***
Казалось, что это такое неизбежное падение, которое в действительности напрямую или же косвенно спровоцировала чудесная Сатана, вело к тому, что каждый член патруля оказался морально разрушен и подавлен. Но некоторым подарена какая-то слишком большая сила воли, которую нельзя сломить чем-то простым. Даже переломом ноги со смещением кости. А, быть может, то вовсе не сила духа, а, скорее, глупость и беспечность, может, немного наивность, навязанная девушке волшебными романтическими фильмами о любви и о восстании из пепла. Не важно. В любом случае, во время этой тренировки она таких комментариев не услышит, ибо те две подруги, каковые могли ей сказать это, сейчас располагались далече от комнаты, топясь в своих внутренних конфликтах. Кое-как добравшись до стула, ледяная колдунья заморозила его ножки, чтобы те прилипли к полу, и, полноценно облокотившись руками на него, поставив ногу с гипсом, начала старательно разминать другую и свою спину, готовясь к новым приёмам. В этот раз она делала это без одобряющей музыки, ибо плейлист был прослушан так много раз, что он уже просто играл в её голове без остановки, и она, слыша по сотому разу слова о том, что сдаваться нельзя, продолжала растяжку с одним из самых серьёзных переломов на правой ноге. Тренировка проходила хорошо и без происшествий, и так бы и могла закончиться хорошим итоги, если патруль не состоял из четырёх подруг. — Какого чёрта ты делаешь?! — выпалила рыжая бестия, влетевшая в комнату и узревшая это. — Занимаюсь, — преспокойно ответила Снегурочка, не оборачиваясь и ещё не зная, что помимо подруги в комнату пришли и ещё два человека. — Снежинка, тебе нельзя, — пискнул Вася, который, узрев данную картину, аж почувствовал, как у него закололо сердце от боли, которое стоило бы испытывать колдунье снега, но которую она предпочитала успешно игнорировать. Ни главная мать с лекциями о детской наивности, так другая явится и поест мозг за неправильные действия. — Вы вернулись, — прошептала она, повернув голову и радостно улыбаясь, стараясь делать вид, что не услышала сказанные товарищами слова. — Тебе нужно лежать! — вторил её молодой человек. Глядя за тем, как огонёк и его прелестной напарник по героям земли мельтешат подле блондинки, явно по личику не особо желающую такой заботы, факир невольно усмехнулся, в попытках придумать план, как отвязать ребят от стремящейся только вперёд фигуристки. — Быть может, это специальная зарядка для восстановления ноги? — произнёс он, быстро подмигнув ледяной волшебнице, намекая поддержать его игру. Повторять дважды и кидать ещё один спасательный крючок смысла нет. Извечно счастливая милашка быстро сообразила, что отвечать, и улыбчиво согласилась с предложенным вариантом. — Именно, — твердила она лживо. — Это для того, чтобы быстрее начать нормально ходить! — Не похоже. Глядящий на неё серьёзными глазами блондин явно ругал её за исполняемые действия. Он то точно знал, как подобные тренировки вредят её раненой ноге и что ни черта не являются разминкой для скорого восстановления. Пытаться обмануть будущего доктора — не такая уж хорошая идея. — Снежка, ляг! — приказным тоном потребовала принцесса волшебного мира. Внезапно, она вызвала нечто новое и ранее непонятное. Простым языком говоря, заставила любимого пушистого кролика показать свои остренькие зубки, стремящиеся к своей цели напролом. — Не трогай меня! — крикнула она, так и тянущимся к неё вечно чего-то желающим ручкам. — Я продолжу занятие. — Тебе нельзя! — напомнило веснушчатое личико то, что только что сказал молодой человек водяной волшебницы, но внимать даже повторному слову она совсем не хотела. — Я сказала: не трогай! — снова воскликнула она, глядя умоляюще своими светло-голубыми глазками. — Пожалуйста! Картина грезилась настолько странной и даже несуразной, что, будь здесь саркастичная тройка в полном составе, а не только психолог всея команды, то они бы могли разобрать эту напряжённую ситуацию, выдав сотни шуток, но, увы. Пусть Абрикосов это ещё не знал, но его токсичный суд довольно сильно рассорился, и ему ещё самому неизвестно, но он заведомо уже находился в обиде с тёмным князем. — Мне нужно это соревнование, понимаете? — зашептала Снежка, выдавая то, что так сильно её тревожило. — Потому что это — моя отрада! Мне нужен лёд! Мне он нужен, чтобы получать счастье! — А как же всё остальное? — попытался успокоить её Вася. — Друзья, еда, воспоминания? — Лёд дарит мне меня! — выпалила фигуристка, легко признавая, что ей необходимо фигурное катание, как воздух. — Как тебе медицина! Я у тебя её не забираю, хотя тебя почти что не вижу. Так и ты не забирай у меня моё. Ее говор был столь мягким, что даже претензии звучали не как претензии, а, скорее, как лёгкие комментарии в сторону того, что её не устраивало. Речь ощущалась проникновенной. Её можно прочувствовать, а на её сторону даже встать. — Ладно, — молвил химик, отходя от своей девушки и давая ей пространство заниматься, одновременно намекая огненной богине тоже отодвинуться. — Но, я думаю, на сегодня хватит. Соглашено закивав и обрадовавшись, что друзья приняли её позицию, она медленно двинулась обратно к своей кровати, оставляя тройку беседовать меж собой. — Это правильное решение… — Нет, не правильное, — тут же перебил своего товарища будущий доктор, точно зная, что его пылкий лиричный ротик, сейчас выкатит ему сентиментальную лекцию. — Ей нельзя заниматься, потому что, если она не даст ноге восстановиться, то ходить не сможет. Это неправильное решение. — Она знает риски, — попытался снова заговорить Саша. — Но она в них не верит, — мгновенно нашёл другой ответ Вася, на корню убивая любые попытки защитить позицию его возлюбленной. — Она верит, что нога в любом случае заживёт, что она и победы достигнет, и медаль получит, и пойдёт потом хорошо, как в этих самых спортивных драмах. Так нет, не пойдёт! Если она в действительности натренируется до такой степени, что выйдет на лёд в декабре, то я искренне сомневаюсь, что потом она пойдёт! Немного помолчав, извечная душа компании, что стремилась защитить всех и каждого возжелала вставить пять своих копеек в данный диалог вновь, придерживаясь определённого мнения на свой счёт. — Но это — её желание… — Мы сделаем всё, чтобы оно не воплотилось. Сторона медика оказывалась крайне однобока и понятна, и, даже невзирая на его незыблемую любовь, он не был готов прогнуться под желания любимой, для её счастья. Пусть улыбается и радуется чему-то другому, но точно не противопоказанному ей ныне спорту. Динамит команды его позицию разделяла, в то время как его сотоварищ по Героям Земли не считал это чем-то верным, всё ещё признавая чужие границы и мечты куда более важным, чем мнение окружающей толпы. Душа компании не терпела, когда кого-то резали, ограничивая и оставляя без их воздуха. Словно заметив в этом взгляде несогласие со своей позицией и преследованием собственного извечного кредо, Вася подошёл к другу поближе, чтобы точно указать место, выделенное под его мнение в данной ситуации. — И не надо тут своей лирики и воплощения сказок, пожалуйста, — это звучало и как угроза, и одновременно как мольба, будто юный врач ещё не знал, какая интонация здесь более подходящая. — Посмотри правде в глаза: это опасно. Ткнув пальцем на девчушку, которой даже для того, чтобы повернуться на кровати необходимо прилагать все силы, чтобы поднять ногу с гипсом и положить его в нужное положение, Сидоров надеялся, что тем самым он точно поставил точку в данных решениях. Сделав серьёзное соглашающееся лицо, факир пропустил химика вперёд на разбор полученных экземпляров со стен и земли, сам ожидая, пока рыжая бестия поможет подруге. В определённой степени, он понимал насколько данное ранение опасно и насколько колоссальное влияние могут оказать тренировки, так сильно желаемые Снежкой, на её будущее здоровье. Но это не отменяло того, что он до последнего был верен своей позиции, и считал, что все будут принимать свои решения, а он лишь будет оказывать помощь в этом. И, не глядя на других, он поможет. Иначе никак. Всегда помогал. Именно поэтому Алексею известно, что Варвара — не единственная принцесса Штормграда, и что подле королевского замка прелестные сады, в которых деревья всё ещё слышали, как пищащим голосом дитя ада посылает не мага куда подальше.***
Подсобка не становилась меньше, не становилась темнее, но явно казалась куда менее уютной. Быть может, кресло мешок за прошедшие годы перестало быть столь мягким, как и раньше, предательски став твёрдым, или же лампы износили себя, теперь горя тусклее. В целом, это не важно. Здесь всё равно куда комфортнее, чем в любой другой точке этого волшебного колледжа. Невзирая на уже поздний час, волшебница убеждала себя, что выйти отсюда для неё даже спустя шести часов душевного мазохизма равно казни. Голодный желудок твердил о необходимости еды, пересохшая от множества пролитых слез глотка просила воды, но ничего не заставляло девушку выйти наружу. В том числе, в помещении её держало ещё и точное знание, что рано или поздно придёт в эту обитель единственный человек, с кем она хочет сейчас поговорить и с кем она в действительности может всё это обсудить. К счастью, будучи не самым глупой личностью, сумев преодолеть свои душевные расприи, он всё же воплотил план своей подруги, явившись в склад своих владений — подсобку одного из спортивных залов. — Ты же мой суперпредсказуемый книжный червячок! — протянул он своей привычной доброй интонацией, глядя на усевшуюся в углу шатенку, что, словно маленький тушканчик пряталась в потёмках, надеясь, что её не обнаружат и не тронут. — Ну извини, что я такая мисс очевидность! — печальным, но уже не рыдающим голосом выдала колдунья, принимая фрукты и булочки, принесённые её товарищем, точно знающим, что она голодная. Это казалось даже каким-то неправильным. Маша слишком много думала об этом, пока ждала своего сотоварища: устроить скандал, чтобы перестать общаться со своим дорогим другом, игнорировать его, указывая, что происходящая ситуация тебя не устраивает, а потом начать делать то же самое, что и он, — по-доброму относиться к якобы врагу. И после такого дебоша, после столь неприятной ситуации, когда она, кажется, задела чувство тёмного князя, она всё равно верила в то, что он придёт, как только полноценно воспримет произошедшее со всех сторон. Что удивительно, он был не менее предсказуем, чем она, и действительно явился к ней на помощь. — Просто это сразу понятно, что данная ситуация сильно тебя тронет, и ты захочешь где-то спрятаться, чтобы не говорить с ненужными людьми, — начал Влад расставлять по полочкам произошедшее, отобрав один из ореховых батончиков. — Ты не захочешь говорить с подругами, потому что не хочешь услышать сотню мнений, потому в комнату не пойдёшь. Наш вечный психолог не поможет тебе своими лиричными речами, это ты тоже хорошо знаешь, — пережив реплику о патруле, брюнет с трудом проговорил строки о лучшем друге безразлично. Какие красивые у всех секреты. — А двое ухажёров, верно, ничего хорошего тоже не скажут. — У меня их не двое, — промямлила властительница природы, открыв бутылку и сделав глоток, наконец-то сумев усмирить дрожь в своих худеньких ладонях. — Только один парень, и тот не спас от нападков Любавы сегодня. — Тогда считай, что ни одного. Такой тебе точно не нужен. Не произнося их извечную фразу «двигай свою пятую точку», правитель мрака подсел рядом, сам понимающий, что довольно сильно соскучился по их прямолинейным и мало эмоциональным диалогам, каковые он не мог получить от своего саркастичного друга, его извечной пассии, с нескончаемой энергией, или любимой девушки. Им обоим иногда нужны были синяки, полученные из-за слов, или же такие же словесные бинты, способные говорить только самое важное и нужное. — Ты прав. Мне нужно было где-то засесть. — И поговорить с прямолинейным, но чувственным другом, который тебя поймёт, — выдал он то, о чём думали они оба. — Я довольно быстро понял, что ты захочешь поговорить. — Что-то шёл ты очень медленно, — заметила волшебница, глядя на часы на своих руках, чётко отображающие, сколько времени в этом помещении провела прячущаяся и уставшая от мыслей колдунья. — Мне нужно было привести себя в нормальное душевное состояние, чтобы суметь беседовать с тобой и помочь тебе. Пускай он понимал, что секрет всё ещё оставался для всех остальных секретом, кроме, о боже, саркастичной тройки, которую он больше не воспринимал, как нечто незыблемое и крайне дружное, ему необходимо было поделиться тем, что ему просто крайне больно. — Что-то случилось? — тут же задала вопрос, беспокоясь любительница книг, снова не желающая никогда к ним возвращаться. — Узнал Варин большой секрет, — с трудом выговорил саркастичный король, по-прежнему пытаясь до конца осознать это. — Какой? Можно ли это хотя бы нормально сформировать? «Главная соперница моей девушки, которая старательно разрушает каждого из вас, как личность, и недавно пыталась убить её эмоциональной магией, на самом деле, её тётя.» Звучит как… Тот ещё бред. — Ты знаешь, это настолько секрет, что даже тебе его говорить нельзя, — буркнул он, убрав назад спадающие назад волосы, так и лезшие ему в глаза, но которые он не мог закрепить, ибо резинки у него не имелось. — И как ты боролся с эмоциями от него? Плакал? — пошутила шатенка, с радостью поедая булочку со сгущёнкой. — Смотрел в потолок и размышлял о вечном… Конечно, в этой-то двойке не было никакой лирики. — Варя тоже так делала, когда ты только с Любавой начал общаться. Это же надо же так попасть разом во всех зайцев одной фразой, чтобы заставить тёмного князя аж поперхнуться от услышанной фразы и неприятного секрета, что так и не покидал его сознание. Давясь несчастным, пошедшим не в то горло куском шоколадки, он просил освобождения, какое и подарила своими слабыми ударами по спине исследовательница. — Ты подавился шоколадкой или комком своих волос? — прошипела земляная колдунья, отодвигая руку от кофты и видя на ней черные волосинки. — Извини, резинки у меня нет, — недовольно процедил он. — Ту, что я украл у Вари порвалась во время путешествия, — внезапная короткая мысль, пришедшая в его голову, вечно бессмысленная, но кажущаяся такой важной на фоне немного раненного сердца, он мгновенно решил поинтересоваться. — Я никогда не видел, чтобы у Колючки были не собранные волосы. Зачем она носит резинки на запястье? Увидев, как пара блестящих, явно расстроенных сапфиров пялят на нее, волшебница не сдержалась, аж немного покраснев от разгадки столь странных действий со стороны богини ветров. Этот маленький факт действительно вызывал улыбку. — Она их носит для тебя. Она знает, что ты их либо рвёшь, либо теряешь, и точно знает, что, когда ты посеешь одну, то сразу отберёшь у неё новую. Поверь мне, не будь тебя и Алёнки, она бы всё ещё пользовалась теми самыми резинками, что и три года назад, — на лице с печальными скулами и приспущенными грустными бровями просияла секундная еле вытянутая улыбка. — Но есть вы. А, если быть точнее, ты. Она специально для тебя их закупает. Что-что, но о заботе в мелочах саркастичные правители знали очень много. Да и не только они. — Ты снова носишь в сумке йод с бинтами, — выпалил Влад, не желая ждать, когда скромная и замкнутая подруг сама подаст голос. — И тоже совсем не для себя. — Это слишком сложно, — шептала волшебница, перекидывая уже не косичку, а измученный хвостик назад. — Вместе с его пришествием всё снова стало слишком запутанно. — Ботаник — ходячая катастрофа, я с этим не спорю, но запутанно… — Не в этом проблема… Это слишком сложно говорить, потому что мерещилось подобное, словно прогулка по каменному пляжу. Ступая по некоторым территориям, ты чувствуешь адскую боль, и тогда в тебе просыпается желание почистить площадь, чтобы больше никто не страдал, но, убирая камень, ты осознаешь, что нижерасположенные неотточенные булыжники тоже острые. Они казались учёной прошлым. — Он здесь, и он снова без трудностей залезает ко мне в душу, читая всё, что сокрыто, — начала выплёскивать она без разбора то, что накопилось, и что она не могла никому сказать в течение целого месяца. — Ему не трудно понять эмоции, желания, он снова принёс рандом, который внутри него, и… Представляешь, оказывается, мне нравится этот рандом! — улыбаясь как-то истерично, но при этом болезненно, пищала Маша. — Нам легко работать вместе! Мы — команда! Двое исследователей снова вместе и… Она замолкла не в состоянии произнести больше ни слова, попросту молчаливо, с разомкнутыми губками, глядя своими хризолитами куда-то далеко, размышляя о дальнейших сказанных словах, что желала выпалить её страдающая душа. — И, книжный червячок? Чмокнув губками, глотая это выданное ей некогда прозвище, колдунья собиралась с силами, чтобы договорить до конца то, за что тёмный князь бесконечно ругал. — И снова те двое, кто разрушил эту школу, оглушили Любаву, оставили Алису без руки и всё остальное… — Маша! — Я причастна к этому! — кричала она, уже не выдерживая этих прогрызенных на корке её сознания оправданий о её невиновности. — Если бы не я, Астер бы никогда не расшифровал заклинания для освобождения темных сказок! — от бурлящего внутри неё гнева на саму себя, исследовательница даже поднялась с кресла, начиная неистово расхаживать по помещению, вроде бормоча себе пререкания под нос, но при этом выкрикивая их. — Если бы не я, он бы не нашёл необходимые материалы! Если бы не я, он, бы никогда не освободил тёмные силы, которые должны были восславить и сделать его великим! — она замерла, печально дыша, распахнув свои алые губки и еле дыша. — Если бы не я, ничего бы не было! Слишком много он слышал этого. И с рассказов Героя, проводившего лечение с раненой волшебницей, и от его девушки, старательно пытающейся внушить ей то же самое, что и все после. Так сильно они трудились, чтобы убедить учёную, что она никак не причастна к тому, что произошло тогда, но, видимо, болтали они не слишком убедительно и умело, коли сейчас эта волна из саможалости и самобичевания облила её с новой силой. — Сколько раз говорить… — Да хоть миллион! Я не верю вашим словам, потому что умею анализировать и видеть, как сильно мои труды повлияли на итог! Можете вечно оправдывать меня, но 60% процентов участия в уничтожении школы — это такой себе результат! Замолкнув и перестав жестикулировать, исследовательница молчала в попытках хотя бы на секунду заглушить голос, что неумолимо обвинял её в участии в данном уничтожении. — Проблема в том, — подобрала нужные слова властительница природы вновь, пытаясь объяснить свои переживания, — Мне кажется, что я снова верю ему. А это плохо. Потому что мой мозг автоматически делает взаимосвязь: вас двое, так отлично, катастрофы не миновать! Когда мы вместе, мы порождаем хаос! Сегодняшний день тому подтверждение! Я не хочу приносить боль, я хочу помогать! И я не знаю, что делать! Какой быть мне?! Привстав с места, тёмный князь медленно начал подходить к подруге, понимая, что истерика, которая некогда посещала её, стоило ей только перейти порог библиотеки, возвратилась вновь, влетев с ноги в неё, заставив голос дрожать, а всё тело холодеть. — Я не могу быть, как Алёнка, доверяя всем подряд! Не могу быть Варей, которая не доверяет вообще никому! Так, какой тогда я должна быть?! Пара блестящих, почти что готовых разрыдаться хризолитов, глядели на его лицо, надеясь отыскать в этих острых чертах лица ответы на свои вопросы, или хотя бы успокоения. — Собой, — шептал Влад, смотря на дребезжащие веки за красной оправой очков. — Ты должна быть собой. Ответ простой. Настоящей собой. Эти словечки так и воняли чем-то Александровским, будто сам мрачный правитель уже пропитался его романтичными, литературными лиричными репликами, насквозь провоняв изящной поэтичностью. Отведя глаза, книжный червячок болезненно размышлял о том, какая реакция будет на её последующие слова, и они пугали её не слабее, чем её самая первая мысль, что прилетала в голову, когда она думала о себе реальной. — Значит, преисполненной бесконечным чувством вины? Последнее слово вылилось в то, что вместе с ним по щекам покатились и предательские слезы её сильно страдавшего сердца. Оно беспрекословно, невзирая на аргументацию окружающих, признавало себя виноватым. Виноватым в том, что хранительница времени даже под дулом пистолета не возвратится в колледж, виноватым в том, что некогда Любава не слышала, и в том числе в том, каковой могущественной, но насколько противозаконной колдуньей она теперь была. Процедив печальное, но такое заботливое «о боже», саркастичный король притянул плачущее тельце к себе, зажимая в крепких объятиях рыдающее существо. Курточка защитного костюма громко шелестела, пока он гладил спину богини земли, что старательно прижимала ладони к лицу, надеясь успокоить этот парад из горестно пролитых слез. Под этими огромными, укрывающими её руками, она чувствовала тепло и некоторое отступление червей вины, что старательно проедали корочку её мозга. Тёмный князь, как бы странно это не звучало, отгонял этих посланников мрака, успокаивая её. Как и в самый первый раз, когда она снова смогла сидеть в этой треклятой библиотеке.***
Стучаться в комнату по-прежнему считалось негласным правилом, но ничего не радовало тёмного князя сильнее, чем знание, что ныне при его возникновении в комнате его не закидают гнилыми помидорами, которые имели образ «упоминание Любавы, когда можно и нельзя», что безостановочно делала Колючка, пока бесилась с того, что они общаются. Теперь же имя будто находилось под запретом, так как никому не хотелось тревожить глухую пострадавшую в бою девушку, да и отношения в итоге он завёл не с белокурой старостой. А с её главной соперницей, которая как раз откинула его в стену, после первых месяцев молчания в миссии, за что теперь тот платил ходьбой на костылях. Никому особо было не понятно, кто должен извиняться в данной ситуации, поэтому они оба приняли решение, что извинение уже произведено, и всё теперь в порядке. Но никто не говорил, что тема с пропажами на долгое время так просто закроется. Принцесса Штормграда восхитительно умела мстить, даже невзирая на то, что очень сладко. — Попробуй! — предложила она, протягивая своему парню одно из приготовленных ею пирожных, не показывая коробку. — Оно отравлено? — Я готовлю лучше Алёнки, — сверкнув аметистами, ответила гордая владычица ветров. Вкусив крем и немного булочки, жестокому правителю даже понравилась эта вкусность, действительно отличающая сладостью, и чем-то напоминавшая мороженое. — Шикарно, — протянул он, облизывая пальчики и наслаждаясь оставленным после десерта послевкусием чего-то мягкого и очень нежного. — Отлично, — выдала девушка, протягивая коробку с другими кексами. — Забирай все. Открыв крышку пред брюнетом предстала картина из нескольких красиво расставленных, невероятно красивых и вкусных пирожных, сверху украшенных глазурью и формировавших надпись «гадёныш». Поглядев немного на данную надпись, преподаватель боевых искусств оценил шутку, расхохотавшись. — Спасибо, Колючая, — прошептал он, попытавшись поцеловать её в щёчку, но, в ответ богиня ветров лишь треснула косой ему в лицо, напоминая о старом правиле: «меня ещё не целовать». Странно то, что в этот раз он пусть и был крайне рад получить вкусный подарок, но прибрёл в женскую коммуну, где творился полный кавардак, он совсем не ради этой девочки. — Мне нужна помощь Маши для миссии… — Хах-хах, — не дослушав, артистично захохотала лидер команды. — Ты хочешь, чтобы она нашла тебе данные? Серьёзно? Ты хочешь пойти с ней в библиотеку? — Ну да. Следующий хохот оказался куда более саркастичным и коверканным, будто самой Варе казалось, что над таким смеяться попросту глупо, поэтому она довольно быстро успокоилась и, прикусив губу, объяснила всё то, что должна была сказать вчера, пред тем, как отправить молодого человека в стену. — Она не пойдёт в неё. Просто не сможет переступить порог, — голос стал спокойным, даже каким-то печальным, и она точно смотрела в глаза Морока, чтобы не пришлось вновь пропускать пред очами воспоминание о прошлом визите в библиотеку. — Ей мерещатся глюки, она слышит голоса. Ей просто страшно и у неё начинается паническая атака. — Но голосов нет и глюков тоже, — не дожидаясь конца, сам осознал хранитель. — Она придумывает их сама. — Справедливости ради, можно сказать, что это не столько она, сколько её израненный рассудок. Просто попробуй зайти в книжную обитель, не вспоминая о том, как якобы дружбой, в которой тебя использовали, с целью найти ответы к собственным идеям, пропитан каждый сантиметр этого немаленького помещения. Казалось, что её душила комната, но на самом деле удавкой выступала она сама и её чувство вины, какое она ещё очень плохо могла разобрать. — Значит, мы её излечим, — коротко заявил князь, даже не думая о том, что исследовательница не сумеет усидеть в стенах никак. — И как же? — Узнаем у героя, — произнёс Владислав, не сумев придумать никакого хорошего плана. В тот же самый вечер ребята, поговорив, приняли крайне странное и даже непонятное решение, способное пагубно сказаться на их подруге, но не попытаться исполнить такое они попросту не могли. Конечно, это столь же опасно, сколько вводить аллергика в цветущие сады, но спасающие всех подряд герои решили испытать удачу, веря в то, что мальчишка, ещё не начавший изучение психологических книг, уже тонко зреет и хорошо понимает человеческую суть. — Объясни, зачем мы это делаем? Ходить с поломанной тяжёлой ногой трудновато, но, невзирая на боль и приносимые страдания, саркастичный король продолжал выполнять поручения лучшего друга, то поднимаясь, то нагибаясь, с целью раскидать библиотечные книги по полкам в неправильном порядке и создать бардак. — Маша не может сидеть в библиотеке, потому что все воспоминания у неё связаны с ним, — начал пояснение факир, перекатывая книги на тележке аж в другие отделы. — Столы, книга, лампа, — Варвария сказала, что у неё просто взгляд бегает, в попытках зацепиться за хоть что-то, что не будет носить связь. — И как же от этого избавиться? — заинтересованно обратился князь, пытаясь понять взаимосвязь между запутанными книгами и добрыми воспоминаниями. — Мы будем отцеплять моменты от него, — пояснил Абрикосов, чистя свои каштановые пряди, на которые рухнула книга с огромным слоем пыли сверху. Теперь то за этими шкафами никто не следил. — То есть, связывать всё с чем-то другим. — Не понял. Князь улавливал какую-то начальную мысль, но ему нужно было более понятное разъяснение, нежели излюбленные фокусником лиричные отступления. — Ну смотри, когда король умирает на его место, всегда ставят наследника — его замену. Мы будем делать то же самое: отцеплять воспоминания, связанные с тем гадёнышом, и менять их на новые. — Ты не слишком добро отзываешься о нем, — заметил брюнет, улыбаясь лишь на одну сторону. — Обязательно буду говорить хорошие вещи о человеке, по вине которого мы все чуть не умерли, — пробубнил он, мечась меж двумя шкафами и меняя местами сборники. — И за это тоже спасибо! Кареглазый не миг поднял верх свои ладони, показывая на них красный след от ожогов, который по случайности оставляет на нем рыжая бестия, совсем недавно попавшая под заклятие солнца и ставшая в итоге самым настоящим неуправляемым пожаром. Изредка у неё получалось контролировать себя, но в другие моменты, шары из огня метались по комнате, а чьи-то ладони жглись. — Они вместе устанавливали порядок в библиотеке… — Поэтому мы навели здесь беспорядок, чтобы Маше захотелось всё исправить! — догадался тёмный владыка, действительно убедившись в знаниях психологии своего товарища. — И, плюс к этому, я надеюсь, это дело её отвлечёт, ибо она — перфекционист, и тогда она забудет о том, что вообще находится в стенах библиотеки. Звучало как хороший план, имеющий смысл, и на деле он должен был исполниться точно так. И действительно стал, не считая одного факта. Как только Варвара, по просьбе коллег из токсичного суда, переместила подругу в книжную обитель, героям колледжа пришлось крепко держать её за руки с двух сторон, чтобы она не впала в истерию или не сбежала. — Спокойно, — прошептал Саша, крепко стискивая плечевую кость. — Всё хорошо. Это просто библиотека. Губы дрожали, глаза мельтешили, выглядело так, как будто ещё немного и из уст волшебницы издастся ужасный вопль. Требовалось как можно быстрее что-то делать. — Посмотри, — молвил Влад, стараясь сделать как можно более мягкий и спокойный голос, указывая на расставленные в полном беспорядке книги. — Просто посмотри. С трудом сумев закрепить веки, колдунья природы поглядела на шкафы, тут же видя, как авторы раскиданы по разным краям от неё, и как сильно всё запутано. — Что ты видишь? — потребовал ответа душа компании, пытаясь привести душевное состояние подруги в норму. — Они неправильно расставлены. Пробежавшая в голове мысль о том, что «спасибо, что вообще есть книги», заставила её громко хмыкнуть и чуть ли не рухнуть на колени, от болезненного понимания, что и библиотеку пришлось не слабо восстанавливать после погромов, произошедших в день восстания тьмы. Сожжённые книги, порушенные стены, а столы всё также стояли, будто доказывающие, что могут и два тела выдержать, что будут спокойно разгуливать по ним, пялясь на звёздное небо, и даже настоящую армаду из темных чудовищ. — Надо привести всё в норму, — завершил брюнет, словно ставя указание, как на своём уроке боевых искусств. Просто, как приказ к исполнению, но, обернув голову, она увидела в сапфировых глазах доброе намерение помочь, придерживающее её начинающуюся истерику. Игравший в ней перфекционист, которого попросту с ума сводило то, что Толстой разбросан по всей полке, заставил волшебницу, немного потрясся руками, освободиться от оков героев и, тяжело дыша, приступить к выполнению заданию. Прошептав короткое: «удачи», — лидер команды покинула библиотеку, стремясь поскорее вернуться в комнату и приготовить наряды к скорому зимнему балу, на который так грезила пойти, рассчитывая, что это будут первые танцы, где будет вся их компания. Но, к сожалению, её мечтам не было суждено сбыться ни в один из годов. Пока некогда властительница данного пространства мельтешила возле одного шкафа, перебегая и приводя его в подарок, парни стояли поодаль, не тревожа её. Им казалось, что стоило им лишний раз зашелестеть чем-то, так эта идиллия растворится, превращаясь в пыль, до которой не дотронешься и каковую обратно не возвратишь. Единственная попытка Влада пройти и не зашуметь закончилась тем, что он споткнулся об кривой пол и, со своей сломанной ногой, не сумев удержать равновесие, рухнул вниз, ударившись руками об твёрдую поверхность. — Ты в порядке? — выпалила тут же подбежавшая любительница литературы, пока с другой стороны факир уже поднимал его, готовясь усадить на стул. — Всё нормально, продолжай, — процедил он, ещё не зная, что наткнулся как раз-таки на не самую гладкую доску и что теперь в его правой ладони красуется достаточно немаленькая щепка. Зато зоркий глаз в очках заметил это довольно быстро и, отключив все чувства, мгновенно разбудил ту девчонку, что при виде раны бежала за медикаментами с целью помочь. К счастью, истерика так и не позволила ей выкинуть из сумочки йод и ваты, ибо даже от прикосновения к ним её вновь накрывала противный дух по имени «вина», что неустанно твердил: «этим ты никого не спасла», — и принуждал её верить в то, что эти мелочи могли бы сберечь кому-то жизнь. Пока огненный фокусник усаживал князя на стул, на который он не больно то хотел садиться, признавая себя здоровым, Мария приготовилась дезинфицировать рану, пока паника накатывала на нее, напоминая, где же она находится. — На звёздном небе… На звёздном небе, — приговаривала она, пытаясь начать, но чувствуя, что внутри с каждым словом становится всё больше и больше комок, что запрещал ей ни то что болтать, а попросту дышать. — Что ты несёшь? — выпалил тёмный князь, зрея как трудно ей даётся привычный процесс говорения. Он страшился, что сейчас дама будет многословной, но ему куда больше хотелось, чтобы это была осознанная многословность, нежели истерическая и связанная с тем, что он миллионы раз повторяет одно и то же слово. — Что это такое? — более мягко спросил Саша. — Я читала стих, когда лечила Асте… — она замолкла, не сумев выговорить имя, будто поперхнувшись ним. — Ясно, — в ответ буркнул правитель мрака и, помня о привязанных воспоминаниях, попросил: — Так давай зачтём. — Тебе не понравится, — подшутила девушка, скромно приглаживая свою каштановую летающую чёлку. — Мне много что не нравится, — продолжил юмор саркастичный король. — В стену, к примеру, я тоже летать не особо люблю. Но твоя подруга считает, что я это просто обожаю. Посмеявшись и немного сумев отвлечься, волшебница земли начала читать стишок полностью, не вспоминая о мельтешащем ненавистном лице. — «На звёздном небе сотни звёзд, но нет у малышей имён. Давай их назовём тогда: альфа, бета, чёрная дыра!» Радостно закончив говорить строчки, она завершила лечение, чувствуя, как вместе с выкинутой ваткой, будто ощущает определённое облегчение. Словно и впрямь воспоминания постепенно начали отцепляться. Конечно, таких приёмов психологии проводилось ещё не мало, но мальчишки старательно шли к тому, чтобы излечить колдунью от её внутренних страхов. Но, невзирая на то, что работали они парой, куда ближе за это время ей стал тёмный князь. Быть может, потому что, даже когда он оказывал психологическую помощь, он безостановочно плескал сарказмом и прямолинейными фразочками, а, может, потому что он после начал называть её «книжным червячком». Кто знает? Главное, что она увидела в нём стену, защищающую её от воспоминаний три года. Ровно до того момента, когда все отвязанные мгновения не начали снова подцепляться к возвращённому в её жизнь старому другу.