7

      Столь же сильно, сколько Влад боялся видеться со своей возлюбленной впервые после возвращения, примерно так же тревожно было и Варваре идти к лучшему другу и говорить, что обыкновенной облегчённой простудой тут даже не пахнет. Благоухало чем-то опасным, схожим чуть ли не с пневмонией, и единственное, что в действительности могло спасти всех членов команды, так это банальная, доходящая до сумасшествия забота о дорогом человеке, которой он занялся, как только с повинной к нему пришла лидер команды. По понятным причинам, бестию требовалось направить в медпункт, где бы её осмотрел врач. Телепортация в двенадцать ночи, конечно, не слабо напугала сонных работников медицинского центра, но, отчего-то привыкшие к тому, что именно патруль посещает их чаще, чем все остальные студенты, спокойно оценили ситуацию и довольно быстро поставили диагноз. — Сашенька, прости, — пищала Снежка, пока они укладывали простуженную девушку в постель и укрывали многочисленными одеялами, чтобы она могла согреться. — Будешь извиняться перед ней, а я не злюсь! Последняя фраза о его состоянии оказалась не столько сказана, сколько выплюнута, что все точно понимали, как сильно не волшебник раздражён, но отсутствие магических способностей не делало его более слабым пред этим количеством колдунов. Каждая из девчонок знала, что его сила — это слова, и напороться на острые и оскорбляющие им хотелось меньше всего. — Не стоит лгать, эмоции видно, — пробормотала принцесса Штормграда, помогающая укутывать ребёнка, которого переодели в новую пижаму, пока её подруги располагались подле стола, читая выписанный рецепт. — Как я рад, что ты можешь прочесть меня даже без своей магии! — выплёскивал тот безумную энергию из себя. — Я злюсь не на них, а на тебя, — гневно расставил мальчишка точки по местам, заставляя Варвару давиться горечью лишь сильнее. — Если бы ты поговорила с Любавой, то всё могло бы быть по-другому… — Хочу напомнить, что и ты мог позволить с ней диалог, — печально шептала ветряная волшебница, поглаживая полупрозрачный слой одной из многочисленных юбок своего так и не переодетого платья. — Даже больше, чем я. — Отношение ко мне полноценно зависит от того, кого она выпустит наружу, — шипел огненный фокусник. Варя совсем подобной мысли не придерживалась, но перечить сейчас этому пункту не желала. — А ко мне её биполярное расстройство статично, — колдунья приподняла вверх локоть, показывая явное покраснение, которое так и не прошло после их жёсткого столкновения со старостой. — Здесь нет виноватых и сделать мы ничего не могли. Убедить себя в подобном у неё получалось крайне просто. Ни одно действие Любавы она не воспринимала как что-то, что она могла бы искоренить на корню, хотя вот уже третий год подряд её саркастичный товарищ пытался убедить её в обратном. Контролировать дикую кобру казалось невозможным, даже невзирая на то, что в ней всё ещё порой дышала погрызенная змеёй милейшая лань, будившая добрые воспоминания и терпевшая просьбы Абрикосова. Но достучаться до изрубленной погубленной некогда милой девочки оказывалось невозможно. А, если быть совсем честным, то лидер патруля искренне сомневалась, что есть куда стучаться. Она помнит её таковой слишком давно. Прямо пред самым уходом, Александр в очередной раз со всех сторон от горячего тела заправил одеяло, и внезапно обнаружил тетрадь. Нельзя сказать, что у девушки их было много и что место этой предназначалось где-то на столе, скорее, учитывая характер огонька, здесь ей и самое место. Вот только это оказались не уроки, а, скорее, дневник. Дневник безбожных сокращений, за которыми крайне сложно распознать целостное слово. Именно в попытках разгадать шифры, составляющие неизвестные списки, факир и потратил оставшийся вечер. На следующее утро уже полноценно всё общество знало о болезни динамита, и к заботливым подругам присоединились их молодые люди, один из которых, воспользовавшись своими правами преподавателя, договорился о пропуске уроков. — Выпей пожалуйста это, Алёночка, — произнесла душечка, поднося к горячему личику чашку со сваренным её возлюбленным отваром. — Ненавижу болеть, — противно цедила сквозь зубы богиня огня, глядя исподлобья на команду, что собралась подле её кровати. — Зато игнорировать симптомы и начинающуюся боль ты просто обожаешь, — заметил тёмный князь, припоминая, как некогда огонёк рухнула на его предмете при беге, повредив ногу, но никому не сообщила о не оканчивающейся боли. Понятно, что всё не очень хорошо, стало лишь тогда, когда лодыжка заметно набухла и покраснела. С неделю игнорировать растяжение — это, конечно, стоило медалей. Одной за явную терпимость, а вторую за явную глупость. — Я принёс супчик! — воскликнул Абрикосов, вбегая с тарелкой ещё горячего блюда в комнату. — Ты приготовил? — немного удивлённо обратился к нему лучший друг, пяля на зелень, плавающую сверху бульона. — Хоть кто-то же в их паре должен уметь готовить, — пошутила воздушная колдунья, ветром поставив табуретку прямо к кровати, чтобы у факира была возможность усесться. — А у нас кто будет готовить? — А мы будем нахлебниками их дома. Пока все хохотали с очередного концерта саркастичного дуэта, властительница самой опасной стихии максимально сильно извивалась, не желая есть приготовленный суп. Их она не любила столь же сильно, как и сидеть на одном месте, болеть и учиться. — Тут макарошки в форме звёздочек, — приспустив брови, выдал Саша, точно зная, что с таким дополнением есть шанс убедить неостановимую поесть. Удивительно, но, немного поднявшись вверх, осмотрев тарелку и убедившись, что там действительно свой мини космос, вместе с овощами и приправами, она согласилась поесть одну ложку, которую так благородно протягивал шатен. Вполне ожидаемо, что команда немного притихла, наблюдая за столь спокойной и миловидной ситуацией. Их группа в принципе не редко замирала, следя за тем или иным взаимодействием пар. Такое бывало, когда их прелестные душки попросту друг на друга глядели, когда токсичная двойка переставала говорить что-либо, помимо сарказма, и когда Алёнка не пыталась притворяться и что-то прятать, потому что не было необходимости что-то признавать. Это не романтика, только обыкновенная забота, от которой она не может и не хотела бы отказываться. Даже не взирая на то, что определённой части команды не нравилось отношение анимага к ним и его взаимоотношение с их излюбленным гением, они не могли отрицать, что, когда эти двое читали и растворялись в описанных каким-либо автором страницах, то оторвать от них глаза сложно. Это просто какая-то химия, которую не сотрясёшь так просто, не сметёшь, как пыль. В такие секунды попросту молчишь и смотришь. Пока обед происходил, команда тихо покинула комнату, уходя на занятия, куда вскоре отправился и Абрикосов. Даже сидя за партой в кабинете Крив Кузьмича и страшась получить плохую оценку, он продолжал изучать таинственные сокращения, записанные в тетради его рыжей бестии. Все оказалось столь сильно обрезано, что могло показаться, будто это и вовсе не предложения, а шифр Виженера, к которому необходимо подобрать какое-либо кодовое слово для разблокировки. Конечно, он сомневался, что Алёнка о таких вещах знала, но, когда к концу дня из шести исписанных слов он смог разобрать лишь «инж», которое принял за инжир, он понял, что шансов без больной и долго спящей ныне бестии у него попросту нет. Тревожить её ему тоже не хотелось, поэтому на уроке боевых искусств, пока он стоял подле Снежки, давя на её спину, чтобы она могла продвинуться вперёд, он продолжал изучать данные множества букв и точек подле них. — Ты слишком долго с этим возишься, — буркнула ледяная волшебница, сбрасывая с кончиков своих длинных блондинистых волосы всю собранную с пола пыль. — С чего ты решил, что это что-то важное? — Потому что Алёнка спит вразвалочку, постоянно перекатывается с места на места и попросту не терпит чужеродных объектов подле себя, — довольно подробный обзор на состояние сна веснушчатой принцессы. — Если бы это было не важно, то давно бы уже вылетело с кровати. Попытавшись встать, а потом, осознав, что пока она сидела на полу, одна из её ног уснула и не способна вырваться из странной акробатической фигуры, она поставила локоть на пол и миловидно улыбнулась мальчишке. — Сашенька, — пискнула она, намекая, что сейчас он куда нужнее ей, чем несчастной тетради. — Что-то сломала или что-то онемело? — тут же выдал шатен, закрыв тетрадь и двинувшись на помощь. — Лучше скажи, что всё хорошо. — Все в порядке, просто ножка уснула… А может отказала, кто знает. Схватив с двух сторон крепко девушку за талию, он потащил её вверх. Все это было похоже на то, как сдирают котёнка с дивана, когда он полноценно выгибается, не желая идти к вам на ручки. Тут было нечто внешне похожее, когда, в конце концов, голубоглазая прелесть поднялась и поняла, что нога всё ещё спит, то встала, как фламинго. — Что ты делаешь? — обратился к даме с извечной улыбкой огненный фокусник. — Тренируюсь. — Ты стоишь в позе фламинго, — выпалил Абрикосов. — Просто сядь. — Это поза йога, — всё ещё находясь в прекрасном положении духа и не сдаваясь, отрицала происходящее Снегурочка. — Твоя рабочая нога трясётся, — заметил саркастичный король, приспустив брови и всем видом показывая, насколько же эти действия глупые. — Ещё немного и ты встанешь в позу страуса. Головой в землю. Наконец-то расслабив мышцы лица, фигуристка решилась глянуть вниз и, осознавая, что она в действительности потрясывается, а та нога, что неспящая, болезненно стучит, как будто сильно уставшая от тренировок, она решилась наконец-то немного отдохнуть. Протянув ладонь и снова прося о помощи, ледяная волшебница вымолвила: «я не очень люблю страусов», — и позволила сопроводить себя, наконец-таки, до сидячих мест. Усевшись и радуясь, что остальная часть команды в действительности беззаботно занимается, и, как минимум, его лучший друг и надзиратель сейчас слишком занят и не обратит на его безделье внимание, он снова открыл загадочные записи. — Инжир? — поинтересовалась зимняя волшебница, заглядывая в листы. — Единственное, что я разобрал. — А «вр» — это не врач? — Что? Некогда спортсменке уже доводилось разбирать рукописи неаккуратной подруги, и она привыкла к тому, что от слова остаётся ровным счётом ничего. Точно понятно, что всё это объединено одной темой, и, высказав своё предположение, она мгновенно начала отгадывать слово за словом. — Воспитатель, лётчик, менеджер, программист — это список профессий. — А здесь? Перевернув страницу, факир показал на другой список, какой дамочка, массирующая свои раздолбавшиеся ноги, быстро расшифровала. — Физика, химия, конструирование, шитье? — подняв голубые глазки на медленно понимающее личико своего друга, она ждала, когда он подведёт итоги. Вспомнив все депрессивные моменты, когда будущая принцесса волшебного мира и хранительница огня страдала от мысли, что не будь этих титулов она была бы пустым местом, он мгновенно понял, для чего нужна эта тетрадь. — Она пытается найти себя, — пробубнил он себе под нос, но точно зная, что извечно улыбающийся комочек счастья услышал его слова. — Но это точно не она. Не согласиться с данным утверждением никак нельзя. Все выписанные хобби, о удивительно, но точно были не для нее. Стоило понимать, что этот список грандиозная ошибка, когда где-то среди вариантов скрывается «кулинария», в которой у динамита точно никаких шансов. Но, наверное, его наличие больше всего и показывало эту явную обречённость и полную потерянность от незнания, кто она есть и что вообще может. И, всё же, да. Она утонула в конфликте, который никогда не понимала.

***

— Я по-прежнему не думаю, что так можно… Израненный после первого полёта в стену преподаватель, сидевший на бревне подле своих учеников, что радостно сотворили пикник прямо на школьной территории, хотел было остановить это безумие, точно зная, что получит выговор, а ребята, как, впрочем, и всегда, отправятся в библиотеку. Более трудных заданий с определённого момента Крив Кузьмич им давать ныне не смел, испытывая уважение к каждому за участие в сражении и лично какую-то безмерную гордость по отношению к сумасшедшей рыжей бестии, что в попытках разжечь костёр, чуть не подожгла поляну. — Зато не звонить любимой девушке по пять месяцев, по твоему мнению, можно, — крикнул вслед товарищу Абрикосов, пока ботинком тушил тот участок травы, который не успела заглушить водяная колдунья. Пока тёмный князь недовольно приспустил брови, глядя на друга с выражением лица «да пошёл ты», его девушка показательно встала неподалёку от него, протягивая чашку чая, точно зная, что он не сможет до неё достать. — Смешно, — буркнул он, пытаясь дотянуться. — Варя, просто отдай, — злобно не столько попросила, сколько приказала земляная волшебница, жалея уже в какой-то степени доброго друга. Только что она почти час просидела в библиотеке, пусть и чувствуя, как страх и почти что болезненная истерическая паника окатывает её волной, под которой она без всякой возможности на спасение тонет. Сидящий подле, Влад тоже читал что-то, то и дело отвлекаясь, видя, как нервно потрясывается спина колдуньи, и как-то по-доброму говорил: «все хорошо, я здесь». Верно, именно из-за подруги, Варвара все-таки пожалела своего парня и протянула ему чашку чая. — Какая щедрость, Колючка, — буркнул в ответ тёмный князь, вытащив наружу свою фирменную наглую ухмылку. — Лучше молчи, а то отберу. Команда обустроилась на небольшом поле просто превосходно, разожгла небольшой костёр, готовясь жарить зефир. Рассевшиеся на разные пни и бревна, ребята обсуждали рандомные вещицы, пока внезапно не доползли до достаточно серьёзного вопроса для детей 15-ти лет. — И кем же ты будешь в будущем? — обратилась лидер команды к своему молодому человеку, сразу зная, что сейчас прозвучит какая-то шутка. — Бородатым мужиком. — Кто бы сомневался. Товарищи расхохотались, вспоминая любовь парнишки к тем древним волосам на его лице и то, как он стремительно при каждой удобной ситуации, когда они в кого-либо переодеваются, пытается наклеить на себя искусственные, крайне неприятные на ощупь, но такие важные для него усики. — Петра первого на тебя нет, — пошутил Александр. — Не напоминай мне этого гада, — злобно процедил сквозь зубы саркастичный парнишка с багажом воспоминаний на триста лет назад. — Не приедь он в моё государство пред рисованием официального портрета, я был бы на нем в стократ красивее. — Ужасно, увеличенное в сто раз, всё ещё ужасно. Пусть и звучало грубо, но шутка токсичной девчушке насмешила молодого человека, поэтому он немного посмеялся. — На самом деле, надеюсь, что по-прежнему останусь хранителем и буду помогать спасать этот мир. — По-прежнему будешь летать в стену? — посмеявшись предположил факир, точно зная своего друга и будучи убеждённым, что и в следующий раз он не отправит сообщений. — Если его величество, принцесса Штормграда, продолжит эти отношения, — укоризненно заметила Мария, напомнив, насколько жестоки родители её лучшей подруги в плане всего, чего касается её жизни. От упоминания титула, девушку немного потрясло. Не самый удачный у неё выдался день. — Если его величество любвеобильный тёмный князь не найдёт себе кого-то другого, — произнесла в ответ модница, нервно сняв резинку с конца своей косы и начав переплетать её снова, вплетая все выбившиеся локоны. Какой же неудачный день. — Такой токсичной больше нет. Сапфировые очи коротко глянули в сторону колючей дамы, лишь еле шевельнувшей уголком губ, состроив улыбочку, а потом её щёчки мгновенно покрылись румянцем. — Кем будешь ты, Пушкин? — как бы невзначай спросила рыжая бестия, напяливая на тоненькую палочку зефир. — Верно, кем-то рискованным… — Как минимум психологом, — ответила за него земляная волшебница, припоминая, как он на пальцах объяснял корни её страха. — А как максимум учёным, — припомнил Вася невероятный багаж знаний товарища об истории, архитектуре и культуре. — А посредине героем и фокусником, — поддержала друзей ледяная колдунья. Кажется, абсолютно у каждого из ребят имелось своё предположение дальнейшей истории, по которой пойдёт их излюбленная душа компании. — Я обязательно рассмотрю каждый из ваших вариантов, когда буду поступать в университет, — смеясь говорил Саша, любуясь устремлёнными на него добрыми блестящими глазами. — Но пока я не знаю, кем хочу быть. — Будь собой, — выпалила Алёнка, глядя на него, и как-то нервно и резко надела последнюю зефирку на палочку. — Это немного другое… — Ты же любишь спонтанности! — начала тараторить принцесса волшебного мира, поднеся свои вкусности к костру. — Быть рандомным, резким, необдуманным! — это уже был больше крик, что всем, в частности её почти что брату, бывшему тёмному князю, стало понятно, что всё не очень хорошо. — О каких планах может идти речь, если ты любишь жить моментом?! — Жизнь в моменте не вечна, и план всё равно нужен, — не понимая внезапно проснувшегося гнева, выдал факир. — Мне нужно знать, что я куда-то пойду дальше! — Это не важно! — Просто у тебя уже всё решено. Зефир выпал из ладоней, которые начали её сжигать, от накипающей внутри богини огня злобы и какого-то гнева. Убеждённость о жизни в моменте. Ни единой мысли о будущем, ибо зачем беспокоиться, если дорога выведена прямиком к трону? Поэтому она пока не могла понять остальных ребят, которые старательно продумывали дальнейшие планы на свою жизнь. Даже Варвара порой садилась за стол, размышляя, что бы она исправила в своём королевстве. Они все строили схемы, пока правительница самой опасной стихии дышала нынешней секундой. И ей это не нравилось, ибо огонёк считал, что её товарищи просто теряют лучшие моменты жизни. Зефир догорал в огне и уже всем стало чётко ясно, что тут всё ненормально. — Держи, — произнёс Саша, протягивая веснушчатому личику, на котором была эмоция какой-то обречённости, свой зефир. — Я возьму другой. Встав с места, он двинулся к сумке, пока всё замерев глядели на парочку вспыльчивых ребят, ожидая дальнейших действий. Чуть позже все снова заговорили, пытаясь отвлечься от этой ситуации, и под шумок динамит ринулась к огненному фокуснику, всё ещё тусовавшегося поодаль возле сумки. — Прости, — буркнула она, усевшись рядом и не поднимая своих медовых глазок с травы. — Я не люблю эти диалоги о будущем, потому что… — Оно тебя пугает, — завершил за неё паренёк, тоже стараясь не смотреть в её очи. Нервно хохотнув она приподняла голову и, посмотрев в сторону, стиснула свои зубы буквально до скрипа. — Ты и вправду хороший психолог… — Люди, которые живут моментом, по большей части отдаются в каждую секунду, потому что чувствуют на подсознании, что до безумия боятся будущего, — объяснил всё, как и всегда Абрикосов. — Они его страшатся, ибо привыкли шагать на рандом и потому им страшно. Сумев собраться с силами и посмотреть на веснушчатое личико, он узрел это сумасшедшее напряжение, скрытое где-то в чертах рыжей бестии, которое она так старалась скрыть. — Эй, — позвал он ее, мягко прикоснувшись за щёчку и повернув медовые глазки от леса к себе. — Не стоит его бояться. У тебя будет прекрасное будущее. Красивая фраза и красивая секунда. Волшебнице казалось, что прикосновение её обжигает, слова сжигают, а карие глаза, которые так старались успокоить, просто без остатка топят всё остальное. От этого пожара ей стало слишком нехорошо. Поддавшись желанию, она двинулась вперёд, прильнув к губам факира, заводя подсчёт их первых поцелуев. Да, некогда этот флэшмоб начала она, признав своё же собственное сокрытое желание. Конечно, глупо было ожидать, что Абрикосов отстранится. Он то никогда и не пытался скрыть, что мечтает о подобном. Сколько это было секунд, три-пять. Без разницы, казалось вечностью. Уже отпрянув от своего близкого друга, и чувствуя этот поцелуй словно ожогом на губе, она смотрела на него широко распахнутыми глазами, приспустив брови и попросту пытаясь до конца осознать ситуацию. Ну молодец. Разрушила такую хорошую дружбу. Глядя в карие глаза, она прекрасно понимала, что Саше этого хотелось, как и ей где-то в глубине души. Но стоило только всему завершиться, как она мгновенно осознала, сколько проблем принесёт её секундное желание. Отношения в коллективе, их общение — всё резко будто бы подрезалось ножом. Ничего как раньше уже не будет. Никогда. — Эм, — как-то неловко протянула она, отодвигаясь назад. — Прости. Шикарно. Это точно то самое, что он хотел услышать после такого. Именно оно. — Что? — Давай притворимся, что ничего не было… Он всегда старался ставить её комфорт выше своих желаний, и сейчас, вне сомнения, он поступит также. Пусть ему и казалось, что этот поцелуй, как тонкая ниточка, наконец-то завязавшаяся на их мизинцах, на что-то указывая, но он был готов её отпустить, только чтобы сейчас его любимое солнце не сгорало от неизмеримого стыда и красных щёк. — Ладно, — выплюнул он, слыша, как внутри действительно что-то трескается. Здравствуйте, сказки о разбитом сердце. Жизнь в моменте обозначала под собой резкие желания к исполнению, но никак не те, что рушат чьи-то жизни. — Прости, — сказав ещё раз, Алёнка двинулась обратно к компании. Неловкость этого момента зашкаливала, но что куда смехотворнее, так это то, что это был их первый раз. Но никак не последний.

***

Ей просто была нужна книга, и в планах пред свиданием точно не имелось идеи встретиться с этим вездесущим предателем, но, вполне ожидая, что его единственная обитель — это книжные шкафы, она прихватила с собой проведённые расчёты, которые считала хоть какими-то помощниками в этом деле. Заходя в дверь, она мгновенно узрела, как ботаник восседает за столом позади огромной стопки книг и выписывает что-то в большой толстый блокнот, из которого то там, то тут торчали выпадающие из него листы. Он не обращал внимание ни на кого, слишком сильно поглощённый исследованием, и сумел отвлечься, только когда прямо пред его носом оказалась стопочка бумаг с координатами и расчётами. — Это подсчёт изменения позиции начального вероятного положения нахождения Садов Семирамиды и нынешнего, где вы его обнаружили, — на одном дыхании произнесла колдунья, глядя на него сверху вниз и даже здесь видя какое-то скупое напоминание о прошлом. — В километрах и во всех координатах. — Инте… Интересно. Его сердце забилось быстрее от столь резкого действия со стороны земляной волшебницы, и в то же время его попросту поражало, что она пыталась говорить с ним даже после всего того, что он совершил. — Но ты нашёл больше полезного… Это такой ироничный голосок и такой безумный взгляд, готовый буквально разорвать юного учёного за исписанную им книженцию. Убеждённость в том, что там, как минимум, есть что-то полезное, а, как максимум, что-то связывающее всё меж собой, губила разум Маши, проведший ночи в изучениях, как какие-то поедающие мозг паразиты. Приподняв свои бирюзовые глаза, он увидел на месте сверкающих хризолитов какие-то кровожадные очи, и на секунду Астеру показалось, что сейчас она откинет его стул и попросту стащит книгу, сбегая и вереща, как счастливый воришка. — Ты хочешь почитать? — обратился он, точно видя по знакомым чертам лица плохо скрываемое желание. Слова, кинутые в сторону Влада, об отсутствии её в этом деле сильно давили на нее, убеждая отказаться от предложенного варианта. Но тот жадный до знаний и ответов исследователь просто дох, зрея еле держащуюся в обложке кипу бумаг. Они мерещились ей чем-то слишком соблазнительным. — Да. Ой да плевать. Если тёмный князь в действительности знает её очень хорошо, то ему уже давно известно, что её рука пытается что-то смастерить в этом деле. Что она где-то лазит, что-то выискивает, старательно не выдаёт себя, пока её хозяйка старается никак не реагировать на существование своего хорошего друга. На него она всё ещё сильно обижалась. Стоило только астроному немного отодвинуться и убрать свои израненные тонкие локти со стола, колдунья природы буквально схватила дневник, потянув её к себе, и начала как можно быстрее читать, будто искренне стараясь успеть до свидания. Там было много данных о садах, их возможной истории, растениях, что в нем росли и вероятности их существования. Чуть дальше располагались данные про другие чудеса света, описанные весьма и весьма подробно, и пока Мария с упоением задыхалась от информации, что не знала, её невероятным безумным интересом, скрытом в каждом движении, любовался любитель звёздного неба. На одной из страниц с данными о статуе Зевса красовалась большая такая капля крови, явно выдающая, что создатель этого сборника некогда поранился. Быть может, будучи попросту поглощённой рукописями и выпавшей из реальности в никуда, шатенка невзначай, мягко, по-простому, без напускного гнева и злобы, как-то по-старому спросила: — Что поранил? Поражённый этим тоном, столь идентичным тому же, что и три года назад, мальчишка с лунными локонами признался, что поранил своё предплечье, порезавшись об один из выпирающих из шкафов гвоздей. Не отрываясь от дневника и притянув его к своему лицу, она двинулась к своей сумке, расположенной за столом у самого начала библиотеки и, притащив её к высокому неуклюжему убийце, вытащила оттуда вату, йод и бинты. Это всё ещё была не она. А, если быть точнее, не нынешняя она. Это та девчушка, бытовавшая здесь до ухода этого мальчишки. Отпрянув от книги, она впервые посмотрела на Астера спокойно, без гнева и какой-то злобы. Сосредоточенно, заинтересованно, точно, как прежде. Аккуратно прикасаясь к ране, она дезинфицировала ее, приговаривая одну из знакомых астроному поговорок, которыми волшебница уже его кормила. — На звёздном небе сотни звёзд, но нет у малышей имён. Давай их назовём тогда… — Альфа, бета, чёрная дыра, — закончил за неё исследователь, сумев пробудить её здравый рассудок и прогнать ту её часть, что была болезненно жадна до знаний, выпустив наружу сломленную и раздробленную девчушку. Замерев на месте, она встревоженно приподняла глаза, ощущая, как задыхается, замерев всем телом на месте. Глоток воздуха дался с большим трудом, но именно он смог дать ей пощёчину для осознания. — Мне пора, — буркнула она, завязывая последний узелок в бинтах и захлопнув с ужасным треском книгу. — Спешишь на свидание? Ну, конечно, он заметил этот чёртов браслет. Пока ты увлечённо читала и поставила руку под щёчку, а потом этой же ладонью обезвреживала его рану. — Да, спешу, — вымолвила властительница природы, чувствуя какую-то неловкость. Ничего глупее, казалось, быть не могло — смущаться человека, разрушившего твою веру во всё. — Хорошего вечера. Невероятно. — Спасибо. Только выйдя из библиотеки, она восприняла, насколько вся эта ситуация была странной: и она со своей болезненной влюблённостью в книгу, и эта рана, которую она так спокойно перевязала, выдав, что бинты — снова постоянные жильцы её сумки, и даже эта последняя фраза. Это было крайне глупо, несуразно, как-то смехотворно и вообще не в своих рамках, но волшебница откинула эти мысли, поспешив на встречу к Корвину. Молодой человек уже ждал её в саду, готовясь удивить её своими прелестными романтическими наклонностями. Какая-то неловкость и дикое смущение от ситуации пропало, как только она увидела анимага посреди деревьев. Юноша же, узрев ее, мгновенно склонился в поклоне, столь элегантном и великолепном. Реверанс, которым она одарила его следом, не был столь же изящным, но никто не спорил, что красивым. — Куда мы отправляемся, мистер? — обратилась она к нему, ожидая каких-то несусветно глупых, но романтических идей. — Тебе понравится. Мальчишка полез в рюкзак, вытаскивая оттуда одну из древних книг с потрёпанным корешком, которую явно истерзали дети, что посчитали данное произведение крайне глупым. — Евгений Онегин, — прочла с обложки Мария, примерно понимая, куда приведут их ныне дороги. — Мы идём на дуэль? — Куда лучше, — подправил её анимаг, собирая свои черные локоны в хвостик, чем мгновенно начал походить на кого-то из аристократов. — На бал. — Я не люблю танцевать, — напомнила девушка, в то же время испытывая определённый восторг от подобной возможности. — Это будет путешествие на бал 18 века, ты не откажешься от подобного. Щёлкнув пальцами, он сменил свою школьную форму на изящный костюм, так и благоухавший аристократией и балами величественных особ. Естественно, девушке ничего не оставалось, как последовать его примеру, и тоже сменить наряд. Вместо её излюбленного зелёного кардигана на ней оказалось типичное платье, с поясом чуть ниже груди, огромными рукавами фонариками и многослойной юбкой. — Ненавижу платья восемнадцатого века, — недовольно процедила земляная волшебница, вместо своего простого хвостика закручивая тоненькие кудряшки, которые так были модны в пору, описанную в романе. — Тебе не обязательно надевать наряд идентичный, — заметил Корвин, протягивая даме ладонь. — Я итак отказалась от панталонов, облегчив образ, — не согласилась шатенка, благородно приняв руку. — Так что, ваши комментарии излишни, мистер. Магия анимага оказывалась столь же своеобразной и излишне странной, насколько только можно. Помимо способности превращаться в ворона, его возможности также отличались интереснейшей особенностью перемещения в знаменитые произведения, что являлось редкой способностью и передалось ему от дедушки писателя, любившего уходить в свои книги, с целью спрятаться от реальности. Так что, порой, когда земляная колдунья говорила, что её молодой человек «ушёл в книгу» — это не значило, что он зачитался. Это значило, что он в действительности внутри страниц. Мгновенный перенос сработал прекрасно, и хризолиты мгновенно ослепли от света старинных люстр и летающих подле юбок. В зале уже танцевали пары, рассекая пространство своими невероятными вальсами. Потянув за руку восхищённую возлюбленную, интроверт шёл вдоль стены, пробираясь к месту, где располагалась небольшая группка людей, о чем-то весело беседующая. — Станцуем? — обратился он, готовясь пробраться отсюда вперёд. — Ты хочешь, чтобы я испортила твои прелестные ботинки? — явно стесняясь поинтересовалась девушка. — Не будь хоронякой, — недовольно буркнул молодой человек, пытаясь насильно вытащить даму в центр зала. — Один вальс. — Только один. Как же сильно она не терпела эти танцы, где нужно быстро перебирать ногами, ибо, казалось, что это буквально единственное, что она не была в состоянии контролировать. Рано или поздно она слетала, начиная извиваться измученно, нога обязательно спотыкалась, а если её ноги были обрамлены каблуками, то, вне сомнения, она ещё и неуклюже сломит их или подвернёт свою несчастную лодыжку. Девушка и быстрые танцы не дружили. Конечно, она многие вещи считала плюсом их поколения, такие, как техника, возможности образования и другое. И среди этого списка любимых вещей типичного гениального ребёнка 21 века скрывался современный медленный танец. Простое качание из стороны в сторону, пока вы просто прижимаетесь к друг другу, нравилось ей куда сильнее, чем изворотливые вальсы. Но здесь вкусы с её молодым человеком у неё отличались. Оказавшись на паркете, среди других пар, она положила руки на плечи анимага, готовясь к нескольким самым сложным минутам их свидания. Просто не спотыкаться, просто не падать, просто не разрушать тонкий момент бала Пушкина. Ничего сложного. Мягко погладив за талию, стремясь успокоить, Корвин прошептал: «это будет прекрасно». Мелодия полилась со стороны оркестра, а движение вальсирующих пар последовало за играющими музыкальными инструментами. Первое время у неё получалось неплохо, пока она находилась в объятиях крепко держащего её брюнета, но лишь одно верчение свело успех на нет. Естественно, совершая поворот, она неудачно подвернула каблук, чуть ли, не рухнув на стоящую подле пару. — Ты чуть не разрушила вальс Ленского и Ольги, — рассказал анимаг, уже оттащив девушку из центра зала и ровно поставив на болящие ноги. — Восхитительно, — недовольно бубнила шатенка, потягивая вниз столь бесящий пояс платья. — Мало того, что станцевать не сумела, так ещё и классику попыталась испортить. Казалось, что она даже немного злится от всего этого. И явно не на себя, а скорее на своего возлюбленного, что мог избрать Булгакова, где они бы погуляли по Петербургу двадцатого века, или Эрих Мария Ремарка, и тогда бы она обошла мосты старого Парижа. Конечно, прелестным считался и Рэй Брэдбери, со своими чудными летними историями, в которых она бы с радостью обегала поля и приготовила вино из одуванчиков. Но, судя по всему, демонические пляски, истории о какой-то нелюбви и сказки о детстве не привлекали её любимого также сильно, как русские классические истории любви. — Постой немного, я принесу выпить, — выдал брюнет, удаляясь. — Будь конформной. Прекрасный совет, попросту восхитительный. Спина в изящном кафтане удалялась от нее, оставляя девушку посреди народа восемнадцатого века. Это просто поразительно, что можно обсудить ей с ними? — Читали ли вы божественную комедию Данте? — Некогда имел возможность прочесть этот бред, никак не влияющий на наш мир. Не ясно, от чего его так превозносят. Реплики, сказанные среди двух мужчин, привлекли Марию, ибо она была крайне несогласна с мнением одного из них. — Не вавакайте чушь, — произнесла она, входя в их крошечный круг третьей лишней. — Будь рукописи Данте бесмысленны, его семь смертных грехов не считались бы чем-то достоверным. — И тогда твоя похоть не цедилась бы нынешним обществом, — хохотнул первый мальчишка, внимательно рассматривая девушку. — Ваше имя? — О, — потянула волшебница, думая, что сказать в ответ. — Вам оно не нужно. Оно имеет столь же мало значения, сколько и труды Данте для этого молодого человека. Невольный хохот со стороны спрашивающего. — Я Пётр Равелин, — представился тот, кого колдунья природы восприняла за неуча. — И что плохого, что я применяю произведение Данте за антимонию? — К примеру, то, что вы употребили слово неверно, — гневно процедила шатенка, всё ещё испытывая определённое недовольство от этой беседы. — Кажется, что вы страдаете коптокмией. — А вы идиолатрией… — Прекрати ссору, Пётр, — приказал его друг, останавливая словесную драку. — Имей уважение к даме. — Во мне совмещены все семь смертных грехов Данте. О каком уважение может идти речь? Грубый мужчина с невероятным самомнением о себе, вливающий содержимое бокалов так, будто это не алкоголь, а всего лишь вода, совсем не казался путешественнице по книгам чем-то приятным. Тёмно-каштановые растрёпанные длинные локоны, которые бы стоило собрать в хвост, кривые, совсем неопрятные усы и борода, на которых даже красовались явные капли дурманящего напитка, и худощавое лицо с крайне острыми чертами лица. Мерещилось, что о такой нос можно порезаться. Все в нем виделось чем-то кривым, несуразным. Он был здесь совершенно к месту, вне сомнения. Человек из аристократии, что бесконечно упивается алкоголем, это постоянная ситуация для того времени. Но насколько же все-таки представителем плохой стороны тех эстетичных времён он был. — Но это ты некогда доказывал, что они связаны с семью чудесами античностями. А вот это уже интересно. — И чем же, кроме явной цифры семь? Как же это странно, что молодые люди заговорили именно о Данте, именно о божественной комедии, внезапно выведя диалог к тому, что сейчас изучала её исследовательская душа. — Своими героями, — недовольно, явно не желая говорить об этом, выдал мужчина. — Вам никогда не казалось странным, что каждое из чудес посвящено кому-то и, о удивительно, но каждый из них болел одним из прописанных смертных грехов? Какая своеобразная теория. На секунду волшебница подумала, что будь этот человек жителем её времени, то явно был бы конспирологом. — Никогда не пыталась связать два этих объекта. — Быть может вы просто мещанин… Сдержанность её характера не позволила ей сказать что-либо гневное. Вняв услышанную теорию, вытащив наружу неестественную улыбку, как и учила её Варвара, Мария поклонилась и двинулась вперёд, не горя желанием вести диалог с этим заносчивым снобом. В ответ этот представитель гнилого слоя аристократии одарил её весьма немиловидной и будто осмеивающей улыбкой только на одну щеку, на долю секунды померещившейся ей знакомой, и отвернулся вновь, не тратя время на то, чтобы проводить даму своим взглядом. Много времени, чтобы найти Корвина ей не понадобилось, зато необходимо было чуть больше секунд, чтобы восстановиться после прошедшего диалога. — Что с тобой? — Побеседовала с господами, — недовольно буркнула она, вдыхая воздух и пытаясь успокоиться. — Получила множество не самых лучших слов в своей адрес. Не хочу здесь оставаться, пошли во двор. Довольно быстро согласившись на подобное, анимаг повёл девушку в здешние чудесные сады, где она выдала всё недовольство от диалога с заносчивым и самовлюблённым мужчиной, чью фамилию, к собственному сожалению, так хорошо запомнила, понимая, что будет припоминать ее, как ночной кошмар. Она злилась, выплёскивала негатив, пока в конечном итоге, её возлюбленный не успокоил её зачтёнными сонетами Шекспира, которые она, тая в каждом слове, выслушала. Именно столь странно и криво пролетело ещё одно их свидание, от которого девушка не получила должного восторга. Зато прознала немного информации.

***

Оставлять дремлющую в постели принцессу Штормграда Владу было уже попросту привычным занятием. Пока они сидели в комнате, смотря фильмы, болтая и просто вместе лёжа, он прям чувствовал, как его любимая Колючка наслаждается этим покоем. Этой тишиной, когда ничего не рассекает воздух, кроме их токсичных шуток да еле слышного хохота. Ей нравилось, когда проблемы не стояли за их спиной. За её. В это же время позади тёмного князя безостановочно горела белым светом карта, напоминая о неизвестной опасности. Ночью он явился в библиотеку, как и всегда, подводить итоги сегодняшнего дня. Там его уже ожидал астроном, дописывающий в книгу последние штрихи, а совсем у входа в кабинет располагался Александр, тоже сбежавший из комнаты, бросив там маленького болеющего огонька. — Что ты здесь делаешь? — удивлённо обратился брюнет, глядя на факира. — Хочу показать, как наша дорогая подруга ищет себя, — выдал фокусник, указывая на листы в тетради. — Конечно, это самый лучший момент. Два часа ночи и встреча подведения итогов. Преподаватель даже не остановился для диалога, а также на большой скорости, своим твёрдым шагом влетел в библиотеку, где его уже ждал Астер. — Что ты нового нашёл? — требовательно обратился к нему саркастичный король, скрестив руки на груди. — Выписал чудеса семь света, — проговорил он, даже как-то испугавшись этого измученного взгляда. — И всю информацию о них. Протянув свой дневник вперёд, он положил где-то в самый край листочек, данный волшебницей земли, но друг колдуньи всё равно его заметил, решив ничего о нем не говорить. Он же хорошо знал, что она полезет в это дело. — Что-нибудь, раскрывающее загадку? — Ничего, — печально выдал мальчишка, почёсывая свой затылок. — Сады не в том месте были. Мы узнать не можем даже, где окажутся другие. — Поэтому предлагаю решить, как помочь Алёнке найти себя, — прервал диалог Абрикосов, нагло влезая в рассуждения о легендарном. — Тут пахнет концом света, а мы будем обсуждать, кем рыжая станет в будущем?! Конечно, Владислав очень уважал своего лучшего друга, но чаще всего, когда включалась его батарейка, единственное, что действительно хотелось сделать — это запереть Александра где-то подальше, чтобы он не мешал ему заниматься важными делами. — Принцессой. — Тем более мы всё знаем, — согласился с произнесённым астрономом словом преподаватель, он продолжил рыскать что-то полезное в книге. — Пока всё равно ничего нового не происходит, почему тебе не помочь тому, кого ты должен защищать? Аргумент в сторону помощи звучал адекватно, но провалился в ту же самую секунду, когда нещадно завибрировал телефон бывшего мрачного правителя. Директриса звонила ему в два часа ночи, прося в срочном порядке явиться к ней в кабинет. Тройка довольно быстро добрались до двери и уже держась за ручку, Владислав услышал знакомый раздражающий писк, ясно догадываясь, для чего их позвали. Вопросы оказались лишними, ведь, как только дверь открылась, пред ними оказалась карта, всё ещё сияющая белым светом, а на ней две новые, выгорающие прямо на глазах народа, точки. — А вот и что-то новое, — промямлил Саша, зрея на черные пятна. — Накаркал, блин.