ли не рыдающая волшебница ветра. — Эта нечистая гадина жива! — палила она, без разбора, кусая свои губы. — Он сделал всё, чтобы сдохнуть, но нет, тварь жива! — Ты в порядке, — прошептал он. Сапфировые глазки проходились по каждой части тела принцессы Штормграда, словно убеждая себя, что она действительно абсолютно здорова и не пострадала, пока та продолжала кричать и ругаться, пытаясь вызвать во Владе чувство вины за бешеный пережитый ею страх. — Ты не понимаешь, что это было губительно?! А если бы ты умер… — Ты бы меня убила, — завершил он, видя, как за ужасной неостановимой истерикой скрывалась банальный безумный страх. — Именно! Чувствуя, как её глаза наполняются слезами, Варя прижала к шмыгающему носу руку, пытаясь успокоить этот адский всплеск эмоций, и, кинув что-то в роде: «да пошёл ты», — поспешила удалиться. — Я тоже до смерти боялся, что ты умрёшь! Шаг. Она больше не сдвинется с места. Рассудок, затуманенный страхом от его возможной гибели, играл так сильно, что на всплеске эмоций попросту выдал то, что его хозяйка скрывала за словом «ненависть». Испуг начал медленно покидать её голову, а вместе с ним, кажется, даже уходила боль от мышц. Это была такое приятное расслабление от чёткого понимания, что её не отвергнут, и что эти чувства преследуют не её одну. Лишь медленно повернув голову и узрев в его сапфировых глазах и дёргающихся напряжённых скулах, что всё то не ложь, а правда, так ловко снятая с языка, ветер, не выдержав, ринулась к парню, и, уткнувшись носом в его испачканную кофту, начала беззвучно плакать. Его руки легли на её спину, успокаивающе поглаживая, тем самым разгоняя всё её и его плохие мысли, и, в какой-то степени, тёмный князь даже ловил наслаждение от этой заботы, что испытывала по отношению к ним самовлюблённая девчушка. — Вот и признались! — радостно выпалила Снежка, пялясь на пару и радуясь произошедшему, которого всё так давно ждали.